Тише, хён!

      Этот тур был просто выматывающим. Безусловно, поддержка Арми и помощь стафа заряжали энергией. Довольное начальство, которое с алчностью подсчитывало прибыль, не делало мозги, что было очередным плюсом. И, казалось бы, радуйся и получай удовольствие от занятия любимым делом. Но не после полугода перелётов с одного города в другой и смены часовых поясов и стран чаще, чем успевают отрасти корни обесцвеченных волос. Парни устали. Были вымотаны, выжаты и просто едва собирали себя по кускам. И перед заключительным концертом, когда пиарщику пришла в голову "замечательная идея" провести дополнительный концерт, видимо, мало было полного солдаута Олимпийского стадиона, на котором им предстояло выступить, взбунтовались. О, таких Намджуна и Юнги компания не видела никогда. Переговоры, а точнее, сплошная ругань, изобилующая матами, угрозами и подробным описанием на каком месте они вертели хотелки главного pr-директора, закончились тем, что за оставшийся период до начала концерта, а это без малого две недели, группе разрешено было большей частью отдыхать. Что не отменяло репетиций, распевок и общей подготовки. Они и сами понимали, насколько важно отточить до автоматизма все номера, чтобы шоу прошло, как задумано. Но отдыхать также надо было. Тем же вечером все всемером решили просто некультурно напиться. Для удобства, точнее, для контроля, но об этом лучше умолчать, их разместили в апартаментах недалеко от тренировочного зала. Квартира с общей гостиной и кухней, тремя ванными и пятью спальнями полностью соответствовала их потребностям. Хосок и Тэхён, как и Джин с Чонгуком сразу согласились жить вместе, словно кто-то после десяти лет проживания на головах друг у друга рвался к этому. Чимин выбрал угловую спальню, Юнги и Джун заняли две комнаты напротив. Алкоголь, еда и тихая музыка на фоне действовали медитативно. Уходили напряжение и стресс, ответственность перед акционерами, Арми и всей компанией. Сейчас они были не всемирно известной группой, каждую мимику которых тщательно препарировали и изучали, а семью мужчинами, которые отпустили себя, сняв все маски и просто отдыхали. Позволили побыть самими собой. Недели отдыха, которые они выбили, начавшиеся с грандиозной попойки, на второй день ознаменовались абсолютной тишиной. Не носились безумными антилопами Тэ с Хосоком, не ворчал о соблюдении порядка Джин и даже макнэ не приставал к хёнам со своим «а слабо…». Лидер с Чимином не пускали слюни на очередные диваны и кресла причудливых форм. Сам Юнги, проснувшись, воскрес, по-другому не скажешь. Вчера было слишком много виски. Да, первоклассного, но не менее убийственного. Голова гудела, во рту пересохло, а мочевой пузырь настойчиво требовал освобождения. Приведя себя в относительный порядок, он двинулся на запах кофе. На кухне сидел Чимин с гидрогелевой маской на лице и пил очередную свою здоровую гадость. Он вопросительно смотрел, словно чего-то ждал. Но Юнги было не до загадок. — Утречка! И мне плесни, будь добр, — Юнги, тяжело опираясь о столешницу, уселся за барную стойку. — Доброго дня, хён! На часах четыре и ты даже не последний из всех проснулся, — щебетание Чимина он мог слушать в любое время и в любом состоянии. Но сейчас казалось жизненно необходимым избавиться от тумана в голове. Получив свой стакан хлорофилла, он с жадностью его опустошил. Нежный голосок ласкал уши, а зелёная гадость оказалась очень даже ничего — хотя бы прекрасно утоляла жажду. — Ты как себя чувствуешь? — Словно пытался перепить Чонгука, — хрипло пробормотал Юнги. — Так ты и пытался, — начал Чимин, но был перебит ворвавшимися на кухню Тэ и Гуком, которые спорили, какой фильм будут смотреть первым. Поговорить спокойно и спросить, отчего Чимин напряжён, не получилось. Намджун, вычитавший в своих заумных книжках, что для укрепления отношений в команде им нужно не только слаженно работать, но и вместе проводить досуг, погнал всех в гостиную на день кинофильмов. Связанные контрактом, временем и едва ли не кровными узами, а некоторые и любовными, хотя это и сохранялось в тайне, как могло, они молча повиновались, лишь бы не слушать очередную лекцию от лидера. Пижамная вечеринка прошла на удивление хорошо. Чимин, лежавший под боком постепенно расслабился, еда из доставки и антипохмельные желешки, которые макнэ извлёк из своих запасов, улучшили состояние. Жизнь снова была в кайф. Расходились ближе к ночи. Юнги непрестанно зевал и ещё несколько раз поймал на себе непонятные взгляды Чимина. Пообещав себе обязательно с тем поговорить, только вот полежит ещё пять минуточек, он заснул. Проснулся словно от толчка. Оглядевшись, он обнаружил, что заснул в гостиной. Горела только подсветка на кухне и в дальней ванной слышался шум воды. Обругав себя, что не поговорил с Чимином, он зарёкся утром первым делом к нему зайти. Едва дойдя до своей комнаты, как столкнулся с объектом своих мыслей. На ловца и зверь бежит! — Боже, ты чего не спишь? — зашипел Чимин, подскочив. Он был в одном полотенце и капельки воды от волос аппетитно стекали по голой груди. Юнги проследил одну до самого пупка и поднял взгляд. — И куда ты такой красивый направляешься? — Юнги облокотился на стену и ухмыльнулся. — О, только не говори, что ты со мной так флиртуешь, хён? — Младший закатил глаза и его дерзость была бы засчитана, если бы не соскользнувшее полотенце, которое он заполошно начал запахивать. Довольно подозрительное поведение. После стольких лет совместного проживания, так ещё если учесть их отношения последние два года, стеснение было не к месту. Юнги было достаточно и этого мгновения. Пойдя на Чимина, он подтолкнул его в грудь, направляя обратно в ванную. Щелчок запертой двери прогремел на всю квартиру. Теперь можно не шептаться. — Хён, — успел пискнуть Чимин, прежде чем был подхвачен под попу и усажен на столешницу. Юнги поцеловал сразу глубоко, несдержанно протискиваясь в жаркую влажность рта, слизывая мятный привкус и массируя его язык своим. Отвлекая внимание и успокаивая бдительность. Чимин повёлся. Впрочем, как и всегда. Поглаживая лопатки, выступающие позвонки и талию, Юнги добрался до полотенца. Отстранился на мгновение, любуясь своим мальчиком. Чимин был прекрасен в своей невинности. Он потерянно смотрел затуманенными страстью глазами и, казалось, не понимал, почему не следует продолжение. Дерзкие и игривые взгляды на сцене, уверенные и порой неприступные на публике, сменялись робкими и неуверенными в повседневной жизни, а в спальне просительными и кроткими. Юнги снова провёл языком по пухлым губкам. Нежно прикусил и легонько потянул. Его мальчик смотрел жаждуще, не обращая внимания на посторонние действия, отдаваясь ласке. Когда руки уверенно скользнули по внутренней стороне бедра, Юнги зачарованно засмотрелся как то покрывается мурашками. Младший спохватился, но было поздно. — Так и знал, что мне не показалось. Малыш готовился. Ждал меня? — Юнги пальцами собрал смазку, в которой блестели бёдра Чимина и размазал круговыми движениями, сильнее сминая. — Хён! Мммх, да. Ты же мне сам вчера сказал… — Сказал что? — Юнги провёл носом по линии челюсти, прикусывая подбородок, и посмотрел в глаза, пальцами вырисовывая узоры уже на паховой складке. — Чтобы я был готов для тебя сегодня. Вот… Но ты заснул. И я… — Хочешь сказать, что проходил с пробкой и залитой маслом попкой весь день. И не мог обратить на себя внимание хёна, потому и бросал свои жалостливые взгляды? — тот потупив взгляд, кивал. Стесняющийся грязных подробностей птенчик. — Ах, Юнги, — простонал Чимин, когда пальцы прошлись по мошонке и надавили на уже налитый член, — пожалуйста! — Пожалуйста, что? — да, он делал это нарочно. — Хочу грязно, как тогда в Сеуле… Возьми меня. Я буду таким хорошим для тебя. Прошу! — Вот как, — усмехается Юнги. — Тебе стоит только попросить, моя радость. Ты же знаешь, — Чимин давится всхлипом, когда Юнги подтягивает его ближе к краю столешницы и садится на корточки. Бормочет одобрение, смотря на блестящую от смазки промежность. Вбирает весь член Чимина в рот, до впалых щёк, когда слышит, тихое пищание, медленно поднимается обратно. Он лениво отсасывает Чимину, кружа языком по головке, акцентируя, то на уздечке, то кончиком языка, пропихиваясь в уретру. Чимин снова глушит стон, а ему важно их слышать. Ведь Мин Юнги отсасывал профессионально. Да он во всём, чёрт возьми, был профессионален! И его мальчик как никто другой заслуживал пожинать плоды его совершенства. Юнги закидывает ногу Чимина себе на плечо, открывая больше доступа к дырочке. — Посмотри Чимини, какой ты жаждущий, — он проводит пальцем по краю ануса, отчего дырочка сжимается. — Скажи, чего ты хочешь дальше? — надавливает и снова вопросительно смотрит. — Говори, щеночек, или мы на этом закончим. — Хён, я такой твёрдый, — шепчет едва слышно. Юнги возвращается к члену и заглатывает тот полностью. Два пальца входят свободно. Он неторопливо растирает нежные внутренние стенки. У Чимина вырывается ноющий звук и перехватывает дыхание, когда Юнги стонет от его слов, гортанно и глубоко, поощряя. У самого в штанах колом стоит, но прежде его малыш. Вставать сложно, ноги затекли и он, не удержав равновесия, смахивает в раковину бутылочки, которыми заставлена столешница. — Пожалуйста, нас же услышат, — умоляюще скулит Чимин, за что получает дерзкий взгляд, который не обещает ничего хорошего. Он притягивает к себе Чимина и снова грязно целует. Резко подтолкнув того к двери, наваливается всем телом, крепко прижимаясь. Притирается стояком и получает едва слышное хныканье. Чимин довольно застенчив, когда они занимаются сексом, да, но если его достаточно распалить, то становится нуждающимся и отчаянным, именно таким, каким Юнги хочет его видеть. Растягивать его в такой позе будет не слишком удобно, потому птенчик всея бантан оказывается развёрнутым и вжатым своей смазливой мордашкой в дверь. Пальцы сразу же скользят к нуждающейся дырочке и вбиваются по костяшки, растягивая под свой размер. — Ох, блять, хён! — Чимин выгибается и мышцы икр сводит от напряжения. — Не ругайся при старших, щеночек. Ты же знаешь, что после этого следует. — Пальцы усиливает нажатие, плотнее проезжаясь по бархатной узости, вырывая из Чимина очередной воющий скулёж. — Вот так, послушные мальчики кротко мычат от удовольствия. Юнги ощутимо кусает за шею, чем вырывает очередной стон. Мышцы ладно поддаются. Пробка и масло сделали своё дело. Массирующими движениями он давит на сфинктер, расслабляя. Специально не избегает самых чувствительных мест, дразнясь. Чимин дрожит. Он бы и рад сам насадиться, но вторая рука Юнги давит на шею, прижимая лицо к двери, особо не развернёшься. Сосредотачивая движения на простате, Юнги подводит того к краю и отступает. Простимулированная железа от каждого движения вспыхивает удовольствием, кружа голову. Чимин дёргается и Юнги приходится его прижать к себе плотнее, обхватив за грудь. Пальцы возобновляют движение, а губы проходятся по стекающим дорожкам пота на шее. Сладкий. Чувствуя сокращение мышц, Юнги снова замедляется. — Нет-нет-нет, прошу! Пожалуйста! — Чимин отклянчивает задницу стараясь удержать пальцы в себе и практически сгибается под углом, едва касаясь ладонями двери. Юнги гладит выступающие позвонки, делая заметку, обратить более пристальное внимание на рацион своего мальчика. — Там, хён, пожалуйста, сильнее. Только не останавливайся. — Юнги увеличивает нажатие, массируя упругий клубок нервов. — Собираешься командовать мной сегодня, щеночек? — пальцы раз за разом проезжаются по простате, а Чимина просто размазывает от накатывающего удовольствия. В ответ просто мотает головой. Видеть того таким нуждающимся и жаждущим невероятно щекочет самолюбие и задевает внутри такие тёмные струны, что снова появляется желание покусать сладкие бёдра до синяков. Юнги в который раз обрывает свои дикие желания, мотая головой, откуда вообще взялись эти первобытные и хищные мысли? Замедляется, слыша всхлип, и ухмыляется: Чимин ненавидит игры с оттягиванием оргазма, нетерпеливый малыш. Сам же знает, насколько будет бурной и вкусной разрядка, но всё равно жадничает и просит всего и сразу. Средний палец кружит по простате, не давая нужной интенсивности, растирая горячие стенки и подготавливая к дальнейшему акту. Чимин ему нужен хорошо растянутым и смазанным. Меньше всего хочется причинить ему боль вне их игр. Масляная смазка пропитывает стенки, и пальцы скользят легче. Чимин постепенно раскрывается ещё больше, уже на четыре пальца, хныча от желания кончить. Кто такой Юнги, чтобы лишать своего любимого сладкого. Ускоряясь, он с восхищением смотрит, как его мальчик приподнимается на цыпочки, тянется к его пальцам. И в несколько точных толчков доводит до оргазма. Липкие белые нити спермы, вылетают из члена Чимина, ложась неровными дорожками на дверь и пол. Чимин весь сжимается и дрожит от удовольствия, прикусывая ладонь, чтобы не стонать в голос. Юнги ухмыляется, с любопытством, прослеживая, как его мальчик проходит по заключающим стадиям экстаза. Видеть такого разбитого в блаженстве младшего тешит и без того раздутое самомнение. Чимин дышит глубоко, постепенно успокаиваясь. Его щёки горят от румянца, а искусанные губы отливают алым. Юнги проводит кончиком языка по уголку рта. Ох эти губы. Разворачивает к себе и легонько чмокает. — А теперь будь послушным щеночком и отсоси хёну. — Тот услужливо качает головой и падает на колени, с жадностью, стягивая с Юнги пижаму, освобождая налитый член, красный и текущий. Облизывается, глядя на ниточки предэякулята, что свисает от кончика к белью и тут же тянется руками, приоткрыв в нетерпении рот. Не отказывая себе в удовольствии, Юнги прижимает Чимина к двери, фиксирует голову и, дождавшись ответного кивка, легко проскальзывает в горло. Уроки вокала дают и такие плюсы — Чимин просто превосходно управляет что голосовыми связками, что горлом. Сперма, выплеснутая ранее Чимином, стирается его же волосами, и Юнги, видя это, ухмыляется. Грязный-грязный малыш. Тот словно услышав, поднимает свой взгляд и сглатывает. Узкое горло нежно обхватывает чувствительную головку и Юнги содрогается. Он так скоро кончит. Но не хочется причинять лишний дискомфорт Чимину. Проводит пальцами по растянутым на члене губам и улыбается. Чимин выпускает изо рта головку с лёгким чпоком и целует кончик. — Не здесь, детка. Пойдём. Одним слитным движением помогает подняться на ноги. Большие руки скользят вниз по задней части чиминовых бёдер и легко поднимают, как будто тот ничего не весит. Чимин краснеет, Юнги животом чувствует дёрнувшийся член любимого, понимая, что того возбудило это простое действие. Нос утыкается ему в шею, словно прячась, и глубокий вдох, сдерживает всхлип, потому что те несколько шагов по коридору, когда Чимин сидит голый на руках у Юнги, их никто не должен услышать. Правда, их просто со свету сживут, увидь кто-то из мемберов. Он укладывает Чимина в кресло, широкое и удобное. Юнги его приметил ещё в день заселения. А сам решается подготовиться. Смазка и презервативы должны быть всегда под рукой. Но его ждёт облом. — Чимини? — В тишине, казалось, имя прозвучало на всю квартиру. Чимин аж сжался. Они так всех перебудят. — Где эта чёртова смазка? И зачем тебе тумбочка с двумя полками у кровати, если внутри пусто? Тот хихикает и встаёт сам. Необходимое надёжно хранится в косметичке Диор на нижней полке в шкафу. Юнги усаживается в кресло и откидывается на спинку. Хм, действительно удобное. Наблюдает, как Чимин медленно подходит, опускается на колени и непроизвольно облизывает губы, прежде чем снова взять член в рот. Ну как можно выглядеть настолько невинно и в то же время греховно? Ощущение горячего влажного рта на нуждающемся от напряжения члене ощущается волшебно. Чимин старательно обсасывает головку, кружа острым язычком по кончику, а пальцами нежно оглаживает всю длину. Он старательно прячет зубы и насаживается глубже. Прилежно втягивает щёки, создавая столь нужный вакуум и когда головка упирается в нёбо, снова проводит языком вдоль члена. Слюна скапливается во рту, отчего звуки становятся громче, а горло, в тесноте которого Юнги нуждается, услужливо сжимается вокруг головки. Юнги шипит сквозь зубы, когда Чимин легонько давится, но с члена не снимается. Заполошно поднимает глаза и снова опускается ниже, вбирая глубже. — Хороший мальчик! — Юнги проводит пятернёй по волосам и оглаживает щеку. Чимин стонет от похвалы и сглатывает. Одной рукой направляет член, а другую опускает на яйца, легонько перекатывая их между пальчиками. У Юнги от удовольствия волосы дыбом встают и он откидывает голову на спинку. Сжимающее чувство приближающегося оргазма туманит мозг. — Вот так, щеночек. Моя умница! Делаешь хёну так хорошо. Давай, я скоро! Чимин хнычет и усерднее насаживается. Вибрирующее горло царапает нервы и Юнги тянет легонько за волосы, но тот мотает головой, сильнее втягивая щёки и слегка давится, когда сперма брызгает в горло. Из глаз текут слёзы, но он старательно глотает и кружит языком по головке. Юнги притягивает его к себе на колени и с удовольствием наблюдает, как язычок юрко облизывает распухшие, мокрые от спермы, предэякулята и слюны губы. — Мой послушный мальчик, который так хорошо постарался, — он прижимает любимого к себе, заворачивая в объятия, и целует в мокрые волосы. Чимин, вспотевший, уставший и обессиленный нуждающе жмётся и глубоко им дышит. Они сидят так некоторое время, когда Юнги замечает, что Чимин ёрзает. Ухмылка растягивает уголок рта, и ехидные слова сами срываются. — Щеночек просит новой ласки, — на что получает удивлённый писк. — Твои нехитрые движения показывают насколько ты нуждающийся. — Писк усиливается. Чимин прячет горящие щёки ему в шею, но движений не прекращает. И эта его невинность, смешанная с сексуальностью и желанием невероятно заводят. — Давай, маленький, подай смазку и презервативы. Ты добился своего. Не могу устоять, чтобы не любоваться на такого краснеющего и скулящего тебя. Сплошной беспорядок в моих руках. Чимин тут же подскакивает, подхватывает смазку и отрывает один квадратик презерватива. И вся его напористость спадает, стоит взглянуть в глаза Юнги. Тот ухмыляется и приманивает к себе пальцем. — Ко мне спиной, руки на подлокотники, колени расставить. — Он давно хотел повторить эту позу, а недавний фансервис, на котором Чимин с детской непосредственностью уселся на ноги Чонгуку, только подзадорили, напомнив о желании. — А сейчас, заведи руки назад и покажи мне, насколько ты готов. Ты же примешь меня так хорошо. Вберёшь мой член глубоко, насколько сможешь, не так ли? Чимин тянется пальчиками к заднице, раздвигая ягодицы и легонько проводит по краям ануса. Юнги подливает смазки, смотрит, как та стекает по копчику и проталкивает пальчики Чимина внутрь. Сравнивает разницу в размере и улыбается. Чимин хнычет, когда на проникновение дырочка отдаётся хлюпом. Он усаживается удобнее, оттопыривая задницу и укладывая ступни ближе к бёдрам Юнги. Весь напряжённый, с натянутой как тетива спиной, он просто воплощение желания. Юнги надевает презерватив и добавляет смазки. Направляет член рукой и легко проталкивается. Чимин внутри горячий. Он чертовски влажный, что сопротивления почти нет, только тепло и скользкое натяжение, от которого у Юнги кружится голова. Хорошо смазанные и растянутые мышцы легко глотают его член, захватывая в плен своей бархатистости и влажности. Они много пропустили, не трахаясь в этой позе. Это блядское порно, видеть, как по члену скользит самая аппетитная задница Кореи. Чимин выдыхается. Тихо хнычет и откидывается спиной на грудь Юнги. Он двигает тазом, раскачивается на члене, и из его груди вырываются звуки, так похожие на кошачье мяуканье, что Юнги сносит крышу. Он грубо хватает Чимина за талию, подталкивая вперед. Пальцы практически на ней смыкаются и сильнее тянет, насаживая глубже. Чимин упирается ладонями о его колени и подмахивает. Юнги, не отрываясь, смотрит, как нежная кожа ануса растягивается вокруг его члена и жадно глотает, чтобы выдоить оргазм. Им нужно совсем немного, но у младшего ноги дрожат от напряжения, а у Юнги ноет вся задняя поверхность бедра. — Мой Чимини, такая маленькая шлюшка, не так ли? Для меня одного. Мы же знаем, насколько ты этого хочешь. Тебе так сильно нужен мой член, да детка? — спрашивает Юнги, и Чимин громко скулит, его член дёргается, лишённый ласки. — Стараешься сжаться вокруг меня настолько, чтобы выдоить? Ты такой довольный. Хотя трудно таким не быть, когда ты дважды за полчаса кончишь без рук от моего языка и члена. Хочешь ещё? — Каждый вопрос акцентируется ещё одним резким толчком, таким глубоким и таким хорошим, и Чимин чувствует это всем своим телом, его удовольствие почти ослепляет. Он мычит в ответ, старательно двигаясь на члене и чувствуя, насколько плавно его стенки сжимаются и растягиваются. — Давай, щеночек, пошли в кроватку, — одним слитным движением подхватывает пискнувшего Чимина и встаёт с кресла. Едва они заползают на кровать, как набрасываются друг на друга. — Юнги-и, ах! Юни... пожалуйста... — бормочет Чимин, но Юнги его затыкает грубым поцелуем. Звуки мокрых шлепков кожи о кожу, скрип кровати и удары изголовья о стену, ничто не может отвлечь от столь желанной погони за разрядкой. Юнги подталкивает Чимина дальше вверх по матрасу, чтобы тот не соскальзывал вниз по атласным простыням. От этого толчки получаются ещё сильнее. Чимин плотно сжимается, а у Юнги яйца взрываются от желания кончить. Он врезается в жаркую узость так сильно, что кровать трясётся, довольный полустон полурык эхом разносится по комнате. — Тише, хён! — выстанывает едва слышно Чимин, глуша очередной всхлип. — Думаешь, остальные тебя слышат, да? Думаешь, они слышат, как чертовски хорошо ты звучишь, малыш, выстанывая моё имя, когда я трахаю твою узкую задницу? Видно, что для Чимина это слишком много. Ему кажется, что тот вот-вот потеряет сознание, ведь сердце стучит, как бешеное, а каждый резкий, грубый толчок сотрясает, не давая продыху. Он сжимает волосы Юнги так сильно, что это, причиняет боль, но не может расслабиться. Тянет на себя, чтобы глубоко и мокро поцеловать. Оргазм просто невероятной силы сковывает, накрывая всего его удовольствием. Тело отказывается слушаться, потерявшись в силе возбуждения. И Юнги понимает, что трение по чувствительной простате наверняка граничит с болью. Но продолжает дико втрахивать его в матрас, рыча и стоня, и тот вряд ли сможет нормально ходить завтра, но это будут проблемы завтрашнего Чимина и Юнги. Хочется посильнее его укусить, выплеснуть всю накопленную нежность, любовь, желание заботиться и тот океан страсти, что едва сдерживает плотина самоконтроля. Впиться зубами во вздувшиеся вены на вытянутой шее, пока член поршнем вбивается в задницу. — Мой маленький! Такой хороший для меня, да? Ты заставляешь меня чувствовать себя так хорошо. Блять! — Юнги кончает. Оргазм его захлёстывает и это охуенно прекрасно. Уши закладывает, мышцы тянет, а туго скрученный узел в животе распускается, проходясь по натянутым нервам словно по гитарным струнам. — Просто… не выходи из меня, хорошо? — Робкий голос затихает, когда Чимин утыкается лицом в плечо Юнги, слишком смущённый, чтобы поднять глаза. — Я хочу, чтобы ты остался, — застенчиво шепчет. — Во мне. Пожалуйста! И засыпает моментально отрубившись. Юнги знает, что для Чимина было слишком. Но именно такие ночи и помогают тому чувствовать себя живым и проще воспринимать своё положение и мировозрение, которое для себя он определил.

***

      После секса Чимин всегда крепко спит. Да, они это уже не раз проверяли и даже использовали, когда волнение не давало выспаться, а быть бодрым и полным сил на следующий день требовалось. И сколько бы шуток про любовь Юнги ко сну ни ходило, он был пташкой со своим странным ритмом сна и бодрствования. Так что Чимин просыпается ближе к обеду и один в постели. Простыни заменены на свежие, он чист и в новых боксерах. В комнате ничего не напоминает о беспорядке, который они вчера устроили. Юнги всегда заботился, чтобы Чимин чувствовал себя хорошо, счастливым и довольным. Потому что больше, чем доводить Чимина до разрушенного состояния, Юнги любил о нём заботиться. И он это полностью принимал и впитывал до капли. Напряжение последних месяцев, угрозы, волны хейта, вновь давшее о себе знать РПП, всё меркло после их с Юнги "терапии". Сладко потянувшись, он с широкой улыбкой посмотрел в потолок. В груди расцветает что-то тёплое. Так любить нереально! Но он просто по уши в Юнги. Наскоро умывшись и почистив зубы в ближайшей ванной, про себя отмечая, что задница болит не так сильно, как могла бы после ночного марафона, направился на кухню, где за столом сидят все мемберы. Хосок с закрытыми глазами ест блинчик, который ему суёт хихикающий Тэхён. Да тот огребёт потом за лишние углеводы, скормленные хёну, но это будет потом. Чонгук, уплетающий остатки кимпаба с жадностью голодного бездомного. Намджун и лохматый и взбудораженный Джин, что-то тихо обсуждающие, и Юнги. Юнги сидит, прищурив глаза, и пьёт свой чёрный как ночь кофе. Ухмылка напоминает, что ночное приключение не забыто, и обещает продолжение. Чимин тихо здоровается, принимается за свою порцию завтрака. Под взглядом хёна приходится положить себе больше еды, чем он планировал употребить, но такого Юнги лучше не злить. Завтрак, точнее обед, проходит спокойно. И уже под конец, Джин, пыхтящий словно чайничек всё время не выдерживает. — Ребят, — строго смотрит на невозмутимого Юнги и притихшего Чимина, — раз остальные молчат, я скажу. Понимаю, весна на всех влияет по-своему. Но не могли бы вы в следующий раз трахаться тише, — получает тычок от лидера и уворачивается от руки, которая пытается заткнуть ему рот. — Да, Намджун, мне завидно! — вскакивает на ноги и уносится вон из кухни. Юнги бьётся лбом о столешницу, а Чимин едва дышит, пунцовый до корней волос. — Чёрт, хён никогда не позволит нам забыть это!