Один день без дракона

      Тишина и покой. Кэйл неспешно постукивал ботинками по роскошному полу собственного особняка, направляясь в сторону лестницы на верхние этажи. Он поднял презрительный взгляд на ступеньки.       Самое лучшее и худшее осознание даже после перерождения — лень. Кэйлу просто-напросто очень лень.       Кэйл быстро сменил свое направление, медленно сел на мягкую обивку дивана возле лестницы и закинул ноги, вытянувшись на всей поверхности, как на кровати. Он привычно закрыл глаза. В мыслях нашёлся компромисс — отдохнув, подниматься на один лестничный пролёт, и снова делать перерыв. Да — так его сил должно хватить. Раон и дети снова решили отправится на изучение леса — магия дракона не подняла бы его как обычно на нужный этаж. Кэйла успокаивало только то, что ему некуда было торопиться и все трое детей пообещали ничего не взрывать, не жечь, не истреблять… По крайне мере, масштабно.       Но куда уж Кэйлу до спокойной жизни? Всё равно что-то пойдёт не по плану. Не всегда это плохо, но определённо раздражает. Особенно в мире, где абсолютно все работает не так, как в собственном.       — Господин-ним? — Кэйл лениво приоткрыл глаза на обращение. Впрочем — тут же закрыл, увидев Бикроса.       — Разве вы не собирались в свою комнату? — Кэйл чуть поморщился на скептический тон шеф-повара. Обычно Бикрос не задавал глупых вопросов — он достаточно хорошо знал повадки молодого господина, чтобы сразу понять, в чем дело.       Кэйл устало выдохнул и снова приоткрыл глаза. Ему не понравилось выражение лица Бикроса даже издалека — сухая ирония. Если Кэйл уже успел свыкнуться с привычками шеф-повара (потому что лень было их менять), то Бикрос — не свыкся с повадками Кэйла. И ведь каким-то чертом все равно нравились друг другу — по крайне мере, насколько это было возможно.       Кэйл успел задремать с открытыми глазами, так и не удосужившись ответить. Он только забыл про то, что находится в приключенческом романе, где о таком понятии, как «личные границы» знают только второстепенные герои без имен. Кэйл в полусонном состоянии смог только недобро зыркнуть на шеф-повара. Роман не романтический, но его, как самую настоящую принцессу, не спросив, подняли на руки, надежно прижав к себе. Разумеется, «принцесса» была недовольна. Её, изнеженную заботой, верный дракон поднимал в воздух и сдувал, будто ветром, на нужный этаж. Кэйл успел передернуться от своих ассоциаций, ибо «не дай бог». Принцессой ему ещё быть не хватало. Если быть сыном графа настолько неспокойно, то каково ребёнком короля… Перерождение — страшная штука.       Его успокоила лишь мысль, что все-таки не придётся подниматься так высоко самому. Стоило отдать Бикросу должное — от него есть польза. И тепло, и лениво. Даже не чувствовалось передвижение с его стороны — не хуже Раона, хоть и медленней. Кэйл не сомневался, что шеф-повар мог бы и быстрее. Предположительно, в убыток комфорту — поэтому не жаловался.       Кэйл понял, что они уже на нужном этаже, когда дверь собственной комнаты совсем тихо скрипнула. Тогда он заметил ещё то, что слышит чужие шаги и дыхание — ничего особенного, но не для натренированного маньяка, который, казалось, вообще не издавал звуков. Особенно при Кэйле. От этого было то ли жутко, то ли самую малость любопытно. В мыслях так и норовило мелькнуть что-то едкое: «Хотя бы ходить по-человечески начал».       Кэйл спокойно принял миг, когда его аккуратно опустили на мягкую постель, позаботившись о том, чтобы ботинки не коснулись чистой ткани. Он мысленно закатил глаза. Больше из лени и желания сразу удобно устроиться на кровати, Кэйл без зазрения совести перевернулся на левый бок (спиной к Бикросу) и обхватил первую попавшуюся подушку руками. Обувь все равно была домашняя — дискомфорта не доставляла.       Кэйл не поменял свое отношение, даже когда услышал чуть более глубокий вдох в тишине комнаты. Если Бикрос ожидал другого — его проблемы. Однако Кэйл насторожился. Чувствовалось что-то угрожающее в повисшей атмосфере. Кэйл предпочёл не проверять, какое выражение лица было у Бикроса — ему бы явно оно не сулило ничего хорошего. Стало более, чем достаточно голоса.       — Господин, не вынуждайте меня силой снимать с вас обувь, — вкрадчиво и непринуждённо послышалось со стороны.       У Кэйла не было причин сомневаться в правдивости «угрозы» (особенно с учётом того, что подобное происходило и до этого).       Теперь уже тяжело выдохнул Кэйл и медленно лёг обратно на спину, повернув голову. — Напомни, почему чистота моей кровати тебя волнует больше, чем меня самого? — обречённо проговорил он, надеясь, что его все-таки оставят.       — Не припомню, чтобы последние несколько месяцев вас хоть что-то волновало.       И Кэйл не мог с этим поспорить. Днями безделья он пользовался по полной: ни Альберу, ни другие проблемы его не трогали.       Кэйл цыкнул. Ему действительно было нечего на это сказать, так что он сделал вид, будто так и задумано. И точно так же сделал вид, будто не с него все-таки бережно сняли ботинки. Открытую стопу невыносимо защекотало лёгким касанием. Кэйл дёрнулся, зажмурился от неприятного чувства и невольно тихо шикнул на Бикроса, осознав, что тот специально. Кэйл не видел его лица. Его и не надо было видеть — все равно там редко появляется хоть какой-то отголосок эмоций. Просто было очевидно, что Кэйлу треплют нервы.       — Начинаешь раздражать.       Бикрос состроил невинное недоумение. — Да. Вы на меня нашипели, господин.       Кэйл сжал губы и устало уткнулся лицом прямо в подушку. Как же он ненавидел Бикроса в такие моменты. Красноватые пряди растрепались по подушке, безвольно опадая. Больше его не тревожили. В конце концов, Бикрос прекрасно знал грань. ***       В вечном безделье был и минус: почти все свободное время Кэйл спал. Удивительно, но чисто физически невозможно все время спать полноценно. Уже давно весь «сон» Кэйла стал синонимом слова «дрёма» — тем полуосознанным состоянием, когда люди просто теряют счёт времени с закрытыми глазами, но вполне могут понимать, что происходит вокруг. Кэйл любил этим пользоваться, когда становилось особенно скучно.       Рука вяло показалась из-под одеяла и потянулась в сторону, чтобы ощутимо сжать кончиками пальцев чужое запястье. Кэйл быстро сморгнул несколько раз, почувствовав, как Бикрос вздрогнул от его касания.       — Все-таки будете обедать, господин? — шеф-повар сощурился и сжал губы до побеления. «Обманчиво спящий» Кэйл всегда заставал его врасплох.       Кэйл сонно промычал под нос: «Я не голоден». Тепло нежных пальцев неуловимо исчезло с оголенного запястья, и Бикрос, от чего-то скрытно, проследил за движениями Кэйла.       Бикросом почти всегда двигало любопытство, что двигало Кэйлом — загадка. В этом были слабость и преимущество: кого и над кем — тоже вопрос с подвохом. Логика обоих не всегда поддавалась той же логике.       Кэйл блаженно прикрыл глаза — сам же молчаливо поддался макушкой к чужой руке, что уже покоилась на подушке возле его головы. Край кровати медленно промялся. Бикрос не отказывал в подобных ласках хотя бы потому, что смотреть на умиротворение на лице молодого господина — завораживающее занятие. Просто смотреть и ни о чем не думать.       Отросшие красные пряди аккуратно захватывались пальцами и оттягивались в подобии массажа. Кэйл иногда жмурился на это. Бикрос же методично следил за переливами гладких волос.       Бикрос не удивился и тому, что Кэйл чуть приподнялся и потянулся в его сторону. Молодой господин коснулся первой пуговицы рубашки и высвободил её из узкого выреза. В середине шеи показалась мягкая впадина между ключицами. Кэйл лениво огладил выступившую часть с парой бледных рубцов, которые можно было разглядеть только вблизи. Галстук мешал.       Кэйл не любил недопониманий. Он без доли сомнения обхватил черный лоск, державшийся на чужой шее, и с усилием потянул на себя. Бикрос перестал дышать на мгновение. Впервые за день они смотрели прямо друг другу в глаза. Шею стянуло галстуком до пульсирующих висков. До адреналина, который наполнил тело теплом и избыточной энергией. Бикрос сглотнул, и Кэйл проследил за дернувшимся кадыком с холодным любопытством.       Незначительная нехватка воздуха заставила вспомнить, насколько много он не знал о Кэйле.       Бикрос резко склонился к губам напротив, от чего смог хрипло вдохнуть полной грудью. От физического облегчения он прикусил. Прикусил и ещё раз. Вкус губ меняется от того, как их целовать. Легкая горечь почувствовалась на кончике языка. Кэйл неопределенно промычал, снова падая на подушку и утягивая за собой.       Губы приятно жгло. Бикрос с трудом сдержался, чтобы не вжать Кэйла в постель. Вместо этого пальцы до предела сжали край матраса. Грязно — в другом смысле, но Бикрос и не согласился бы ни с кем другим наслаждаться этим.       Худоба молодого господина позволяла чувствовать каждый изгиб его тела — так было намного интереснее находить нетронутые места нежной кожи губами. Намного приятнее сжимать впадины между ребрами до покраснения.       Отчаянные мурашки, сравнимые с дрожью и мелкими конвульсиями по всему телу, вызывали самые обычные проявления несдержанности. Когда дышать полной грудью становилось трудно, Кэйл хватался за напряженные плечи напротив и жался к шее. Тяжело вдыхал сумасшедший насыщенный запах возбужденного тела.       Кэйл всегда был ленив, пока дело не доходило до его личного комфорта. Только тогда молодой господин оказывался сверху — уже распаленный и натерпевшийся. Невольно находящийся под контролем своих желаний.       Кэйл упирался ладонями прямо в грудь, давая себе передышку. Бёдра приятно жгло от исходящего тепла под ними.       Молодой господин склонился к лицу Бикроса. Ярко-красные пряди скользнули по собственным щекам, подобно крови. От Кэйла ни разу не отвели взгляд. Бикрос всегда позволял свободно действовать молодому господину — без попыток вмешаться.       Ожидая ленивый, тягучий поцелуй — не ожидаешь вместо него вопиющую провокацию.       Кэйл прикусил свою губу и отпрянул, откинув голову назад, прикрыв глаза, выгнувшись в спине — мучительно резко двинувшись ягодицами по натянутой ткани, скрывающией чужое возбуждение.       Тогда устоявшийся принцип «не вмешиваться» без раздумий ушел на второй план. Бикрос с силой сдавил чужие бедра, до боли впившись пальцами в мягкую кожу. Он до скрипа сжал зубы и зажмурился — хоть сейчас был готов убить самым изощренным способом. Недовольное шипение сверху ни на секунду не заставило ослабить хватку.       Стоило встретиться взглядами — Бикрос с насмешкой сверкнул глазами. Уже его бёдра, медленно, с чувством, прошлись по ягодицам Кэйла, пока напряженные руки не давали и шанса отпрянуть от этого движения. Всё в лице Бикроса — от глаз до кривой усмешки — выдавало мстительное: «Почувствуй каково это». Кэйл не сдержал короткого стона. Только после этого Бикрос ослабил хватку. Ноющие ягодицы жгло, будто их все так же фантомно сжимали.       Кэйл тяжело выдохнул с толикой раздражения. Тело изредка подрагивало от возбуждения. Меньшее, что они могли сделать единогласно после «ссоры» — полностью избавиться от одежды и выместить на ней остатки злости грубым обращением.       Пара длинных изящных пальцев блеснула белым веществом — кремом. Кэйл всегда растягивал себя сам. Он приподнял бедра и опустил взгляд, встретившись с темными зрачками, заполнившими почти всю радужку. Шея и щеки выдали природное смущение — без особых причин. Просто в один момент стало труднее дышать. Кэйл отвернул голову, смутившись от этого ещё больше. Молодой господин нахмурился — злился на себя и не понимал впервые за долгое время.       Бикрос обходительно прошелся ладонью вдоль дрогнувшей поясницы, огладил острую лопатку, кончиками пальцев прошелся по выступающей артерии на шее — почувствовал желанные удары волнения, исходящие глубоко изнутри. Неторопливое движение остановилось в запутанных красных локонах. Пальцы по-собственнически зарылись в мягкие красные пряди, распутывая и запутывая — из раза в раз.       Кэйл тяжело сглотнул вязкую слюну. Прикрыл глаза и медленно обвёл грубоватую, чувствительную кожу, на мгновение сократившуюся от прохлады нежного крема. Кэйл почувствовал расслабляющие поглаживания по голове, шее… и ненавязчивое, уверенное касание поверх его тыльной стороны ладони, что направляло и не давало времени сомневаться.       Собственное нутро, медленно принявшее целый палец, до одури приятно сжалось, обжигая изнутри жаром всего тела. Мышцы, которые не забыли удовольствия прошлых разов, настолько заныли от предвкушения, что Кэйл даже не попытался сдержать отчаянный, хриплый стон. Хватка поверх ладони ощутимо напряглась. Смотреть, слышать и кусать губы — пытка выше человеческих достоинств.       С первыми осторожными движениями внутри пришло осознание: стало приятнее и больнее одновременно. Больнее — от нетронутого возбуждения, что с каждой минутой лишь нарастало и капля за каплей стекало вдоль члена, по дрожащим бедрам…       Напряжение сковывало тело с каждым добавленным пальцем. Горячие чувствительные стенки с готовностью обволакивали, принимали до самых костяшек…       Кэйл хрипло простонал и зажмурился, выгнувшись в спине. Кончики пальцев обдало непривычной прохладой комнаты. Кэйл склонился, почти соприкасаясь всем телом с Бикросом. Он устало скрыл лицо в мягком поцелуе в чужую ключицу. Локти оперлись по обе стороны от головы на постели. Бледная ладонь прошлась по черным локонам на затылке. Кончики пальцев не сильно надавили на тонкую кожу шеи, прежде чем Кэйл приподнял бёдра и в полной мере ощутил, насколько влажно и вязко было между ними все это время.       В груди застучало с новой силой. Кэйл вдохнул и изучающе повел ягодицами, чтобы почувствовать, как в него ощутимо упирается горячая плоть. Молодой господин не спешил. Твердый перевозбужденный член сначала едва вошёл головкой. Кэйл с трудом сдержал желание сжаться и полностью насадиться. Мышцы жгло и тянуло. Кэйл прикусил губу и замер, прежде чем вцепиться пальцами в крепкие плечи до белых полос и опуститься на всю длину.       Кэйл хрипло выдохнул. Он чувствовал, как внутри всё судорожно пульсирует. Осознание, что можно расслабиться пришло не сразу. Когда Кэйла бесцеремонным жестом опрокинули на прохладную простынь было уже не до раздумий. Все в нависшей над ним фигуре Бикроса выражало крайнюю степень терпения. Расширенные зрачки и холодный беспристрастный взгляд — такой можно увидеть только у одержимых, которые слишком долго сдерживали дикие мысли и желания в себе.       Бикрос был страшно спокоен. Кэйл не смог выдержать его взгляд — прикрыл глаза и повернул голову на мягкой поверхности. Касание подбородка дрогнувшими пальцами остановило. Пересохшие губы жадно сорвали короткий поцелуй. Кэйл свел брови в истоме, обвивая руками за шею, не давая отстраниться.       Бикрос ощутимо сжал талию молодого господина и провёл всей поверхностью ладони вверх-вниз. Он явно наслаждался невольной реакцией тела под ним. Первый короткий толчок в тугое нутро сопроводился сдавленным стоном прямо в губы. Возбуждение разлилось по венам с новой силой. Кэйл сбито дышал и кусал губы. Внутри распирало. С каждым новым движением хотелось сжаться и выгнуться — лишь бы чувствовать каждый раз наваждение, оседающее тяжестью в паху. Лишь бы Бикрос продолжал глубоко и часто толкаться, не давая возможности нормально дышать. Кэйл влажно мазнул губами по бледной шее вдоль выступающей вены. Горячее дыхание смешалось с чужим. Обжигающая близость тел выходила за любые рамки личного пространства, растворяясь в желанных касаниях, зацелованных губах…       Бикрос изводил. Резкая смена темпа вызывала мелкую дрожь, заставляла вжиматься, несдержанно стонать и покусывать тонкую горячую кожу. Несдержанные-размеренные, быстрые-медленные движения. Бикрос доводил до грани, но не давал и шанса испытать самое желанное. Кэйл задыхался от не утихающих ощущений. Мышцы, достигшие пика чувствительности, болезненно ныли. Кэйл не узнал свой голос — совсем тихий и осипший: «Заканчивай…» Он обречённо прикрыл глаза, когда увидел довольную усмешку искусанных губ.       Бикрос бесстыдно склонился к самому уху молодого господина и дразняще прикусил мочку, прежде чем скользнуть рукой по чужому паху и тонкими длинными пальцами обхватить изнывающий член. Кэйл откинулся головой на подушку и звонко простонал. Он безвольно распластался по кровати, пока член внутри с нарастающей частотой входил до самого конца, а собственный — во власти обходительных уверенных рук, движения которых вторили толчкам бёдер.       Напряжение Кэйла, скопившееся внизу живота, вышло вместе с семенем во время резкого и глубокого проникновения. Молодой господин невольно задержал дыхание и зажмурился. Он чувствовал, как белая, вязкая жидкость стекала теплыми струями по животу. Кэйл протяжно промычал, весь сжимаясь в остатках напряжения. Горячее дыхание снова обожгло шею. Лёгкий укус с хриплым выдохом наслаждения ознаменовал недолгую тишину, прерываемую сбитым дыханием.       Бикрос оставил ещё один влажный след в уголке губ молодого господина и сдвинулся на край кровати, чтобы сесть и оценить размер устроенного беспорядка. Кэйл с тихим выдохом закутался в одеяло и лёг на бок. Истощение заполнило каждую клетку тела — ещё ни разу за последние несколько месяцев он не хотел так сильно спать.       — Выглядите, будто вас кто-то нещадно пытал, — Послышался низкий тихий голос со стороны. Кэйл скосил взгляд в сторону, недоверчиво прищурившись. — Пытал из личной неприязни и ненависти при всем этом. — С насмешливым блеском в глазах закончил Бикрос.       Кэйл шутку не оценил.