I hope you're scared of all the ordinary shit

Джонни медленно открыл глаза, наслаждаясь ощущением мягких простыней, в которых запутался, и нежной руки, проводящей по его волосам. Он закрыл глаза, повернулся, и с тихим мурлыканьем уткнулся в бедро Саймона, услышав ласковый смех сверху. Он все еще не мог поверить, что у них все получилось. Что он получил то, о чем мечтал. Хорошая квартира в Глазго. Собака, которую обожал его муж. (Может быть, даже больше, чем его, если быть честным). И муж. Кто бы мог подумать, что Джон МакТавиш получит весь мир и даже больше? Когда он наконец снова открыл глаза, перед ним предстало зрелище, от которого никогда не устанешь. Идеальный муж, лицо которого обнажено и сияет, а глаза прищурены от улыбки. В последние дни Гоуст не так часто показывал свои шрамы, а значит, у Джонни было еще больше времени любоваться этой милой улыбкой. Шотландец протянул руку, чтобы провести по шрамам, что в прежние времена заставило бы Саймона замереть, и с наслаждением заметил, как смягчилось лицо Гоуста и как он откинулся на мягкое прикосновение Джонни. Он снова улыбнулся, демонстрируя острые клыки и зуб, сколотый во время тяжелой разведки десять лет назад. Джон подумал, что никогда еще не видел человека, который был бы так непринужденно красив. — Не могу поверить, что каждый раз просыпаюсь рядом с таким прекрасным мужчиной, как ты, милый. — Пробормотал Джонни с сильным акцентом, в котором сквозила чистая любовь, терзавшая его сердце. Саймон на это только рассмеялся закатив глаза и наклонился, чтобы поцеловать того в лоб. — Люблю тебя, Джонни, — пробормотал Саймон, глядя на то, как тот закрывает глаза и отталкивает прикосновения. — Я люблю тебя еще больше, Сай, — пробормотал шотландец в ответ, весь мягкий, нежный и сладкий. В эти дни они оба были более расслабленными, гражданская жизнь стала для них более близка чем можно было предположить. Выйдя в отставку, они беспокоились о том, как устроиться. Как найти покой после того, как большую часть жизни они считались оружием. Но если так подумать, это было много лет назад, и они даже близко не стояли с тем местом, где находились сейчас, отсыпаясь в среду, обмениваясь ленивыми поцелуями и ласковыми взглядами. Джонни возился с обручальным кольцом Саймона, потому что даже спустя столько лет он не мог поверить, что сам Саймон Райли принадлежит ему. Наконец, Гоуст поднялся и потянул своего плаксивого мужа за собой на кухню, чтобы приготовить завтрак. Джонни в это время прислонился к его спине, пока тот готовил, и улыбнулся, почувствовав, как этот дурацкий ирокез зачесывается ему на шею. Да, теперь все было хорошо, и Джонни улыбнулся мысли о том, что так может быть всегда.