Things You Said With No Space Between Us / То, что ты сказала без преград между нами

— Лена! Облако пыли густое, окрашенное в различные оттенки красного и оранжевого, поскольку от частиц отражаются лучи заходящего солнца. Нет ветра, который мог бы разогнать его, и в результате получается устрашающе застойный туман, словно время замедлилось. Улица оцеплена полицией, но по периметру всё равно собралась публика, не в силах отвести взгляд от кучи щебня и горящих обломков, которые когда-то были зданием. Они хотят знать всю историю — что здесь произошло? Кто вызвал это разрушение? Почему у Супергёрл идёт кровь? Кара, пытаясь пробраться через гору обломков, замечает растущую толпу. Если бы это был обычный день, она смогла бы уловить каждый отдельный голос, чистый, как звон колокольчика, — но сейчас откуда-то из-за своей согнутой спины она слышит лишь приглушённый коллективный ропот. Её мышцы болят, когда она пытается поднять куски цемента и переместить стальные балки, которые не сдвигаются с места, и её руки уже ободраны и окровавлены от попыток, но она не может остановиться. У неё нет ни рентгеновского зрения, ни суперхслуха, ни сил, на которые можно было бы положиться в данный момент, и каждая минута, пока Лена остаётся погребённой под обломками, уменьшает шансы найти её живой. Кара и раньше теряла свои силы, и поняла, что это случится за несколько секунд до того, как это произошло: слабый звон в ушах, который становился тем громче, чем больше сил она прикладывала, её тело дрожало от переизбытка энергии, угрожающей вырваться на свободу, и вспышка жара в глазах, когда это наконец произошло. Затем пришла волна полного истощения, поскольку её солнечные резервы иссякли. Отступление означало бы дать Левиафану возможность прикончить её, и она не могла рисковать резнёй, которая последовала бы за этим. Здание, которое рухнуло во время битвы, было новой постройкой, только что законченной и, к счастью, без мирных жителей. Это было чистой удачей, но Кара не почувствовала облегчения — потому что в процессе боя Лена бросилась за Лексом, и последнее, что уловил обострённый слух Кары перед полным исчерпанием сил, был крик потрясённой Лены, когда вокруг неё обрушились стены. Кара изо всех сил пытается поднять бетонную плиту. Её пальцы соскальзывают, на свежих царапинах блестят капли крови, и она морщится от растущего разочарования. Вдалеке вспыхивают лампочки фотокамер, и Кара понимает, что фотографии беспомощной Супергёрл через несколько минут появятся во всех новостях, если они ещё не стали вирусными в социальных сетях. Сегодня ночью преступность резко взлетит до небес, поскольку самые сомнительные обитатели города воспользуются моментом, когда Девушка из стали не сможет их остановить. Кару это не беспокоит. Это не похоже на прошлый раз, когда она лишилась сил — на этот раз у неё есть помощь. Дж’онн, Ния, Брейни и М’ганн вчетвером справятся с двадцатичетырёхчасовой патрульной службой. Они смогут обеспечить безопасность города, в этом она не сомневается. Левиафан отступил, благодаря Супергёрл, но это ничего не будет значить, если Лена задохнётся у неё под ногами. Она должна найти Лену. Она должна это сделать. — Лена! Ты меня слышишь? — Голос Кары напряжён и охрип от крика. Где-то занялся пожар, и дым начинает раздражать её легкие. Она кашляет, пытаясь глотнуть свежего воздуха, прежде чем снова крикнуть. Пожалуйста, Рао, пусть с ней всё будет в порядке. Это не может закончиться вот так. — Лена! — У Кары очень болит горло. Такое ощущение, будто кто-то заставил её проглотить горящий уголь, и каждый раз, когда она издаёт звук, вспыхивают свежие угольки. Это ничто по сравнению с паникой, грозящей довести её до крайности каждый раз, когда её выкрики остаются без ответа. Кара перелезает через искривлённую обшивку, поскальзывается и неуклюже скатывается с другой стороны. Она приземляется лицом вперёд и морщится, когда острый гравий впивается ей в кожу. Её мышцы протестующе вопят, когда она выпрямляется, тяжело дыша. Она открывает рот, чтобы ещё раз выкрикнуть имя Лены, но вдруг видит, что в нескольких ярдах впереди от неё смещается куча обломков. Большая плита с глухим стуком опрокидывается, и более мелкие куски щебня падают, когда из дыры внизу появляется металлическая рука, вытягивая остальную часть бронированной фигуры вверх и наружу. Костюм помят и сильно потёрт, несколько элементов вообще раздавлены, но зелёный цвет, проступающий под ними, узнаваем безошибочно. Кара сжимает руки в бесполезные кулаки, поднимается на ноги и, прихрамывая, направляется к фигуре. Если бы у неё сейчас были силы, её глаза стали бы кроваво-красными от необузданного жара. — Где она, Лекс? — хрипит Кара, вытирая грязное лицо тыльной стороной такой же грязной руки. Она ничего так не хочет, как сорвать с него шлем и изо всех сил врезать по его самодовольному лицу, теперь, когда она действительно может. Меньшее, чего он заслуживает, — это по старинке сломанной челюсти. Может, ещё и нескольких выбитых зубов. — Что ты сделал с Леной? Отвечай! — кричит Кара, разъярённая, испуганная и полная ненависти одновременно. Это не она и не та, кем она хочет быть — но это то, кем она является в данный момент, и пока она не найдёт Лену, иначе не будет. Она находится в нескольких шагах от него, когда фигура в броне поднимает руку и протягивает её, пытаясь молить о пощаде. — Кара! Это я! Кара, услышав приглушённый женский голос, останавливается как вкопанная. — Лена? Костюм начинает дематериализоваться у Кары на глазах, складываясь и уплотняясь, пока броня не превращается в коробку размером с ладонь, которая падает на землю, открыв человека внутри. Лена встаёт и морщится, когда одна нога под ней подгибается. Она удерживается, опираясь всем весом на высокую балку, торчащую из проёма, из которого она только что выползла. — Боже, будь проклят мой брат, клянусь… — Она стукает кулаком. — Когда он попадёт ко мне в руки, я убью его, и на этот раз у меня всё получится. Мне всё равно, отправят ли меня за это в ад, чистилище или чёртов вакуум, я убью его голыми руками, если у меня будет… Кара хватает Лену и, притянув к себе, крепко обнимает, и облегчение разливается по всему её телу. Лена напрягается, ошеломлённая внезапным проявлением привязанности со стороны бывшей лучшей подруги. Кару начинает трясти, и слёзы стекают по её пыльным щекам, оставляя за собой чистые дорожки. — Я-я думала, ты м-мертва, — заикается и запинается Кара. — Я говорила тебе не следовать за ним, почему ты не послушалась? Я сказала тебе — и ты могла бы… — Она рыдает, уткнувшись влажными глазами в плечо Лены и сжимая её крепче, чем обычно. Проходит мгновение, а затем руки Лены поднимаются, чтобы ответить на объятия, медленно поглаживая её спину, что кажется таким успокаивающим и знакомым, и это Лена, что только заставляет Кару плакать ещё сильнее. — Всё нормально, я в порядке, — тихо успокаивает её Лена. — У меня всё было под контролем. Костюм защитил меня, ничего не случилось. — Ты ранена! — плача, возражает Кара. — Это? — Лена показывает на свою повреждённую ногу. — Просто небольшой синяк. Признаю, внутреннюю обивку лексокостюма следовало бы немного улучшить, но он выдержал довольно много, учитывая тот факт, что мне на голову упало целое здание, — шутит она, но Кара не перестаёт плакать, и Лена корчит гримасу. — Извини, ты знаешь, что юмор на самом деле не моя сильная сторона. Никаких каламбуров. Это заставляет Кару рассмеяться всхлипывающим, гортанным звуком, который наконец снимает напряжение. Она делает глубокий вдох. — Я думала, ты умерла, — повторяет она снова. — И я думала, что это я виновата. Как и во всём остальном. Лена на это не реагирует. Кара неправа — они обе совершали ошибки за этот год, и им обеим придётся принять это, чтобы двигаться вперёд, но она знает, что сейчас не время говорить об этом. Вместо этого она говорит: — Лекс сбежал. — Мне всё равно. — Левиафан вернётся. — Тоже плевать. — Кара всё ещё обнимает её, не ослабляя хватки. Лена хмурит брови, когда ей приходит в голову запоздалая мысль. — Я видела на тебе кровь? — Я исчерпала свои силы. При этих словах Лена наконец отстраняется и недоверчиво смотрит ей в лицо. — Ты что? Кара качает головой, притягивая Лену обратно в свои объятия так крепко, что слышит лёгкий удивлённый вздох, который вырывается из лёгких Лены. — Позже. Мне просто очень нужно это прямо сейчас. Я всегда должна быть крайне осторожна, когда обнимаю людей. И я так боялась, что потеряла тебя. Лена смягчается. — Хорошо. Она позволяет Каре обнимать её сколько душе угодно, умалчивая об ушибленных рёбрах, которые сейчас поддаются давлению, и вместо этого сосредотачивается на ощущении замедления сердцебиения Кары у её груди, когда та успокаивается. Нет никаких секретов, которые нужно было бы скрывать, и нет клина, который мог бы их разделять — и впервые за несколько месяцев расстояние между ними наконец сокращается.