Ячменный сахар

Когда он, пошатываясь не то что даже от нехватки силы, а скорее, от неспособности ею пользоваться, вышел на галерею и с трудом вывесился на перилах, как помятое, но уцелевшее в бою знамя, на него нежно-барвинковым вихрем налетел Фан Добин. Ли Ляньхуа осторожно скосил глаза. Щека у Сяобао была расцарапанная, словно он с дикой кошкой дрался. — Куда пошел! Лежи, пока дают. Все в порядке, честное слово. Никто даже никого не пытается убить. — Фан Сяобао, — нежно сказал Ли Ляньхуа, — отпусти меня. Я никуда не убегу, честное слово. — И правильно. Если тебя найдет император, будет очень много нервотрёпки. Так что побудешь здесь пока. — Кто тебя так цапнул? — Мальчишка. Ещё один из Ди. Я думал, я его не довезу, придушу по дороге, честное слово. А потом… — А потом? — А потом тебя вспомнил. И решил: дотащу во что бы то ни стало. Ты бы знал, чего мне это стоило. Выучка у них всё же знатная. — Я бы бросил, — сказал Ли Ляньхуа довольно. — Так ты уж и бросил, — сказал Фан Добин, — вон того мелкого и приятеля его. От правосудия не укрывал, и уж конечно не встал их защищать с мечом в руках, когда Ди-менчжу лично явился их порешить. — Это кто тебе такое рассказал, поганец? — Не мне! — А подслушивать нехорошо. — А я сыщик, мне можно. — Где А-Фей, сыщик? — Отсыпается, — махнул рукой Фан Добин, — он уже когда я приехал, почти совсем выложился. Но держал тебя до конца. Вот это силища. — Как оно было? — Ты кричал, — честно сказал Фан Добин, — очень страшно кричал, а он держал тебя всю ночь, и чего-то говорил, и пока говорил, ты переставал кричать, а потом снова кричал, вот где-то тогда я приехал, и к утру мы тебя, получается, вытащили как-то вдвоем, на Янчжоумань, ци Лао Ди и честном слове. Тут такое творилось, я очень боялся, что разбегутся дети, но они, похоже, больше всех перепугались. Я бы сам перепугался. Я так перепугался, что мне даже перехотелось тебя утопить. Он, не смущаясь, вытер глаза рукавом. — Ни-че-го не помню, — безмятежно сказал Ли Ляньхуа, и Фан Добин посмотрел на него с восхищением. На двор снова вышел Младший. Он где-то раздобыл метлу и принялся, подозрительно косясь на галерею и прислушиваясь, усердно скрести ей двор туда-сюда, поднимая облако пыли. — Трое самых старших сами сразу пришли в союз Цзиньюань, и их приняли. Эти, значит, будут головной болью Лао Ди, их сбрасываем со счетов. Двое подались к контрабандистам, двое убиты, один в тюрьме Байчуань. Трое здесь. Значит, по цзяньху бегает ещё восемь этих засранцев, — сказал Фан Добин, — эти восемь ещё нигде не засветились, но это только вопрос времени. Они же профессиональные убийцы, они мирной жизни не знают, они больше вообще ничего не умеют. — Оно и видно, — сказал Ли Ляньхуа и указал пальцем на двор. Младший чихнул, но метлу не бросил. — Как Лао Ди вообще догадался их отпустить тогда на все четыре стороны? — спросил Фан Добин, — подарить свободу и забыть о том, кто они такие и чего стоят — не слишком-то в его духе, да? Он куда расчетливее, чем кажется. — А-Фей слишком хорошо думает о людях. Судит их по себе. Немудрено, знаешь, ошибиться с такой-то меркой. Фан Добин хлопнул его по спине, похоже, просто от переизбытка восторга. — Постой, — сказал Ли Ляньхуа, — постой, постой. Ты же не хочешь мне сказать, что вы с ним договорились бросить меня здесь и тайно натаскать сюда полный дом малолетних головорезов? Я тебе вообще кто, по-твоему? Нянька? — Не-а. Мы же вообще не знали, что ты найдёшься, — покачал головой Фан Добин, — но только вот какое дело, они больше никому не нужны. Им нечего делать в союзе Цзиньюань, сам понимаешь. Я пытался поговорить с главами Байчуань, но они считают, что все это плохо закончится. Никто не хочет брать на себя ответственность. Побудешь тут, пока мы не разберемся, куда их девать?.. — Это наверняка плохо закончится. — Смотри, смотри, как старается, — сказал Фан Добин и тоже показал пальцем на Младшего, — чем ты его уже купил? Конфету дал? — Сяобао, вы этого не сделаете. Я уйду прямо сейчас. Я уже ухожу. — Тебе все равно нечем заняться. — Где мой Терем? — Я его сжёг. Император тебе не обрадуется, знаешь. — Я снова сменю имя. — Тшшш, — сказал Фан Добин, — я приеду как только будут какие-нибудь новости. Может, ещё кого-нибудь привезу, или с этими помогу. А-Фей! Проснулся! Эээй, что ты делаешь. — Выполняю просьбу. Я вчера обещал его убить. Ты — не зови меня “А-Фей”. — Я передумал, — быстро сказал Ли Ляньхуа, отступая на шаг и подымая вверх ладони, — к тому же, ты не будешь убивать безоружного? — Хорошо, — покладисто сообщил Ди Фейшен, возвращая в ножны дао по имени Дао, — передумал так передумал. — Шуточки у вас, — сообщил Фан Добин. Что-то грохнуло внизу во дворе. — Дети. Я проверю, — сказал Фан Добин. Ди Фейшен лениво облокотился рядом о перила. — Дети, — сказал Ли Ляньхуа задумчиво, — вот кто бы говорил вообще. — Ушёл, — сказал Фан Добин на следующее утро, — а куда ушёл? — Придёт, — пожал плечами Ди Фейшен, — вот и спросишь. Но я бы на твоём месте не стал дожидаться его здесь. Если ты твёрдо решил взяться за это дело — проще поторопиться сейчас, чем собирать их потом по застенкам Байчуань. Они уже навели переполох. Я задержусь на пару дней, не больше, и тоже уеду. Как со мной связаться, ты знаешь. В резиденцию Цзиньюань даже не пробуй соваться, в следующий раз так просто не отделаешься. — Я знаешь о чем думаю? — сказал Фан Добин и помахал ладонью, — я не очень-то верю во все эти цветки, снадобья, вытяжки, декокты. Это ведь ты его вытащил, а я помог, и мы с тобою вдвоем могли это сделать с самого начала, да? Вообще всегда? — Может, ты и прав. Я одно знаю точно. Никто не может спасти человека, который этого сам не хочет. — Как ты его убедил? — Никак. Он сам. — Выходит, нам повезло, что подвернулись эти детишки. — Смотришь и не видишь. А ещё сыщик. Он с самого начала знал, что я их ищу, — сказал Ди Фейшен, — а я всегда нахожу то, что ищу. Это прозвучало не самоуверенно, а просто — как констатация факта. — Хочешь сказать, он нарочно их подобрал, только чтобы ты смог его найти? Ди Фейшен снова пожал плечами. — Может, и нет. Но вот что я тебе скажу. Каждый просит помощи как умеет.