Судьбоносная встреча

– Твой ответ? – спросила Сафита. – Люблю. Последний символ "брезглость" даже не успел появиться, как тут же стал бабочкой. Дверь шкафа открылась медленно, а лёгкий ветерок разогнал мотыльков. Яркий свет ударил мне в глаза. Я моргнул на мгновение. Этого было достаточно, чтобы прийти в себя и осознать паршивость своего положения. У меня совсем не было сил, но я приподнялся, чтобы сесть и опереться на стену. Рядом сидела она, Сафита. Она была в тёмной накидке с капюшоном, но я видел огонь её глаз. – Мы оба знаем, что сейчас должно произойти. Путь Дистимии одинаков и вечен. Только высшие силы могут заставить сойти тебя с тропы. Ты же никак не можешь на это повлиять. Даже умерев. – Потому, ты напялила на себя эти тряпки? Где же твоя коса? – А тебя, я вижу, мой вид совсем не пугает. – Легенды о богине смерти никогда меня не пугали. Потому-то я и назвал тебя в честь неё – Дистимия. Это уже потом я понял, что это как-то не правило, использовать это имя, иначе люди не правильно поймут, и придумывал тебе новые и новые имена. Сафита, как по мне, самое красивое. – Это я помню. Кстати, а помнишь, статую богини на центральной площади? Тогда у неё ещё был голубой правый глаз в виде синего блестящего камня. – Я помню, как этот камень ни с того ни сего начал светиться и вырвался из статуи и улетел в какое-то Хуво-Кукуево. Она стояла надо мной, глядя серьёзно мне в глаза. – Хей, Сафита. Тебе ведь нравилась жизнь отдельно от меня? Ведь так? Как думаешь, существует ли способ сделать так, чтобы у тебя было своё тело? – Мне это не нужно. Я ведь часть тебя. Мы друг без друга не можем существовать. – Это ещё почему? – Даже если я попытаюсь тебе объяснить, ты не поймёшь, ведь ты не помнишь того, чего не случилось. – Опять одна и та же песня. Что мне сделать, чтобы вспомнить того, чего не было? И потом, почему ты помнишь, а я нет? – Помнишь рубин у доктора Эггмана? – Да, помню. – Дело в нём. Ты провëл с ним так много времени в прошлой временной линии, что самого факта твоего взгляда было достаточно, чтобы ты не просто испытал хотя бы дежавю, а всё вспомнил. Но его вспомнил, не ты, а я, твоя вторая личность, рождённая давным давно в доме Мадмуазель Гроссо, и продуждëнная этим камнем. Меня не должно существовать, но я есть. Я ошибка этой временной линии, ошибка твоего сознания. – То есть, если я коснусь камня, я смогу вспомнить? – Скорее всего да, но боясь, что у этого будут свои последствия. Мы можем слиться с тобой из другой временной линии. – Как всё сложно. – Не поспоришь, но ты ведь хочешь знать правду, узнать почему ты испытываешь пустоту в душе, будто пресытился жизнью и почему так хочешь убивать. Хотя, ответ ты уже знаешь, тому виной я, но разве тебе не хочется избавиться от этих чувств? Да и потом, почему бы снова не встретиться с Шэдоу. Но сначала, нужно пролить кровь – взмахнуть косой. Что скажешь? – Хитрая ты лисица. Знаешь, как меня заинтересовать. Послышался щелчок. В комнату вошёл Джефферсон. Я смотрел на него. – Дерьмово выглядишь, сынок. – Зато Вы как всегда прекрасны, дедушка. Сафита нагнулась ко мне и тихо шепнула: – Я буду внешней силой, что столкнёт тебя с пути, но ты должен мне помочь. Я, надеюсь, ты помнишь своё обещание. Я улыбнулся, закрыв глаза, предвкушая тëплую кровь, что будет сочиться из сердца Джефферсона, когда разорву его труп на части. Он улыбнулся вместе со мной. – Знаешь, Зиро, ты всегда был мои любимчиком. Больше всех воспитанников я любил именно тебя. Как жаль, что ты решил меня убить, да только принял одного из моих подчинённых за меня. Но как же я был рад тебя увидеть в деле, мой мальчик. Я собирал информацию о всех твоих подвигах, в прочем, я кажется это уже говорил тебе ни раз. Старость берёт своё. – Я ведь тоже тебя любил, старик. Доверял тебе. – Зато ты вынес хороший урок, не доверять никому. Разве нет? – И то... верно... Я закашлял, закрыл глаза и съехал по стене, плюхнувшись на пол, сделав вид беспомощного щенка. Джефферсон любил, беспомощных и неспособных дать сдачи, потому ему нравилось насиловать детей. Заяц достал шприц из кармана. Я знал, что ему не терпится начать играть с моим телом, как ему вздумается, а эта моя поза только сильнее возбуждала его. Он аккуратно взял меня за руку, готовясь ввести наркотик мне в тело. Только у меня были другие планы. У меня сработал триггер, и я резко схватил этого ублюдка и долбанул его головой об стену. Двигаться было тяжело, но я сумел выбить шприц из его руки. Он держался за голову, а я сбил его с ног хвостом, успев резко присесть. Адреналин прыснул в кровь, я почувствовал, прилив сил, и резко встал. Голова закружилась, ещё Джефферсон схватил и потянул меня за ноги, из-за чего я упал. Ударив его ногой в лицо, но я тянулся к шприцу. Он притянул меня к себе, и начал душить. Я продолжал тянуться к шприцу. – Ах ты, маленький паршивец! – процедил он сквозь зубы. – Не волнуйся, скоро ты окажешься на небесах. Сафита, что наблюдала за этой сценой достала из кармана нечто, что приняло облик косы. Я почти дотянулся. – Знаешь, – проговорил я с трудом беспомощно прохрипел я, – я никогда не был святошей. Сафита замахнулась. Шприц, что был поддет моих хвостом, оказался у меня под рукой. – Тогда, сынок, увидимся в Аду. Я воткнул его прямо в глаз этому ублюдку. Он завизжал, словно свинья. Я вырвался из его хватки, жадно глотая воздух, пока Джефферсон ползал на четвереньках. Сафита насела ему дар в грудь, оставив на ней метку, что сразу же исчезла. Наркотик был в его теле и начал действовать почти мгновенно. Я отдышавшись, поднялся на ноги, вырвал шприц из его глаза и начал его избивать. Рукам, ногами. Джефферсон сопротивлялся, но не долго. Мои кулаки горели. Однако этого было мало. Я хотел, чтобы он страдал так же, как я в детстве от его рук. Я ломал его кости. Руки, ноги, плечо и рёбра. Он кричал, задыхался. Всякий раз, когда он терял сознание, я заставлял его проснуться. Снова и снова. Я разрывал его плоть на куски. Он уже не дышал, когда я вырвал его сердце и впихнул его ему в глотку. Только тогда я успокоился. Эти сладкие мгновения пролетели, как секунды. Я чувствовал себя уставшим. На душе было пусто. Даже не знаю, что теперь делать. Долгожданная месть не принесла мне облегчения. – Пора, братец. – Подожди... кое-чего... не хватает... – Он уже сдох, а ты едва держишься на ногах. Что ещё ты хочешь сделать? – Хочу... чтоб... ты... была как... дома... Я окунул руку в кровь и начал выводить символы на стенах. Силы медленно покидали меня, но мне было плевать. Я продолжал чертить эти символы. Они были кривые, разного размера, но я старался. Действительно старался. Когда я закончил, всё тело моё адски болело. Я грохнулся где-то по середине комнаты. Мой разум начал угасать. Я смутно помню эти мгновения. В голове мелькали разные мысли и воспоминания. Это и есть смерть? Чёрный дым заполнил комнату, а символы на стенах начали светиться. Сафита замахнулась своей косой и ударила мне в грудь. Я не кричал, просто провалился в бессознательное состояние. Снова и снова перед глазами мелькали воспоминания. Мне бы снова хотелось увидеть Крим, Ваниллу, Шедоу и ребят. Снова...

***

Прошло не много времени с тех пор, как я оказался в темноте. На моей голове был венок с шестью голубыми цветами. Сафита вновь стояла предо мной. Цикл начинается заново. Только теперь нет чёрного шкафа, только коридоры, темные углы и тьма. Я вынужден блуждать по этим коридорам, собирая символы вновь и вновь, чтобы прийти в комнату, где меня будет ждать смерть с косой. Нет ничего. Единственный способ существовать здесь – двигаться, шагаясь теней, закрывая уши от невыносимого шума в голове. Таков он, Ад шакала. Я шëл, шëл... Шëл... Странно... Я вижу свет. Его не может быть здесь. Я ускорил шаг... Когда я открыл глаза, я очнулся на столе, укрытий каким-то куском ткани. Сафита ждала меня, сидя над Шедоу, тихо спавшим. – Ты проснулся, наконец. Я уже успела попрощаться с Шэдоу. – Вот как. Я увидел камень на столе, накинув на плечи ткань и подошëл к нему. Двигаться было всë ещë тяжело, но это был не тот пиздец, как в комнате с Джефферсоном. – Ты готов, Зиро? – Да. – Тогда слушай. Когда ты возьмëшь его в руки, ты вспомнишь всё. Обсолютно всë. Ты забирать мои воспоминания и свои, но знай, это может шокировать тебя. Шэдоу не хотел бы, чтобы ты помнил об этом. – Неужели, всë так плохо? Сафита нежно поцеловала Шэдоу в щëку и, поднявшись подошëла ко мне. – У тебя ещё есть шанс отказаться. – Я столько хуйни пережил за последние время, что отказываться уже не вижу смысла. – Тогда, давай прощаться. Больше, я не смогу тебя поддерживать. – Буду скучать по тебе. – Возможно. Мы подошли к камню. Перед нами появился шакал в металической маске. Он повернулся к Рубину, поглядывая в нашу сторону. Я стоял меду ним и Сафитой. Попрощавшись друг с другом мы коснулись камня... Это было последнее, что я помню, будучи Зиро...