Пред Павлом распахнулись широкие двери в царство мертвых. Спасительная прохлада помещения сразу обдала лицо приятным ветерком вместе с ярко выраженным запахом хлорки. Следователь от него немного поморщился, взглядом выцепляя эксперта среди стоящих неподалеку патологоанатомов, шепотом переговаривающихся о чем-то своем вместе с охранником заведения. Они словно боялись нарушить гробовую тишину, прерывающуюся лишь словами коллег и шарканьем кроксов о плиточную поверхность пола. Глядя на все это, Павлу стало не по себе — все тут отличалось от привычного места работы, такое чужое и мрачное. Здесь царил дух смерти, на то он и морг.
Судмедэкспертом оказался тощий невысокий мужчина, нервно теребящий в руках блокнотик с записями, облаченный в маску, халат, резиновые перчатки. На голове была гладкая лысина, которой мог бы позавидовать любой, а подбородок идеально выбрит.
— Вы — Павел Дмитриевич Козлов, верно? — хрипло поинтересовался он, посматривая в блокнот. — По делу Антона. Да?
— Все правильно, — ответил мужчина, прочистив горло. — Итак, что можете сказать?
— Ничего положительного, — мрачно заключил мужчина. — Проходите, прошу, не стойте в коридоре.
Сказал он это, бегло озираясь по сторонам, словно опасаясь лишних ушей. Недоверчиво поглядев на сотрудника, следователь вошел в секционную, что располагалась неподалеку от входа, буквально спустя три-четыре двери по левой стене. Изнутри все было залито светом; дневное сияние солнца, проникающего лучами в мрачный уголок мира, дополняли лампы, работавшие на полную мощь. Внутри было прохладнее, чем ожидалось, поэтому Козлов даже пожалел, что снял пиджак, который покоился сейчас в его руках. Поспешно накинув элемент одежды, а затем и потрепанный жизнью бело-синий халат, Паша кинул заинтересованный взгляд на проводящего.
— Игорь Данилович Платонов, — быстро представился тот. — Что я могу сказать… Тест на токсины показал отрицательный результат. Однако ж, подойдите, пожалуйста, поближе… Вот… Так. Видите надрез сонной артерии? Он был нанесен посмертно, ну, то есть причина смерти от потери крови. Но умер из-за того, что
кто-то ее взял в слишком большом количестве.
Брови Козлова поползли вниз.
— Далее — под ногтями обнаружились частички почвы, экземпляр маленький, и, если пожелаете, мы можем провести экспертизу на предмет состава.
— Нет, спасибо. Пока что не стоит тратить ресурсы. — Поспешно сказал мужчина.
— Ну, как знаете. К слову, также обнаружены кусочки резиновых перчаток — жертва отчаянно сопротивлялась, на это все указывают кровоподтёки вдоль левого предплечья и плеча. Все кости целы, конечности на месте, в целом — труп в отличном состоянии! — последовал странный маниакальный смешок. — В общем, неизвестно, зачем кому-то понадобилось такое количество крови, но факт остается фактом. У него её
откачивали. След от катетера явно на это намекает.
— Подождите, откачивали? Вы в этом так уверены? — недоверчиво кинул взгляд следователь на тело, распластавшееся неподалеку и прикрытое простынёй.
— Да, на все сто процентов, или даже больше. Характерный цвет трупа, а также недостаток крови в организме. Тем более, рана нанесена, опять же, посмертно, то есть уже
после смерти, из-за чего он просто физически не мог потерять кровь через неё, — развел руками Игорь.
— Частичек кожи не обнаружено? Следов, отпечатков напавшего, хоть чего-то еще?
— Не-а, — категорично помотал головой Игорь, разочарованно вздыхая. — Было бы что, я б сразу сказал. А тут… Почти ничего интересного.
Под носом все вертелась одна въедливая мысль. Кому понадобилось такое количество крови? Но главное — зачем? Павел, конечно, читал, что кое-какие болячки можно вылечить переливанием, но это было бы слишком безумной идей, даже для самого отчаявшегося человека. Неужели, нельзя сходить в больницу и проконсультироваться с врачом?
— Это все, что я могу сказать. Можете сами взглянуть на тело, если вам нужно. — Пожал плечами судмедэксперт.
— Да, пожалуй. Спасибо. — Краткий кивок собеседника, и железная дверь за ним захлопнулась.
Мраморно-белый труп лежал на железном столе; где-то на уровне подсознания оставалось детское ощущение, что сейчас он, как в самых глупых ужастиках, вскочит, прыгнет и выжрет мозг!
Откинув одеяло в сторону, Павел внимательно осматривал торс парня. Побои действительно присутствовали — от плеча и ниже тянулись длинные следы гематом. Он надавил на одну из них, улыбаясь мысли — с мертвыми работать легче — им не холодно, не жарко, не жалуются на самочувствие и не возмущаются по поводу поведения, разве что, может, критикуют, смотря с небес. Кто знает, существует ли Бог, Сатана, и прочие прочие создания, неизведанные человеческому разуму; авось сидит сверху сейчас этот Антон и смотрит печальными глазами на землю, размышляя о своем уже прошедшем существовании.
Ничего нового Паша для себя не подметил, лишь что под отросшим кривым ногтем на левой руке действительно застрял кусочек чего-то синенького. Да и плодотворного из своего краткого неумелого осмотра он не выявил, ровно также, как и половину из слов не понял из уст эксперта, только выяснив, что кровь действительно кто-то выкачивал. Оставался главный вопрос — зачем? Возможно, убийца хотел сдать ее на донорство. Но если возвращаться к теории о восстановлении здоровья при помощи чужеродной крови…
Прервал размышления шмыг носом и скрип двери.
— Вы закончили? — спросил рослый мужчина. По всей видимости — патологоанатом.
— Да, верно. Да. Извините, — скоро извинился Козлов, покидая помещение, оставляя мертвого Антона позади, как и весь этот спасительный уголок прохлады.
***
Миринг шумно сглотнул. Сейчас он чувствовал себя маленьким ребенком из далекого детства, что нервно теребил лямку рюкзака, стоя напротив устрашающих ворот в ад, а точнее школы. И теперь Саша стоял перед дверьми на работу точно так же, словно дитя, и изнутри все рвалось, кричало уходить оттуда, закутаться в гостиничный плед, закрыть глаза, крепко заснув.
Пересилив себя, Александр распахивает дверь в участок, сразу ныряя в уже свой кабинет. Павла пока что нет, и, судя по всему, все ещё не было с того момента, как он отчалил в морг на разговор с судмедэкспертом. Прошло около трёх часов, и большая стрелка часов покоилась на двенадцати. Через полчаса обед. Миринг невольно вспомнил холодное отношение к себе со стороны коллеги, с которым должен работать, и грустно уставился в окно. Надо же, казался не обидчивым, тупым рослым качком, которому лишь бы протеина бахнуть, а не поесть нормально, но, оказалось, он довольно интересная личность со своими тараканами в голове. Возникла идея позвать его на перерыве в какое-нибудь кафе, но эта мысль сразу же взяла табуретку, мыло и повесилась. Уж слишком Павел выражал свое нежелание даже знать Миринга, не то чтобы общаться. Хотя внутри теплилась некая надежда, что личная неприязнь Козлова никак не отразится на ходе дела, ибо, может, он совсем не захочет разговаривать с Александром, забрав всю работу над делом себе…
Одёрнул Сашу скрип входной двери и голос за ней. Входящий переговаривался по телефону, обмениваясь короткими «да» и «Ага».
— Вас понял, — разговор завершён. В проходе показался Паша. — Ты уже здесь.
В голосе проскользнули нотки холода. Александр, почему-то, не удивился.
— Слушай. Не хочешь на обед сходить? Куда-нибудь. Я город совсем не знаю… — решил попробовать Александр.
— Андрей свободен, вот если с ним закорешился, иди, а мне нужно разобраться с тем материалом, что дал Игорь, — отмахнулся Паша, словно скрывая истинное желание раззнакомиться с коллегой.
Снова в воздухе повисла невыносимая пауза, которая причиняла дискомфорт обоим следователем. Ни один из них не хотел нарушать личного пространства друг друга. Миринг искренне не мог понять, из-за чего коллега так озлобился на него, затаил вихрь обиды изнутри, из-за чего теперь приходится как-то изворачиваться с извинениями. Не привык Александр к конфликтам, ибо старался чаще всего скрыть, подавить недовольство другими, после рассказывая все своему, к сожалению, умершему уже, коту. Тот был благородным слушателем, и внимал всему, что говорил Саша, сидя рядышком, ластившись под руку. Александр лишь раз не сдержался, дал осечку, слабину, и вот оно, страхи в реальности стали окутывать его снова.
— Ну… Андрей из другого отдела. Я хочу именно с тобой куда-то сгонять. Так скажем, познакомиться поближе… — продолжил Миринг. Ныне Павел казался непробиваемой китайской стеной, что сейчас склонилась над листами, что-то попутно перенося в смартфон. Сегодня он был в форме, и Саше это казалось даже красивым — рубашка очерчивала его торс, будто скользила; пиджак был положен на коленки, создавая подобие прикрытия коленок от солнца, заглядывающего в окно; фуражка же съехала на бок, будто бы козырьком специально заботливо прикрывая глаза мужчины.
— Отказ не принимается, так полагаю? — подозрительно быстро сдался Паша.
— Все верно, — ярко сверкнул улыбкой Миринг.
— Ну, пошли. Знаю кофейню неподалеку, я ее завсегдатай. Кто знает, может, и тебе понравится, — глаза Саши засияли, в то время как Павел усмехнулся.
Что ж, возможно, Миринг погорячился с апатичными размышлениями и накручиванием себя на негативный исход разговора.
***
Сели за столик, выполненным в стиле синей бочки с деревянными покрытием. В руках Павла красовался свежий круассан с ягодной начинкой, а рядом на столе покоился большой стакан с ароматным кофе; Миринг же ограничился маленьким пирожным и, также, кофе, только Раф, а не Латте, как было у Козлова. Диалог все не вязался — Павел молча вкушал свой десерт, задумчиво отпивая изумительно приготовленный кофе. Не зря он бывает здесь частенько — вроде бы и недалеко, а напитки здесь делают просто изумительные.
Но все-таки у Павла на уме в основном было лишь дело, над которым он так упорно трудился в последние часы. В голове, как и в заметках телефона покоился краткий список интересующих, интригующих вопросов, подогревающих интерес. На первом месте — «Откачивание крови». Если допустить возможность, что преступление совершили ради поправки здоровья, все равно многие моменты вызывают еще больше вопросов, и ответы на них скрыты тенью неясности, непонимания. Можно же получить консультацию специалиста, в конце концов ограбить банк крови! Но это убийце это показалось совершенно не прельстительным. Он позволил себе спокойно убить человека, просто-напросто откачав кровь. Нужно прошерстить историю болезней родителей. Может, что и обнаружится…
— О чем задумался? — Павел аж вздрогнул.
— О деле, — кратко бросил тот, отхлебывая свой латте.
— Кстати, о нём. Я же поговорил с отцом, но, знаешь, результат не очень продуктивный… — протянул Миринг, отодвигая пустую тарелку со скучающим видом, исподлобья хитро поглядывая своими глазками на Пашу.
— Я весь во внимании. — Скрестил тот руки на груди, отложив ради такого даже излюбленный круассан.
— Итак, — ловкие руки извлекли из сумки черный блокнотик, перелистывая странички, остановившись где-то ближе к концу. Все они были испещрены надписями, вопросами, и другими символами. — Могу сказать одно — нам нужно проверить историю звонков умершего.
— Великий следак, это понятное дело. Что ты хочешь там найти? — раздасованно ответил Павел.
— Ты не дослушал.
— А мне и не надо, — съязвил в ответ Паша. Ему нравилось вести эту игру в одни ворота с саркастичными ответами. Пусть подумает, как ему было при первом знакомстве слушать едкие ответы на несложные и совершенно обыкновенные вопросы.
— Короче, — раздраженно протянул Миринг. — Отец сказал, что Антон сливал все деньги на какую-то там Дашу, контакты которой у меня уже есть. Я с ней назначу встречу. А вот еще он рассказал одну интересную деталь — наш потерпевший употреблял наркотики.
— И ты решил все свалить на дружков-наркоманов, верно? — Вздохнул Паша. Ох уж этот Александр.
— Ну… Почему свалить? Мы можем тоже с ними увидеться, поговорить… — Миринг хотел сам себе затрещину отвесить. И какую глупость он только что сморозил? Станет ли обыкновенный наркоман вести беседы с копами, как отец Герасимова, за чашечкой чая? Конечно же нет!
Именно это и озвучил Паша.
— Да и потом. Тебе стоит послушать заключение судмедэксперта, — сосредоточился Паша, запихивая последний кусочек в рот. — Так воф…
— Прожуй сначала! — усмехнулся Саша, опустошая стакан до дна.
Козлов еще что-то пробубнил с набитыми щеками, напоминая хомяка, пережевывая последние крошки и отправляя в желудок содержимое рта.
— Игорь ничего толкового не выявил. Только отметил явную улику, которая бросается в глаза, но при поверхностном осмотре без вскрытия ее не было видно. У него отсутствует добрая половина кровушки. Ее забрали насильно.
Пришла очередь Александра сощуриться.
— То есть как — забрали? Взяли и просто спиздили при помощи специальной системы, которая находится в больницах?
— Именно так. Это не след от иглы. Это катетер.
Каждый погрузился в свои мысли. Вариант с наркоманами у Миринга не отпал, наоборот, еще сильнее укоренился в сознании, надавливая на голову. Паша же наоборот, был уверен в том, что эти идиоты-дружки не были причастны к смерти Антона, и до сих пор ни сном, ни духом об его пропаже и близящихся похоронах.
— Подытожим, — сцепил руки в замочек Паша на столике. — Мы имеем: труп, у него же спизжена кровь, притянутых за уши подозреваемых наркоманов, которых хер отловишь… Как-то все это звучит банально, тебе не кажется?
— А тебе Голливуд подавай, — развел руками следователь, чуть не опрокидывая пустой картонный стаканчик.
— Голова гудит от этого всего… Значит, устроим девушке мертвеца визит? — внезапно улыбнулся Козлов. Чего-чего, но вот этого Миринг никак не ожидал.
— Устроим. Вдвоем? — отзеркалил настроение Козлова Миринг.
— Именно. Ну чё, Меренга, мир? — Саша поморщился, но после громогласно расхохотался и ответил спешно.
— Мир.
Хлопнула дверь автомобиля неподалеку, из-за чего Козлов сразу обернулся — Боже, до чего знакомый звук. Полноватая девушка с прямыми беспорядочно спутанными волосами и темными глазами спешно шла к заведению, дабы, по всей видимости, снова усесться с ноутбуком за стаканчиком кофе. Эту персону Паша знал очень хорошо, из-за чего многозначительно посмотрел на коллегу, который недоуменно пялился то на него, то на женщину, которая быстро скрылась от палящих лучей солнца в помещении с кондиционерами и прохладой.
— Пойдем отсюда, — угрюмо хмыкнул Павел, залпом допивая, шумно опустив стакан после этого на столик.
— Что-то не так? — заинтересованно спросил Саша, поднимаясь. — Не настаиваю, но…
— Вот и не стоит. Пойдем, нам еще к Андрею забежать нужно. А то, поди, совсем зачах. По дороге купим ему печенек, — кратко объяснился Паша, выбрасывая стаканчик и бумажный пакет в стоящую неподалеку урну.
— Печенье? — Опять спросил Миринг.
— Ну да. Он без ума от него. Не тупи, потопали. — Рука сама легла на чужие кудри, растрепав их, придавая еще более неряшливый вид.
— Эй! — вскинулся Александр. — Я тебе не лялька, чтобы меня за бошку мять!
Улицы не были сильно забиты людьми. Но каждый прохожий спешил кто куда — по делам, к подруге, на собеседование… У людей всегда куча-куча разных дел, которые обязательно нужно сделать за определенное время. Пыль витала в воздухе маленькими частицами, но главным сопровождающим мужчин был ветер. Он нещадно ударял по ним, словно исподтишка, стараясь сорвать одежду.
— Такой точно дождь принесет, — пробубнил Александр.
— Не ворчи, Меренга. Все будет О’кей, даже если пойдет. — Улыбался во все лицо Паша. — Так-с, мы пришли.
— Не называй меня Меренга! — Возмутился снова следователь.
Автоматические двери открылись со слабым дребезжанием. Послышались людские голоса, звуки автоматов, пробивающих товары, восклицания обычных жителей на работяг, которые уже жмутся по углам, либо тоже орут в ответ, еще и поливая отборным матом. Жизнь в магазинах самая что ни на есть интересная, но слишком уж шумная. Неспешно прошагав к стойке с печеньем, Паша задумчиво окинул взглядом полку. Яшкино, Юбилейное, все не то. Андрей такое терпеть не может, сам говорил.
— Они такие приторные! — вспомнилось вдруг Павлу. Поэтому он посмотрел на Сашу, разглядывающего шоколадки напротив.
А в голове Миринга строился коварный план, где Павел обязан купить ему шоколад. К сожалению для кошелька Козлова, Саша на него еще тот охотник.
— Са-а-ашк, — протянул тот, — Как думаешь какое печенье лучше взять?
— Орео возьми, — зато в плечо Паши был тычок чем-то с острыми краями. Обернувшись, Козлов заметил Александра, который смотрел на него буквально щенячьим взглядом; не хватало только хвостика и ушек, дабы придать ему подобный вид. — Паш, купи, а. Я тебе переведу попозже.
— Так СБП воспользуйся. В чем проблема-то? — удивился следователь, взяв в руки пачку.
— У меня сейчас нет денег на счету. Пожа-а-алуйста, — протянул Саша будто маленький ребенок. Паша лишь закатил глаза, принимая плитку шоколада с орешками из рук Александра, чьи глаза горели яркими искорками. — Спасибо! Я тебе переведу попозже, обещаю!
— Тоже сладкоежка? — усмехнулся Павел. Ощутимый укол вины за свое поведение отдался где-то в сердце и в душе. Сейчас же вместо того недовольного комка злости и агрессии перед ним стояло лучезарное солнце с копной волос и веснушек, россыпь которых украшала добрую половину его миловидного личика. Он широко улыбался, словно излучая свет вокруг. Паша подметил для себя, что слишком долго пялится на коллегу и поспешно отвернулся, проговорив. — Можешь не возвращать. Дарю, ха-ха!
***
Алое солнце широким диском катилось ближе к горизонту, кидая последние теплые лучи на бушующий энергией город. Листья тополей, лип, дубов покачивались на легком летнем ветерке, словно целовавшем каждый из них в кроне величавых древ. Днем они отчаянно боролись за спокойствие мирных граждан от жары, но сейчас лишь благоговейно вздыхали, успокоенно шелестя, словно разговаривая с путниками, коих было немало, спешащих по домам, дабы укрыться от тревожащей суеты снаружи, закрываясь в маленьком мире своей квартиры. Так уж повелось, что у людей сразу несколько жизней, как бы странно это ни звучало — например, днем человек веселый, жизнерадостный и такой счастливый, что озаряет всех вокруг своим сиянием и улыбающимся выражением моськи, а переступая порог дома он становился агрессивным, разбивая все, что летит под руки, а бывает и наоборот… И чаще всего люди не замечают того, что происходит на улице.
Как нежно касается макушки их волос ветер, растрепывая, будто родители гладят своих непослушных деток. Как солнце приветливо им улыбается, или же как птицы трещат без умолку, внося даже в самую мрачную погоду капли ярких красок, смешивая их на палитре.
Александр сидел перед окном, глядя на забрызганную каплями красного света улицу, где носились дети, кричали люди, и крепко задумался. Павел казался ему неприветливым человеком, таким холодным, и грубым. Конечно, так он себя и вел в первой половине дня — каменная стена, ледяное царство. Душа его была закрыта, недоступна. Но после рискованного маневра с кофейней тот все же смог отворить врата своих настоящих эмоций, которые оказались положительными, несмотря на абсолютно негативное отношение изначально. Ему казалось, что прошло больше суток, целая неделя, прежде чем они смогли на конец поладить, найти точку соприкосновения, пускай даже и в работе. Оказалось, что тому только в радость поделиться догадками, размышлениями, фактами о деле, которое они сейчас ведут, но все же что-то здесь было нечисто. В голове невольно всплыла та женщина, вальяжно прошагавшая вблизи от них, и гримаса обиды и разочарования Павла, будто тот увидел не обычного человека с улицы, а какую-то проститутку, раздетую догола в людном месте. Конечно, Саша был уверен, что Паша и похуже чего видал, но в этот раз было что-то и неуловимое в его взгляде, такое, чего за недолгое знакомство еще не смог увидеть Миринг. И это дикое прозвище…
Дверь позади распахнулась снова громче, чем ей полагалось, и в кабинет ворвался коллега, с пачкой печенья в руках.
— Пошли, ты мне нужен.
Недолго думая, Саша последовал за сотрудником.
***
Андрей мирно потягивал чай из небольшой керамической кружки с надписью «Не совершай самоубийство, живи ради Дженсена Эклза», глядя в монитор. Его пальцы неспешно витали над клавиатурой, вводя какой-то текст в определенные строки.
— Адруша, что делаешь? — Поинтересовался из ниоткуда возникший Павел, а затем подоспел и Миринг, чуть шаркая ножками.
— Работаю. А что такое, товарищ Козлов? — шутливо на манер работы отозвался Щербаков.
— Дошутишься у меня, Андрей, — нахмурился Козлов, но долго такую мину не мог корчить; почти сразу он разразился смехом. — Дело есть. И не за бесплатно.
Перед носом пухлого айтишника оказалась пачка «Орео». Пачка маняще поблескивала при свете ламп, также как и глаза за оправой очков на носу коллеги.
— Во дела, ядрён батон, подкупаешь! Слушаю!
Миринг удивленно вскинул брови на такое выражение со стороны айтишника. Ему было очень непривычно, что человек, разбирающийся в компьютерах и работающий на столь нестабильной работе разговаривает подобными словечками, но никак не похлеще. Сам он мог выдать за раз такое матерное выражение, родной отец не поймет, что тот скажет. А тут…
— Да как я могу, Андрей Владимирович! — проглотил окончание Паша, воскликнув. Руки его поднялись к небу к немом жесте простить грешного.
— Ладно-ладно. Зачем пришел-то, едрит Мадрид?
Саша прыснул от смеха.
— А ты матами говорить не умеешь? Братан, давай научу, а то так послушать, оборжаться можно… — Андрей хмыкнул и хотел было открыть рот, если бы Козлов его не перебил вовремя.
— Саша хочет сказать, что у тебя просто пиздатейшие выражения, — после этих слов Миринг получил смачный пинок коленкой под зад, отчего тот начал уже ржать в открытую. — Да, Саша?
— Д-да, — давясь смехом, ответил тот.
— Ну вы чебурахнутые, — усмехнулся Щербаков. — Так что за просьба, великий мой?
— Сразу твой? — эта игра между ними двоими даже не думала заканчиваться, наоборот, словно только-только разгоралась.
— Так, вы тут уже пять минут стоите, зенки вылупив на меня, сформулировать не можете. Хорош ржать, как кони педальные, говорите, что нужно. Мне еще нужно покопаться в базе по запросам на кражи.
— Да, ты прав, — подавляя приступы смеха ответил Павел, садясь на стул рядом, оставляя Сашу стоять недалеко, словно верную прислугу. Тот скрестил руки на груди, кое-как успокаиваясь. — Нам нужно узнать, кто за последнюю неделю звонил жертве. Оттуда и начнем проверку.
— Ваше слово — закон, товарищ. Сейчас все накулебячим.
Время, казалось, ползло бесконечно долго. Андрей, оставив все шутки на потом, стал усердно что-то рыскать на просторах бесконечных программ; они беспорядочно мигали, устраивая фейерверки из ярких огоньков, отчего Щербаков иногда щурился. Веселье сменилось неподдельным интересом, но все же стены помещения не покидала некая напряженность. Часы слишком громко тикали на стене, отмеряя минуту за минутой, клавиатура слишком громко щелкала, как и мышь. Александр, устав стоять, начал медленно расхаживать по кабинету вперед-назад, а Паша же, наоборот, сидел неподвижно, словно изваяние, внимательно смотря за действиямм друга в компьютере, двигая лишь одной частью тела — указательным пальцем левой руки, которым постукивал по левому колену в ожидании. Сколько прошло времени? Было непонятно из-за того, что каждый погрузился в свои раздумья. Пускай до конца рабочего дня оставалось всего ничего, где-то час или половина, мозг все равно перекипал от количества информации, стараясь переварить все и сразу.
Андрей внезапно потянулся за листочком. После чего схватил ручку, принявшись беспорядочно писать названия каких-то сайтов и цифры, составляя определенную последовательность из них. Наконец-то. Первый найден. Радоваться было рано, но это хоть что-то, нежели безрезультатный труд. Мужчина закончил писать, вновь берясь за компьютер, продолжая метаться с страницы на страницу, выискивать крупицы из паучьей сети Интернета. Павел посмотрел в окно, на уже темневшую улицу. Горели фонари неестественным белым светом, и приятный полумрак улицы притягивал. Хотелось выйти, отбросив все раздумья и проблемы, пройтись где-нибудь в приятном месте, очутиться возле церкви, у маленького пруда, от которого приятно веяло прохладой, влагой. Смотреть, как зажигаются звёзды. И почему-то именно это место, сокровенно запавшее в душу Козлову, захотелось показать Мирингу, чтобы тот разделил радость красоты угасающего ночного мира. Вместо пройтись по улицам родного города, а после разъехаться по домам, вспоминая об этой прогулке.
— Готово, — бодро оповестил айтишник, заставляя Павла вздрогнуть. Духота снова вернулась, обволакивая с ног до головы.
Часы пробили девять. Они задержались на три часа из-за того, что Щербаков был занят. Но информацию нужно было получить сегодня, чтобы знать, что делать завтра.
— Спасибо, — тот принял листочек из рук друга, пробежавшись глазами по краткому описанию людей и номеров. — Все, мы пошли. Бывай, дорогой.
Крепкое рукопожатие меж обоими коллегами, и Миринг с Козловым покинули помещение. Они вышли в уже опустевший коридор. Не было слышно обыденных звуков телефонных трелей, разговоров, снующих туда-сюда сотрудников, то и дело норовящих сбросить пару-тройку дел в руки других, ссылаясь на банальную «помощь другу». Мужчины зашли в кабинет, и Павел потянулся, хватая пиджак со спинки своего кресла, ничего не говоря Мирингу, который спешно надел свою наплечную сумку с гремящей там ручкой, ключами и блокнотом с записями.
— Ты домой? — спросил невзначай Павел, глядя в телефон, зевая.
— В отель. Я ищу съемное жилье пока что, — поправил его Саша, просматривая свой гаджет.
Павел кивнул, решив, что приглашать неизвестного человека на временное проживание к себе, - совершенно отвратительная идея.
— Тебя подкинуть?
— Если не затруднит, — улыбнулся вымученно Александр, поправляя лямку.
— Тогда подождешь, пока я покурю? Не люблю это делать в автомобиле. — Качнул головой Паша в сторону двери.
— Конечно. Я с тобой за компанию.
Вечерняя прохлада и туман окутали остывающий город. Чиркнув зажигалкой, загорелась бумага с завернутым табаком вовнутрь, и легкие Павла наполнились едким дымом сигареты, а на губах оказался приятный вишнёвый привкус о фильтр. Его излюбленная пачка Чапмана почти закончилась, и тот с сожалением кинул взгляд на оставшиеся две-три сигареты, сиротливо катающиеся по пачке. В руках Миринга же появился алого цвета маленький аппарат с какой-то жидкостью внутри. После затяжки изо рта вырывался не противный запах табака, а какой-то приятный, смородиновых конфет, что ли… Полное молчание воцарилось между ними. Каждый употреблял свою отраву, поглядывая по сторонам. Сигарета тлела на глазах, и уже через две-три минуты между пальцами появилась еще одна, моментально загорающаяся. Миринг лишь хмыкнул на это, после чего последовал немой вопрос.
— Что? — озвучил его Павел.
— Ничего. Просто ты вторую выкуриваешь сразу? Я таких людей очень редко встречаю, — ответил Саша чуть погодя, вдыхая сладкие пары.
— Тебе повезло, видимо, — рассмеялся Паша, продолжая курить. — Такое появилось недавно. После развода.
Александр молча переминал в руке свою систему, не осмеливаясь расспрашивать дальше. Так эта женщина — бывшая жена его коллеги? Но почему он так странно на нее пялился, будто бы произошло домашнее насилие с ее стороны? Или что похлеще… И все же, поумерив свой пыл, Саша не стал лезть в личные дела сотрудника следственного комитета. Придет время, и Паша сам всё расскажет. По крайней мере, Миринг на это надеется.
— Понятно, — лишь ответил он, замечая, что индикатор мигает красным. — Чёрт…
— Сел? — с толикой грусти спросил Паша, кидая взгляд на свою пачку, все-таки делясь сокровенным. — Хочешь?
— Не люблю сигареты, спасибо, — рука залезла в карман, убирая под.
— Тогда поехали, — потушив окурок, произнес Павел. — Спасибо за компанию.
— Да что там. Я сам весь день хотел.
***
Сидя в отеле, Миринг прокручивал в голове события минувшего дня. Тяжелый разговор с отцом потерпевшего, неприязнь со стороны новоиспеченного коллеги, Андрей, что приветливо привел его, так скажем, в семью, и девушку с карими глазами, приторно смеющуюся с его нелепых каламбуров… Стоп. А ведь Павел, возможно, прав. Наркоманы скорее всего не при чем.
Поднявшись с места, Саша подошел к столу, роясь в сумке. Вынув оттуда уже действительно потрепанный любимый блокнот, то открыл его на нужной страничке, принявшись пожевывать ручку, вгрызаясь глазами в текст, накорябанный наспех. Друзья Антона были ему ближе, чем родственники, значит, скорее всего, половину жизни он от них утаивал, из-за чего его точные связи с другими людьми неизвестны. Андрей вручил список людей, кто звонил юноше в последнюю неделю, но была лишь девушка, раз двадцать, отец, всего раз, и два друга, как назвал их Щербаков, Евгений и Савелий. Оба, по всей видимости, звонили не в адекватном состоянии, а в припадке, после принятия синтетика или чего потяжелее. Ведь нормальный человек не станет звонить близкому другу по пять-шесть раз, а после сбрасывать каждый его звонок. Здесь что-то было нечисто.
Ручка уже треснула, а чернила полились на язык, горечью отдаваясь на чувствительных рецепторах, но Саша этого не замечал. Зачем наркоманам кровь? Чтобы продать ее и получить деньги на очередную дозу яда? Бред какой-то… Нет, здесь замешан кто-то еще. Кто-то такой, кто оказывал большое влияние на Антона, и кто-то, кого жертва испугалась при нападении. С такими додумками это мог быть кто угодно! Оставалось лишь уповать на то, что убийца остановится лишь на одной жертве.
Побои появились от того, что пострадавший пытался вызволиться от сковавших руки и ноги веревок, туго затянутых вокруг стула. Но кровоподтеки на плече, снимок которых был показан Павлом, не входил в общую картину. Зачем преступник колотил по этому месту кулаками? Ведь мог ударить и чем посильнее, даже в другое место! Но этого не случилось… Смутно в голове. Отложив книжонку с записями, Миринг позволил себе расслабиться, медленно, но верно проваливаясь в темноту сна. Был насыщенный день, и теперь ему стоит отдаться успокоению.
***
Этим вечером, да в прочем, как и всегда, Павла встретила темнота одинокой квартиры. Он махом распахнул дверь, и точно также скоро ее закрыл, включая свет. Снова обыденность, рутина, и мысли беспорядочно разбросаны по разным уголкам сознания. Рука сама потянулась к коробке с сигаретами; Паша только зашел домой, а уже хочет выйти на балкон, чтобы снова отравить свой организм никотиновым ядом. Он помотал головой. Нужно хотя бы пожрать себе сделать, а после включить музыку или хотя бы отдохнуть. Работать надо во время нахождения в офисе, а расслабляться после, и вот, долгожданный отдых не заставил себя долго ждать. Но все же что-то его беспокоило где-то на подкорках сознания.
Паша наскоро скинул пиджак, рубашку, оставшись лишь в одних брюках. Он не любил, когда дома жарко, потому всегда были распахнуты окна, и не волновало следователя, что может заболеть. Наоборот, обволакивающая прохлада приносила наслаждение, расслабляя напряженное тело от мыслительных процессов. Колонка подключена, и почти ровно в ту же минуту полилась музыка. В этот раз выбор пал на излюбленный Рамштайн, который часто гремел в автомобиле, приводя всех водителей в раздражение, недоумение, или странное удивление. Мужчина скользнул в кухню под аккомпанемент барабанных ударов и гитарных ритмов, роясь в холодильнике, пустовавший уже долгое время, и судя по нему каждый мог сказать — хозяин питается при помощи фотосинтеза, потому как там уже давно мышь повесилась на проводе от зарядки телефона, которая куда-то запропастилась. Телефон лежал молча, но это не напрягало — Павел говорил всем друзьям и знакомым, что после двадцати не прикасается к работе, только если это что-то срочное и нужно выехать прямо в тот момент, когда раздался звонок. И он раздался. Внезапно.
— Старший лейтенант юстиции Козлов Павел Дмитриевич слушает, — официально ответил тот, так как номер был неизвестный. Как знать, кому в этот раз понадобился следователь в столь позднее время?
— А, мы будем выёбываться? Тогда вас беспокоит лейтенант юстиции Миринг Александр Максимович, — насмешливо проворковал знакомый голос из трубки. Что ж, вот единственный, кто не знал о принципах Паши.
— А, это ты. Тьфу. Где мой номер раздобыл? — Козлов зажал телефон плечом, ибо наливал воду в чайник. Доширак нужно же чем-то заваривать.
— Мне его Андрей дал, — все также беззаботно отвечал Александр.
— И не предупредил тебя, да?
Повисла пауза.
— О чём? — Осторожно спросил Саша.
— Я не принимаю звонки для «поболтать» по вечерам, только сообщения. Максимум если на вызов нужно ехать, — спокойно ответил Паша, не теряя терпения. Он теперь насыпал остатки кофе в более-менее чистую чашку.
— Прости, просто я подумал, что ты хотел бы услышать мои размышления по поводу убийства.
— Работа на работе, как бы это тупо не звучало, Саш. Завтра с утра поговорим, а сейчас я планировал приклеить свою задницу к мягкому диванчику в комнате и включить на телевизоре сериальчик, как в каком-нибудь бессмысленном фильме про копов. Только не поглощая сотый за день пончик, а свой дошик. — Устало сказал Павел, заваривая еду.
— Оу. Извини. Не буду отвлекать тогда, что ли...
— Ага-м. Давай. — Наспех сбросив звонок, Павел подхватил свою лапшу, кофе, начавший остывать, попутно просматривая уведомления в Телеграме, Вацапе, Инстаграме, и кучу прочих соцсетей.
На экране что-то активно жестикулируя объяснял своему брату Дин, нервно выкрикивающий слова. Пища быстро поглощалась голодным одиноким обитателем квартиры, пока снова между братьями снова разгоралась ссора на фоне непонимания, но телефон снова прожужжал, уведомляя о том, что какой-то человек только что отправил сообщение. Закатив глаза, мужчина отвлекся от просмотра, и под возгласы недовольного Сэма, Паша прочитал; отправителем оказался Андрей.
Андр
Пашк, как тебе идея съездить в бар на выходных?
22:15
Вы
Чё, прям вдвоем?))
22:16
Андр
Я еще хотел Сашку позвать. Ты не против?
22:16
А то вы вчера как две собаки с утра были. То ты как беременная женщина, то он как на осиное гнездо наступил, едрит Мадрид. Вам нужно подружиться, я же вижу все😄
22:16
Вы
Пургу не неси, пока не заехал по роже😇
22:16
Он мне звонил, кстати, сегодня. Ты зачем ему мой номер дал? Нет, молодец, конечно, но почему не предупредил-то его о моей установке? А если бы я его послал?
22:16
Андр
А ты разве и так его не послал? Да и тем более, я его предупреждал. Может, он мимо ушей все пропустил. Кто знает
22:16
Так что насчет бара?
22:16
Вы
Да поеду, куда денусь. От тебя не спрячешься))
22:17
Андр
Ловлю на слове! Давай, спокойной ночи, меня Катя зовет)
22:17
Павел усмехнулся, откладывая телефон, продолжив пялиться в телевизор. Стоит немного пояснить, что Катя - жена Андрея, с которой он встречался больше трех лет, и только после сделал предложение. Нет, он не затягивал, как могло показаться со стороны, они оба хотели сначала узнать друг друга близко, после чего уже решать, смогут ли они потянуть долгую семейную жизнь. У Паши, например, не сложилось.
Ее звали Анна. Стройная высокая девушка, вспыльчивая, но добрая душа, зелёные глаза, волосы коротко стриженные, концы синие, а натуральный цвет русый. Павел сам не понимал, что в ней нашел для себя. Что-то такое неуловимое витало между влюбленной парой, как это обычно случается, но произошел переломный момент, после которого Павел больше совершенно ничего не хотел иметь с этой особой. И поклялся себе — никогда не заводить партнера. Хуже будет и ему самому, и человеку, который привяжется к Козлову настолько, насколько смогла привязаться Анна. Именно она сегодня нарушила покой Паши, наслаждавшегося кофе и любимой выпечкой за диалогом с Мирингом.
Перед глазами всплыл улыбающийся Саша. Он смотрел на Павла своими большими серыми глазками, посмеиваясь, показав шоколадку, которую все-таки выпросил у коллеги. Казалось, он не способен больше ни на какие эмоции, кроме радости, но сразу же возник образ злобного и колючего парня, который в первый день знакомства мало того, что нахамил, еще и чуть ли не послал. Неужели, настолько быстро тот решил открыться, довериться? Даже не верилось. Отчего-то хотелось побольше узнать о Миринге, поэтому сам не зная как, руки потянулись к телефону и начали шерстить ВКонтакте в поисках нужного профиля. Однако, по данным «Александр Миринг, от 20 до 28 лет, Москва» совпадений не было найдено, что наталкивало на странные мысли.
Помотав головой, Паша отставил коробку из-под лапши и пустующую чашку, ложась на не заправленную кровать. Надо спать. А то работа точно с утра не пойдет. Он щелкнул выключателем настольной лампы, создающей приятный полумрак в комнате,но на телефон внезапно снова пришло уведомление, и, нехотя, Козлов поднял экран, который ослепил его уже в кромешной темноте.
Александр Максимович
Спокойной ночи :)
23:40
Вы
Спокойной
23:40
