Лучше, чем когда-либо

      Гермиона стискивает зубы, когда чувствует руки своего парня на бёдрах. Он медленно — и чертовски нежно — оглаживает её кожу. Касается кончиками пальцев клитора и невесомо нажимает на него. Но только дело не в том, что он хочет её подразнить. Свести с ума от желания. Возбудить до звёзд в глазах и до мокрых бёдер. Так, чтобы влажность стекала по коже и пачкала простыни. Просто он боится сделать ей больно. Будто она, блять, фарфоровая.              Она шумно выдыхает, между ног почти сухо.              — Тебе нравится? — он улыбается и приникает к её губам, оставляя на них невесомый поцелуй. — Я могу?..              Нет, блять, не можешь.              Гермиона собирается с мыслями и пытается ещё раз. Ещё один из многих, которые были “до”.              — Жёстче, Лео, — просит Гермиона и вскидывает бёдра вверх. — Трахни меня. Пожалуйста.              — Гермиона… — неуверенно произносит Малфой и едва заметно качает головой. — Я не уверен…              Она прикрывает глаза и чуть выгибает спину.              — Трахни меня. Ударь, придуши. Заставь умолять.              Грейнджер видит на лице Лео сомнения. Сколько раз она пыталась привнести в их спальню что-то новое. Что-то, что ей нравится. Что-то, что сможет заставить её сходить с ума от возбуждения. Кляпы, бондаж, секс-игрушки. Но каждый раз получала лишь отрицательный моток головы и пылающие скулы.              Тяжело выдыхает и переворачивает их, оказываясь сверху. Без лишних слов погружает кончики пальцев себе в рот, увлажняя их слюной и обводя головку члена влажностью, а затем приставляет его ко входу и опускается на всю длину. Отлично. Она начинает сразу быстро двигаться, касается клитора, сжимает соски. Вращает бёдрами и пытается испытать хоть что-то, но…              Лео низко стонет и прикрывает глаза, его руки оказываются на женских бёдрах, и на секунду ей кажется, что он сожмёт их, оставляя следы от пальцев, но парень лишь слегка придерживает её и даже не помогает двигаться. Он кончает спустя пару минут, Гермиона помогает ему рукой, когда он изливается ей на бёдра, немного пачкая простынь.              — Так тоже неплохо, верно? — он широко улыбается и оставляет поцелуй у неё на виске. — Ты прекрасна.              Гермиона сдерживает тяжёлый вздох и выдавливает из себя слабую улыбку. Лео скоро уснёт, а она сможет уединиться в ванной, чтобы… но пока она быстро принимает душ, смывая с себя излишки жидкостей.              Она качает головой.              — Я выйду на террасу, ладно? Мне нужна сигарета, — говорит Гермиона, когда выходит из душевой, и накидывает на себя огромную футболку на несколько размеров больше и маленькие кружевные стринги. Слишком сухие для ночи, которую она провела со своим молодым человеком. Она поджимает губы.              — Гермиона. — Лео укоризненно на неё смотрит. — Курить — вредно.              Трахаться без оргазмов тоже.              Снова на её губах эта дежурная улыбка, которая стала ей верной подругой последние месяцы. И Гермиона не может не задаться вопросом, почему она до сих пор с ним? Выкидывает эти мысли из своей головы — или пытается выкинуть — и бросает последний взгляд на Лео, который сейчас устраивается на кровати, и выходит из комнаты, спускаясь на первый этаж.              Гермионе нравится приезжать на выходные к родителям Лео. Она чувствует себя легко и свободно в их неприлично огромном загородном доме. На кухне, когда они собираются вчетвером за ужином и болтают часы напролёт. Ему действительно повезло с родными.              Образцовая семья, которая могла бы занять обложку глянцевого журнала. Любящая мать, не чающая в сыне души. И, несмотря на все существующие стереотипы, не чающая души в ней.              И его отец. Драко Малфой.              Властный мужчина, от которого уверенностью и внутренней силой веет за версту, что хочется лишь смотреть на него с открытым ртом и внимать каждое произнесённое им слово. Он слишком хорош для сорокалетнего мужчины. Немного грубые черты лица, тонкие губы, которые так часто изгибаются в снисходительной ухмылке. И глаза… темнее, чем у Лео, с почти чёрными крапинками на радужке. И такие пронзительные, будто они видят тебя изнутри и знают все опасные мысли.              Порой, когда Гермиона смотрит на мистера Малфоя или общается с ним на будничную тему, она в глубине души сожалеет, что Лео совсем не похож на своего отца. Потому что ей хватает одного взгляда на мужчину, чтобы почувствовать… пульсацию между ног. Блять, хотеть отца своего парня плохо. Очень плохо.               В горле становится сухо.              Она тихо шлёпает по паркету коридора первого этажа и медленно открывает входную дверь, пытаясь не издавать лишних звуков. Уже за два часа ночи, и, вероятно, мистер и миссис Малфой спят.              — Чёрт, — шипит Гермиона, когда ступает на скрипящую половицу и воровато оглядывается. Тихо. Она вдыхает полной грудью свежий летний воздух и впервые за последние пару часов расслабляется.              Лео стал слишком навязчивым. Слишком душным. Настолько, что ей перестаёт хватать кислорода, когда она находится рядом с ним. И ей становится на пару мгновений невыносимо грустно, что когда-то она с нетерпением ждала их свиданий, пыталась успокоить трепыхающихся в животе бабочек и проклинала ноющие от постоянных улыбок мышцы лица .              Она смотрела на Лео Малфоя и видела в нём того самого идеального парня, которого искала всю жизнь. Все двадцать лет, если быть точнее. И с приятным предвкушением ожидала их первую ночь. Когда это случилось, Гермиона успокаивала себя, что это нормально. Неловкость, скованные движения и отсутствие оргазма — норма для первого в отношениях секса.              Они ещё не знали предпочтений друг друга. Возможно, где-то недоговаривали, чтобы не смутить. Это же первый раз. Но когда это повторялось снова и снова, она решила обсудить это, понимая, что интуитивный секс и понимание желаний партнёра — это не о них.              И тогда Гермиона осознала: им нравятся абсолютно противоположные вещи. Она хотела доминирования, грязи, чёртового возбуждения и пульсирующего клитора. А Лео… его устраивало заниматься любовью, подолгу целоваться и нежно касаться, когда ей хотелось следов от пальцев на шее и звонких шлепков, чтобы горела кожа.              Она закуривает сигарету и запрокидывает голову, впиваясь взглядом в тёмное небо, усыпанное яркими звёздами. Пытается размеренно дышать и… игнорировать клокочущий в голове голос.              — Я не знал, что ты куришь.              Гермиона тихо взвизгивает и оборачивается. И сталкивается с серыми глазами Драко Малфоя. Она чувствует, как больно бьётся в груди сердце, а пальцы начинает охватывать мелкая дрожь. Шумно выдыхает.              — Боже, вы меня напугали, — неловко улыбается она и делает шаг вперёд. Напрягает зрение, пытаясь рассмотреть мужчину в темноте, а потом замирает. Блять. Он стоит в полуметре от неё в одних серых пижамных штанах. Его чёртова грудь обнажена. Если до этого во рту было сухо, то сейчас там адская Сахара. — Извините.              Грейнджер чувствует, как начинают пылать её щёки, но мрак ночи скрывает все краски лица. Она впивается глазами в его подтянутое тело и буквально облизывает карими кристалликами мышцы пресса и твёрдой груди. Он слишком хорош. Гермиона высовывает кончик языка и смачивает пересохшие губы. Мужчина ловит это движение и делает шаг вперёд. Её обдаёт жаром, когда он становится слишком близко к ней.              — Не поделишься? — Малфой кивает на сигарету, и Гермиона… чуть дрожащими пальцами протягивает к его губам табак, позволяя мужчине чуть нагнуться и обхватить губами фильтр, делая затяжку. Кончики пальцев задевают его нижнюю губу, и её бьёт током от такого контакта. Господи. Он выдыхает сизый дым прямо ей в лицо, отчего девушка распахивает рот и пытается вдохнуть в лёгкие немного пара. Драко хмыкает. — Пытаюсь бросить с двадцати пяти, — говорит он немного небрежно. — Но всегда возвращаюсь к этой пагубной привычке.              Гермиона хмыкает и чувствует, как кожа покрывается мурашками. Слишком близко, её начинает бить дрожь, пока ластовица нижнего белья становится, чёрт возьми, мокрой. Она ощущает, как из неё вытекает возбуждение, как соски становятся твёрдыми горошинами, упираясь в мягкую ткань футболки.              — Да.              Малфой прихватывает зубами нижнюю губу и смотрит на девушку с прищуром, словно сканирует. Его глаза скользят по её растрёпанным волосам, впиваются в грудную клетку, и он, однозначно, замечает колом стоячие соски. А затем он останавливается на её обнажённых ногах. И Гермиона, сама не понимая, что творит, совсем немного дёргает футболку вверх, обнажая кружево стрингов. На пару долбанных мгновений.              — Как у вас с Лео?              Этот вопрос выбивает у неё почву из-под ног. Будто мистер Малфой пытается её пристыдить за столь откровенное движение, напоминая, что её молодой человек ждёт её в спальне наверху.              — Всё хорошо, — произносит Гермиона тихо, сглатывая накопившуюся во рту слюну.              Она видит, как уголки его губ дёргаются.              — Ты врёшь.              Грейнджер задыхается от его уверенности в голосе. Она собирается защититься: выпрямляет спину и уже открывает рот, чтобы поспорить с мужчиной, когда он поднимает на неё взгляд и буквально заставляет заткнуться одними глазами. Не даёт даже возможности оспорить это. Они смотрят друг на друга в упор, оба тяжело дышат. Гермиона слышит его тихие хриплые вдохи.              — Почему… почему вы так думаете?              — Гермиона, милая, — снисходительная улыбка растягивает его губы, словно он собирается сказать одну из самых очевидных вещей. — Если бы у вас всё было хорошо, то ты бы сейчас не могла ходить, а не нервно курила и изнывала от желания кончить.              Что?              — Вся правда в том, что мой сын тебя не удовлетворяет. И я готов поспорить, что ты ни разу не испытывала с ним оргазм. — Малфой подходит к ней ближе, и Гермиона тяжело сглатывает, упираясь лопатками в дверь. Она пытается отвести от него взгляд, но единственное, что у неё получается, — выпустить из пальцев дотлевшую сигарету, позволяя ей упасть. — Вся правда в том, что ты не хочешь его. В том, что он не может дать тебе того, в чём ты действительно нуждаешься.              — И… в чём же я нуждаюсь? — каждое сказанное слово сопровождается прерывистым вдохом. Её действительно трясёт, будто на улице резко упала температура за “минус”. Будто летний ветер сменился на суровую зиму. Потому что пробирает до самых костей. — В чём я нуждаюсь, сэр?              Малфой испускает короткий вздох, а затем его рука оказывается на её шее. Он тут же сжимает нежную кожу, не позволяя девушке дышать полной грудью. Гермиона замирает, полностью отдаваясь его холодным пальцам, её губы чуть распахиваются, и она видит, как мужчина борется с желанием… поцеловать?              — В контроле, милая, — шепчет он ей прямо в губы. — Ты нуждаешься в контроле.              — А вы?              — Тоже в контроле. Только в противоположном, — отвечает Малфой. Его большой палец поглаживает бьющийся под кожей пульс. Гермиона чуть выгибает спину, подстраиваясь под его прикосновения. Чувствует, как влага просачивается через кружево и увлажняет бёдра, и она едва держится, чтобы не потереть их между собой, чтобы хоть как-то сбавить градус напряжения. Ёрзает. Мужчина улавливает её движения и переводит взгляд на её стройные ноги. — Не двигайся.              Гермиона замирает от его властного голоса. И, блять, она почти уверена, что капает. И Драко в этот момент, будто читает её мысли, потому что спустя секунду он проводит пальцем по её внешней стороне бедра и замирает в сантиметре от кружева.              — Вот в таком контроле ты нуждаешься, Гермиона, — произносит он тихо, почти угрожающе. — Чтобы тебе говорили, когда кончать и как.              Малфой внезапно надавливает на её клитор сквозь ткань и пару раз кружит по нему пальцем. Тугой узел в животе вот-вот развяжется. Давление на нервы слишком сильное, как и хватка пальцев на её шее.              — Не двигайся. Не ёрзай. Не кончай.              Мужской шёпот опаляет, и её голова кружится, перед глазами начинает всё плыть, и Гермиона жмурит веки, пытаясь хоть немного выровнять дыхание. Что вообще происходит? Может, она заснула и это часть самого смелого в её жизни сна?              — Открой глаза.              Гермиона распахивает веки и встречается с его потемневшими зрачками. Она готова умолять его продолжать, но пальцы не двигаются, едва касаются промежности.              — Вот так, милая. Смотри на меня или я прекращу, — его пальцы снова давят на клитор, начиная выводить на нём круги. Гермиона уже готова кончить, она чувствует, как начинает дрожать, а мышцы где-то внутри сокращаться. Но нажим недостаточен, чтобы переступить за край. От такой восхитительной пытки в уголках её глаз скапливаются слёзы, а с языка начинают срываться тихие всхлипы. — Не кончать, Гермиона, — повторяет он твёрдо, ощущая её дрожь.              — П-пожалуйста.              Грейнджер понимает, что она скоро взорвётся, разлетаясь на чёртовы атомы. Но когда он наклоняется и обхватывает через ткань футболки зубами её сосок, Гермиона шумно втягивает воздух и впивается ногтями в ладонь. Блять, слишком сильно. Сильнее, чем когда-либо в её жизни.              Драко усмехается.              — Ещё немного.              Пытка продолжается… Гермиона не знает сколько. Даже не представляет, как долго она погибает прямо на веранде в темноте ночи, пока его пальцы продолжают терзать клитор, и каждый раз, когда девушка уверена, что кончит, он отнимает их от чувствительного пучка, а потом начинает сначала.              Ноги дрожат, удивительно, что она ещё не свалилась на колени, и не потеряла сознание от перенапряжения.              — Мис… Сэр, пожалуйста.              Драко хмыкает, словно удовлетворён тем, что она сказала. И когда перед глазами начинает темнеть, он шепчет ей прямо на ухо, чтобы секунду спустя вновь впиться зубами в её торчащий сосок.              — Давай.              Он давит костяшками пальцев на клитор, не сбавляя темпа и давления. Пальцы впиваются в шею на несколько секунду лишая её кислорода, пока зубы втягивают твёрдую горошину в рот, прикусывая.              Боже, блять.              Спина выгибается, бёдра непроизвольно дрожат, а ноги подкашиваются. Она вся дрожит, пульсирует, стискивая пустоту мышцами влагалища. А потом понимает, что плачет. Горячие слёзы текут по щекам, увлажняя солью шею. Никогда в её жизни оргазм не ощущался… так.              — Вот в этом ты нуждаешься, Гермиона.              Она поднимает на мужчину взгляд.              — Почему? Вы…              Гермиона не знает, что именно хочет спросить. Мысли путаются, вихрем несутся по венам. А кончик языка печёт, когда там погибают слова. Вибрации затихают, позволяя девушке выпрямиться. Она вздыхает. И, чёрт возьми, наконец, осознаёт, что сейчас произошло. Она только что кончила на пальцы отца своего парня.              — Мой брак рухнул много лет назад, Гермиона. А ты слишком хорошо притворяешься и создаёшь иллюзию счастья. — Он поднимает на неё беспокойный взгляд, оглядывая девушку с ног до головы. — Ты в порядке? Тебе помочь дойти до комнаты?              Она качает головой, не будучи уверенной, что стоит ему ответить.              — Спокойной ночи, мистер Малфой.              И когда чуть позже Гермиона юркает в постель, где безмятежно посапывает Лео, она понимает, что влипла. Потому что убеждена: с этого момента больше ничего не будет прежним.       

      ***

      “Hilton, 312, 20:00”              Гермиона, не моргая, кажется, целую вечность смотрит на пришедшее сообщение. Чёрт. Внутри нет никаких противоречий или возможности принять другое решение. Она даже не рассматривает иное… развитие событий. Решила всё ещё тогда, но сейчас сердце громко ухает в груди от предвкушения, страха и…              Стыда.              Она знает, что должна была сначала разорвать все отношения с Лео, признаться ему хотя бы в части правды. В части произошедшего. Но почему-то не смогла, когда он смотрел ей в глаза и нежно поглаживал по щеке.              Ну, она никогда не была хорошим человеком.              Поэтому Гермиона хватает из гардероба самое откровенное трахни-меня платье и прикладывает его к телу, разглядывая себя в зеркале. На ней только одни маленькие белые стринги, от бюстгальтера она решает отказаться. И чёрное шёлковое платье отлично контрастирует с бледной кожей и светлым бельём. На ластовице кружева уже несомненно есть мокрое пятно, но ночь ещё даже не началась.              Блять.              Она быстро накидывает на себя платье, укладывает волосы в высокий хвост и вызывает такси — что ж, Гермиона знает, на что идёт.              Поэтому когда она подъезжает к отелю к нужному времени, то блокирует телефон, сбрасывая звонок Лео. Лёгкий укол вины попадает куда-то в район сердца, но Гермиона отмахивается от него и делает несколько успокаивающих вдохов. Трепет бьётся где-то в желудке. Она тянется в сумочку за сигаретами, но тут же кладёт их обратно, решая не перебивать запах сладких духов никотином.              Ещё минута. А затем она заходит в отель и поднимается на нужный этаж, останавливаясь напротив триста двенадцатого номера.              Гермиона не успевает постучать, когда дверь распахивается, и её дыхание тут же заканчивается, — их глаза встречаются. Драко Малфой стоит на пороге в одних тканевых штанах и расстёгнутой наполовину рубашке, девушка тут же машинально облизывает губы, опуская глаза чуть ниже. Боже, нельзя так сильно хотеть человека.              Она улыбается. Нервно.              — Добрый вечер.              Уголки губ Малфоя дёргаются, когда он скользит взглядом по изгибам её тела и распахивает дверь, впуская девушку внутрь.              — Я рад, что ты пришла, — говорит Малфой. — В какой-то момент решил, что ты можешь передумать.              Гермиона скидывает с себя лёгкую накидку, оставаясь в одном платье, и кладёт сумочку на кресло. Оборачивается. И замирает. Чёрт, её бельё уже не спасти. Она прикрывает на пару секунд глаза и напоминает себе, что прийти сюда — верное решение. Было правильно не сбежать позорно в то утро после произошедшего, а остаться… и поговорить. Они обкрадывали момент прямо рядом с его женой и её парнем.              А потом… ну, она оказалась здесь. Изменяя Лео, а Драко изменяя жене. Гермиона даёт себе обещание, что завтра обязательно позвонит Лео и расстанется с ним. Но это будет завтра, а пока у неё есть только сейчас. С Драко Малфоем. И это её вполне устраивает.              — Я не могла не прийти, — отвечает Гермиона и подходит к мужчине чуть ближе. Он улыбается, его глаза вновь возвращаются к телу девушки, блуждая по коже и оставляя на ней фантомные прикосновения. — Потому что…              Она не заканчивает предложение, когда Драко внезапно обходит её, становясь за спиной.              — Потому что?.. — подсказывает Малфой и чуть наклоняется ниже, обдавая горячим дыханием её шею, а затем касается кожи языком. — Закончи предложение, милая.              Гермиона судорожно втягивает воздух и немного запрокидывает голову, отдаваясь его пальцам, когда он подцепляет бретельку платья и спускает ту с плеч. Платье соскальзывает с тела, падая на пол. Она вздрагивает от прохладного воздуха и мгновенно покрывается мурашками.              — Если я говорю что-то сделать, ты это делаешь. — Драко звучит строже, отчего девушка втягивает воздух и чуть пятится назад, упираясь спиной в его твёрдую грудь. — Гермиона.              — Потому что я захотела вас в тот же день, когда мы встретились.              — Хорошая девочка. — Малфой одобрительно хмыкает. — Не двигайся.              Грейнджер слышит, как пряжка его ремня клацает и как он вытаскивает ремень из петель. Истома от предвкушения бьёт электрическим разрядом между ног, она стискивает бёдра, потирая их между собой.              — Чёрт, — шипит она, когда Малфой хлопает её по внутренней стороне бедра, побуждая чуть расставить ноги. — Что…              — Никакого трения, — произносит он, и ей кажется, что она слышит в его голосе улыбку. Гермиона пытается расслабиться. — Руки за спину.              В следующий момент кожа ремня стягивает её запястья, скрепляя их вместе, и Гермионе приходится выгнуть спину, выпячивая грудь вперёд. Из неё вырывается прерывистый вздох.              — Вот так.              Драко вновь обходит девушку, останавливаясь перед ней. Его глаза впиваются в её торчащие соски, и он проводит по твёрдым горошинам костяшками, заставляя Гермиону задрожать. Он хватается двумя пальцами за один из них и выкручивает его, начиная перекатывать тот между пальцами.              — Сегодня ты — моя, Гермиона. Это значит: ты делаешь всё, что я тебе скажу. Это понятно? — продолжая терзать соски, спрашивает он, смотря Грейнджер в глаза. Девушка кивает, за что получает жгучий шлепок по груди. — Если я спрашиваю, ты должна ответить. Языком.              — Да, понятно.              Кивнув, Драко возвращается к её соскам, начиная поочерёдно их ласкать. Он подносит несколько пальцев к её рту.              — Оближи.              Гермиона обхватывает губами толстые пальцы и погружает их в рот, начиная посасывать. Обводит языком фаланги, обильно смазывая их слюной. Драко усмехается, покидая её рот, и возвращает влажные пальцы к её груди, смазывая горошины. Он упирается подушечками пальцев в соски, начиная выводить на них круги.              Она прерывисто дышит, пока тело дрожит, а между ног горит, разливаясь влажностью. Тонкая струйка возбуждения уже бежит по бедру.              — Хорошая девочка. — Малфой, ухмыльнувшись, делает шаг назад и осматривает свою работу. Тело Гермионы покрылось красными пятнами, тяжёлые вздохи срываются с языка, а ноги дрожат. — На колени, милая.              Грейнджер неловко опускается на колени, пытаясь удержать баланс. Но она едва не валится, когда опускается на пол и вновь выпячивает грудь из-за неудобного положения рук. Кожа на запястьях ноет.              Ночь только начинается.              — Ползи, — говорит Драко после того, как садится на кресло и чуть расставляет ноги. Твёрдая эрекция виднеется через мягкую ткань, и во рту Гермионы обильно скапливается слюна от желания попробовать мужчину на вкус. И что-то ей подсказывает: она прямо сейчас это сделает. — Давай, Гермиона. Я в тебя верю.              Ковровое покрытие неприятно колет кожу коленей, но Гермиона аккуратно подползает к нему, всё ещё пытаясь держать равновесие. Она останавливается в паре сантиметров от его ног. Ожидает. Драко щиплет её за соски, вырывая ещё несколько стонов, а затем серьёзно смотрит ей в глаза.              — Если станет слишком, тебе достаточно сказать ”стоп”, чтобы я всё прекратил.              Гермиона закусывает губу.              — А если мой рот будет… занят? — она многозначительно смотрит на очертания его твёрдого члена и облизывает губы. — Что тогда?              — Не переживай. — Малфой пытается сдержать ухмылку, но уголки его губ всё равно дёргаются. — Я дам тебе возможность высказаться. А теперь развернись.              Гермиона делает то, что он говорит: разворачивает к мужчине спиной и снова замирает, ожидая того, что будет дальше. Он мягко давит ей на лопатки и придерживает девушку за плечи, помогая ей опуститься на пол, уперевшись грудью в ковёр и подняв задницу вверх. Малфой медленно оглаживает её ягодицы. Воздух свистит, когда его ладонь приземляется на кожу, оставляя звонкий шлепок. А затем ещё один. И ещё. Она закусывает нижнюю губу и приглушённо стонет.              И вздрагивает, когда он стягивает с неё белое кружево, оставляя болтаться на бёдрах ткань. Кончик его пальца упирается в анус, чуть надавливая на отверстие. Гермиона сильнее выгибает спину, пытаясь подстроиться под его прикосновения. Резко дышит, пока чувствительные соски трутся об ковровый ворс.              — Сейчас будет прохладно, — сообщает Малфой, и она вздрагивает, когда чувствует на своей коже вязкую жидкость. Он распределяет смазку по колечку ануса и проникает внутрь на одну фалангу, начиная медленно двигать пальцем. А затем входит глубже, начиная размеренно толкаться в неё. — Как ты себя чувствуешь?              Гермиона шумно втягивает воздух и сходит с ума из-за пульсирующего клитора, который буквально молит о прикосновении.              — Х-хорошо.              Драко вновь одобрительно хмыкает и добавляет ещё один палец, начиная растягивать сморщенный вход. Но когда мужчина добавляет третий палец, продолжая размеренные толчки, Гермиона начинает метаться по полу, впивается ногтями в ладони и уже даже не пытается сдержать громких стонов. Она чувствует, как влага стекает по её коже, и почти уверена, что капает на ковёр, пачкая всё вокруг.              Он аккуратно вынимает из неё пальцы, и из груди девушки вырывается разочарованный вздох. От внезапной пустоты становится почти больно. Но она молчит, стойко принимая его действия. Но когда в анус упирается что-то намного больше его пальцев, у Гермионы перехватывает дыхание. Анальная пробка. Она пытается расслабить мышцы и принять продолговатую резиновую пробку, пока та медленно исчезает внутри.              Гермиона шипит от резкого укола боли, когда в неё проникает самая широкая часть, мучая мышцы.              — Вот так, милая. Ещё чуть-чуть. Ты должна принять всю, — успокаивающе говорит Драко, поглаживая другой рукой её ягодицу. Грейнджер вздрагивает, когда пробка полностью исчезает в её анусе. — Хорошая девочка. — Он хватается за основание пробки, пару раз прокручивая её, отчего Гермиона тут же приглушённо стонет и жмурит глаза. Затем он возвращает её нижнее бельё на место и сквозь ткань шлёпает её по промежности. Гермиона шипит сквозь стиснутые зубы. Ей кажется, что она скоро потеряет сознание от перевозбуждения. — А теперь повернись ко мне.              Драко упирается предплечьем ей в грудь, помогая девушке удержать равновесие, пока она выпрямляется и неловко разворачивается на коленях, оказываясь к нему лицом.              Гермиона тяжело дышит, чувствует, как её лоб покрывается лёгкой испариной. Грудь быстро вздымается, а соски призывно торчат, вновь моля о прикосновениях. Малфой, будто сжалившись, вновь хватается пальцами за твёрдые горошины, оттягивая их, а затем шлёпает несколько раз по груди. Кожа краснеет.              — Как ты себя чувствуешь? — опять спрашивает он, скользя взглядом по её раскрасневшемуся телу.              — Хорошо, — отвечает Гермиона. — Но мне больно.              — Где? — Драко хмурится.              — Между ног.              Малфой довольно ухмыляется, он подаётся чуть вперёд, когда его рука оказывается меж её разведённых ног. Она задерживает дыхание, решая, что мужчина сейчас коснётся её пульсирующего клитора, но он лишь проводит по её влажным половым губам, так и не коснувшись там, где ей больше всего надо.              Он откидывается на кресле и приспускает штаны вместе с боксерами, обнажая твёрдый член с налитой кровью головкой.              — В этом и смысл, милая.              Гермиона судорожно втягивает воздух, когда замечает капельку предэякулята, она автоматически высовывает кончик языка и облизывает пересохшие губы. Немного двигает бёдрами и хмурится, чувствуя пробку, давящую внутри. Клитор пульсирует с новой силой, когда она представляет, как выглядит со стороны. Её запястья связаны за спиной мужским ремнём, она стоит перед Драко на коленях в одних белых стрингах, а в её заднице пробка, не дающая ей ни на секунду расслабиться.              — Открой рот.              Она сглатывает и размыкает губы, призывно распахивая их и выпячивая вперёд язык. Стонет, когда Малфой хватается за её хвост рукой и накручивает волосы на кулак, заставляя её наклонить голову. Он обхватывает твёрдый ствол и, несколько раз проведя головкой по щеке, направляет его к губам девушки.              Гермиона обхватывает набухшую головку губами, начиная медленно её посасывать. Обводит языком и слизывает выступающую жидкость.              — Расслабь горло, милая, — произносит Малфой, крепче натягивая её волосы. Он двигает бёдрами, располагаясь на краю кресла, и обхватывает пальцами свободной руки торчащий сосок. Вместе с вырвавшимся из груди стоном, Драко толкается в её рот, проникая в него наполовину. — Расслабь, — повторяет он, и Гермиона чувствует, как он уже упирается головкой в шершавую заднюю стенку. Она сглатывает накопившуюся слюну, которая уже начинает стекать по подбородку, капая ей на грудь, и расслабляет стенки гортани. — Вот так.              Он входит почти полностью, заставляя девушку подавиться и закашляться. В уголках глаз скапливаются слёзы. Малфой достаёт из её рта член, оставляя между губ лишь головку, и даёт ей откашляться, втянув полную грудь кислорода, чтобы минуту спустя вновь толкнуться в неё, начиная медленно двигаться.              Хватка на её волосах не даёт Гермионе отстраниться, она может лишь покорно принимать его толчки, постоянно задевающие заднюю стенку горла. Она уверена, что та ещё долго будет болеть. Челюсть начинает ныть, а Драко продолжает безжалостно проникать в неё, периодически обхватывая пальцами соски и теребя их.              Слюна пачкает подбородок и грудь. Выделения, капающие с пульсирующей промежности, тянутся тонкой струйкой, достигающей ковра. Пробка сводит с ума, Гермионе кажется, что та с каждой минувшей секундой увеличивается в размерах, задевая все раскалённые нервы.              — Умница, — бормочет Драко, покидая её рот. Она тяжело дышит и поднимает на мужчину слезящиеся глаза. Сглатывает и чувствует, как саднит горло. Облизывает губы. — Как думаешь, ты заслужила поощрение?              Гермиона отрешённо кивает, совершенно не доверяя собственному языку. Малфой строго на неё смотрит, вскидывая бровь. Ждёт.              — Как решите вы, — шепчет она, откашливаясь.              — Как решите вы?..              — Сэр.              Драко качает головой и поднимается на ноги. Обходит её, останавливаясь за спиной, и развязывает руки, откидывая ремень на кровать. Гермиона стонет и крутит запястьями, разминая их. Не поднимаясь, она опускает руки вдоль тела и сильнее разводит ноги, пытаясь найти более удобное положение, в котором сможет забыть о пробке хотя бы на несколько минут. Но всё происходит с точностью наоборот, она начинает сильнее давить на узкие стеночки, вырывая из девушки стон.              — Я… смогу кончить? — неуверенно спрашивает Гермиона совсем тихо.              Ухмылка касается мужских губ.              — Вставай.              Грейнджер аккуратно поднимается на ноги, тут же расставляя их, и обхватывает себя руками, аккуратно потирая напряжённые соски. Драко, заметив это, тут же хлопает её по предплечьям, побуждая опустить руки.              — Ложись на кровать, милая.              Когда Гермиона подходит к кровати, оборачивается, бросая на мужчину взгляд.              — На спину, — говорит он. — Руки над головой.              Она аккуратно садится на кровать и тут же принимает лежачее положение, пытаясь не потревожить пробку. Закидывает руки над головой, касаясь пальцами прутьев на спинке. Гермиона тяжело дышит, пытаясь сосредоточиться на вдохах и не думать о блядском возбуждении и клиторе, который готов взорваться. Драко за всё это время так и не коснулся его.              Малфой забирается за ней на кровать и упирается на колени, устраиваясь около её ног.              — Раздвинь.              Гермиона тут же раздвигает ноги и чувствует, как пробка начинает давить ещё сильнее прежнего. Блять. Драко довольно улыбается и потирает подбородок, не сводя глаз с её мокрых стрингов. Она ещё сильнее под горячим взглядом распахивает ноги и немного вскидывает бёдра, ища трения в кружеве. Малфой тут же хватает за ткань и стягивает бельё вниз по ногам. Комкает его в руке и откидывает куда-то в сторону.              Драко устраивается между её ног и тянется вперёд. Обхватывает руками её предплечья, соединяя их вместе, а потом ловко стягивает их ремнём, вновь не давая девушке возможности ими пошевелить.              — Не двигайся.              Она кивает, немного выгибая спину. Такое положение рук не даёт возможности расслабить позвоночник.              — Хорошая девочка.              Малфой возвращается в прежнее положение, располагаясь меж её разведённых ног.              — Я сначала трахну тебя в задницу и только потом подумаю о том, кончишь ли ты сегодня. — Он обхватывает основание пробки, прокручивая её, а затем аккуратно вынимает, кладя ту рядом на кровать. Гермиона сдавленно стонет и поднимает голову, наблюдая, как Драко хватает тюбик со смазкой, обильно нанося жидкость на член и размазывая остатки по её заднице.              И входит в неё сразу двумя пальцами, растягивая мышцы. Делает несколько толчков перед тем, как добавить третий, немного раздвинув их прямо внутри неё. Гермиона подмахивает бёдрами, пытаясь насадиться на него сильнее, когда мужчина делает ещё несколько движений, перед тем как достать их и приставить к колечку мышц головку члена.              — П-пожалуйста.              Ей кажется, что будет достаточно лишь лёгкого мазка подушечкой пальца по клитору, чтобы она запульсировала в оргазме, теряя сознания. Её трясёт.              — Ни слова, Гермиона, — произносит Драко твёрдо, пока толкается бёдрами, аккуратно входя внутрь головкой. — Или я так сегодня и не коснусь этого милого набухшего клитора, — и словно в подтверждение своих слов, он проводит пальцем в несколько миллиметрах от него. — Поняла?              Гермиона облизывает губы и кивает, а затем прикусывает внутреннюю сторону щеки, чувствуя, как он медленно проникает в неё на всю длину. Она хватается зубами за кончик своего языка, чтобы сдержаться, когда Малфой делает первый жёсткий толчок. Блять.              — Блять, да, — шипит Малфой, а затем подхватывает её под колени и чуть приподнимает девичьи бёдра для лучшего угла. Он начинает быстро толкаться в неё, каждый раз полностью выходя. Гермиона чувствует, как пульсируют её внутренности. Как горит клитор, моля о прикосновении. Как завязывается тугой узел в животе, готовый вот-вот… — Не смей, — рычит он, почувствовав её внутреннюю дрожь. — Терпи.              На глаза накатывают слёзы. Снова. Она чувствует, как солёные дорожки увлажняют щёки и скатываются на шею, скапливаясь в ямочке. Она сжимается, и от этого становится ещё невыносимее. Каждый его толчок подобен пытке.              Гермиона мечется по кровати, если бы её руки не были связаны, то она бы наплевала на всё и коснулась себя, но мышцы наливаются железом, и девушка не сможет поднять руки, даже если того захочет. Она не сдерживается. Бесстыдные стоны вырываются у неё из груди. Они хрипит. Жмурит глаза, упирается затылком в мягкий матрас.              И ещё чуть-чуть. Ей нужно ещё чуть-чуть, и она впервые в жизни кончит без стимуляции клитора. Гермиона почти уверена, что сейчас, вопреки его “терпи” кончит, когда Малфой внезапно замирает, а потом, продолжая медленно толкаться, изливается ей в задницу.              — Блять.              Он несколько секунд тяжело дышит, а потом, ловко подхватив рядом лежащую пробку, возвращает её в анус. Сука.              Ухмылка вновь касается его губ. Он хитро смотрит на дрожащую Гермиону, чей макияж потёк и размазался по лицу тёмными дорожками туши.              — Ты так хорошо справилась, милая. — Он наклоняется вперёд и обхватывает губами чувствительный сосок, начиная его посасывать. — Ты заслужила вознаграждение.              Гермиона, игнорируя давление пробки, широко раздвигает ноги и чуть выпячивает грудь, пытаясь найти удобное положение для рук. Малфой, не произнося ни слова, кончиками пальцев касается гладкого лобка, спускается ниже, обводит половые губы и снова замирает над клитором в миллиметрах от него.              — П-пожалуйста.              Звонкий шлепок.              Она вскрикивает и сводит ноги. Вся промежность пульсирует от жгучего шлепка, нанесённого прямо по ней. Гермиона выгибает спину и пытается потереть бёдрами, чтобы хоть как-то успокоить ноющие нервы.              — Чёрт!              — Ты кончишь именно так, — говорит Малфой и обхватывает её бёдра, вжимая их в матрас, а потом ставит на них колени, не давая ей возможности их свести.              И потом вновь шлёпает её по клитору, в этот раз немного сильнее, отчего Гермиона вновь взвизгивает и борется с его хваткой на своих ногах. Он наносит ещё несколько шлепков и… в какой-то момент боль заменяется удовольствием. Она стонет и уже сама чуть выпячивает тело вперёд, предоставляя его для ещё одного удара.              Малфой хватает основание пробки и достаёт её, чтобы в следующую секунду вновь погрузить её внутрь. Он трахает её чёртовой анальной пробкой и шлёпает по клитору, окончательно сводя с ума. Гермиона неконтролируемо дрожит, чувствует, как всё внутри накаляется.              — Я могу… — она сглатывает. — Можно я кончу? — каждое слово разделяет тяжёлый вдох.              — Давай, милая. Прямо… сейчас.              Он сильно шлёпает по клитору и всаживает в неё пробку, несколько раз прокручивая её. Гермиона кончает с беззвучным криком, выгибая спину дугой. Все внутренности пульсируют, мышцы влагалища стискивают пустоту, пока её бьёт крупная дрожь, а новая порция слёз катится по лицу.              Минуты — часы — спустя Гермиона, наконец, открывает глаза. Её дыхание приходит в норму. Она переводит расфокусированный взгляд на сидящего рядом Малфоя, на лице которого читается беспокойство.              — Ты в порядке?              Гермиона прочищает горло и выдавливает из себя слабую улыбку.              — Лучше, чем когда-либо.              Всё, что было до него навсегда померкло, отправилось на второй план и больше не имело никакого значения. Она не представляет, как жила до этого. Потому что сейчас всё кажется глупым и таким… бесчувственным. Будто она прозрела только сейчас и посмотрела на свою жизнь взглядом без розовых очков.              Она судорожно выдыхает, когда Драко подхватывает её на руки и относит в горячую ванну, помогая смыть с неё все выделения и жидкости. Гермиона полностью расслабляется в руках мужчины и, кажется, на несколько невыносимо долгих мгновений забывает, что он в два раза её старше и глубоко женат. Что он — отец Лео, с которым они до сих пор вместе.              Сейчас имеет значение только он, его уверенные прикосновения и восхитительное чувство удовлетворения, которое бежит по её венам.              Гермиона не знает, что будет дальше. С ней. С ними. Единственное, в чём она уверена, так это в том, что завтра она обязательно расстанется с Лео, а потом напишет Драко, попытавшись узнать невзначай, смогут ли они это повторить.              Но что-то ей подсказывает, что они ещё не раз встретятся в гостиничном номере. А может, позже и в квартире.