Пансион

Надо валить, отсюда надо валить. Каждый шаг в етом здании ощущается как хождение по тонкому льду. Каждый проходящий омега так и манил своим видом, запахом, походкой. Ох уж ета походка, не знаю как их здесь учат, но так призывно попка ещё не манила. Да он здесь руки в мозоли сотрёт. Ещё и этот его класс. Каждый его ученик так и вился вокруг него. Видимо, детишки очень изголодались по общению с кем-то сильным. В основном они вели себя хорошо. Только некоторые из них любили показывать свой нрав. Но после смачных шлепков линейкой по попке они быстро теряли свой пыл. В основном все было не так уж и плохо, пока не произошел один случай. Солнце уже начало садиться, а все ученики пошли на ужин. Я же, быстро перехватив в столовой еды, снова поднялся к себе в кабинет. Не хотелось опять сидеть в тесном окружении омег да и подготовить материал на следующий урок стоило. Учить материал за день до урока было не ахти как классно, но где наша не бывала. И тут я почувствовал сладкий запах из кладовки. Она находилась позади учительского стола и использовалась в основном для хранения бумаг для лекций. Она всегда запиралась, так что было довольно странно почувствовать тонкий пряничный аромат с нотками малины. Что что, а печенье я там уж точно не храню. И вот я открываю дверь и вижу, как мой ученик лежит на полу и дрочит. Маленький черноволосый омега, обычно тихо сидевший на задней парте и боявшийся даже поднять взгляд в своих круглых очках, сейчас просто валяется на грязном полу и держит свой член. — Ну и ну, что за картина. — тут же облизав пересохшие губы, я не переставал смотреть на него. Услышав мой голос, малыш тут же подскочил, взвизгивая. Он старательно начал прикрываться, но получалось у него так себе. — Учитель, простите меня, пожалуйста. У меня началась течка, а если я пойду к медсестре, мне снова свяжут руки и запрут в подвале. Я знаю, что это грех и что я не должен ето делать. Но я не хочу в подвал, я очень боюсь темноты. Сейчас омежка был больше похож на помидор, который сладко пах и тек для него. Да, для него, а почему ж ещё он здесь находится. Да такой сладенький и невинный. Он даже не знает, что можно играться не только спереди. — Тебя же Рион зовут? — Дда. — Даже если я тебя не сдам, я должен наказать тебя. Ты же понимаешь? — Да, я знаю, что самоудовлетворение ето грех, но. — Никаких но, Рион. Мне нужно хорошенько тебя наказать. Когда я захлопнул дверь, комната тут же погрузилась в мрак. Глаза альфы хорошо адаптировались к темноте, но вот сидевший на полу омега испугался. — Ну и чего мы боимся? Сам же тут сидел без света до етого. — Нно я. Из-под двери был. Не став дослушивать лепетание, я тут же присел напротив омеги и потянул его на себя. — Ой, что ввы дделаете? — Мне нужно хорошенько тебя отшлепать, а ну давай устраивайся на коленях. Омежка как слепой котенок начал шарить везде, пытаясь понять, где мои колени. Ещё немного, и он на мой стояк наткнётся, поэтому быстро положив его как надо, я осмотрел Катрину. Какая миленькая кругленькая попка, но ети шортики мешают. Стянув вниз ненужную ткань вместе с трусиками, я чуть не подавился слюной. Запах усилился. — Ззачем вы сняли? — Тише. Тут темно. Все хорошо, я ничего не вижу. — Но даже так. Ой. Шлепок тут же прошёлся по нежной ягодице, потом ещё и ещё. Звуки, так сильно имитирующие шлепки при сексе, и хныкающий омежка. Как же мозг-то поплыл. Хочется просто взять и выебать это сокровище, которое само в руки пришло. — Не надо, хватит, пожалуйста. — остановив свою руку на очередном взмахе, я тут же посмотрел вниз. На бледной коже явственно сияли две красные ягодицы. Да уж, увлекся немного. Теперь нужно загладить свою вину. Уже без удара опустив руку на попку, я ласково её погладил. Омега продолжал хныкать, и только дрожь по всему телу усилилась, показывая его нетерпение. Да, маленькая сучка так и продолжает течь. Скользнув пальцем вниз, я тут же нащупал текущую дырочку. — Ой. Нет, не надо там. — Тише. Не дрыгайся, ето твое наказание. — поудобней перехватив омегу, чтоб не дергался, я просунул первый пальчик. Бархатные стеночки тут же ласково обхватили фалангу. — Нет, там грязно, не надо. — пошевелив пальцем, я почувствовал очередную дрожь, прошедшую по телу моего ученика. — Ты должен вести себя достойно даже во время наказания. — согнув пальчик, я тут же услышал сладкий всхлип. — А ну возьми себя в руки. Или ты хочешь, чтобы тебя застали в таком состоянии? Я чувствовал, как маленький член упёрся мне в бедро, а сами бедра непроизвольно двигаются, пытаясь подтереться об меня. Засунув ещё один пальчик, я уже услышал лишь приглушённый стон. Видимо перекрывает ротик рукой. Ну а как тебе такое? Я начал интенсивно трахать ету попку двумя пальцами. Омега начал дёргаться, а смазка уже просто лилась из дырочки. Поразводив пальцы как ножницы, я тут же начал вводить уже и третий. — Нет, не нужно, внутри все распирает, и я… — Ну что такое, готов уже кончить? Ты такой маленький, а уже такой развратный. Готов кончить от наказания учителя. — Нет, я не… — но тут я уже просовываю пальцы глубже и наконец нахожу сладенькое местечко омег. Вообще, все лоно омеги во время течки чувствительное. Но если трогать определенно только ету точку внутри, где собралось множество нервных волокон, тело омеги начнет опускать матку вниз, чтобы при соитии альфа уж точно смог оплодотворить его. И вот етот маленький омежка начал испытывать самое приятное в своей жизни ощущение. А бедро тут же стало мокрым. Тело не прекращаясь дрожало, и я аккуратно спустил его с колен. Собственный член уже готов был поправить ети долбаные штаны. С шипением расстегнув замок, я тут же достал уже давно каменный орган. Подняв бедра уже ничего не соображающей омеги, я блаженно потёрся о них, смачивая член. Хорошо пристроившись, я аккуратно начал вводить головку. В голове все опустело, и кроме мыслей трахнуть, засадить по самые яйца уже ничего не появлялось. И я тут же вскинул бедра вперёд, заталкивая свой толстый член в такую гостеприимную дырочку. Но засадить полностью не получилось. Половина члена вошла и остановилась, так как омега внизу закричал и начал вырываться, а стенки ануса сомкнулись, не пропуская дальше. Визгливое нечто пришлось немного придушить рукой. Сейчас, когда я так близко к наслаждению, я не дам ему сбежать. Не сейчас. Придерживая бедра омеги, я начал раскачиваться. Ну ничего, я растолкаю себе дорогу в страну наслаждения. Все ещё что-то булькающий омега после раскачки бедер уже вовсю начал рыдать. А все жидкости, которые могли, начали из него вытекать. Слёзы, сопли, слюни, даже из членика начало что-то капать. — Какая же мне грязная шлюшка попалась. С каждым толчком продвигаясь глубже, я тут же прикусил губу. Твою же мать, как хорошо. Стеночки будто бы сами засасывали в себя член, не выпуская, а сладенькое местечко омеги уже вовсю заставило и его самого подаваться назад. — Ну вот. И моя маленькая шлюшка втянулась. Ещё пару раз пораскачивавшись, я снова дёрнул на себя бедра омеги, засаживая по самые яйца. Новый крик раздался по помещению, но ето и не удивительно — одним движением я вошёл в опустившуюся матку. Удерживая теряющиеся бедра я все же застонал в наслаждении. Я и не знал, что лишать девственности целку так приятно. Когда-то я услышал, что когда омеге уж очень хорошо, можно членом достать до края матки. Ну что ж, проверим. Опустив одну руку на живот, я начал нежно подыматься вверх. Рубашка была уже полностью мокрая от пота, и, забравшись под нее, я с удовольствием нашел затвердевшие соски. Почувствовав мою ласку, омега сперва дёрнулся в сторону, но потом сам поддался руке. Продолжая ласкать сосок, я начал толкаться. Склонившись к ушку, я начал посасывать ушную раковину, после чего прошептал. — Неужто все тихони такие развратные в постели? — и, похоже, это было последней каплей. Омежка выгнулся в стоне, пока его внутренности хаотично начали сжиматься вокруг моего члена, как будто высасывая его. От наслаждения в глазах все потемнело, но я не кончил. Ну нет, уж так просто ты от меня не уйдешь. Опустив руку ниже, я начал «доить» его маленький член. Тут же дёрнувшись, омега вцепился мне в руку. — Тише, маленький. Тебе же нравится, так получай удовольствие. — ответом мне стали лишь булькающие стоны. Видимо, он уже поплыл и не может ответить. — Ты ж мой хороший, давай раскройся для меня ещё больше, я знаю, ты можешь. Продолжая толкаться в содрогающееся нутро, я почувствовал, как он уже не выдерживает. У моего сокровища начали разъезжаться ноги. А я только с ещё большим энтузиазмом продолжал толкаться внутрь, осознавая, что проникаю все глубже в матку. — Да, вот так, мой хороший, раскройся для меня. Твоя развратная попка только передо мной будет так раскрываться. Принимая мой член и подстраиваясь под него. — я продолжал шептать пошлости в милое ушко, пока мой член уже вовсю таранил его матку. Если я сейчас спущу, он точно залетит. И ета сладкая дырочка уже будет навсегда моей. — Да, ты мой. — я продолжил дрочить омеге пока тараню его матку. Твою мать, я ещё никогда так глубоко не входил. И вот я на пределе, яйца сжимаются, и в последний момент я осознаю, что сейчас обрюхачу ребенка. Быстро вытаскивая член, я обильно кончаю на всё ещё безумно красную после моих шлепков попку. Омега в сухом оргазме дёргается подо мной. Рука на его члене рефлекторно продолжает двигаться, и я чувствую, как из него начинает литься моча. Не уверен, что он вообще понимает, что происходит, так как закончив, он тут же вырубается. Отдышавшись, я аккуратно сажусь рядом. Осматривая ету картину, я понимаю, что мне пизда.