Чудесное Трио. История I: Сложности трудоустройства

      Яркое солнышко ласково светило с небосвода. Ещё не такое яркое, как бывает в летний полдень, но уже тёплое. Приятный ветерок шумел листвой в кронах деревьев, по тротуарам спешили жители Парижа, а по дорогам ехали автомобили, и среди них каждый третий был электромобилем. Экологические поправки, которые были приняты совсем недавно, начинали работать всё активнее. Это было очередное прекрасное утро в столице Франции.       Крепко держась за руки, Лука и Маринетт шли к автобусной остановке. Маринетт всё продолжала говорить о подготовке к новому показу мод, на котором её модный дом собирается выставить абсолютно революционную коллекцию одежды, о своих планах набраться храбрости и представить свои идеи главному дизайнеру, о том, что они будут есть на ужин, когда вернутся с работы. А Лука, как и всегда, молча слушал её с мягкой улыбкой на губах. Он всегда так делал и был очень хорош в этом. Слушать и слышать людей он мог лучше, чем кто-либо. И так же хорошо помогать с советом, если это необходимо.       Ему очень рано пришлось повзрослеть и взять на себя ответственность. Его мать, Анарка, в одиночку воспитывала двоих детей — Луку и его сестру-двойняшку Джулеку. Об отце он до старшей школы вообще ничего не знал, да и не хотел знать. Он злился на человека, что бросил беременную женщину одну и даже не удосужился узнать, как там его дети. Конечно, многое в прошлом его родителей было запутанно. Ещё запутаннее парень чувствовал себя, когда узнал, что кумир детства и главный музыкальный вдохновитель и есть его отец. Джаггет Стоун — настоящий гений музыки и яркая личность с такой же яркой харизмой, умеющий зажигать сцену и людские сердца, но вот отец он откровенно плохой. Точнее, он и не знал, что уже давным-давно стал отцом, а когда узнал, то и не знал, как себя вести, ведь совсем не был к такому готов, как и вообще к семье. Он всю жизнь считал себя волком-одиночкой, что живёт лишь музыкой, а тут двое детей сразу…       Впрочем, гордость Анарки никогда не позволила бы ей просить бывшего о помощи, даже ради детей. Она решилась сама воспитать их. И она справилась с этим. Почти…       Да, у её детей были проблемы психологического плана. Замкнутая и от природы стеснительная Джулека не имела близких друзей в школе, кроме брата. А на фоне яркого и открытого Луки, который унаследовал всю отцовскую харизму, и вовсе всегда чувствовала себя лишь блеклой тенью. Нет, брата она любила. Очень сильно. У них была своя связь, как у двойняшек, он один легко понимал её невнятное бормотание, и ему первому она призналась в своей ориентации. Он был её защитником и опорой долгие годы. Пока правда об их отце не всплыла наружу. После этого в Луке что-то сменилось.       Он всегда считал своим долгом оберегать сестру и поддерживать маму, взяв на себя роль мужчины-защитника в семье. Но и он не был каменным. Как и многие музыкально одарённые люди, он обладал очень тонкой натурой и эмоциональным настроем. Обычно спокойный и дружелюбный он быстро приходил в ярость, только завидев, как его сестру кто-то обижает или задевает. Почти все его школьные драки были из-за того, что какому-нибудь очередному хулигану захотелось поиздеваться над «этой стремной девчонкой-эмо». После очередной такой, в которой он сломал нос сыну какой-то важной шишки в школьном совете, его перевели в закрытую школу для мальчиков. К тому времени, Джаггет уже предпринимал попытки наладить контакт со своими детьми. Поэтому Джулеку смогли пристроить в полу-элитную школу Франсуа Дюпон, а для Луки отец по своим связям смог выбить место в школе для мальчиков, где сам когда-то учился. Конечно, ни брат, ни сестра этому рады не были, как и их мама, впрочем, но это был единственный способ защитить детей от обидчивой шишки, что очень дорожила носом своего дитятки. Так, впервые за долгое время двойняшки оказались разлучены. Лука приезжал домой лишь на каникулы, так как территория его новой школы была за границей Парижа, а Джулека боролась с одиночеством, ведь из-за своей стеснительности и замкнутости она невольно отталкивала от себя многих людей, кто проявлял к ней интерес. Ну, а после того, как они закончили школу, наступила совсем тёмная полоса. И наступила она в жизни Луки.       Череда не самых приятных событий, накопленное эмоциональное противоречие, наконец, сомнительная компания, с которой он связался на первом курсе учёбы в консерватории, всё это методично добивало его. Пока Джулека нашла в себе силы бороться со своим речевым дефектом, ходила на специальные курсы и даже сама смогла поступить в университет, Лука медленно, но верно замыкался в себе. Наконец, он бросил учёбу уже на втором курсе, перестал звонить маме и сестре, да и с отцом окончательно порвал связи. Жил сам по себе, пил, курил, ходил по клубам, и очень часто всё заканчивалось каким-нибудь развлечением на одну ночь. При чём пол случайного любовника его не волновал: он ещё в школе осознал свою бисексуальность. Хотя одна из этих связей и оказалась судьбоносной в итоге, но узнал об этом Лука лишь через несколько лет. А в тот период его жизнь катилась к чёрту. Однажды напившись, он раздолбал подаренный отцом мотоцикл, попал в больницу, перепугал маму, сестру и даже отца, который, находясь в туре, всё равно звонил ему. В те дни в его голову и прокралась мысль, что у его родных всё налаживается, что их жизнь становится лучше, а он своими выходками лишь портит всё. Он смотрел на свою семью и видел, что мама больше не надрывается на двух работах, чтобы прокормить двоих детей, а живёт больше для себя. Что Джулека наконец вышла из своей скорлупы, обзавелась друзьями и даже девушкой, которая делала её счастливой одним своим присутствием. У отца и так всё было в порядке, да и корону кумира парень с него давно уже снял. А что же Лука? Нужен ли он им? Хоть кому-нибудь в этом мире он нужен?..       Ответа никто не давал. Он был один. От родных он сам отстранился, а друзья, если и были когда-то, то давно от него отвернулись из-за всего, что он творил со своей жизнью. Вместе с мыслью о своей ненужности пришла и мысль о побеге, но не куда-то в другую страну или континент, нет. Куда-то гораздо дальше. Где есть только темнота. В рай или ад он всё равно никогда не верил…       Но вдруг в его беспросветном существовании мелькнул лучик света. Словно бы сквозь дождевые тучи прорвалось на мгновение солнце, освещая всё вокруг.       В тот день тоже лил дождь. Его тонкий музыкальный слух помнил звуки вечернего Парижа под дождём: шелест колёс машин, что ехали по лужам на дорогах, случайные разговоры прохожих и стук капель о ткань зонта, который держала над его головой тонкая девичья ладошка. Тогда он ещё не знал, что эти большие голубые глаза в обрамлении чёрных ресниц и со слегка проглядывающими азиатскими чертами спасли его жизнь.       Маринетт смеётся, не сдержавшись во время рассказа о забавном случае на работе, что случился на прошлой неделе. Лука широко улыбается, глядя на её светящееся весельем лицо, а его рука по-прежнему крепко, но нежно сжимает тонкую девичью ладошку. Он готов до конца своей жизни слушать её смех. Это самая прекрасная музыка для его ушей.       Прошло почти два года со дня их первой встречи. Многое успело измениться. Он сам изменился. Нет, он не стал прежним Лукой, что был ещё в средней школе. Он больше не тащил на своих плечах обязанности «защитника и опоры». Он наконец понял, что рядом с ним есть люди, что сами хотят его защищать и помогать ему. Его семья, его новые друзья, его любимые. Теперь их двое, как бы не относились к этому другие. Они счастливы втроём. И Лука очень рад, что эта немного безумная идея возникла в его голове, и вдвойне рад, что ребята её поддержали. Они оказались в тупике, но это стало для них аварийным выходом. Открытой дверью к чему-то новому, странному для многих, но такому идеальному для них. В первое время эти отношения для троих казались чем-то непонятным и сложным, но сейчас каждый, не только Лука, чувствовал, что это правильно. По-другому просто не получилось бы.       Нужный автобус замер у остановки и открыл передние двери, впуская пассажиров. Маринетт и Лука поспешили скорее зайти в салон. Они встали у окна, напротив центральной двери, держась за висящие поручни. Им надо было проехать пару остановок до метро, на котором Маринетт поедет к себе на работу, а Лука выйдет на конечной, чтобы попасть в большой торговый центр, где он работает в лавке музыкальных инструментов. Хозяин лавки был давним приятелем его отца и с радостью нанял к себе парня, что отлично разбирается в музыкальных инструментах. Несмотря на всё, похоже, что Джаггет серьёзно решил поддерживать своих детей изо всех сил, особенно после того, как чуть не потерял сына. И Лука всё же благодарен ему за это. Ведь лучше поздно, чем никогда.       — Удачи на работе, милый, — произносит Маринетт и чмокает парня в губы. Автобус почти подъехал к метро.       — И тебе, принцесса, — улыбается Лука, придерживая девушку за талию свободной рукой. — Попробуй всё же предложить свои идеи. Тебя ведь взяли из-за твоего таланта, так покажи его всем ещё раз.       — М-м… Попробую. Если случай подвернётся, — смущается Маринетт.       Двери автобуса с тихим шипением открываются, и девушка выходит на улицу. Обернувшись, она машет ладошкой на прощание и спешит к метро. А автобус едет дальше по уже заполненным машинами улицам Парижа. Впереди был погожий денёк со славной погодкой, но в будний день мало кто сможет найти время на отдых. Впрочем, насладиться приятными моментами никто не запретит даже на работе. Особенно, когда эта работа любимая.

***

      Это большое стеклянное здание, которое построили буквально десять лет назад, было выкуплено модным домом Juliet Di. Владелица и по совместительству главный дизайнер дома Мисс Ди решила совместить все сферы производства в одном месте. В тот же год она объявила о создании собственного бренда Juliet, под которым теперь стали выпускать в ограниченном количестве аксессуары, обувь, косметику и даже украшения, вроде рукодельных брошей разной тематики. Когда-то маленькая портная мастерская смогла разрастись до уровня пяти лучших модных домов Парижа и даже выйти на прямую конкуренцию со знаменитым брендом Габриэля Агреста — признанного мировым модным сообществом гения-модельера.       Скрытный и нелюдимый модельер по юности создавал образы для лучших модных домов Франции, Италии и Америки, пока опытные друзья не посоветовали ему основать свой личный бренд. Они же помогли ему начать собственный бизнес в мире моды. И Габриэль планировал передать всё это сыну — единственному, что у него осталось от покойной жены. Безумно похожий на свою мать Адриан стал главным лицом и ведущей моделью для бренда отца уже в двенадцать лет. И хотя все журналы восхваляли отцовскую любовь Агреста старшего, сам Адриан с годами начал сомневаться в том, что отец любит именно его. Порой, парень ловил себя на мысли, что Габриэль любит в нём лишь внешность: пшеничный блонд, зеленые глаза и мягкие черты — всё это было чуть ли не копиркой с внешности его матери. Эмили Агрест, родившаяся в Англии в семье аристократов, сбежала от своей семьи во Францию, чтобы стать актрисой, фотомоделью и музой для своего тогда ещё просто возлюбленного Габриэля. Вместе они путешествовали по миру, исполняя детское желание Эмили. В пути они также подружились с Натали Санкёр, которая впоследствии стала личной ассистенткой Габриэля, даже была телохранителем и няней для маленького Адриана. Строгая женщина всегда была мягка к мальчику, потому что в нём сосредоточились черты двух её любимых людей. Она хранила свои чувства к Габриэлю глубоко в душе, не позволяя себе разрушить чужое семейное счастье, но Эмили всегда умела смотреть в глубь людских сердец, а потому знала самую страшную тайну Натали. И не злилась. Не ревновала. Она была очень доброй и искренне любила свою семью и друзей. Натали, что с возрастом научилась скрывать свои эмоции за маской, будучи взрослой, плакала лишь дважды. Первый был на свадьбе Габриэля и Эмили, когда последняя обняла и поблагодарила женщину за её жертву ради их счастья, пообещав навечно остаться для неё верной подругой. Второй случился в день похорон Эмили. Она не проронила ни слезинки на кладбище, где была толпа скорбящих, не показала слёз убитому горем Габриэлю и не прекращавшему плакать Адриану. Но вернувшись к себе домой поздно ночью она села возле умывальника в ванной и разрыдалась, не сдерживаясь и тихонько подвывая от рвущего душу горя.       После смерти жены Габриэль Агрест стал абсолютно нелюдим. Он почти не покидал своего дома. Все дела за его пределами решала Натали, чаще всего держа в руках планшет, по которому Габриэль общался с желающими. Личная встреча стала невозможна почти для всего мира. СМИ придумывали кучу баек, оправдывающих подобное поведение, но, впрочем, это только подогревало интерес к растущему бренду Агрестов. Да, именно так стали называть его в новостях моды и журналах. Став старше, Адриан иногда сам проводил пресс-конференции или интервью после выхода очередной модной коллекции. Было у юноши желание делать это или нет, Габриэля особо не волновало. Он считал это необходимой тренировкой для будущего своего сына. Для будущего своего дела. Он обещал Эмили, что позаботится об их сыне, и он намерен это обещание исполнить. Пусть и не совсем мягкими способами. Но по-другому он уже не мог. После смерти жены умерла и часть Габриэля. Он стал жёстким, холодным и равнодушным. Он даже пытался бороться с этим, но увидев, что заботу об Адриане в полной мере проявляет Натали, решил сосредоточиться на обеспеченном будущем своего сына. «Маленький принц», как его называла Эмили, не должен был беспокоится о заработке, ведь об этом позаботится его отец.       Но «маленький принц» хотел совсем иного…       Пару месяцев назад по самым крупным модным журналам и даже в новостях на ТВ пронеслась волна громкого скандала: Адриан Агрест покинул бренд своего отца и мир моды. Заметили это не сразу, ведь у Габриэля были заранее заготовлены фото и видеоматериалы, рекламные промо, отснятые давно. Это позволило сохранить иллюзию порядка на какое-то время, пока Адриана не заметили работающим официантом в каком-то кафе.       Тогда и рванула информационная бомба.       Натали не успевала отбиваться от бесконечных запросов на интервью, устала отказываться от комментариев и отменяла все встречи Габриэля, ведь вопрос об уходе его сына всплывёт в любом случае. Адриану тоже было не сладко. Ему пришлось уйти в подполье на пару недель, даже на улицу не выходил, боясь нарваться на вездесущих журналистов и случайно навести их на квартиру ребят. Конечно, в их троице Адриан был самым знаменитым, но Маринетт и Лука тоже имели свою долю популярности, что досталась им от родителей. У Луки, понятное дело, был знаменитостью отец, а Джагетт частенько стал упоминать на интервью своего безмерно талантливого сына-музыканта и невероятно красивую умницу-дочку. Так что пару раз двойняшки Куффен были вынуждены отбиваться от настойчивых папарацци. А вот Маринетт с детства помогала родителям в их пекарне Дюпэн-Чэн. Выиграв с десяток пекарских конкурсов и получив главный приз «Лучший круассан Парижа», Том и его жена Сабин тоже стали своего рода знаменитостями. Ведь теперь в каждом втором путеводителе по Парижу их пекарню рекомендуют к посещению всем туристам, что мечтают попробовать настоящую французскую выпечку. Так что подставлять ребят участием в скандале, к которому они не имеют отношения (во всяком случае напрямую), Адриан не хотел. Это было его решением — покинуть отцовский бренд и бросить карьеру модели, и его отношения тут не при чём.       Но вскоре волна схлынула. Журналисты нашли темы для статей поинтереснее, и Адриана оставили в покое. Нет, его всё ещё узнают, просят автографы, фотографии, задают неуместные вопросы, но он стойко всё выдерживает и продолжает поиски самого себя.       А вот Маринетт нашла себя уже давно. Она с детства обожала мастерить, шить и рисовать. Её куклы всегда были одеты в самые красивые платья, а альбомы изрисованы, но не кошечками или бабочками, а кофточками, юбками, шляпками и разными украшениями. Родители полностью поддерживали её, несмотря на то что в их семье поколениями все занимались выпечкой или кулинарией. Но Том и Сабин верили, что человек может быть счастлив, лишь когда занимается любимым делом, а глядя на то, как сияют глаза их дочери, когда она показывает новый эскиз или очередную юбочку, что ловко скроила из купленной мамой ткани, чета Дюпэн-Чэн решили, что не станут мешать своей дочурке строить карьеру в мире моды. Ведь она действительно была талантлива. Уже в четырнадцать она выиграла конкурс, что организовал бренд Габриэля Агреста, и её шляпу из перьев даже представил на новом показе сам Адриан. С тех пор прошло немало лет, но рекомендации, которые она получила тогда, а также крохотный, всего на две строчки, но всё же отзыв в статье Одри Буржуа, что до сих пор остаётся известным модным критиком, помогли ей выбиться из рядов простых портных и получить звание дизайнера-новичка. В основном её задачей было помогать старшему дизайнеру и модельерам в работе, следить за показами мод, а также присутствовать при фотосъёмках. И если она находила свободное время, то могла пользоваться мастерской модного дома для воплощения своих идей. Но это стало возможно только в модном доме Juliet Di. На прошлом месте работы её просто нещадно эксплуатировали, пока Лука наконец не подтолкнул её взять волю в кулак и высказать своё недовольство. Её конечно же сразу уволили, зато свои идеи она успела спасти и показать на конкурсе дизайнеров, что устроил модный дом Juliet Di. Так, Маринетт и нашла своё новое место работы. И оно ей явно нравилось больше. Во всяком случае, она чувствовала, что здесь её учат и помогают развить её талант. Однажды Мисс Ди даже жёстко раскритиковала её новую работу, но это не убило её творческий запал. Наоборот, девушка загорелась желанием впечатлить эту придирчивую даму. И она даже приготовила кучу эскизов, вот только…       Сказать легче, чем сделать…       Маринетт вздыхает, поднимаясь по ступеням к широким стеклянным дверям красивого здания. За её спиной рюкзачок, в котором она хранила свой альбом с эскизами. Она носит их на работу каждый день в надежде, что сможет найти подходящий момент, чтобы представить свои идеи Мисс Ди. Ну, или хотя бы её заму — экстравагантному и модному юноше, что всегда носит яркие рубашки и зачёсывает цветные пряди волос то на левый, то на правый бок. По этому зачёсу можно легко определить в каком он сегодня настроении — хорошем или не очень. А вот если он зачесал их назад, да ещё и шнурком перевязал, то всё, бегите далеко, ведь он явно явился на работу с намерением убить кого-нибудь. Его звали Олли, и он не был модельером или дизайнером. Он не умел создавать что-то новое, зато умело мог обыграть любой наряд, собрать из кучи тряпья приличный образ, добавив в него подходящие аксессуары и обувь. Очевидно, что он был талантливым стилистом, но он ненавидел, когда его так называли. Ему нравилось раздавать указания, подгонять модельеров и дизайнеров, а также покрикивать на портных, если вдруг замечал, что они пьют кофе, а не работают, даже если речь идёт об обеденном перерыве. Почему Мисс Ди взяла его в свои помощники, история умалчивает, но, впрочем, он умел подмазаться к любому, иногда брался даже помогать с работой дизайнерам, в общем был нормальным парнем со своими причудами. Как и все в мире моды.       У Маринетт были свои причуды. Она была от природы крайне неуклюжа. Споткнуться об свою же ногу, налететь на кого-нибудь в коридоре, просто встать и ударится коленкой о стол — это самый крохотный список её ежедневных «приключений». Дома у ребят всегда наготове аптечка со всем необходимым от ушибов, ожогов и порезов. Такую же аптечку, но поменьше сделали на работе сердобольные коллеги. Легенды о неловкости Маринетт дошли даже до Мисс Ди, а уж Олли и вовсе старался её избегать, после того как девушка случайно опрокинула на его рубашку кружку с соком, а когда бросилась за салфетками, толкнула на него корзину с перышками, что стояла на полке рядом. Но настоящие чудеса начинаются, когда Маринетт берется за работу. Вся её неловкость куда-то вмиг испаряется. Её руки быстро и ловко орудуют ножницами, булавками и иголками, никак не раня свою хозяйку. Она с грацией быстрой лани может носится по мастерской, собирая всё необходимое, и даже не задевает никого и ничего. Те, кто наблюдали за ней со стороны, говорили, что в такие моменты девушка словно танцует. Однако стоит отвлечь её, как вся её сосредоточенность исчезает, и она может сразу же поскользнуться и растянуться на полу во весь рост.       — Доброе утро! — раздаётся звонкий девичий голосок, и Маринетт заходит в мастерскую.       Её приветствует невнятный хор голосов. Три девушки у широкого стола, что занимал центр большой комнаты, пили кофе из бумажных стаканчиков. Это портные, которые помогают дизайнерам. Их всего четверо трудилось в этой мастерской, если не считать Маринетт. Мисс Ди ввела такую практику разделения: разбила дизайнеров на небольшие группки, выдала всем помощников-портных, и поручает задания разного рода и направленности. Сейчас на месте были лишь двое — пышная женщина Люсиль и темнокожий парень по имени Клаус. Последний сидел за своим столом, что-то спешно чиркая в альбоме, а вот Люсиль уже направилась в сторону Маринетт, приветливо раскинув руки, чтобы обнять девушку:       — Маринетт, малышка! Доброе утро! Ты завтракала сегодня? Я кексы вчера напекла, будешь?       Люсиль всегда была для их команды эдакой доброй тётушкой. Она часто чем-то угощала сотрудников, спрашивала о здоровье и вообще старалась всех поддерживать и подбадривать. Но вот настоящая её сила проявлялась в другом. Эта женщина так филигранно умела работать со швейной машинкой, что любой кусок ткани была способна превратить в произведение искусства. В кройке и шитье ей не было равных, даже Мисс Ди порой вызывала её помочь с какими-нибудь очень сложным образом. Люсиль долгое время работала швеёй, пока не увлеклась созданием одежды собственного пошива. Как и Маринетт, она в своё время выиграла конкурс дизайнеров, что устраивал модный дом, оставив далеко позади всех своих конкурентов. Мисс Ди лично оценила сложность техники пошива, которую женщина использовала для своего эпатажного платья. Сама Люсиль носила неброские наряды, преимущественно светлых и нежных оттенков. Она не стеснялась своего веса, часто шутила над ним и вообще была очень открытой и доброй. Маринетт она очень нравилась, ведь чем-то напоминала её отца: такого же весёлого, громкого и заботливого. И даже её хобби (выпечка) помогало дополнить сходство.       Клаус был противоположностью Люсиль. Очень тихий, скромный, одетый в тёмное или серое, он был сдержан на проявление эмоций. Парень редко говорил о себе, вообще о своей жизни, предпочитая только разговоры о дизайнах, моде и последних тенденциях. Но его талант был в том, чтобы находить неожиданное вдохновение в неожиданных местах. Его альбом был заполнен образами, что были вдохновлены самими разными вещами и событиями. Прогулка через парк по дороге на работу может подарить ему идей на целую коллекцию. Несколько раз его образы даже были представлены на показе мод и высоко оценены критиками и зрителями. Маринетт восхищал этот его талант, даже вызывал немного зависти, светлой конечно. Она тоже мечтала за один присест нарисовать целую коллекцию образов, а не корпеть над одним нарядом месяц, то и дело меняя что-то. Ей не хватало уверенности в своих образах и в своём таланте. Оставшихся двое не было на работе. Одна родила ребенка буквально пару недель назад и ушла в декрет, а второй уехал в командировку в Америку. Мисс Ди поручила ему некое «секретное» задание, но он явно просто отправился на разведку: узнать, чем живёт модный мир там, какие тенденции популярны в этом сезоне. И всё это ради того, чтобы их не повторить, а создать что-то кардинально новое.       После новости об уходе Адриана из бренда Агрестов, Мисс Ди ощутила небывалый подъем вдохновения. Новости о сложностях такого мощного конкурента пробудили её спящую хищницу. Давняя стычка с Габриэлем на одном из показов, когда его революционные образы затмили её работы, прочно посадили в сердце Мисс Ди неприязнь к этому «заносчивому пижону». Она не желала размениваться на мелкие пакости или месть. Она мечтала лишь об одном — скинуть с пьедестала мира моды Агреста. Затмить его своими работами и показать всему миру, что Габриэль не один такой гений.       И вот теперь, Мисс Ди торопится к новой неделе моды, на которой её модный дом должен произвести фурор и затмить имя Габриэля Агреста. Без своей главной модели и буквально официального лица его бренда он вряд ли сможет хоть что-то противопоставить ей. В этот раз победа будет на её стороне. И работа закипела…       — Люсиль, у вас получилось с тем фасоном? — спрашивает Маринетт, раскладывая свои вещи на столе. Полупустой альбом, папка с вырезками и заметками, карандаши и прочая мелочь.       — Да, — кивает Люсиль, параллельно раскладывая на бумажные тарелочки кексы из своей глубокой сумки, — укрепила силуэт войлоком, добавила гипюра и кружев, но…       — Но?       — Но боюсь, что наша Ди-Ди хочет совсем не этого, — вздыхает Люсиль. «Ди-Ди» — так между собой они называли Мисс Ди. Она хоть и знала о таком прозвище, но к себе позволяла обращаться только как «Мисс Ди». И никак иначе.       — Так сложно понять, какой она видит новую коллекцию… — Маринетт тоже вздыхает, открывая альбом со своими эскизами. Цвета, линии, узоры — всё это было тщательно перерисовано по несколько раз, пока девушка не осталась довольна, вот только одобрит ли такое главный дизайнер…       — Ух-ты, какая прелесть, — вдруг раздался голос Люсиль прямо над ухом Маринетт.       — Ай! — Девушка подскочила от неожиданности, чуть не уронив альбом. А женщина тем временем успела ловко поменять его на тарелочку с кексами и быстро подскочила к столу Клауса:       — Клаус, душка, взгляни на талант нашей малышки!       — Хм, — парень взглянул на протянутые страницы, внимательно всматриваясь в каждую деталь. Маринетт вся сжалась, пытаясь спрятаться за кексами, а трое девушек-портных наблюдали за всем с нескрываемым интересом. Но вот Клаус выпрямился и обернулся: — Маринетт, это выглядит просто отлично.       — П-Правда? — не могла поверить своим ушам Маринетт.       — Да, — кивнул парень, пролистывая альбом, — думаю, это очень близко к тому, что хотела бы увидеть Мисс Ди в новой коллекции. Вот здесь стоит образ доработать, но основа очень хороша. Иди к ней прямо сейчас, она должна быть у себя в студии.       — Отлично! Я пойду с тобой и угощу Ди-Ди кексиками! — хлопнула в ладоши Люсиль и поспешила вновь к своей сумке.       — П-Погодите, — засмущалась Маринетт, — я не могу вот так просто к ней прийти! А вдруг у неё нет настроения? Или мигрень? А может у неё уже есть идеи для коллекции, а я только зря влезу?       — Глупости какие, — махнула рукой Люсиль, — помнишь, что говорила Ди-Ди, когда ты пришла работать? «Перед талантом открываются все двери!» Так вперёд! Я буду рядом с тобой, не переживай.       — Л-Ладно…       Начало рабочего дня у Маринетт обещало быть просто сумасшедшим. Она так долго сомневалась в себе, но так неожиданно нашла поддержку на то, чтобы сделать первый шаг к своей мечте. Если чудо случится, и Мисс Ди правда одобрит её дизайны, она быстро перестанет числиться в штате простой помощницей. Как знать, быть может, это и есть начало её пути как дизайнера модного дома.