Ему стоило половины куба из его аварийного запаса энергона, который он всегда (лишь предосторожность) носил в сабспейсе со времен своего добровольного изгнания, чтобы растопить взрывом снег, закрывающий один из технических шлюзов. Старскрим никогда не забывал устройство кораблей.
Еще полкуба пришлось выпить, чтобы просто продолжать функционировать. А еще он узнал, что пальцы могут отваливаться, если достаточно промерзли. Покойся с миром, его правый указательный.
Взрыва было вполне достаточно, чтобы ему осталось только немного расчистить проем, подобрать со снега его бедный палец и сунуть его между разошедшихся немного от огня стыков. Не известно, что помогло ему в этот раз, но он смог раздвинуть шлюз ровно настолько, чтобы смочь протиснуться внутрь, после чего тот, грохоча, закрылся.
Эхо прокатилось по темному интерьеру. Старскрим настроил оптику.
Здесь было не менее холодно, чем снаружи, однако полное отсутствие ветра помогало сохранять тепло куда лучше.
Он сделал несколько гулких шагов, решая, куда направиться вначале. Он видел судно сотни раз, но никогда не бывал внутри — все так отличалось от Немезиса, что казалось неправильным. Старскрим был даже не уверен, где находится эн-хранилище. Поэтому пошел к мотору. Даже если корабль обобрали до последнего куба, в цилиндрах двигателя наверняка могло остаться хоть что-то.
Шлюз в машинном отделении не был закрыт, и Старскрим зашел, ничего особенно не ожидая. Точно не это чудо. Точно не
закрытого типа турбированный восьмикамерный жидкостно-распылительный РДМ150 со вторичным использованием отработанных газов. Тот самый, который
мог добирать за четыре с половиной секунды до сверхзвуковой (не то, чтобы кто-то хотел бы так ломать себе корабль) и
выходил на световую без необходимости разогрева. Легенда в мире авиастроения, которая по сложности могла соперничать с двигателями естественно развившихся из спарклингских протоформ меха, а по мощности с десятью шаттлами. А еще Старскрим не ожидал пятиметровой стопочки энергоновых кубов, мило расположившейся по правую сторону от чуда полетной инженерии.
Старскрим расплылся в самой искренней улыбке, какая только посещала его лицо за последний век. Или тысячелетие. Он проковылял на все еще негнущихся ногах к законсервированному сокровищу, по пути проведя нежно по еще одному сокровищу в этой зале. Быть может, если в хранилище окажется еще энергон, он накормит им и его.
А пока…
Старскрим не думал, что в его баки влезает больше двух кубов. Пока не вспомнил, каков на вкус Кибертронский энергон — родной, сладкий, почти искрящий на глоссе. Он совсем отогрелся — спасибо, что был сикером, которые по природе гораздо более устойчивы к холоду, чем кто-либо, иначе межзвездные путешествия не были бы им доступны.
Он немного поспал, побродил по кораблю и находился в абсолютно восхитительном настроении, потому что нашел в самом деле хранилище, в котором был энергон, и запустил двигатель, наслаждаясь музыкой сгорающего в мощных трубах топлива, работы точных механизмов, усмиряющих всю эту мощь и направляющую ее ввысь, в небо, к звездам!
Хотя нет. Поднимать судно нельзя. По крайней мере, пока. Без сомнения, просто так его здесь не бросили, а значит есть значительная неисправность, о которой Старскрим еще не знает. Кроме того, не хотелось бы привлекать к его персоне… никого. Поэтому он ограничился минимальными электронными системами и отоплением.
— Ха… Тут совсем неплохо. Светло и… даже мило — почти праксианский санаторий. Капитан Старскрим. Главный на этом корабле. Свет! — он включил свет. — А теперь быстро мне куб! — он взял куб и величественно отпил. — Все здесь подчиняется мне! Я Верховный Правитель сего ковчега! — он прошел на мостик и встал перед консолью, провел по ней рукой, на которой теперь нехватка одного пальца вдруг стала особенно заметной. — Наши ряды истончились! Остался только я… хотя, Шоквейв где-то есть, и Саундвейв, наверное, тоже. — он подумал о том, мог ли Шоквейв восстановить его коготь. О Нокауте речи идти не могло (жалкий предатель), сам Старскрим мог только прищепить и заклеить самые крупные артерии, остальное же, когда оттаяло, удалось уговорить саморемонтироваться.
*
Старскриму было
приятно. Он наслаждался своей абсолютной свободой на таком огромном корабле, купался в тепле, и, если чувствовал, что одинокая тишина начинала давить на его аудиосенсоры слишком сильно, сидел в машинном отделении, слушая спокойный гул мотора.
Так прошло три дня, а Старскрим все еще не обошел весь корабль, хоть и тратил на это все силы и время, которые оставались от него от лежания на мягкой платформе в самой большой и самой оборудованной спальне, отдавания команд самому себе и команде (тоже себе), дегустации энергона с добавками, которые он нашел в баре и почти стеснительных попыток полировать себя баффером из медотсека («я вам не Нокаут, но Верховный Правитель должен соответствовать должности не только в личных качествах»).
Ладно. Возможно, и он готов был это признать, Старскрим просто растягивал себе удовольствие. Потому что он не мог притворяться, что исследование новых территорий должно обязательно включать полную уборку старых. Он вымыл консоли и полки, надраил полы, принял душ и потом просто ходил и восхищался чистотой, организованностью и грандиозностью
его владений.
Какой он замечательный правитель, говорил он себе.
*
Через неделю ни сам Верховный Правитель больше не мог выдумывать себе новые срочные дела, требующие срочного разрешения, ни его любопытство не могло больше содержаться в рамках его воли. Поэтому он выпутался из вороха изолетика, собранного, пожалуй, с половины кают, и никак иначе как выкатился на край платформы, свесив ноги.
Через минуту он уже стоял перед шлюзом в еще один отсек — после этого ничего не останется неизведанным для него на это корабле. Последний рубеж в завоевании Арка, последний кристалл в его золотой короне.
Он нажал на кнопку.
