Последнее желание

После смерти Аладдина, а затем провала Джафара, Джинну пришлось снова скукожиться в своей лампе. Сам сосуд после улетел в неизвестном направлении, так что ни Будур, ни султан, ни кто либо ещё из просвещённых не смог бы его освободить. Эх, а ведь он был так близок к свободе... Долго-долго томился Джинн в своей лампе, как вдруг, медные стенки начали куда-то ползти, его будто вытягивали из его жилья! Неужели спустя столько времени у него появился очередной новый "хозяин"? *** Мария Дмитриевна добавила в свой довольно необычный сервиз новую вещичку. Чем он был необычен? Ну, по крайней мере, тем, что посуда там была совершенно разной, каждая тарелочка отличалась друг от друга! Тем не менее, никто никогда из этого сервиза не ел и не пил, а он стоял на полочке в застеклённом шкафу, как в витрине. Её дочь – Женя, совсем не разделяла мамину любовь к этой показухе. Она не понимала, зачем этот сервиз нужен. Посуда ведь нужна для того, чтобы ею пользоваться, а этот разношёрстный набор они даже на юбилей не доставали. И вот в очередной раз мама принесла из какой-то богом забытой антикварной лавчонки новую бесполезную посуду. Это была обыкновенная лампа из какой-то африканской страны... Или не африканской... Женя понятия не имела, откуда она, но, тем не менее, это снова была такая же безделушка. – Мам, ну вот зачем? – сколько лет она уже пытается разгадать эту мамину сервизную манию... – Ты посмотри, какая она красивая! – любовалась Мария. – Ну мам, у нас весь шкаф этой хренью забит, скоро новый покупать придётся, если ты продолжишь в том же духе! – Яйца курицу не учат, родная. Однажды мама уехала по делам и оставила дочери записку с поручениями. И одним из заданий было протереть сервиз. Да, вся посуда была довольно пыльной, потому что обычно к ней никто никогда особо не прикасался. Женя поняла, что это будет долго, потому что посуды было много. Очень много. Это займёт часа полтора, не меньше. "На что я трачу своё драгоценное время..." Такие мысли мелькали в голове у Евгении, когда она начинала протирать сервиз. Но, раз мама сказала, значит надо, так ведь? Делай, а не то голову с плеч, это всем известно. И вот уже половина посуды была вычищена, когда девчонка добралась до той самой лампы. Она, ничего не подозревая, начала ее протирать, как вдруг антиквариат (по ее мнению) задымился, а из носика медного чайника повалил синий пар. Девочка испугалась и отбросила лампу от себя подальше. Тут в воздухе из голубого дыма начали вырисовываться смутные мужские очертания. Женя отбежала настолько далеко, насколько позволяла комната. Ей было так страшно, как никогда. И вот перед ней восстал огромный синий... Джинн. Девочка обомлела. Она не знала, что и говорить. А гость из лампы, в своё время, произнёс: – Здравствуй, о Великий и Могучий Хозяин волшебной лампы! – но, не услышав ответа, он всё-таки соизволил открыть глаза и осмотреться. Оглядевшись вокруг, Джинн понял, что находится в помещении. В очень странном помещении. Оно было обустроено слишком непривычно. Тут в его обозрение попала девчонка, отползшая к диванчику. Она так прижимались к бедной мебели, что Джинн уж было подумал – она собирается срастись с ней в одно целое. Ну, отчасти он был прав. Женя, в своё время, просто не понимала, что происходит и куда себя деть. Это всё казалось чем-то ужасно сюрреалистичным. Посидев немного и поняв, что это синее существо нападать на неё, вроде как, не собирается, девочка медленно поднялась. Она ещё минуту постояла, глядя Джинну в глаза, да так пристально, что тому и самому жутко стало. После она занесла руку и с размаху шлёпнула себя по лицу. Синий никуда не исчез, а лишь посмотрел на неё с немым вопросом, мол, "зачем?". Тогда Женя ещё раз дала себе пощёчину. Опять ничего не произошло. Ну не может же он быть реальным, так ведь? Она уж было занесла руку для третьего удара, как вдруг её перехватили. Девочка обернулась и, увидев, что Джинн парит прямо перед ней, взвизгнула и, с трудом выдернув руку, отскочила. Джинн скептически глянул на неё, а потом сказал: – Нечего меня бояться, не съем же я тебя, в самом деле. Но Женю это не успокоило. Она просто ничего не поняла из того, что ей сказали, всё-таки, говорил Джинн по-арабски. Переведя дух, девчонка наконец собралась с силами и, запинаясь, проговорила: – Ну... Э-э-э... Ты же Джинн, так ведь? Вы же, вроде, практически всемогущие, всезнающие и, э-э-э, и так далее, ну и... И, в общем, ну, если те-... Если Вам будет удобно, не могли бы Вы говорить по... По-русски? – с каким же трудом ей дались эти слова. Джинн сначала призадумался, будто что-то вспоминая, но потом оживился и произнёс уже на русском: – Да-да конечно! Здравствуй, дитя. Я так понимаю, ты теперь хозяйка волшебной лампы? Женя всё ещё находилась в некотором ступоре, но отвечала уже более раскованно: – Ну, если я её потёрла, то, наверное, да. А, это... А ты же настоящий? Джинн фыркнул: – Ну конечно настоящий! Ты же меня видишь! – Ну, не знаю. Моя мама рисует, а у неё краски термоядерные какие-то. Вот, может, надышалась токсинами всякими и брежу теперь, – разумно подметила девочка. – Это ведь нормально, что я не понял половины из того, что ты сказала? – растерянно спросил раб лампы. – Погоди, ты ж, небось, в лампе целую вечность мариновался. На дворе уже две тысячи двадцать четвёртый год. Джинн выпучил глаза: – Какой-какой год?! Это я что, получается, около тысячи лет в этом чайнике просидел? Женя уже не знала, что ему ответить. Может, она просто грохнулась в обморок или и вправду маминым красками отравилась? Надо будет сказать ей, чтоб сменила свои интерьерные химикаты хотя бы на акрил. Но отвечать ничего не пришлось, так как Джинн заговорил снова: – М-да уж, не думал я, что это будет так долго. А скажи, – он призадумался, размышляя, как обратиться к новой повелительнице, – а как тебя зовут? – Женя. – ответила девочка. – Так вот, Женя, скажи, мы ведь сейчас в Руси, если я не ошибаюсь? – Ошибаешься. Это не Русь больше, а Россия. Не знаю, как дела там, откуда ты, – потому что в принципе не знаю, откуда ты – но у нас тут за твоё отсутствие столько войн и революций произошло, что ух! Учебники по истории стали гораздо тяжелее. Джинн резонно подметил: – Ты очень быстро привыкла к общению со мной. Обычно людям нужно больше времени, чтобы осознать факт того, что я реален. – Ну, у меня есть несколько вариантов развития событий: если ты моя галлюцинация, то ничего мне сделать не сможешь, потому что тебя не существует. Если я грохнулась в обморок или сплю, то шансов навредить мне у тебя тоже нет. Ну, а если ты всё же есть наяву, что очень маловероятно, и в чём я очень сильно сомневаюсь, то... Джинн ведь не может причинять ущерб своему хозяину, не так ли? – сделала свои выводы Евгения. Раб лампы лишь закатил глаза: – Во-первых, я настоящий. Во-вторых, ты права, я не могу вредить хозяину лампы, если он, конечно, сам того не захочет, а в-третьих! В-третьих, у тебя есть три желания. Ты можешь загадать буквально что угодно, но есть несколько ограничений: я не могу насильно влюблять людей, не могу оживлять мёртвых и не могу увеличивать количество желаний. Условия понятны? – Да. – ответила девочка. – Отлично! Так чего же ты хочешь пожелать? Я могу исполнить всё, что угодно, кроме тех трёх запретных пунктов. – Хм-м-м... Ну, это сложно... – Женя задумалась. И вправду, это было ужасно трудно – придумать желание! У неё ведь, вроде бы, всё уже есть и ничего она не хотела. Поэтому, поразмыслив, Евгения решила оставить вопрос с желанием на рассмотрении, – слушай, я не знаю. У меня всё есть и моя жизнь вполне меня устраивает. Было бы здорово, если бы ты мог влюблять людей в кого-то и воскрешать из мёртвых, вот тогда я бы знала, что загадать. А пока что... Нет. – Ну, а чисто теоретически, если бы не было поставленных ограничений, то что бы ты загадала? – не удержался от вопроса Джинн. – Я маме помочь хочу. Папа год назад в аварии погиб, на маршрутке с работы возвращался, – она осеклась, увидев непонимание в лице собеседника. Потом осознала его причину и, стукнув себя по лбу проговорила, – ой, точно! Прости, я тебе чуть позже объясню, что все эти слова значат. Но сейчас прямо констатирую факт – у меня умер отец. И вроде уже год прошёл, но мама всё никак не может с этим свыкнуться. Поэтому она и начала коллекционировать эти тарелочки. Папе всегда нравились затейливые вещички, так что он бы её коллекцию оценил. Ей весь этот склад его напоминает. А я всё прошу её выкинуть этот сервиз, но она не хочет. Просто, всё дело в том, что она, когда смотрит на всю эту посуду, папу сразу с ней ассоциирует и грустить начинает. Ну, а я не люблю, когда мама грустная, понимаешь? Просто мне так жалко её становится. Если б ты только мог воскресить папу, я бы сразу знала, что пожелать, – последовала непродолжительная пауза, – а ещё у нас есть сосед. Такой классный мужик! Мама ещё с универа с ним общается, – девочка поняла, что опять сказала непонятное слово и вовремя прикусила язык, – ну, короче, с двадцати лет они дружбу водят. Сейчас мы соседи по счастливой случайности. И, по-моему, они идеально друг друга дополняют! Они же просто превосходная пара! Я очень хочу, чтобы мама была счастлива, наконец отпустила папу и нашла себе нового мужа. Но они пока что просто друзья. Окончив свой монолог, Женя посмотрела на носки своих ног, будто пытаясь расплавить себе ногти одним лишь взглядом. Джинн, в своё время, тоже задумался. Но тут девочка спросила: – Слушай, а как ты здесь-то оказался? И кто был твоим прошлым хозяином? Джинн вздохнул и начал рассказывать: – Прошлым моим хозяином был бедняк по имени Аладдин, нашедший волшебную лампу по чистой случайности. Он был обманут султановским визирем, притворившимся бедным стариком, ну, а дальше обстоятельства так сложились, что он оказался в смертельной опасности и случайно потёр лампу. У него тоже было три желания. Первое он истратил на то, чтобы спасти себе жизнь, а второе на то, чтобы стать иностранным принцем, богаче которого нет на этой земле. Всё дело в том, что он мечтал заполучить в жёны царевну Будур, лица которой, впрочем, никто кроме самого султана и его служащих, никто никогда не видел. Сделав несколько подношений султану, тот провозгласил Аладдина зятем своей дочери. Они оба сначала жили в любви и согласии, и Аладдин говорил, что освободит меня, – но тут Женя его прервала. – Стой-стой-стой! В смысле "освободит"? – Я раб лампы, девочка. Я не имею права творить то, что мне вздумается и даже жить своей жизнью. А я бы очень хотел глотнуть свободы, понимаешь? Евгения кивнула: – Со мной такого, естественно, никогда не было, но я могу представить, каково это. – Но дальше нам начал препятствовать королевский визирь. Он изначально сватал своего сына на Будур и султан почти одобрил их брак, но затем появился Аладдин, и правитель тут же передумал. Это ужасно разгневало визиря, поэтому он выкрал лампу и стал, получается, моим новым хозяином. Он пожелал стать самым сильным в мире колдуном, но, видя, что я пока что всё ещё превосхожу его по силе, тот обозлился и пожелал стать могущественнее Джинна. Ну, а что я мог сделать? Мне нельзя ослушаться приказа своего повелителя. И превратил я его в себе подобного, потому что могущественнее одного Джинна может быть только другой Джинн. Лампа с ним отправилась в таинственный грот, туда, где его вряд ли когда-нибудь найдут, ну, а в то время, как визирь бесчинствовал, будучи ещё колдуном, Аладдин был заживо погребён в сердце песчаной бури. И, так как мой хозяин погиб, мне ничего не оставалось, кроме как снова спрятаться в своей лампе, а она, видимо, тоже улетела в неизвестном направлении. И вот, спустя почти тысячу лет, я здесь. Женя задумалась, старательно нахмурив лицо. Потом вдруг вскинула голову и произнесла: – Ну, тогда ты свободен! Джинн сначала оторопел: – Что? Но у тебя же ещё два желания в запасе остались, ты точно не хочешь их ни на что истратить? – Я человек, которому всего в жизни хватает. И если я чего-то захочу, то добьюсь всего сама честным путём. Вообще, я мечтаю стать в будущем профессором мед института. Ну, это довольно престижная работа, а мед – сокращение от "медицинский", чтобы ты понимал. Но я не хочу, чтобы кто-то специально вживлял мне в голову знания, я хочу добиться всего сама. Если я разовью карьеру нечестным путём, то всю жизнь буду потом помнить это и укорять себя. Мне нечего пожелать. Просто нечего. А если ты хочешь освободиться – то пожалуйста! Только одного прошу: не показывайся особо людям на глаза, они не поймут и начнётся хаос. И прошу, не бесчинствуй тут. Джинн выглядел несказанно счастливо. Вдруг, золотые оковы с глухим звоном упали на пол и, превратившись в прах, исчезли. Он возрадовался: – Спасибо! Спасибо тебе! Я даже не знаю, как выразить свою благодарность. Евгения, усмехнувшись, ответила: – Просто соблюдай правила приличия и не устраивай бардака в обществе. На этом мы с тобой, думаю, можем распрощаться. И Джинн исчез, будто бы его и не было. Улетел куда-то, а после о нём ни слуху ни духу не было. Быть может, это даже и к лучшему. Возможно, это была лишь Женина галлюцинация. Может быть, она и вправду маминым красками отравилась. Она уже не знает. Да и не важно это. Но девочка всё-таки убедила Марию использовать акрил.