The thread of fate

      Шаги отдаются стеклянным звоном в ушах, будто его голова находится в вакууме, все звуки приглушены, только его собственное сердцебиение глухо бьет в разум.       Субин не может поверить в происходящее, это кажется очередным сном, повторным видением, ведь старший мерещился ему долго. Его уникальный клинок с фиолетовый рукоятью, темно-карие глаза, да тот же плащ.       Аура Ёнджуна рядом, его взгляды на себе, запах травы и дождя вокруг, всё это туманило сознание. Старший не мог отводить глаз, он впитывал чуть изменившийся образ Субина, мысленно заполняя пробелы.       Бомгю чувствовал себя как никогда лишним, словно смотрит на то, что запрещено видеть.       Вчетвером, в полном молчании они дошли до аккуратного и ухоженного домика, спрятанного в горах от чужих цепких глаз. Ноги ныли от долгой ходьбы, покалывало в икрах, но Субин и Ёнджун не выказывали ничего похожего на усталость.       Смотря на их прямые спины, Бомгю чувствовал, как колет в груди. Он не хотел быть позади.       — Я уже не могу, — Чанрён с громким выдохом опустился на землю, уперевшись ладонями в траву. Его дыхание было прерывистым, тяжело оседая в воздухе.       Пот скатывался по вискам, ведя дорожку от щеки к шее.       Прежде чем Бомгю успел подойти к нему, Ёнджун в два шага приблизился и сел на корточки перед Чанрёном, невозмутимо протянув обе руки вперёд и разводя их в стороны.       Брюнет помедлил секунду, затем неуверенно подполз ближе, вкладывая свои маленькие ладони в крупные старшего. Ёнджун поставил его на ноги, придержав за локти.       Рыжий задержал взгляд на жалостливом лице мальчика, чувствуя, как что-то внутри сжимается. Это выражение ему слишком хорошо знакомо.       По рукам пробегает дрожь, и Ёнджун не сопротивляется себе, когда одним быстрым движением подхватывает Чанрёна и встает с корточек, отрывая младшего от земли. Тот удивлённо пискает, но послушно хватается за шею и прячет смущенное лицо в плече, неловко болтая ногами.       Бомгю, вместо того, чтобы смотреть на них, уделяет особое внимание Субину и его мимике. Юноша поджимает губы, его пальцы единожды дергаются, меж бровей образуется складка. В глубине его глаз теплится еще открытая рана, не кровоточащая, но всё ещё болезненно сжимающая в тисках.       В голову стреляет внезапное осознание. Такой след есть и у Ёнджуна, но в отличие от Субина, его рана безжалостно кровоточит по сей день.       Никто ничего не комментирует, Чанрён умудряется задремать, крепко прижавшись к Чхве по дороге.       Перед их взором предстал компактный одноэтажный дом, построенный из дерева. Позади него возвышаются горы, затмевая вид на деревню. Невообразимым оказываются звуки льющейся воды, разбивающиеся о камни.       Переместив взгляд вправо, Бомгю так и застывает с приоткрытым ртом. Водопад завораживает своей буйностью и красотой. Он никогда не видел подобные дома, и всё же все элементы гармонировали друг с другом, создавая своеобразный рай.       Он даже не знал о существовании такого места. То, что Субин смело привел их сюда, говорит о его безоговорочном доверии к Ёнджуну и его совсем не волнует, кто рядом с ним. Если они с Ёнджуном, значит безопасные.       Деревянная дверь скрипит, ноги переступают порог и Бомгю видит этот осязаемый уют в воздухе. На полочках расставлены банки с травами и специями, витает запах древесины, свежий и легкий.       Окна открыты, поэтому внутри температура почти такая же, как на улице. Благодаря водопаду воздух прохладный, он задевает кожу и щекочет под одеждой, вынуждая поёжиться. Бомгю никогда не любил холод.       Субин расставляет стулья вокруг круглого столика и разливает морс в четыре кружки.       Передав каждому напиток в руки, он неловко улыбается, пряча дрогнувшие пальцы под столом.       — Извините, я не ожидал встретить вас. Достойный прием провести не могу.       Ёнджун пристально смотрит на него, едва удерживаясь от хмурого выражения. Под кожей неприятно зудит, он не знает, как показать всё то, что чувствует прямо сейчас.       Они встречаются взглядами.       — Ёнджун-хён…       — Субин-а…       Повисает молчание. Бомгю и Чанрён глядят на них по очереди, затем друг на друга. Младший пожимает плечами и продолжает невозмутимо попивать морс, в то время как Бомгю сводит брови к переносице, не в силах контролировать свою мимику.       — Давай выйдем, — в итоге говорит Ёнджун, бесшумно поднимаясь со стула. Он не смотрит ни на кого, когда толкает дверь и переступает порог. Его одежду и волосы тут же подхватывает ветер, трепля и без того растрепанные локоны.       Субин торопливо вскакивает, но даже так шума нет, они оба будто неуловимый бриз. Исчезнув за дверью так же, как старший секундами ранее, он оставляет братьев одних.       Никто не спешит комментировать происходящее, хотя Бомгю чувствует, как любопытство Чанрёна плещется внутри него, находя место в глубине его глаз.       Бомгю и сам очень хочет узнать, какого черта вообще творится.       Субин быстро равняется с рыжим и хватает его за рукав, не одергивая даже после встречи глазами.       Ёнджун подавляет свои чувства, потому что боится их, потому что не знает, как их донести. Он страшится того, что испытывает, и Субин это прекрасно знает. Поэтому он делает шаг первым. Всегда делал.       Обнимает Ёнджуна поперек спины и прижимается сам, деля дрожь на двоих. Руки старшего мгновенно ложатся поверх лопаток и пальцы крепко стискивают материал белой рубашки.       Они успеют поговорить, сперва нужно убедить друг-друга, что они реальны, что это не мираж.       — Восемь месяцев, — тихо начинает Ёнджун, выдыхая в макушку младшего, — Мы не виделись восемь месяцев, я думал, ты мертв.       Слова даются легче сейчас, когда он знает о их неправильности.       — Хён, — Субин закрывает глаза, пытаясь дышать равномерно, — После того взрыва…я очнулся в этом доме. Узнал о произошедшем только спустя месяц.       Они отпускают друг-друга, но продолжают удерживать зрительный контакт. Субин берет его за руку и ведет к водопаду, приглашая присесть на большой камень, разогретый солнцем.       — Ты перебил всех воинов и пустился в бега. Я видел плакаты с твоим лицом в тавернах, когда выходил в люди.       Ёнджун морщится, в его чертах проскальзывает отвращение, которое он и не пытается скрыть.       — Они подстроили пожар и покалечили невинных людей, оправдываясь несчастным случаем. Если бы с этим делом разобрались нормально, я бы не вмешивался.       Субин кусает губу, неосознанно вороша воспоминания того времени.       Перед глазами стоит картина горящего крыла дворца, тренировочная площадка, залитая кровью, смутный и размазанный силуэт Ёнджуна, чьи волосы полыхали так же, как и огонь.       — Прости, — Субин выпускает воздух, устремляя взгляд к падающей воде. — Если бы я был сильнее, такого не случилось бы.       Ёнджун не останавливает его, позволяя высказать те терзания, что мучили его долгое время. Он молча выслушивает, затем берет его за руку и мягко сжимает.       — Это в прошлом. Ты не можешь просто взять всю вину на себя, когда прекрасно осознаешь, что начало было положено задолго до всего этого. Мы оказались не в том месте и не в то время. Да и мой героизм заиграл не вовремя, подставляя всех.       Любой другой человек не обратил бы внимание на последнюю реплику, сказанную будто мимоходом, таким безучастным и равнодушным тоном.       Но Субин знал.       — Ёнджун-хён, — Его голос приобретает серьезные нотки, и такого Субина всегда опасались. Вот и Чхве напрягается, всматриваясь в темные омуты. — Если бы ты не вмешался, меня бы убили. Мы оба знаем, что даже не похоронили бы должным образом. А Тэхён? Его бы тоже не было.       Мигом встрепенувшись, Ёнджун выпученными глазами смотрит на Субина. Это одно из самых эмоциональных выражений, показанных сегодня.       — Тэ, — Он запинается, с нескрываемым волнением сжав потертые штаны, — Что с Тэ? Где он?       Субин с щемящей нежностью улыбается, чувствуя, как потерянный пазл встает на место, склеивая его когда-то разбитое сердце.       — Я отведу тебя к нему. Он давно ждёт.