Unhealthy competition. Welcome to America.

POV Tom. New York City, New York Круассан с крем-чизом и зеленью был настолько невероятным, что я едва сдержался от того, чтобы не прикончить еще один, а вот вторая чашка кофе пришлась как никогда кстати, потому что я и сегодня не выспался и это самое отвратительное, что только могло случиться перед концертом. Нью-Йорк был городом, забирающим силы. Я не понимал, как можно было наполняться этим бесконечным потоком людей, не замирающих ни на секунду. Наблюдая за восторженной Ребеккой, я искренне удивлялся ее детскому интересу, оживленности и бешеному желанию охватить весь этот мегаполис за несколько часов. Забавная. Ожившая здесь, улыбнувшаяся. Что же, спасибо тебе, Нью-Йорк, ты сумел поднять ее задор с колен. Сумел сделать то, к чему я стремился все это время. Допив кофе, я поднялся из-за стола и тут же увидел Нойманн, вошедшую в ресторан. Она, в отличие от меня, точно выспалась и выглядела вполне свежо в привычных ей светлых леггинсах и свободной белой футболке. Волосы закручены в бесформенное нечто на макушке. Наверное, именно так она выглядела дома по утрам, желающая выпить кофе или не без удовольствия съесть тарелку мюсли. Простая до невозможного для этих нью-йоркских ресторанных стен и именно в этом заключалась ее уникальность. -Доброе утро – блондинка улыбнулась, подойдя ближе – Давно ли ты здесь, Том? Удивительно, еще и девяти утра нет! Если бы ты только знала, насколько дерьмово я сплю, Ребекка, но тебе ни к чему. Просто улыбайся и живи. -Угу – невнятно отозвался я – Сегодня шоу, перед которым обычно слишком много заморочек, так что не до сна. -Куда ты пропал вчера? Мне, знаешь ли, нужна моя гитара – она улыбалась так открыто и так неожиданно приятно, что нутро в очередной раз обволокло теплом, будто я выпил еще одну чашку кофе – С ней все в порядке? -Да, все отлично, на саундчеке расскажу, в чем было дело. -Нууу так где ты был? Или просто решил лечь пораньше? – Ребекка впивается своей ясной пронзительностью в мое лицо и этот взгляд слишком искушает. -Йост призывал на ковер – усмехаюсь – Reebok предложили мне стать рекламным лицом их новой коллекции. Абсолютно неожиданно Нойманн довольно взвизгнула, сжав кулачки, и обняла меня. Опешив, я улыбнулся, опуская ладони на ее тонкую талию. Мечтаю вновь ощутить нежность ее кожи, исследуя кончиками пальцев каждый сантиметр ее тела. -Том, это же потрясающе! – выпалила блондинка, выпуская меня из объятий и демонстрируя мне свои стройные ноги, на которых красовались белые кроссовки того самого бренда, предложившего мне сотрудничество – Они реально сумасшедше удобные! Рассмеявшись, я выставил вперед одну свою ногу, приподнимая джинсы, и продемонстрировал девушке кроссовки всем известного бренда-конкурента. Нойманн поддерживающе расхохоталась, покачав головой. -Хреновое из тебя рекламное лицо, Каулитц! – умозаключила Ребекка, устраиваясь за столом – Я бы подошла им гораздо больше – и в этом не стоило сомневаться – Понимаю, что ты уже позавтракал, но все же побудь со мной, окей? Банальная просьба, но чертовски согревающая. Нойманн в очередной раз просит составить ей компанию. Ее размолвка с моим братцем заставила меня иначе взглянуть на досаждающую мне блондинку. Сан-Франциско подтолкнул меня к действиям, а Майами напрочь лишил рассудка, и я понял, что эта чертовка, метящая на мое место и умело забравшая у меня часть поклонников, значит для меня гораздо больше, чем обыкновенная девчонка, коих сотни вокруг, тысячи, миллионы. Том, да что с тобой, приятель? Банальное желание защитить хрупкую особу от взбунтовавшегося брата или же что-то другое, то самое, чего так старательно избегал? -А, знаешь, я нервничаю… Концерт в Нью-Йорке, разве я могла мечтать о подобном? – говорит Ребекка – У меня коленки дрожат уже сейчас, не представляю, что проживу на сцене сегодня вечером – она замолчала, отвлекаясь от меню – Ты готов к шоу, Том? Не могу не улыбнуться ей. Губы сами растягиваются, пока изучаю внимательным взглядом такое прелестное, не искаженное враждебностью лицо. Чертова Нойманн всегда была привлекательна и желанна, даже в моменты, когда хотел грубо взять ее, чтобы брыкалась, в конечном счете сдавшись моей власти, но теперь я видел в ней иную красоту, а после того, что вытворил мой недалекий близнец, и думать перестал о любого рода грубости по отношению к этой хрупкой, но такой хулиганистой блондинке. -Мы уже выступали здесь около трех лет назад и вот тогда это было тревожно – отозвался я, рассматривая запястья Ребекки, на которые было нанизано невероятное количество разного рода браслетов – Ну а сегодня я готов, потому что мы стали еще лучше, еще громче и наше шоу западет нью-йоркерам в душу. А еще с нами ты, Бекс, так что будь уверена, что сегодня нас ожидает ошеломительный успех. Она улыбается, сминая в пальцах краешек тканевой салфетки, и закусывает свою нижнюю губу, которую я ласково кусал, объятый желанием, и сделал бы это еще как минимум несколько десятков раз. Довольно тебе, Каулитц, одумайся. Куда это все ведет? Нашу беседу вскоре разбавили Густав с Джорджем, а Билл устроился за столиком вместе с Йостом: они что-то обсуждали, заглядывая в тонкую папку с листами. Видимо, у братца как всегда возникли некоторые претензии насчет звука, сцены или чего-либо еще. Билл не касался Ребекки после того, как я сказал, что не позволю ему отираться рядом с ней. Мы оба понимали, что проблемы под завершение тура не нужны ни группе, ни каждому из нас. Возможно, до него снизошло озарение, что между мной и Ребеккой витает некое притяжение и если это так - я бы обрадовался. Мне хотелось, чтобы он отпустил навязчивые мысли о Нойманн. Мне хотелось, чтобы Ребекка чувствовала себя свободной и знала, что свободен и я. У меня не было желания таскать к себе в гостиницу девочек, мозоля ими полюбившиеся мне светлые глаза. Я не хотел, чтобы желанная мной блондинка в очередной раз угодила к кому-то в постель, раздраженная ревностью к еще одной моей кукле, с которыми я никогда не игрался дольше пары часов. С ней все было иначе. Мы обсудили мой будущий рекламный контракт, наше сегодняшнее выступление и сошлись на том, что по возвращении в Лос-Анджелес обязательно сходим в тематический парк и обсерваторию, потому что эти места не давали покоя Ребекке. Листинг, которого блондинка долго уговаривала пойти с ней на самый страшный аттракцион, все же поддался ее очарованию и согласился, а Нойманн осталась довольна своей искусно проделанной работой. Но все это стоило подвинуть на второй план, фокусируясь на главном - завершении тура и концерте, который западет в душу каждого нью-йоркера. Мы сделаем это. В очередной раз докажем, на что способны и почему достойны всемирного почтения. *** -Как насчет того, что первые струны тут затягиваются по часовой стрелке, Бекс? – девушка посмотрела на меня ошеломленными глазами, будто впервые увидела гитару, а не играла на этом инструменте долгие годы. После завтрака мы отправились на саундчек с генеральным прогоном треков и осмотром всего, к чему могли возникнуть вопросы, которых искренне хотелось избежать. Меня волновали и беспокоили многие вещи, но в основном конечно это были мои гитары, потому что именно с ними все должно быть в безупречном порядке. Ребекка и правда нервничала. Блондинка сбивалась, чертыхаясь себе под нос и стараясь собраться, а все мы, даже Билл, терпеливо относились к ее слегка разобранному состоянию. Волнение - привычное дело, особенно когда вечером на тебя будут смотреть десятки тысяч человек. Ее тонкие пальцы едва скользили по струнам и выглядела она так, словно и правда не была той самой бойкой гитаристкой, выворачивающей меня наизнанку идеальным исполнением моего соло, будто моя игра принадлежала именно ей, а я украл у нее, присвоил. -Бекка, выдохни – произнес Георг, подойдя ближе к блондинке – Тебе не стоит так переживать, все будет хорошо. Несмотря ни на что, все наши уже отыгранные концерты проходили безболезненно. -И Сан-Франциско? – удрученно усмехнулась Нойманн, усаживаясь на сцену и скрещивая свои длинные ноги – И Анахайм, Гео? Да я каждый раз переживаю, что вновь облажаюсь и подведу всех вас… Если кто и подводил всех нас в этом туре, так это Билл. Создал миллион забот, тянувшихся друг за другом, как железнодорожный состав. И все из-за чего? Из-за нездоровой привязанности, желания обладать девушкой, которая не хочет его ни в каких смыслах? -Бекс – когда блондинка подняла на меня взгляд, я мотнул головой в сторону – Пойдем-ка покурим… Проходя мимо Билла, я заметил улыбку брата, адресованную Ребекке. Девушка тоже сдержанно улыбнулась, слегка кивнув нашему фронтмену. Когда мы вышли за сцену, я заинтересованно посмотрел на блондинку, вытягивая из пачки сигарету. -Ты ведь знаешь, что я не курю, Том – прошелестела та. -Ага, но знаю, как обожаешь целовать курящих – поджигаю очередной вред здоровью, наблюдая, как ее щеки слегка заалели – Объяснить не хочешь? Нойманн непонятливо трясет головой, разводя руки в стороны. Не похожа на ту, кто прикидывается, по крайней мере, не сейчас. Ребекка волновалась перед грядущим шоу и, кажется, не держала в голове ничего другого. -Что за улыбки моему братцу? – вижу, как она сглотнула и вновь устремила на меня свой ясный взгляд – Давай, Бекс, я жду. -Он извинился – Услышанное глухо прихлопнуло меня по затылку. Что он сделал, извинился? Все же подобрался к той, без которой я уже едва мог засыпать и решил попросить прощения за свои омерзительные выходки? Любопытно, как он сделал это? С каким выражением лица он заявился к Ребекке и просил прощения? О чем говорил, раз Нойманн не выставила его за порог? – Том, пожалуйста, не меняйся в лице. Все в порядке, Билл, кажется, серьезно раскаивается и осуждает себя за случившееся, я… Я выслушала его, мы все выяснили и между нами нет ничего, кроме рабочих отношений. Нет ничего, кроме рабочих отношений. Ничего, кроме его желания трахнуть тебя, причиняя мне боль, задевая за самые трепетные участки моего сердца, нетронутые до этого таким чувством, как влюбленность. Может, уже и любовь? -Бекс, он не сделал тебе больно? – серьезным тоном, глаза в глаза – Когда вы поговорили? Мне важно это знать. Блондинка улыбается, глядя на меня. Какого черта она делает это? Неужели по-прежнему не верит в мое отношение к ней? Неужели ей было мало того, что я рассорился со своим близнецом, ударил его и вообще хотел прибить к чертовой бабушке, защищая ее, ту, которая свела с ума, окончательно забрала под свой контроль все мои мысли. Нойманн, ты ненормальная, кто-нибудь говорил тебе об этом или я буду первым? -Том, если ты все еще не веришь мне - поверь, пожалуйста – заговорила она – Я ничего не собираюсь от тебя скрывать, я…просто этого не хочу, понимаешь? – кажется, где-то внутри меня улыбнулась душа, как бы приторно и нелепо это не прозвучало – Мы поговорили вчера вечером. Я ждала тебя с гитарой, но пришел Билл. Поначалу я жутко испугалась, потому что ничерта не знала, что от него ожидать, но он выглядел настолько разбито, что в конечном итоге мы поговорили и…я пообещала ему простить его – Ребекка выдержала паузу – Знаешь, сильные люди всегда прощают, Том, даже после серьезных предательств… -Это было не предательство, Бекка, это была попытка изнасилования и рукоприкладство, если ты уже забыла – Мне не хотелось лишний раз возвращать себя в тот отвратительный день, но я по-прежнему злился на брата. Было чертовски неприятно видеть, как он желал морально уничтожить Ребекку. Было до тошноты мерзко вспоминать ее, дрожавшую в моих руках, потерянную и разбитую. Кем нужно быть, чтобы простить такое? Насколько закаленным характером обладать? Был ли в Ребекке настолько крепкий стержень? Да, она могла превратиться в ту еще дьяволицу, но вряд ли в ней была та сила, которая требовалась для списания грехов такого масштаба. -Том, я хочу поскорее избавиться от этого груза, не дающего мне свободно дышать. Мне проще отпустить ситуацию, постараться простить и вернуться к жизни, которую я желаю построить, понимаешь? А думая об этом, я лишь торможу процесс – я слушал – Если Билл захочет поговорить с тобой об этом - поговори – я недовольно вздохнул, затушив сигарету о металлическую перекладину – Поговори, слышишь? Пообещай мне, Каулитц. Я хочу, чтобы отношения между вами пришли в норму, мне надоело жить в роли яблока раздора. -Признаю, что ты идеально справляешься с этой ролью, конфетка – улыбнулся блондинке я, поймав ее суровый взгляд, но все же кивнул, лишь бы она успокоилась. -Спасибо – выдыхает медленно, явно утомленная всем, что за последний месяц произошло в ее жизни. Шаг навстречу и она уже в моих объятиях. Не жалею, что сделал это. Кажется, она и сама понимала, насколько ей было важно ощутить поддержку именно сейчас. Именно мою. Она оплела руками мои плечи и снова выдохнула, а для меня будто время остановилось. Хотелось простоять вот так как можно дольше, втягивая сладковатый аромат ее волос и кожи, впитывать то тепло, которым она делилась со мной в моменте, одаривая молчаливой благодарностью. Стоило ли еще больше задаваться вопросами? Мне казалось, мы оба уже наперед знали о том, что происходит, но понимали, что вряд ли озвучим это. Причин хватало. У нас как всегда хватало на это причин. -Йост поговорил с тобой насчет сольного проекта? – бормочу ей в затылок, куда спустя секунду угодили мои губы – Почему ты молчишь об этом? -Потому что мне нечего сказать, Том. Я хочу этим заниматься, но не верю, что зайду настолько далеко. Я похожа на певицу? – она всматривается в мои глаза, а я дьявольски хочу утянуть ее в поцелуй, от которого в моей голове поплывут масляные радужные разводы – Я музыкант, мне нравится играть на гитаре, я занимаюсь этим с детства и, как ты сам успел убедиться, все же преуспела в этом увлечении. -Но, однако, ты вытягиваешь вокальный уровень Агилеры, а это серьезный намек на то, чтобы записать парочку синглов – ласково щелкаю светловолосую по слегка вздернутому носу и улыбаюсь – Если тебе включают зеленый - несись со всей дури, Бекс. Послушай того, кто сделал это, а теперь подустал отбиваться от желающих забраться ко мне в штаны! -Вот от такой славы я бы точно предпочла держаться подальше – она усмехается, провожая взглядом людей из нашей команды, снующих из стороны в сторону и занимающихся улаживанием всех технических вопросов – У нас с тобой разные темпераменты и то, от чего млеешь ты, обычно мне не заходит. Лукаво осматриваю Нойманн, не выпуская ее из объятий. Немного подаюсь вперед и шепчу на ушко, в котором сияет несколько небольших украшений-гвоздиков: -Кажется, наши разные темпераменты отлично сошлись в Майами, не так ли, малышка? – девчонка судорожно выдохнула, проскользив пальцами по моим плечам – И не пытайся обвести меня вокруг пальца, Бекс, все написано на твоем прелестном личике. Прямо здесь и сейчас я… – горячо дышу в ее губы, но не касаюсь их – читаю тебя, словно раскрытую книгу. -Том… -Позже, конфетка, для начала нужно разорвать в клочья Нью-Йорк и я клянусь - мы сделаем это! Она улыбается в мои губы, медленно кивая головой. Мы сделаем это. Я тебе обещаю. *** Курение убивает. Сигареты были моей вредной привычкой. Пожалуй, единственной. Алкоголь? Не так часто. Вещества? Было по глупости и прошло. Шлюхи? Да тоже, вероятно, не порок, если не вдумываться и не углубляться в детали. А вот не курить я не мог. Сигареты успокаивали и давали то ощущение свободы, которой у нас не было с тех пор, как мы решили засиять ярче небесных звезд. Я тянулся за сигаретой после шоу и перед ним, когда мне было хорошо и когда максимально хреново, после секса и вместо него. Я свыкся с курением, параллельно признавая, что это паршиво. Куппер мирно дремал у моих ног, пока я сканировал прищуренным взглядом небоскребы в лучах заходящего солнца. В ожидании Билла минуты казались часами. Он первым захотел пообщаться. Подловил меня после саундчека и сказал, что нам необходимо поговорить. Я не хотел выяснять отношения перед шоу, но брат настоял, заявив, что этот разговор должен быть завершен до концерта и, соответственно, до окончания самого тура. Я не был глупым и сразу догадался, что Билл хотел поговорить о Ребекке. Мне было нечего обсуждать с ним, для себя я решил, что никогда не прощу ему того, что он хотел сделать с ней, не прощу его агрессии, не прощу ничего, что осталось в том дне. Запомню до своего последнего вздоха. И когда ты успел взрастить в себе настолько серьезную мстительность? -Тебе пора перестать поглощать в день по пачке – слышу справа и поворачиваю голову в сторону звука, брат пришел совершенно бесшумно и один, его четвероногого кряхтения на коротких лапах рядом не было. -Я тебя слушаю – выдохнул я, делая очередную затяжку. Близнец вздохнул и замолчал на несколько таких же утомительно долгих минут. Подбирал слова? Не имел понятия, как начать? Насколько его разговор со мной может отличаться от беседы с Ребеккой? -Пока ты не начал, Би, я скажу: не прощу тебе тот день никогда, слышишь? Так низко в моих глазах ты еще не падал – вновь выдох с вплетенным в него недовольством – Поднять руку на девушку, которая тебе якобы симпатична… – жестами я изобразил лицемерие – немыслимо. Где, мать твою, был твой разум? Чем ты руководствовался, местью? Ты мне пытался мстить, Билл? – горькая усмешка сорвалась с моих губ, пока рука сминала окурок в пепельнице – Я не оправдываю себя и собственные поступки, но ты, нахрен, слетел с катушек. Это уголовная ответственность! -Прости, Том – слышу я и хочу громко рассмеяться на услышанное, во весь голос, на весь чертов Нью-Йорк, залитый закатными солнечными лучами. -Ты идиот, ты капитальный придурок, Билл – отозвался я, присев и погладив своего пса – Ты и не любил ее вовсе, разве что слегка загорелся… Я прав? – смотрю на близнеца тем взглядом, под которым он просто не сумеет мне солгать, ничерта у него не получится. -Она мне нравится, Том – Билл присаживается рядом, прокручивая на пальце одно из своих колец – Знаешь, тогда у нас дома… Махнув рукой, я скривился. Нет, не надо вываливать на меня подробности вашего секса. Слышать об этом не могу, в очередной раз соглашаясь со своей долбаной влюбленностью, иначе бы с удовольствием послушал, как братец отымел хоть кого-нибудь. Обвел бы этот день красным маркером в календаре. Неприятно. С ней. С моей. С той, которая поселилась в голове, арендовала там комфортное место. -Тогда она сказала правду, Том – продолжил Билл – Сказала, что думала о тебе – он улыбнулся кривой улыбкой, пораженной – В тот момент, когда я… -Хватит – выпалил я, поднимаясь на ноги – Я забыл, Билл. Я не хочу об этом слушать и не советую тебе вспоминать. Ты усвоил урок: Ребекка хотела меня, а на твоем месте мог быть любой другой парень. -Она сказала мне то же самое, Том, слово в слово – услышав это, я мысленно улыбнулся – И ты прав - она не та, кто мне нужен. -Я такого не говорил – Отрезал я, но внутренне согласился. Ребекка и Билл? Это как минимум очень странно, а как максимум - охренительно неправильно. Мои чувства - моя забота. Я разберусь. Сколько себя помню, никогда не отчитывался перед братом, что чувствовал к той или иной девчонке, с кем спал, сколько раз и понравилось ли мне. Мне не хотелось об этом разговаривать, по крайней мере, если я и мог поделиться чем-то, то крайне редко и очень смазанно, опуская подробности. Я понимал, что Биллу не было дела до моих похождений, он горел желанием стать известным, добиться успехов в музыке и только потом размышлять о настоящей любви. Той любви, которую не отыщешь, будучи всемирно признанным. Теперь он понимал это, как никто другой. -Она тебя любит, Том – произнес Билл, вытаскивая меня на поверхность из пучины размышлений – Она сказала мне об этом. Я хочу, чтобы ты знал – он вновь помолчал – Бекка… Не знаю, готова ли она открыто заявлять о своих чувствах, ведь ты тот, в ком можно сомневаться до бесконечности. Абсурд. Она все знает. Эта блондинка далеко не глупа и, наверное, замечает очевидное. Вздохнув, я загорелся желанием вытянуть очередную сигарету, но сдержался. В голове воцарился хаос, абсолютно неуместный перед заключительным концертом. Я не хотел разговаривать, я чувствовал, что меня накроет, что мне будет необходимо подумать, взвесить, разобраться. Именно сейчас я ощущал себя Биллом настолько отчетливо, что разболелась голова. -Я тебя оставлю, Том – брат прихлопнул меня по плечу – Мне чертовски жаль, я надеюсь, что со временем ты все же простишь меня. Простишь за нее – я молчал, не желая погружаться в душащую ненависть еще больше – Спасибо, что выслушал. Я нуждался в этом разговоре всю неделю. Мне требовалось поговорить с вами до нашего шоу в Нью-Йорке, я понимал, что нихрена не отработаю как надо, пока в мыслях творился такой сумбур. Если тебе стало легче, вовсе не значит, что мне и Нойманн теперь не захочется захлебнуться в собственных мыслях. Я видел Бекку на саундчеке, ее внутренний разлад не касался шоу - ее внутренний разлад чертовски напоминал мой собственный. Билл ушел, оставляя за собой шлейф бесконечных раздумий. Взгляд на запястье - до выезда на концерт час. Как себя чувствует Ребекка? Нужно было собраться и сдержать данное ей обещание. Я обязан его сдержать. ***** POV Rebecca. Я осмотрела свое отражение в зеркале. Идеальный макияж, вызывающий, с нотками дерзости. Наверное, самый подходящий для этого тура, но созданный Наташей впервые. Я уставала от косметики, но сегодня хотелось по-особенному подчеркнуть своего внутреннего бунтаря, подарить ему возможность проявиться и внешне. -Ребекка, если мы соберем твою роскошную шевелюру в высокий прямой хвост, то лисий взгляд станет еще отчетливее – говорит Натали, дорабатывая последние штрихи пушистой кистью – Ты согласна выступить с собранными волосами? Я была готова согласиться на все, лишь бы само шоу прошло идеально. Меня подтряхивало от волнения, поэтому я старалась зажать ладони между коленей. Выдохнув, согласно кивнула визажистке, полностью полагаясь на ее навыки и профессионализм. В гримерке помимо нас оставался лишь Густав, упорно не поднимающий головы от своего айфона. Где носило всех остальных - вопрос. Билл решил, что сегодня без моего пения не обойтись, что еще больше взыграло на моих расшатанных нервах. Если ты сегодня сфакапишься, Нойманн, никто не захочет иметь с тобой дело. Как сольный артист, кому ты будешь нужна? -Ты слишком напряженная сегодня – Наташа всмотрелась в мое лицо через зеркало – Не заболела? Отрицательно мотаю головой. Интересно, а она говорила с Биллом обо мне? Осудила ли его, как женщина? Может быть, дала ему некий пинок для разговора со мной? Я бы хотела узнать ответы на все эти вопросы, но задавать их, значит, палкой шевелить муравейник. Откровенно не стоит. -Нет, все в порядке, просто волнуюсь – отозвалась я, наблюдая за манипуляциями с моими волосами – Заключительный концерт, я…просто не думала, что выйду на сцену в крупнейшем городе мира. Не думала, что подобное вообще когда-либо произойдет в моей жизни. Наташа улыбалась, слушая меня. Мне нравилась эта девушка, с ней было спокойно. Мы редко общались, но к ней всегда можно было обратиться с просьбой и быть уверенной, что она не откажет и всегда поможет. Это вселяло надежду, что я не одна, с самого начала вселяло надежду. -Господь, Нойманн, ты ли это? – голос Тома заставил скривить губы в ухмылке – Где та ошеломительная копна волос, которые ты так эротично откидываешь в сторону во время концертов? Наташа, к чему это все? -Нам всем нужно сосредоточиться. Я хочу, чтобы ты следил за своей игрой, а не пускал слюни при виде моих волос – сострила я, вызывая смешки Георга и Билла. Ты помнишь, с какой нежностью он запускал в них свои проворные пальцы, говоря, какая ты идеальная? -Ты посмотри, Том, она еще и свободные джинсы надела… – Гео кивает на предмет одежды – снова. И перетянула их банданой вместо ремня. Серьезная конкурентка! А я лишь нахально улыбаюсь, оценивая реакцию старшего из близнецов. Никогда не надоест его провоцировать, теперь-то я как никто понимала, насколько заряжают подобные перепалки. Из нашего общения ушла агрессия и неконтролируемое желание убить друг друга - осталось лишь желание шутить ниже пояса, поддакивая местами совсем уж ограниченному юмору, и целовать его, бесконечно долго целовать, кусать, наслаждаться. -Ладно, давайте сделаем это в последний раз! – слышу голос Билла и очухиваюсь от мыслей. -Хэй, не в последний - в крайний! – поправил того Листинг – Я еще хочу выступать, пусть даже и с такими кретинами, как вы. Густав, наконец, отложил телефон и присоединился к нам. Что же, Нью-Йорк, совсем скоро ты сгоришь вместе с нами, чтобы засиять еще ярче, возродившись из пепла. *** Если бы я сказала, что меня не лихорадило - это обернулось бы самой искусной ложью. У меня дрожали колени, руки, поджималось все внутри, когда я вышла на сцену и взглянула в зал, где собралось невероятное количество молодых людей. Наших людей, тех, которые ждали нас, которые пели с нами и кричали от переполнившего их восторга. Смотри, Ребекка, это твой звездный час. Не спорь. Ты заслужила быть здесь, рядом с ними: с близнецами, истрепавшими все твои нервы и исцарапавшими твою душу, с Густавом и Георгом, без поддержки которых тебе было бы в сотни раз тяжелее. Со всеми этими людьми, которые приняли тебя, ждали и поднимали вверх плакаты с твоими фотографиями. Ты умница, перестань это отрицать. Что за долбаный синдром самозванца? Мне бы хотелось расплакаться, осознавая, через что я проходила и к чему пришла. Этот концерт станет тем воспоминанием, согревающим сердце в пасмурные промозглые берлинские дни. Этот концерт станет тем воспоминанием, которое вытеснит сорванное шоу в Сан-Франциско и отмененное выступление в Анахайме, сотрет это из моей головы, оставляя только трепет и то самое чувство благодарности за такой шанс. Шанс быть здесь прямо сейчас, перебирать пальцами струны, зная каждый аккорд, и улыбаться, ослеплять своей улыбкой. Его, кого не хотела прощать. Кого возненавидела после того, как ощутила сдавливающие наманикюренные пальцы на своей шее. Кто предал нашу дружбу и взаимопонимание, но раскаялся, падающий в мои объятия, напрочь обессиленный. Его, кто растоптал своими грязными шутками, впивающимися в тело и разум миллионами острых иголок. Его, от общества которого в горле теснился тошнотворный ком. Его, кто поддержал тогда, когда не ждала, ничерта не надеялась на подобную милость. Его, кого так чертовски бешено любила и была готова падать в это чувство раз за разом, обжигаясь, но срывая голос от криков наслаждения. Улыбаться Густаву, королю барабанной дроби и моему другу, действительно близкому человеку, который всегда был рядом, даже когда не просила. Даже когда хотелось побыть в одиночестве. Подмигивать Георгу, парню с невероятной харизмой и здравомыслием. Я обязательно затащу тебя на тот чертов аттракцион, Гео, и только попробуй мне отказать. Я чувствовала себя дома, чувствовала себя нужной. Наверное, будь все так гладко с самого начала - было бы дьявольски скучно. Страдания - неотъемлемая часть нашей жизни и без них не было бы таких ярких впечатлений от периодов, в которых все хорошо. Мне стоило пережить неприязнь, подколы, унижения и даже нападения, чтобы сейчас, глядя на тысячи человек, улыбаться и делать это искренне, от души. Наслаждаться моментом, потому что он быстротечен, его, как комету, не ухватишь за хвост - будешь лишь бережно хранить в собственной памяти. Это было и оно твое. И спасибо тебе, жизнь, все же ты невероятная. *****