Уже битые десять минут Чимин стоит у зеркала, бесконтрольно разглаживая невидимые складки на брюках. Он чувствует себя максимально нелепо в элегантном тёмно-синем костюме тройке и с зачёсанными в аккуратный пробор волосами, уложенными гелем. Он долгие годы обучения с нетерпением ждал этого дня, а теперь едва держится, чтобы не струсить и не выдумать какую-то неожиданную болезнь, попросив больничный.
— Ты сможешь, — произносит, глядя в глаза своему отражению, и, нервно улыбнувшись, отворачивается, покидая квартиру.
От дикого волнения, сопровождающегося трясущимися пальцами и потеющими ладонями, он не замечает, как добирается до университета. Стоя посреди большого, переполненного спешащими в здание сонными студентами кампуса, Чимин смотрит на громадный пятиэтажный корпус факультета искусств, словно видит его впервые: светлые персиковые стены величественно тянутся далеко вверх, пестря большими панорамными окнами, радо встречающими в свои объятия ещё греющие лучи осеннего солнца. Тёмная крыша из черепицы гармонично контрастирует со всем этим великолепием, привлекая взгляд, а белоснежные колонны, расставленные по периметру небольших ступеней на подходе к корпусу, удачно завершают эту изящную картину.
Чимину безумно нравится здание, в котором он доучился до самой аспирантуры и стал помощником профессора, в будущем намереваясь получить ещё и степень доктора наук. Он всегда хотел преподавать, и вот, судьба подарила ему такой шанс даже раньше, чем парень мог мечтать. Профессор Кан уехала в другой город на научную конференцию, предложив когда-то своему лучшему студенту, а теперь и ответственному аспиранту заменить её, и Пак с восторгом и невнятным потоком благодарности согласился. Теперь сомневается, стоило ли. Он напуган и не уверен, что уже готов к этому, но, раз уж он стоит тут, то деваться некуда.
Сделав неуверенный шаг вперёд, он испуганно подскакивает, когда чувствует чужую ладонь, резко хлопнувшую его по плечу.
— Ну что, готов? — обернувшись, Чимин натыкается на широкую улыбку Сокджина — своего лучшего и, пожалуй, единственного друга и по совместительству преподавателя с другого факультета.
— Чёрт, хён, я же просил тебя перестать подкрадываться, так и до инфаркта недалеко, — Пак хватается за рубашку в районе сердца и, согнувшись, пытается отдышаться.
— Ха-ха, — с каменным лицом произносит Джин, скрещивая руки на груди и высокомерно осматривая друга, — сердце с другой стороны, умник.
— Не важно, — выпрямляясь, закатывает глаза Пак и передвигает ладонь по груди. — У меня от твоих неожиданных появлений душа в пятки падает, — они вместе отходят в сторону от здания, чтобы не мешать потоку студентов.
— Да какие «неожиданные»? Я тебя от самих ворот зову, чуть голос не сорвал. Думал уже, что обознался, а это ты всё-таки, — Джин обводит тело парня внимательным придирчивым взглядом от уложенной гелем макушки и до облачённых в начищенные чёрные ботинки пят. — Выглядишь… необычно.
— Ты хотел сказать, как клоун? — сощурившись, Чимин пытается различить в лице друга намёк на ложь.
— Вовсе нет. Тебе очень идёт, похож на настоящего препода. Просто необычно видеть тебя таким, я-то совсем другие наряды помню, — старший широко улыбается, подмигивая и снова хлопая Пака по плечу.
— Да это когда было? Нашёл, что вспомнить, — скинув чужую ладонь, Чимин поправляет съехавший пиджак и сдувает с него невидимые пылинки.
— Да всего несколько лет прошло, дедуля, — Сокджин громко вздыхает и скептично изгибает бровь. — Да перестань уже, ты чего такой нервный?
— А ты в свой первый день что, ни капельки не волновался? — опустив руки, Чимин испытующе смотрит на старшего, надеясь получить от него какие-нибудь советы или поддержку.
— Нет конечно, я был рождён для этого, — деловито откинув голову назад, представляя, как его воображаемые длинные волосы взмывают в воздух, привлекая внимание абсолютно всех прохожих и заставляя собой восхищаться, отвечает Джин.
— Ну спасибо, друг, — обиженно выпятив нижнюю губу, Чимин отворачивается, будто собираясь уходить, но его запястье перехватывают.
— Ладно, скажу по секрету, — от того, как старший понижает голос, будто сейчас расскажет самую большую на свете тайну, Паку хочется рассмеяться, но его напряжённое эмоциональное состояние не позволяет этого сделать. — На самом деле всю первую неделю я был просто в ужасе, — младший ждёт продолжения, но его не следует.
— И? — не выдерживает, хватаясь за предплечье мужчины, словно готовится вытрясти все подробности. — Как ты с этим справился?
— Никак, — разочаровывает друга Джин, увлечённо рассматривая покрытые бесцветным лаком ногти. До его ушей доносится расстроенный вздох Чимина, и Ким переводит на него сожалеющий взгляд. — Потом меня так завалили работой, что на переживания даже времени не было. Так и привык, — он сжимает едва ощутимо холодную ладошку младшего и успокаивающе гладит тыльную сторону большим пальцем. — Да не волнуйся ты, я уверен, всё пройдёт хорошо. Главное — сразу установи со студентами дружеские, но уважительные отношения, познакомься, пошути и не показывай, что боишься их. С домашкой тоже не переусердствуй, и никакой заученной нудятины из конспектов, а то они тебя и слушать не станут. У вас ведь в искусстве столько необычных историй, вбрасывай их иногда для поддержания интереса, глядишь, и сможешь побороться со мной за место самого классного препода, — с гордым видом завершает свою поучительную тираду Сокджин.
Чимин кивает болванчиком, пытаясь всё запомнить, и чувствует себя куда лучше с поддержкой старшего.
— Ну вот, не мог так сразу, что ли? Обязательно надо было поиздеваться надо мной, — освободив руку от чужой хватки, он бросает взгляд на часы, чтобы убедиться, что точно не опаздывает.
— Никакой от тебя благодарности, — Сокджин также смотрит на время на телефоне и засовывает его обратно в карман брюк. — А вообще я не понимаю, чего ты так паришься. Ты ведь даже не препод ещё, тебе дали пробный период, пока профессор Кан не вернётся, так что нестрашно, если что-то не получится.
— А вдруг это не просто замена, может она хочет посмотреть, как я справлюсь, а потом замолвит за меня словечко перед ректором? — Чимин снова начинает нервно расхаживать туда-сюда. — Нет, мне нельзя ударить в грязь лицом. Возможно, это мой шанс, — замирает, продолжая бубнить себе под нос, отчего даже не слышит тихого смешка старшего.
— Ты и не ударишь. Хватит себя накручивать, — Джин закидывает руку на страдальческие плечи друга и не спеша шагает с ним к корпусу. — Кстати, раз уж это твой первый день в роли преподавателя, мы должны это отметить. Ты угощаешь, — тычет Ким в грудь младшего и, пока тот не начал отнекиваться и выдумывать оправдания, продолжает: — Это новый и очень важный этап в твоей жизни, который, возможно, определит твою судьбу на долгие годы…
— Ладно-ладно, только замолчи, — Чимин смеётся и скидывает с себя загребущие руки старшего, поднимаясь по широким мраморным ступеням цвета слоновой кости. — Тогда место выбираю я, — бросает условие, останавливаясь у широких двойных дверей здания, и разворачивается. — Будешь меня до самой аудитории провожать?
— Боюсь, чтобы Ваши будущие студенты не затоптали Вас до того, как Вы успеете им хотя бы представиться, господин Пак, — отдаёт шутовской поклон младшему Ким и тут же уворачивается от летящей в него ладошки.
— Очень смешно, — недовольно кривится Чимин, как и всегда, на шутки о своём росте. — Иди уже, а то вдруг твои студенты неожиданно вспомнят, что в мире существуют и нормальные шутки, а не только твои.
— Ах ты, мелкий… — Джин уже почти бросается за младшим, но тот быстро забегает в холл корпуса, прячась за стоящим у двери охранником. — У меня сегодня четыре пары, после них заскочу домой и сразу к тебе, — чуть повышает голос, чтобы Чимин его услышал, и, когда тот кивает, разворачивается, спеша к зданию своего факультета.
Посмеиваясь над старшим, Пак доходит до аудитории. В коридоре около двери уже топчется несколько пар студентов, заинтересованно поглядывая на незнакомца. Чимин в последний раз судорожно выдыхает и открывает дверь полученным от профессора ключом, впуская учеников внутрь. Госпожа Кан, которую заменяет парень, очень добрая и хорошая женщина, которую студенты просто обожают, поэтому Пак невольно напрягается, когда видит, как в помещение с каждой минутой входит всё больше людей. Ему страшно не дотянуть до уровня профессора и разочаровать студентов, но он вовремя вспоминает о том, что не просто так ведь она назначила своей заменой именно Чимина. Она верит в него, и Пак просто обязан оправдать это доверие.
Последние студенты рассаживаются по местам, после чего раздаётся звонок. Чимин прикрывает дверь, чтобы им не мешал шум из коридора и проходит в середину импровизированной сцены, осматривая десятки пар глаз, уставившихся на него в ожидании.
— Доброе утро всем, — кое-кто здоровается в ответ, некоторые студентки тихо шепчутся, переглядываясь, остальные же молча ожидают продолжения. Чимин вспоминает все советы Сокджина и как можно увереннее продолжает: — Для начала позвольте представиться: меня зовут Пак Чимин, я аспирант факультета искусств и помощник профессора Кан. Как вы все уже знаете, её отправили на научную конференцию в другой город, так что я буду вести у вас Историю искусств эпохи Возрождения в её отсутствие. Надеюсь, что мы с вами подружимся и совместно проведённое время будет приятным как для вас, так и для меня.
Следуя к своему столу, Чимин оглядывает студентов, с испугом ожидая увидеть саркастичные ухмылки на их лицах, но облегчённо выдыхает, натыкаясь лишь на доброжелательные и искренние улыбки.
— Кто у вас староста? — девушка с первой парты среднего ряда поднимает руку, и Пак подходит к ней, принимая журнал группы. — Отлично, сейчас проведём перекличку и познакомимся, если вы не против.
Дальше всё проходит на удивление гладко: некоторые студенты шутят, с воодушевлением рассказывая какие-то забавные факты о себе, кто-то спрашивает самого Чимина об увлечениях и хобби, кто-то даже просит у него совета в общении с другими преподавателями, так как Пак уже прошёл этот путь и имеет опыт. Потом Чимин с нетерпением приступает к материалу лекции и отмечает, что все слушают его довольно внимательно, а половина даже записывает. Это успех.
Первая пара проходит слишком быстро и незаметно, Пак даже немного расстраивается, но за ней следует вторая и третья, к концу которой он уже чувствует лёгкое першение в горле от непривычно долгих разговоров. Теперь он понимает профессора Кан. У неё на такой случай всегда припасены мятные конфеты и лимонный чай.
Собирая свои вещи в сумку, Чимин едва сдерживает рвущуюся на лицо широкую улыбку от того, с каким сожалением покидающие аудиторию студенты прощаются с ним. Хотя следующая пара с этой группой уже завтра, но Пак и сам не хочет расставаться — уж слишком ему понравился первый день. Закрыв дверь на замок, он спускается на первый этаж и возвращает ключ на вахту, прощаясь с улыбающимся ему охранником. Тот явно ещё долго не забудет их с Джином утренние догонялки.
Чимин выходит на свежий воздух и вдыхает полной грудью витающий вокруг аромат ещё не обсыпавшейся листвы и благоухающих разноцветных цветов в аккуратных клумбах около корпуса. Утренняя нервозность давно испарилась, уступая место будоражащему предвкушению насыщенного вечера. До прихода Джина у него есть ещё как минимум пара часов, поэтому Пак не спешит, медленно прогуливаясь до автобусной остановки. Предоставленные госпожой Кан материалы он, разумеется, изучил заранее, так что к завтрашней лекции уже готов. Уже на своей остановке Чимин заходит в любимую пекарню и покупает шоколадные маффины для Сокджина и свои любимые банановые кексы. В квартире у него, как всегда, царит чистота и порядок, но Пак всё равно натирает до блеска все поверхности под тихо звучащую из колонок музыку.
Когда от старшего приходит сообщение, что он едет, Чимин ставит чайник и заваривает любимый ягодный чай. Джин появляется на пороге буквально через десять минут, скидывает в угол у входа обувь, отчего у Пака буквально дёргается глаз, и спешит на кухню, следуя за приятным запахом сладкого.
— Всегда удивляюсь тому, что ты не на врача выучился, — произносит старший, пока устраивается поудобнее на стуле. Чимин непонимающе хмурится, и Джин поясняет: — У тебя здесь чисто, как в аптеке, — сверлит сощуренным взглядом покрасневшее лицо донсэна. — Скажи, что ты не убирался, пока ждал меня.
— Всего лишь пыль протёр, ничего серьёзного, — оправдывается Пак, отворачиваясь к шкафчикам над столешницей и доставая оттуда купленные ранее пирожные.
— Сегодня твой первый день в роли преподавателя, — напоминает Джин, и Чимин уже понимает, что сейчас его ждёт очередная нотация, — а ты вместо того, чтобы выпить шампанского, отдохнуть, посмотреть фильм, сериал или, на крайний случай, отоспаться, занимался уборкой? — старший обводит Пака настолько разочарованным взглядом, что тот пристыжённо опускает глаза. — Всё ещё хуже, чем я думал, — разворачивая маффин, заключает, откусывая сразу половину и запивая чаем, отчего едва не давится.
— Да ладно тебе, подумаешь, протёр пару столов. Зато я сегодня спокойно прогулялся из универа до остановки через парк, подышал свежим воздухом, — Чимин, вроде как, пытается обелить себя в глазах хёна, но даже не замечает, что с каждым словом тот ещё сильнее кривится.
— Я не понимаю, тебе ведь двадцать шесть, а не шестьдесят, тогда почему ты ведёшь себя, как самый настоящий старикашка, — Джин звучно отсёрбывает из кружки, зная, как это бесит младшего, и распечатывает второй маффин, принюхиваясь и закатывая глаза от удовольствия.
— Ты вообще-то старше меня, на минуточку. Так что, кто тут ещё старикашка, — парирует Чимин и, довольный собой, тянется за кексом.
— Возраст — это не цифра в паспорте, а состояние души, — подняв указательный палец к потолку, с набитым ртом изрекает Джин и, разом допив чай, хватает младшего за руку и тащит в спальню.
Чимин с грустью смотрит на так и не начатый кекс и остывающий чай, но не сопротивляется, покорно шагая по небольшому коридорчику в свою комнату. Старший отпускает его, позволяя усесться на край кровати, а сам подходит к большому шкафу с зеркальными дверцами и начинает рыться в одежде Пака, фыркая и выкидывая неугодные шмотки назад, прямо в лицо ошарашенного Чимина.
— Надеюсь, — Сокджин задумчиво разглядывает выуженную из недр самой верхней полки белую майку-сеточку, — ты приготовил что-то поинтереснее чая с пирожными, а то к вечеру я умру от скуки. Молодым и красивым, — поворачивается к младшему, недовольно пыхтящему от скинутой на него одежды.
— А вот и приготовил, — Чимин, наконец, освобождается от опутавшего ноги свитера и с досадой смотрит на устроенный старшим бардак, мысленно уже складывая всё обратно. Джин прерывает его, закрывая дверцу и поворачивая несопротивляющееся тело к зеркалу, и прикладывает к его торсу найденную майку. — Я думал, что давно её выбросил, — бубнит Пак, сминая краешек вещи, и тянет вниз, на что тут же получает возмущённый шлепок по рукам.
— Я тебе выброшу, — старший отбирает майку и поворачивается к куче, которую сам же и набросал, что-то выискивая. — Единственная нормальная вещь в твоём гардеробе. О, нашёл! Надевай, — кидает в донсэна джинсы с россыпью небольших камешков на бёдрах и ту самую злосчастную майку.
— Не буду я
это, — Чимин смешно пучит глаза, вытягивая руки с пойманными вещами вперёд, — надевать. Я что тебе, малолетка какая-то?
— Нет, ты молодой красивый парень, строящий из себя монашку, — Джин смотрит на парня, словно родитель на нерадивого ребёнка, и тот вздыхает повержено, подходя к кровати и складывая на свободный угол ненавистную одежду. — Ну и что же ты приготовил? — в голосе Кима слышится явное сомнение, но Чимин игнорирует его, стягивая с себя домашние штаны.
— Мы пойдём в бар, — кряхтит, пытаясь втиснуться в джинсы, которые носил последний раз ещё на курсе третьем. Он не особо поправился с тех пор, даже скорее похудел, но вот задница всё никак не желает влезать. — Я нашёл один крутой, ещё ни разу там не был, но посмотрел отзывы в интернете, и все положительные, — подпрыгнув, наконец застёгивает пуговицу и облегчённо выдыхает, стирая со лба выступивший пот. — У них там крутая музыка, при чём живая, здорово же?
— Да уж, просто восторг, — без особого энтузиазма произносит Джин и выходит в коридор за оставшейся у входа сумкой. — Раз уж мы собираемся
отрываться, — немного саркастичным тоном выделяет последнее слово, — предлагаю сделать лёгкий мэйк, как раньше, — едва Чимин хочет возразить, впихивая голову в узкий ворот майки, Джин прерывает его, жалобно хлопая своими длинными ресницами: — Да ладно тебе, твоему сногсшибательному образу не хватает ма-а-аленького последнего штриха. Я и себе сделаю что-нибудь интересное, не волнуйся.
— Ладно, — Чимин уже чувствует, что пожалеет об этом, но ничего не может поделать перед просящим его о чём-то Сокджином. Тем более, что раньше они проводили время совсем по-другому: одевались провокационно, но со вкусом, не стесняясь ни своей ориентации, ни тела, ни образа; посещали все крупные вечеринки, клубы и загородные тусовки, отрывались там на всю катушку и не стеснялись быть в центре внимания; а также не зря назывались королями универа, являясь мечтой и девушек, и парней.
Чимин с тёплой грустью вспоминает те времена, понимая, что всё хорошее рано или поздно заканчивается. Теперь он преподаватель и должен быть образцом для студентов, но, возможно, Джин прав, и он перестарался в стремлении подавать хороший пример и быть правильным настолько, что стал кем-то другим, более скучной и загнанной версией себя. И пока старший колдует над глазами Пака, тот принимает решение хотя бы на один вечер отпустить контроль, позволить себе расслабиться и насладиться приятным временем с другом.
— Ну вот, по-моему, шикарно получилось, — взмахнув в последний раз пушистой кисточкой по носу Чимина, Ким отходит от зеркала, позволяя тому взглянуть на проделанную работу.
Пак поднимается с мягкого пуфика и подходит ближе, чтобы получше разглядеть тонкие белые стрелки под нижними веками. Они будто визуально ещё больше вытягивают глаз, создавая загадочный лисий взгляд. Кроме того, Джин ещё немного выделил скулы младшего и оставил маленькое сияющее пятнышко хайлайтера в ямке над верхней губой.
— Ну согласись, круто смотрится, — Чимин молча кивает, не имея сил оторваться от своего лица. Ему действительно очень нравится, и старший замечает это по яркому блеску чужих глаз. — Я, конечно, и так прекрасен, — произносит Джин, глядя на своё отражение и задумчиво смешивая на кисти несколько цветов из палетки, — но немножко таинственности не помешает. Сейчас закончу, и едем в твой бар.
Чимин по-доброму посмеивается над завидной самоуверенностью старшего и увлечённо следит за каждым взмахом его руки, вспоминая, что раньше и сам неплохо справлялся с подобными вещами. Да, ему действительно пора нормально отдохнуть, в конце концов, он заслужил.
Когда Сокджин заканчивает, внешние уголки его глаз, как и нижнее веко до середины, слегка затемнены, а внутренние уголки, наоборот, выделены светлым, напоминая лёгкий смоки айс. Чимин не может не заметить, как привлекательно и соблазнительно выглядит Ким с таким макияжем, и просто восхищённо открывает рот, не прекращая пялиться.
— Смотри, а то муха залетит, — поднимает указательным пальцем чужую отвисшую челюсть и склоняется над сумкой, складывая кисти и косметику. — Ну вот, мы просто красавчики, — заключает, притягивая Пака ближе к себе и становясь перед зеркалом.
Чимин только теперь замечает весь образ старшего и игриво присвистывает, отчего тот довольно улыбается. Длинные ноги Джина обтянуты чёрными джинсами, визуально ещё больше их удлиняя; на торсе красуется такой же обтягивающий укороченный топ, являющий заинтересованному взору тонкую полоску кожи на животе; сверху накинута тонкая кожаная куртка, а завершают образ несколько цепочек разной длины, украшающих шею, и тонкие серебряные кольца, поблёскивающие в свете лампы. Сам Чимин же завершил образ подходящей к брюкам джинсовкой с такими же мелкими камешками на плечах и рукавах, отбрасывающими разноцветные блики на стены комнаты.
Впервые за долгое время Пак покидает квартиру, оставив в ней полнейший беспорядок, и даже не переживает по этому поводу (почти), он, воодушевлён и полон решимости ни в чём себе не отказывать, широко улыбается Джину, сидя в такси и ёрзая от предвкушения.
Приехав по адресу, они с интересом осматривают небольшое здание со светящимся названием и большими окнами, сквозь которые виден зал. Внутри всё выглядит очень атмосферно и уютно, но как-то слишком спокойно. Чимин хватает старшего за локоть и тащит ко входу, с особым рвением открывая дверь из толстого дымчатого стекла. В помещении царит лёгкий полумрак, разбавляемый ярким светом у сцены, вокруг размещены небольшие круглые столики, за которыми уже сидят толпы людей, а между ними туда-сюда снуют официанты в чёрно-белой форме. На небольшом возвышении в центре стоит хрупкая худенькая женщина лет тридцати и исполняет известную джазовую композицию чуть хрипловатым низким голосом. Посетители заворожено наблюдают за ней и стоящими позади музыкантами и, когда заканчивается мелодия, восторженно аплодируют. В целом в заведении витает умиротворённая и расслабляющая атмосфера, что, конечно, имеет свой шарм, но не привлекает парней именно в этот вечер.
— Слушай, — шепчет старший, вытягивая из захвата руку и перехватывая предплечье Пака, — место действительно классное — обязательно придём сюда ещё раз, — но явно не подходит нам сегодня. Уходим, — разворачивается и тянет Чимина к выходу.
Уже на улице они бездумно идут куда-то вперёд: Чимин — разочарованно, а Сокджин — возмущённо.
— Ну и тухляк, — старший зло пинает попавшийся ему на тротуаре камешек и неосознанно сворачивает куда-то, оказываясь на парковке, видимо, этого бара. Чимин от неожиданности врезается ему в спину и шипит от боли, потирая лоб.
Обойдя друга, он становится рядом, пытаясь понять, почему тот так резко затормозил. Его челюсть едва ли не на асфальт падает, когда он замечает стоящий в десяти метрах от них мотоцикл. Точнее это даже не мотоцикл, а влажная мечта одного Пак-любителя байков-Чимина.
— Чёрт, — в его голове сейчас крутится масса слов похуже, но он почему-то роняет именно это. — Это же… Ахринеть! Не верю своим глазам, — Чимин подходит ближе, замирая где-то в метре от железного коня, чтобы ненароком не забрызгать его слюной. — Это что, Харли-Дэвидсон Найтстер? Двухцилиндровый с мощностью в девяносто одну лошадиную силу, шестиступенчатой коробкой передач и воздушной системой охлаждения?
— Ты у меня спрашиваешь? — бурчит саркастично Джин, явно понимая, что младший его даже не слышит, но радуясь загоревшемуся в глазах друга блеску, который не видел уже очень давно.
— Чтоб я сдох, — Чимин поворачивается к Киму и, как смерч, налетает на него, хватая за плечи, будто норовя всю душу вытрясти. — Ты не понимаешь, — почти кричит, дёргая действительно ничего не понимающего Сокджина из стороны в сторону, что у того едва голова на плечах держится, — он же совсем новенький. Этого года выпуска, представляешь? — Пак, словно безумный, лихорадочно бегает глазами с лица друга на байк и снова подбегает к нему, невесомо оглаживая каждый изгиб, боясь даже притронуться.
— А знаешь, что? — губы Джина растягиваются в такой широкой и зловещей ухмылке, что могли бы посоперничать с самим Гринчем. Он подходит к Паку и радостно хлопает его по плечу, совсем как утром. — По-твоему мы уже отметили, теперь пришло время отметить по-джиновски, — от того, как пугающе сильно друг сжимает его, Чимин даже в себя приходит, резко выпрямляясь и настороженно хмурясь.
— Это как? — ему вдруг неожиданно хочется скинуть с плеча чужую конечность, которая, как тиски, намертво вцепилась и не отпускает, но сделать это, естественно, не получается. Пак чувствует неладное, но всё же терпеливо ждёт ответа, с каждой секундой напрягаясь всё больше.
— Хочешь прокатиться на нём? — словно дьявол, шепчет старший, соблазняя парня на грех.
— Ты с ума сошёл? — всё вокруг замирает, и Чимин чувствует, будто от его ответа зависит жизнь, что кажется нелепой глупостью, учитывая сам вопрос.
— Да или нет? — кажется, старший чувствует его слабость и намеренно давит на неё.
— Да я бы жизнь отдал за то, чтобы прокатиться на нём, — раньше, чем успевает подумать, выпаливает младший, тут же захлопывая рот и на всякий случай закрывая его руками, словно это поможет вернуть выпорхнувшее из него признание.
— Отлично, — Джин победно складывает руки на груди, глядя прямо в глаза Пака, — тогда вперёд! Помнишь нашу игру? — лукаво улыбается, наслаждаясь тем, как быстро сменяются эмоции на лице младшего.
— Ты не посмеешь, — неверяще шепчет Чимин, делая последнюю попытку отговорить старшего, но тот продолжает невозмутимо молчать, с вызовом приподняв одну бровь. — Ты хоть понимаешь, что заставляешь меня угнать чужой байк? — выкрикивает, с испугом оглядываясь по сторонам, зная, что даже у стен есть уши, и чуть тише продолжает: — Да меня за такое в тюрьму посадят!
— Не выдумывай, — отмахивается Сокджин, подходя к парню со спины и шепча ему на ухо: — Оглянись, здесь тихо и пусто, как в твоей личной жизни, — Чимин никак не реагирует на провокацию, для надёжности поджимая губы, чтобы случайно ещё чего лишнего не сказать. — И вообще, это не угон. Ты ведь всего лишь прокатишься кружок и вернёшь его на место, — заискивающе выдыхает в самое ухо, ну точно дьявол, — а я на шухере постою.
Пак отчаянно борется с соблазном, пока его мозг, словно издеваясь, подкидывает воспоминания о том, как когда-то сам Чимин ездил в универ на мотоцикле, конечно, не таком крутом, как этот, но тоже довольно неплохом. Невольно он чувствует сильное, но такое свежее дуновение ветра в лицо, безжалостно треплющее его отросшую чёлку; мягкое рычание мотора, отдающее приятными будоражащими мурашками где-то глубоко внутри; и манящее чувство свободы, всепоглощающее и ни с чем не сравнимое. Джин, как никто, знает, на что давить.
— Ну так что, Чимин,
слабо? — произносит то самое слово, не раз и не два являвшееся виновником их очень опасных, но при этом и очень весёлых приключений, приносящих Чимину то самое чувство
жизни.
Он колеблется ещё немного, чисто для вида, ведь оба понимают, что выбора у него нет.
Слабо — это не то, что можно просто проигнорировать. Они вместе с Джином давно придумали для себя эту игру с единственным правилом: отказаться нельзя.
— Хрен с тобой, — принимает вызов младший и быстро подходит к байку, ещё раз воровато оглядываясь. — Только смотри в оба. Не дай Бог я попадусь, утащу тебя за собой. Пойдёшь как соучастник, — Чимин ловко перекидывает ногу, усаживаясь на кожаном сиденье, и едва не пищит от того, как шикарно ощущается под ним этот стальной зверь. Как мечта, которая сбывается прямо на глазах.
В пару мгновений Пак заводит это чудо без ключа и сам себе довольно ухмыляется, ведь руки всё помнят. Джин тем временем ловко выуживает из кармана телефон и врубает камеру, что-то воодушевлённо говоря на фоне, но рёв мотоцикла всё заглушает. Младший закатывает глаза на друга, но всё равно машет в объектив, тыча указательными пальцами в байк, чтобы Ким снял его крупным планом, а затем, игриво подмигнув, срывается с места.
Чимин мчится на грани разрешённой скорости, но не обращает на это внимания, впервые не заботясь ни о чём, кроме этого самого момента, в который чувствует себя так хорошо, как давно не ощущал. По пути то тут, то там попадаются медленно двигающиеся и сигналящие ему автомобили, но Пак ловко лавирует между ними, улыбаясь искренне и широко от ощущения угрожающей, но такой восхитительно прекрасной вибрации под пальцами. Ему хочется продлить это мгновение на целую вечность, но, к сожалению, приходится вернуться на парковку, объехав район по кругу, пока никто не заметил пропажу.
Заворачивая на стоянку, Пак хмурится, видя около Сокджина незнакомца, с которым тот увлечённо болтает. Чимин не может отказать себе в удовольствии затормозить под лёгкий свист шин, глушит мотор и ловко соскакивает с байка под громкие аплодисменты, эхом отбивающиеся от стен окружающих зданий. Его тело всё ещё возбуждённо гудит и дрожит от адреналина, а мозг облегчённо выдыхает, благодаря высшие силы за то, что они не попались.
— Да ты прирождённый гонщик, дружище, — восклицает Джин, — это было просто вау.
— Согласен, ловко Вы притормозили, — подхватывает незнакомец, и Чимин, слегка краснея, обращает на него внимание, изучая крепкое подтянутое тело, облачённое в узкие чёрные джинсы и кожаную куртку с огромными берцами, что прямо кричат об образе плохого парня и мечты всех девчонок. Пак, конечно, не девчонка, но внешний вид этого Аполлона ему тоже очень даже нравится. — Крутой байк, — вырывает из мыслей «Аполлон», тут же утягивая Чимина в плен своих тёмных, словно самая чёрная дыра, глаз.
— Спасибо, — мнётся смущённо, но взгляда не отводит, продолжая их негласную борьбу.
— Он, кстати, мой, — добивает незнакомец, роняя ироничный смешок, когда видит, как смешно глаза Чимина раскрываются от этих слов.
— Вот бля, — на грани слышимости шепчет Пак, панически оглядываясь на друга.
— Э-э-э… — Джин максимально незаметно (ага, как же) хватает младшего за руку, весь вытягиваясь, как струна. — Что ж, очень классно поболтали, — для пущего эффекта прикладывает ладонь к груди, — но нам пора, — и под нечитаемым взглядом тянет Чимина прочь с парковки, шепча громкое «Бежим».
— Подождите, — незнакомец осоловело пялится на двух идиотов, которые тут же срываются с места, уносясь за угол. Умиротворённую тишину улицы нарушают лишь частые хлопки пылающих пят об асфальт.
Парни бегут что есть сил, пугая попадающихся на пути редких прохожих, и изредка сворачивают в какие-то проулки, якобы путая след и не подозревая, что за ними никто не гонится. Они выбегают на оживлённую улицу и, наконец, останавливаются, чтобы отдышаться, а затем неожиданно для самих себя громко смеются, привлекая внимание людей.
— Ну вот, другое дело. Вот это я понимаю —
отрыв, — хватая ртом воздух через каждое слово, улыбается Джин.
— Не то слово, — Пак посмеивается истерично, согнувшись из-за просящихся наружу лёгких, но при этом на его лице расцветает такая же глупая улыбка. — И что теперь? Вдруг он нас будет искать?
— Ну и как он это сделает, не зная даже имён? — старший опирается спиной о стену здания. Гул в голове от бега постепенно стихает, и он поднимает голову, пытаясь понять, где находится. Кажется, судьба им сегодня благоволит, так как Ким замечает вывеску знаменитого ночного клуба. Резко отталкивается от стены и толкает друга к очереди у входа, расправив плечи и поучительно произнося: — Хочешь спрятаться — затеряйся в толпе. Мы просто обязаны зайти.
Если бы кто-то ещё этим утром сказал Чимину, что он будет самозабвенно отрываться на танцполе после того, как угонит чужой байк, он бы покрутил у виска и вызвал для этого человека скорую помощь. Но вот он, после бесчисленных сладких и очень алкогольных коктейлей, выпитых на пару с Джином, стоит в середине переполненного людьми зала и плавно двигается под ритмичную, отдающую басами в ушах музыку. Его голова лёгкая и будто бы воздушная, а тело такое горячее, что хочется очутиться где-нибудь высоко в горах и прыгнуть в высокий и мягкий сугроб, но он лишь сильнее распаляет себя, провокационно двигаясь и бесстыдно потираясь о пристроившегося сзади парня. Для завершения этого вечера ему не хватает только отменного секса с красивым незнакомцем, и Пак выпил достаточно, чтобы себе это обеспечить. Он, сексуален, раскрепощён и притягателен, лишь ждёт того, кто окажется достаточно рисковым, чтобы подойти и осмелиться подкатить.
Чимин лениво улыбается, когда неизвестный медленно поднимает руку, касаясь его пальцев, плавно движется вверх, огибая кисть, запястье, предплечье и ныряя в ямку между плечом и шеей, чтобы перехватить голову Пака и повернуть к себе. Тот охотно повинуется, радуясь, что нашёл именно то, что искал, и поднимает отяжелевшие веки, невольно жмурясь от яркой подсветки. Всего в нескольких сантиметрах от него замирает невероятно красивое лицо незнакомца. Мозг Чимина коротит и искрит, пытаясь обработать происходящее, и он ещё пару минут рассматривает большие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, чуть большеватый нос и красивые губы, меньше его собственных, но чётко очерченные, напоминающие бантик. Они двигаются, что-то произнося, но Пак не может уловить ни одного слова, сосредотачиваясь на маленькой родинке под нижней, такой привлекательной и манящей.
Он будто теряет контроль над своим телом, когда невольно подаётся вперёд, проводя по ней языком. Улавливает вкусный запах мятной жвачки и хватается удобнее за рукава оторопевшего парня, снова припадая к его губам. Они такие сладкие и мягкие, заставляют Чимина довольно простонать от наслаждения, отчего незнакомец едва слышно рычит и перехватывает его крепче за талию, притягивая ещё ближе к себе. Пак улыбается пьяно и врывается языком в чужой рот, позволяя охватившему его жару вести себя. Поцелуй быстро набирает обороты и становится слишком развязным, слишком мокрым и просто слишком. Чимин отрывается, тяжело дыша, и уже более осознанно заглядывает в чужие бездны.
Он непонимающе хмурится и, кажется, только сейчас понимает, что натворил. Перед ним стоит владелец того самого байка, на котором Чимин катался буквально час назад. Стоит и улыбается своими невозможными губами, словно не понял, кто такой Пак, но что-то ему подсказывает, что понял. Чимин испуганно охает, прижимая ладонь ко рту, и на пятках разворачивается в поисках Джина, чтобы незаметно сбежать отсюда. От резкого движения картинка перед глазами смазывается, слегка отставая от звука, и парень хватается за любезно подставленную крепкую руку, чтобы не упасть. Он чувствует себя пойманным, словно загнанный в угол зверёк, и лихорадочно мечется глазами по окружающим его телам в поисках помощи.
— Эй, эй, успокойся, — произносит незнакомец в самое ухо, чтобы Пак его точно услышал, и опускает ладонь на румяную от алкоголя щёку, заставляя посмотреть на себя. Чимин не видит на чужом лице и тени злости или жестокости и совсем немножко расслабляется, надеясь, что не ошибся. — Я не хотел тебя напугать, извини, — успокаивающе поглаживает скулу, всё ещё аккуратно обвивая тонкую талию другой рукой. — Я не следил за тобой, честно. Мы с другом пришли сюда отдохнуть, и я случайно увидел тебя, — голос парня такой приятный и мелодичный, что по телу Пака невольно пробегается стая мурашек, приподнимая волосы на затылке. — Я не собирался ругаться из-за байка. Наоборот, ты смотрелся на нём так правильно и завораживающе, что я захотел познакомиться. Вот и подошёл, — Чимин немного поворачивает голову, чтобы заглянуть в чужие глаза, отчего его губы обдаёт сладким морозным дыханием. Он стоически пытается не обращать на это внимания, пока прикидывает в голове, поверить ли словам этого парня.
— Как тебя зовут? — выпаливает один из сотни вопросов, что назойливо жужжат сейчас в голове.
— Чон Чонгук, — ответ следует мгновенно, без раздумий, и Чимин понимает, что парень не врёт.
— Интересно ты, Чонгук, знакомишься, — щурится, облизывая кончиком острого языка мокрые от их общей слюны губы, и отмечает, как пристально Чонгук следит за этим движением.
— Прости, я просто хотел позвать тебя, но не знал имени, — начинает оправдываться парень и опускает глаза в сожалении, что очень умиляет подвыпившего Пака, — а потом ты поцеловал меня, и я не смог удержаться, — на этих словах он снова поднимается к лицу, и в его взгляде мелькает что-то голодное и хищное, очень далёкое от совсем недавно поселившегося там сожаления.
— Чимин. Меня зовут Пак Чимин, — игривая улыбка рвётся на лицо, и Пак не сдерживает её, когда видит ответную напротив.
— Выпьем, Пак Чимин? — Чонгук чуть сжимает пальцы, опуская ладонь к пояснице, и Чимин буквально всеми клеточками чувствует, как в том месте появляется фантомный ожог.
— С удовольствием, — он поворачивается, позволяя Чону опустить вторую руку на свою спину и мягко подтолкнуть в сторону бара.
Они уверенно движутся в расступающейся толпе и останавливаются у стойки, тесно прижатые друг к другу людьми. Чонгук выше Пака почти на целую голову, поэтому тот ненароком утыкается носом ему в шею. Он принюхивается, пытаясь уловить смесь облепивших парня запахов. Их так много, что сложно выделить какой-то конкретный, в итоге Чимин просто делает вывод, что ему нравится, как пахнет Чонгук, и льнёт к нему ещё ближе, устало прикрывая глаза.
Яркая карусель быстро сменяющихся картинок мелькает перед пьяным взором, Пак отчаянно пытается зацепиться за что-то, но едва ему это удаётся, сознание тут же снова уплывает дальше. Он нестерпимо хочет спать, а чужая грудь внезапно оказывается такой мягкой и удобной…
💜💜💜💜💜
Чимин просыпается от раздирающей сухости во рту и горле и тяжело сглатывает, слепо шаря рукой по прикроватной тумбочке. Будильник ещё не звенел, а значит ещё нет и семи утра. Парень пытается перевернуться на другой бок, чтобы расслабить онемевшие конечности, но неожиданно ощущает какую-то тяжесть на талии, не дающую ему этого сделать. Глаза всё-таки приходится открыть, чтобы разобраться, в чём дело. Он уже готовится сморщиться от противных солнечных лучей, бьющих по чувствительной роговице, но, к удивлению для самого себя, этого не делает, удивлённо бросая на окно взгляд через погружённое в приятный мрак пространство. Пространство не его комнаты и, по-видимому, не его квартиры.
Ошарашенно оглянувшись, Чимин застывает на месте, пялясь на большую, покрытую россыпью татуировок руку, окольцевавшую его талию. Подняв глаза на лицо незнакомца, он узнаёт в нём вчерашнего владельца байка, Чон Чонгука, и мысленно бьёт себя по лбу, не понимая, как умудрился оказаться в такой ситуации. Тихо, чтобы ненароком не разбудить парня, он осматривается, а его глаза загораются, когда он замечает лежащий на тумбочки со стороны Чона телефон. Аккуратно приподнимает с себя чужую руку, едва не кряхтя от её тяжести, перекладывает её на одеяло и медленно выбирается. Чувствуя неожиданный холодок, Пак с ужасом понимает, что он голый, не считая его любимых чёрных боксеров, наличие которых немного успокаивает. С этим можно работать.
Взяв в руки свой телефон, он быстро отключает будильник, который как раз должен был бы зазвонить буквально через пару минут и оглядывается в поисках одежды. Та ровненькой стопкой лежит на стуле — ещё один аргумент в пользу того, что между ними с Чонгуком ничего не было. Ну кто бы стал складывать одежду перед сексом? Правильно, никто. Взяв всё необходимое, он быстро скрывается за дверью, оказываясь в небольшом узком коридорчике. Находит глазами дверь предположительно в ванную и тихо входит туда. Быстро умывшись и кое-как почистив зубы, он одевается, но сталкивается с новой проблемой: Чимин по ошибке схватил не свою рубашку. Он порывается вернуться в комнату, но перспектива идти на работу в майке в дырочку и, не дай Бог, случайно разбудить Чонгука его не прельщает, поэтому он решает одолжить чужую вещь на время. Потом с этим разберётся, в конце концов, он ведь теперь знает адрес этого парня.
Захлопнув за собой входную дверь, Пак проверяет в навигаторе, в каком районе Сеула оказался и сколько времени ему добираться до университета. Облегчённо выдыхает, понимая, что успеет как раз к паре, и вызывает такси, набирая номер Сокджина. Тот не отвечает с первого раза, и Чимин недовольно цокает, притопывая ногой от нетерпения. Пишет другу в какао, звонит второй и третий раз, не бросает эту затею, даже когда подъезжает заказанный автомобиль. Примерно с шестого раза, долгие и противные гудки, наконец, прерываются тихим копошением и вялым тягучим зевком.
— Ты вообще видел, который час? — недовольно бубнит Джин, протяжно выдыхая прямо в динамик.
— Может объяснишь мне, почему я вчера, по твоей, между прочим, милости, угнал байк какого-то крутого парня, а сегодня проснулся в его постели? — тут же переходит к делу младший, игнорируя вопрос.
— Чего-о-о-о? — Чимин даже через телефон слышит, как Ким подскакивает на постели, прерываясь на болезненное шипение. И также слышит чьи-то невнятные хриплые бормотания, явно не принадлежащие его другу.
— Ты что, не один? — младший на мгновение даже забывает о своей проблеме, заинтересованно прислушиваясь.
— Эм-м, насчёт этого… Ты же помнишь, как вчера взял меня на слабо и заставил поцеловать одного парня в клубе? — по голосу слышно, что Ким очень старательно подбирает слова, чем настораживает друга ещё больше.
— Нет.
— … так вот, мы переспали.
Они говорят это одновременно, после чего затихают, в ступоре пялясь на телефон, будто вместо него в руках оказались межпространственные передатчики или ещё какая-нибудь инопланетная ерунда.
— Чего-о-о-о?
— Чего-о-о-о?
Снова ошарашенно вскрикивают в один голос, так, что даже водитель такси бросает испуганный взгляд на Чимина через зеркало заднего вида. Тот неловко извиняется и снова концентрируется на разговоре с Джином.
— Так, я не понял, ты что, ничего не помнишь? — по ту сторону телефона слышится тихий хлопок двери, оповещая, что старший, видимо, спрятался в ванной, чтобы не будить своими воплями того, кто спит у него в постели.
— Нет, поэтому и звоню как бы, — по небольшому эхо своего голоса, младший понимает, что его поставили на громкую связь.
— Тогда, может, я расскажу тебе всё при встрече? — предлагает с надеждой Джин, включая воду.
— Нет уж, давай сейчас. В двух словах, — требует Чимин и бросает взгляд в окно, замечая знакомые вывески и заведения — до университета осталось ехать совсем немного.
— Ладно, — Сокджин роняет тихий вздох, пытаясь подобрать слова. — Вчера в клубе ты случайно встретил Чонгука, вы выпили, потом он пригласил нас присоединиться к нему и его другу за столиком. Мы согласились, по пути ты увидел этого парня и заставил меня его поцеловать. Ну и в общем, он оказался другом твоего
парня, да ещё и владельцем того бара, в который мы заходили в начале вечера, прикинь? — выпаливает скороговоркой старший, даже запыхавшись от такого длинного монолога.
— Он не мой парень, — грозно вскрикивает Чимин, снова пугая таксиста и виновато краснея.
— Ну да, ну да, ты шёл, споткнулся и совершенно случайно упал к нему в постель, — снова берёт в руки телефон Джин и злорадно посмеивается прямо в трубку.
— Между нами ничего не было, — бубнит Пак, прикрывая ладошкой динамик, чтобы мужчину за рулём окончательно приступ не хватил.
— Кроме тех горячих поцелуев и обжиманий в клубе? Конечно, конечно, охотно верю, — снова подтрунивает старший и смеётся над тяжёлым злобным дыханием своего донсэна в трубку.
— Так, всё, я уже в универе, отключаюсь, — наконец вылезая из машины и даже не поднимая стыдливого взора на водителя, обрывает насмешки Пак, быстро вбегая на территорию университета и спеша к своему корпусу.
— У тебя ещё и пары с утра пораньше? Ну ты и лошара, — уже откровенно и в голос ржёт Ким, отчего Чимин кривится, когда до его ушей доносится прекрасный и ни с чем не сравнимый звук стеклоочистителя.
— Спасибо, дружище, так ценю твою поддержку, — обиженно бросает младший, здороваясь с охранником и забирая на вахте ключи от аудитории. Он бросает взгляд на время, отмечая, что у него имеется ещё целых десять минут до пары, и спешит к автомату за спасительной дозой кофеина.
— Да я же шучу. Люблю тебя, — говорит напоследок Джин, и Пак кладёт трубку, вынимая из автомата стаканчик и медленно, чтобы, зная свою удачу, не пролить на руки горячий напиток, двигается к кабинету.
Первая пара проходит довольно скучно и смазано, но Чимин, несмотря на своё состояние нестояния, проводит её, выкладываясь на полную. Кофе делает своё дело и уже ко второй лекции он чувствует себя куда лучше, хотя и всё равно не может заполнить некоторых пробелов в памяти. После рассказа Джина какие-то моменты, конечно, всплыли у него в голове, но они никак не объясняют того, почему же Пак оказался не только в чужой квартире, а и чужой постели. Он глубоко задумывается, переключая презентации на проекторе, и даже не замечает, как группы сменяются и аудиторию заполняют его
любимчики. Последний, едва не опоздавший парень врывается в кабинет и быстро занимает своё место, пока Чимин отворачивается, принимая из рук старосты журнал группы. В первый раз девушка сама отметила отсутствующих, но теперь Пак хочет знать пофамильно тех, кто пренебрегает этим предметом. Он пробегается по тем, кого хоть немного запомнил, и доходит до следующей фамилии, выпаливая её так же быстро, даже не давая себе времени насторожено смутиться:
— Чон Чонгук, — ещё секунду Чимин пялится на сидящих перед ним студентов, ожидая, когда встанет тот, кого он назвал, но потом до него доходит, и он быстро переводит взгляд обратно в журнал, снова и снова перечитывая имя, будто это поможет ему увидеть там кого-то другого.
— Присутствует, — слышится немного удивлённый, но уверенный голос помятого явно после сна парня со слегка взлохмаченными волосами. Пак поднимает глаза, встречаясь с чужими: изучающими и заинтересованными, и хрипло прокашливается, не переставая пялиться на того самого владельца угнанного байка. Приплыли. Судьба, или кто там, явно решила над ним посмеяться.
— Почему пропустили вчерашнюю пару? — выдаёт Чимин первое, что приходит в голову, лишь бы не стоять дураком перед следящими за ним со всех сторон лицами.
— Простите, господин Пак, — уголки губ парня слегка приподнимаются на этом обращении, и Пак так невовремя вспоминает, как вчера в клубе изучал их своим языком, отчего густо краснеет, тут же отворачиваясь к своему столу в поисках ручки, которая, вообще-то, у него в руках, — больше такого не повторится.
— Очень на это надеюсь, — произносит с максимальной строгостью, как и учил Джин, и заканчивает со списком, приступая к самой лекции.
Всё оставшееся до конца пары время Чимин чувствует на себе внимательный прожигающий взгляд, но мастерски делает вид, что ничего не замечает, а по окончанию позорно сбегает из аудитории, якобы в деканат, и просит старосту следующей группы присмотреть за кабинетом. Так Пак прячется от Чонгука каждую перемену, словно тот не обычный парень, а какой-нибудь жестокий маньяк-убийца. Чимин понимает, что ему рано или поздно придётся поговорить с Чоном, но эгоистично тешит себя надеждами оттянуть этот момент на как можно дольше.
Выходя из корпуса после изматывающих четырёх пар, он уже почти забывает о своих играх в прятки. И очень зря, потому что у ворот университета его дожидается Чонгук, опирающийся о блестящий в лучах солнца байк. Чимин вздыхает, но твёрдо решает больше не прятаться, уверенными шагами направляясь прямо к парню.
— Привет, — Чонгук отрывается от мотоцикла, делая небольшой шаг вперёд, навстречу Паку.
— Привет, — не поднимая глаз вторит ему тот, не находя, что ещё сказать, и нервно сжимая лямку сумки на плече.
— Мне теперь стоит обращаться к тебе на Вы? — тот пытается пошутить, чтобы сгладить повисшее между ними неловкое молчание, но получается из рук вон плохо, так как Чимин со всей серьёзностью отвечает:
— Нет, я не преподаватель, а всего лишь заменяю профессора Кан. Ты знал бы об этом, если бы присутствовал вчера на паре, — смотрит на него слегка осуждающе, а затем опускает робеющий, влюблённый взгляд на стоящий позади мотоцикл, — а также мы бы избежали того, что произошло вчера вечером.
— Ты хотел бы забыть то, что произошло вчера? — на лице Чонгука мелькает лёгкая тень огорчения, которую не совсем понимает Пак.
— Я угнал твой байк, — напоминает, словно какому-то недалёкому ребёнку, чётко проговаривая каждое слово.
— Да, это было феерично, — смотря куда-то сквозь Чимина, улыбается Чон, вспоминая их вчерашнее интересное «знакомство».
— Это не смешно, — Пак возмущённо выгибает бровь, а затем опускает взгляд в пол, увлечённо ковыряя ботинком асфальт.
— Прости, но ты ведь понимаешь, что я говорил не об этом? — Чонгук делает ещё один шаг вперёд, порываясь коснуться, но вовремя себя останавливает, на всякий случай складывая руки на груди, чтоб не было соблазна.
— Да, — вздыхает, перехватывая едва не спавшую с плеча сумку, но упорно продолжает пялиться себе под ноги, не желая краснеть под чужим взором и стыдиться того, что даже не помнит. Он очень надеется, что Чонгук сейчас чудесным образом куда-то испарится, всё забудет, переведёт тему или что сам Чимин, наконец, провалится под землю (не зря же ковыряет) и сбежит от этого разговора.
— И? — парень рушит все надежды и планы Пака, продолжая клешнями вытягивать из него ответ. Тот вздыхает и поднимает голову.
— На самом деле я и так плохо помню, что было вчера, — признание слетает с его губ быстро, не давая шанса передумать, и Чимин смотрит на Чона уже смелее, ожидая его реакции.
— Оу, вот как. Понятно… — парень явно в растерянности и, кажется, даже огорчён. Он неловко чешет затылок, отводя взгляд, и Пак даже чувствует себя немного виноватым, но не настолько, чтобы не спросить:
— Мы… Я хочу спросить, между нами что-то было? — пытается считать эмоции на чужом лице, нервничая и натягивая сильнее на пальцы длинные рукава рубашки. Был бы сейчас один, точно стал бы грызть заусенцы от волнения, до сих пор не находя в себе сил избавиться от этой дурной привычки.
— Мы не переспали, если ты об этом, — заверяет его Чонгук, умиляясь с того, как забавно кончики аккуратных пальцев торчат из-под манжета.
— Фух, — от облегчения у Чимина не то что гора, а даже сумка с плеч валится.
— Я тебе настолько не понравился? — пряча обиду за шуткой, спрашивает Чон, улыбаясь как можно естественнее, и перехватывает лямку до того, как ткань коснётся земли, случайно касаясь ладони Чимина. Они оба чувствуют пробежавший по кончикам пальцев ток и невольно встречаются глазами, показывая свои истинные чувства.
— Что? Нет, конечно же нет. Я не это имел в виду… — Пак быстро пытается подобрать нужные слова, которые, как на зло, разбежались из головы, и мямлит что-то, лишь бы дать понять Чонгуку, что тот ему тоже интересен: — Ох-х, я о том, что ничего не помню.
— То есть ты рад не тому, что мы не переспали, а тому, что не забыл этого? — уточняет тот, лукаво улыбаясь и отпуская, наконец, чужую ладонь.
— Да. То есть нет. То есть… — Чимин отчаянно старается как-то выбраться из тупика, в который его загнал парень, но так и не находит выхода, признавая: — Ты подловил меня.
— Сходишь со мной на свидание, Пак Чимин? — широко улыбаясь, спрашивает Чонгук, глядя на удивлённое лицо напротив.
— Ты серьёзно? После всего, что я вчера натворил? — глаза Чимина едва не на лоб лезут от удивления, и ему отчаянно хочется коснуться лба Чона, чтобы проверить, не заболел ли тот.
— Ты не сделал ничего, что изменило бы мои чувства, — заверяет твёрдо и уверенно, а хрупкое сердце Пака пропускает удар, тут же пускаясь вскачь от таких трогательных и приятных слов.
— Почему я проснулся в твоей постели? — спрашивает то, что хочет узнать с самого утра, временно заталкивая глупые мечтания на задний план, и снова начинает мять лямку сумки, не зная, чего ожидать.
— Ты вчера знатно перебрал, и я вызвался отвезти тебя домой, — объясняет парень, а его уши слегка краснеют от смущения, что не укрывается от внимательного взора Пака, — пришлось, кстати, оставить байк и взять такси, — поворачивается к своему железному товарищу, огибая его любовным взглядом, отчего его чёлка падает на глаза, скрывая их от Чимина. — Так вот, я спрашивал у тебя адрес, но ты так и не сказал его, поэтому я забрал тебя себе. То есть к себе, — прокашливается, словно это поможет скрыть его оговорку, из-за которой на лице напротив расцветает улыбка. — У меня квартира небольшая, к тому же я думал, вдруг тебе станет плохо посреди ночи, поэтому лёг рядом. Мне пришлось раздеть тебя, но не волнуйся, я не делал ничего непозволительного. Тебе, кстати, очень идёт моя рубашка, — быстро тараторит и снова опускает горящий взгляд на скрытые рукавами пальцы. Чимин и сам с секунду задумчиво пялиться на себя в чужой вещи, а затем резко поднимает голову, растягивая уголки губ ещё шире, и отвечает:
— Спасибо тебе, и да, я пойду с тобой на свидание.
Они оба ещё какое-то время стоят и улыбаются друг другу, а затем Чонгук предлагает подвезти Пака до дома. Чимин наслаждается тёплой погодой и приятным ветерком, колышущем пряди его волос, которые нещадно запутываются. Уже у дома Чонгук на автомате тянется, чтобы расправить их, а Пак не сопротивляется, позволяя касаться себя и ещё немного приблизиться. Они обмениваются номерами и прощаются, но ненадолго. Уже вечером Чон снова стоит под окнами квартиры Чимина с целью украсть его и увезти в какое-то секретное место. Он протягивает Паку подарок — матовый чёрный шлем с кошачьими ушками, словно обещание, что они едут куда-то вместе не в последний раз, и тот со смехом его принимает.
Сначала они просто катаются по городу, рассекая улицы и слыша недовольные сигналы других водителей вслед, смеются и коротко переговариваются. Чимин крепко держится за куртку на талии Чона, обоим так приятно и тепло от этого незамысловатого касания, а потом отпускает её разводя руки широко в стороны, и радостно кричит, когда они, накупив перед этим кучу вкусной и вредной еды, сворачивают за город, уносясь по пустой трассе вдаль. Чон показывает ему своё любимое место на небольшом возвышении над городом, с которого видно всё как на ладони. Огромный океан пёстрых огней ярко светится у их ног, словно бы говоря, что всё возможно.
Они много болтают. Чимин рассказывает о знакомстве с Джином, тех одновременно далёких и таких близких годах, когда они творили, что хотели, и жили на полную катушку; о любви к искусству, живописи и скульптуре, всепоглощающем и внезапном желании пойти дальше, стать не только тем, кто получает знания, но и тем, кто открывает остальным этот потрясающий и удивительный мир; о своей неземной любви к скорости, мотоциклам и адреналину и о том, как давно этого не испытывал. Ему очень приятно поделиться этим с кем-то, кроме Джина, а Чон слушает его так внимательно и увлечённо, действительно
слушает, будто впитывает каждое слово, эмоцию и скрытый смысл. Это подкупает и заставляет довериться. Открыться.
Чонгук делится тем, как в подростковом возрасте прятался от всего и всех у себя в комнате и рисовал, после чего понял, что это то, чем ему хочется заниматься в дальнейшем; как родители по началу пытались его отговорить, утверждая, что подобным занятием он себя не прокормит, но потом всё же смирились и даже поддержали; как разрисовывал стены заброшек огромными граффити и даже пару раз убегал от полиции; как однажды почти поверил, что у него ничего не выйдет, но встретил мужчину, предложившего ему разрисовать стены его нового заведения за вполне приличную плату, а потом и нашёл в лице этого так вовремя появившегося незнакомца настоящего и преданного друга, с которым теперь как братья. Чимин с благоговением слушает об увлекательной и интересной жизни парня и даже немножко завидует, он чувствует, как между ними образовывается какая-то невидимая связующая нить, отделяя от остального мира, и, поддавшись неведомому порыву, прерывает рассказ Чонгука несдержанным поцелуем. Тот сразу же отвечает, притягивая Пака ближе по сиденью, и усаживает на свои бёдра, двигая губами пылко и настойчиво. Они целуются, пока из лёгких не исчезают последние крупицы кислорода, а затем любуются городом. Едят бургеры, картошку и остальную припасённую еду и снова целуются.
Когда Чимин снова сидит позади парня и чувствует рычащий гул байка, он с каким-то необъяснимым трепетом трогает свои губы, осознавая, что никогда в жизни так много не целовался, как за этот вечер. Ему не хочется прощаться, расставаться с Чоном даже на секунду, поэтому уже у своего дома он предлагает тому зайти в гости. Оба понимают, к чему всё идёт, но также оба этого нестерпимо хотят.
Уже в коридоре они набрасываются друг на друга, даже не включая свет, беспорядочно скидывают обувь, не переставая терзать чужие губы. Чонгук припадает к изящной длинной шее Пака, как только тот стягивает с себя куртку, бросая куда-то на пол. Чимин стонет и так же яростно дёргает рукава чужой кожанки, избавляясь от всего лишнего. Чон отрывается от покрытой багровыми следами кожи и полностью раздевает Пака, прижимая оголённое пылающее тело спиной к стене. Обводит языком ключицы, грудь, прикусывает соски, срывая с полных искусанных губ новые громкие стоны, и спускается ниже, оставляя влажную дорожку от подтянутого живота до натянувшей хрупкую кожу тазовой косточки. Чимин громко дышит, подаваясь бёдрами вперёд, подставляясь под терзающие ласки, и хрипло вскрикивает, когда красивые губы Чонгука смыкаются на головке его члена. Тот смотрит своими чёрными и глубокими прямо в душу, насаживаясь резче и глубже и помогая себе рукой, и Пак клянётся всем, что у него есть, что эта картина — самое горячее и прекрасное, что он когда-либо видел.
Чон проглатывает всё и поднимается с колен, тут же припадая к раскрасневшимся губам и делясь вкусом, Чимин дуреет от этого, утягивая голого по пояс парня в спальню, и толкает на кровать. Медленно и с наслаждением стягивает с него штаны и бельё, залипая на возбуждённый член с блестящей от смазки головкой. Достаёт из тумбочки смазку и презервативы и размещается на бёдрах Чонгука, выдавливая вязкую жидкость на руку и приставляя ко входу. Пак протяжно и с оттяжкой стонет, растягивая себя прямо перед пылающим адским огнём взором, наклоняется вперёд и оставляет жалящие поцелуи-укусы на губах, щеках и подбородке парня. Падает на крепкую грудь, чтобы удобнее проникать в себя, а их члены, зажатые между животами, от этого так крышесносно приятно трутся друг о друга, что хочется кончить. Чимин чуть раскачивается, насаживаясь сильнее на свои пальцы и увеличивая амплитуду, горячо выдыхает прямо в чужое покрасневшее ушко, и от этой чертовски пошлой, дьявольской картины Чон кончает, заливая семенем всё: их животы, члены и свои руки, лениво гладящие по всей длине.
Пак не прекращает двигаться, продлевая чужое удовольствие, отчего Чонгук бездумно плывёт по волнам эйфории и снова бесконтрольно твердеет. Он убеждается, что Чимин достаточно растянул себя, и помогает медленно погрузить в себя член, придерживая за бёдра и терпеливо ожидая. Они стонут в унисон, когда Пак опускается до конца, касаясь ягодицами чужого паха, и тяжело дышат, поплывшим от дикого возбуждения взглядом глядя друг на друга. Чонгук даёт привыкнуть к себе, притягивая Чимина ближе и отвлекая от растяжения внутри очередным глубоким поцелуем. Через пару минут тот начинает плавно подниматься и опускаться, упираясь ладонями в грудь парня, прикусывает губу, чтобы сильно не кричать, но Чонгук касается её пальцем, освобождая от плена острых зубов, молча прося не сдерживаться. Он разводит ноги пошире для удобства и начинает подаваться навстречу так правильно и идеально принимающему его горячему нутру. Громкие стоны обоих отлетают от стен, грозясь пробить тонкую преграду и разбудить соседей, смешиваются с резкими, ускоряющимися шлепками и мёдом заливаются в уши, снося к чертям остатки разума и здравого смысла. Чонгук всё жёстче и быстрее вбивается в Пака, так, что у того ноги бесконтрольно разъезжаются и дрожат, крепче сжимает пальцы на бёдрах и талии, помогая приподниматься, и оставляет там расцветающие фиолетовым следы.
Всё происходящее кажется им каким-то безумием, чем-то космическим, нереальным, толкающим за грань сознания. И Чонгук, следующий за кончающим ему на живот Чимином, падает в эту бездну, срывается вниз без оглядки, видя перед собой лишь звёзды и размытые очертания прекрасного, тяжело дышащего ангела, тяжело рухнувшего ему на грудь.
💜💜💜💜💜
Чимин просыпается от противной вибрации будильника и с трудом разлепляет веки, жмурясь от бьющего по глазам яркого солнца из своего вечно не зашторенного окна. От мерного дыхания в макушку длинные волоски чёлки падают ему на щеку, щекоча кожу. Пак улыбается и сдувает их, отлепляясь от голой груди Чонгука. Он зависает так на какое-то мгновение, рассматривая вблизи красивое лицо парня: подрагивающие густые ресницы, рассыпанные по подушке пушащиеся волосы и эту чёртову родинку под нижней губой, которой так нестерпимо хочется коснуться.
Тихо выбравшись из постели, Пак голышом подходит к шкафу, доставая оттуда джинсы и простую чёрную футболку, и выходит из комнаты, бросая на спящего влюблённый взгляд из-за плеча. В коридоре он едва не спотыкается о разбросанную ими вчера одежду и собирает её, аккуратно складывая на диване в гостиной. Умывшись и собравшись, он останавливается перед висящей на крючке у входа курткой Чонгука и, зловеще ухмыляясь, надевает её, прихватывая с полки свой новый шлем и ключи от байка.
Джин стоит посреди снующих туда-сюда студентов и не понимает их восторженного оживления, пока не слышит короткие обрывки диалога:
— Вы видели, там такой красавчик на байке приехал? У него шлем с кошачьими ушками, просто отпад, — какая-то первокурсница почти визжит от восторга, тыча в своих подружек телефоном с фотками того самого «красавчика».
— Так это господин Пак. Он у нас заменяет профессора Кан, — отвечает ей парень из стоящей рядом компании ребят постарше.
— Вот блин, повезло вам с преподом. Он такой красивый…
Джин хмурится, спеша на парковку, и видит там друга, глушащего мотор и снимающего с себя этот проклятый шлем с ушами.
— Ты чё, офигел? — тычет пальцем в грудь младшего, тяжело дыша от слишком быстрого шага.
— Дедуль, Вам чего, — шутит Пак, заставляя Сокджина ещё сильнее краснеть от злости.
— Да я тебя сейчас, — Ким бросается вдогонку за ускользающим от него парнем, и они несутся сквозь толпы студентов, громко смеясь и едва дыша.
Чимин останавливается от пришедшего на телефон сообщения, и это позволяет старшему догнать его, звучно хлопая по плечу. Пак визжит от боли, открывая чат с Чонгуком, пока старший наваливается на него, заглядывая через плечо в экран.
Чонгук-и:
Ты украл его…
Вы:
Твой байк? Да, я снова это сделал😈
Чонгук-и:
Нет, моё сердце💓
— И-и-и-и-у, — пищит громко Сокджин прямо в ухо Чимину, отчего тот чуть не глохнет, прикрывая ладошкой ухо, но всё равно улыбается как дурак, не сводя взора с телефона. — И что, снова будешь говорить, что он не твой парень?
— Нет, больше не буду, — с решимостью отвечает Пак, что-то быстро печатая в телефоне.
Вы:
Теперь мы с расчёте, потому что ты моё тоже💘
