Мера человечности

      Расплатившись с детьми, Гал’Тор уже протянул руку к двери дома, когда по улице прокатился тяжёлый, многоголосый гул. Катился он со стороны квартала Иноземцев. Наученный жизнью в мятежном Нериме, Гал’Тор зашарил взглядом по вечереющему небу, и от увиденного грудь перехватило словно обручем — пожар! Густую синеву над крышами подпирало красное зарево.       Подзадоривая друг друга, пронеслась мимо легконогая стайка юношей и девушек. Рядом хлопнула дверь — это Порим-жестянщик бежал во всю прыть, на ходу натягивая верхнюю одежду. Из распахнутых створок вторых этажей глазели, переговаривались, шушукались, тыкали пальцами и махали руками те, кому не хотелось уже выходить из дома. Переваливалась с боку на бок, по-утиному, Дарелия — люди в неё разве что только не врезались, а та, словно никого не видя, грозила зареву кулаком. Завтра утром, самое позднее — к полудню «проклятый неримец» узнает о себе много нового.       Когда-то он ведь помогал тушить пожар. Стоял вместе со всеми в людской цепи, передавая плещущие водой вёдра, потом — разгребал обломки прогоревшей стены. Хорошенько прокопчённые, они — мужчины, женщины, молодые и старые — до вечера гуляли в таверне как в последний раз. Всё-таки, остановить пожар человеческими руками, без магии — это дорогого стоит. И чувство единства дарит необыкновенное. Ты вроде кольца в мелкозвончатой кольчуге, и без тебя всё полотно рассыпется       Но это — Арк, здесь магия не под запретом. Наверное, пройдёт совсем немного времени, прежде чем к объятому пламенем зданию подтянутся первые маги. Да, много магов. То ещё зрелище, наверное. Они не дадут огню перекинуться на соседние постройки. Сам Гал’Тор ничего подобного не умел, его своим сосудом избрала другая сила, зато пару раз видел элементалистов в деле. Они, правда, больше были озабочены убийством, нежели его предотвращением, но как они обращались со льдом и водой! Работа ткача.       Сходить бы посмотреть. Может, его помощь пригодится.       Рука, чуть не окостеневшая от застывшего движения, дотянулась до дверной ручки. У него другие дела есть. Гал’Тор переступил порог, глянул в последний раз на пляшущий над крышами алый свет и закрыл дверь. И мотнул головой от неожиданно всплывшего воспоминания, которого лучше бы не было.       …А ещё когда-то он уходил с ватажниками-мародёрами из оставленного людьми села, пустив по соломенным крышам погулять красного петуха.       Гал’Тор собирался пройти на кухню, нарезать себе хлеба с сыром, но краем глаза заметил, как Тараэль по-прежнему держит на груди глиняную чашку. Парень-то, конечно, не дурак, в разных передрягал бывал… и всё-таки угораздило дать ему воды до прихода лекарей! О чём только думал.       — Ты уже всё небось выхлебал, да? — недовольно проворчал Гал’Тор.       Не успевший заснуть Тараэль ответил, не открывая глаз:       — Дважды. И к бочке сходил.       — Ну ты там это, сам знаешь, — с бухтением почесал бороду Гал’Тор. — Всё через кишки вытечет, видел такое.       Он услышал, как с сипением Тараэль набрал в грудь побольше воздуха и медленно, заплетающимся языком произнёс:       — Я не сделал ни глотка с того момента, как ты меня сюда приволок.       Вот и чудесно. Всегда приятно иметь дело с бывалыми людьми — половину ответственности они берут на себя сами. В любом случае, пора заесть события дня минувшего и подготовиться к тому, что будет сегодня вечером. Гал’Тор очень надеялся, что что-то ещё будет. От просьбы безупречного, ещё и главы гильдии, так просто не отмахнёшься.       Только Гал’Тор заварил смородиновый лист и положил в рот кусок сыра, как входная дверь затряслась от грохота. В неё долбили так, словно собирались сорвать с петель и искрошить в мелкую щепу. Он подорвался, как не ел, и в два прыжка оказался у порога.       — Кто там? — рявкнул он.       И в краткий миг между вопросом и ответом с той стороны успел передумать множество мыслей. Успел представить, как Ралата, улучив момент всеобщего ужаса, вот так в открытую ломится к ралиму-предателю. Почти увидел внутренним взором, как наёмники или даже сами переодетые культисты врываются в дом и…       — Сержант Харлейн! Откройте немедленно, именем закона!       Ругнувшись, Гал’Тор дёрнул задвижку, и в тот же миг внутрь ввалились четверо. Двое в красных табардах городской стражи, женщина и — Недга с заплывшим глазом. Тесный и без этой толпы дом враз скукожился, словно кто-то горловину мешка стянул.       Солдат, морщинистый, с широким сержантским поясом и усами-метёлкой, вонзил в хозяина дома взгляд:       — Тол’Гар, так же известный как Неримец?       — Гал’Тор я, — хмуро поправил он.       — Подтверждаете, что названный — Гал’Тор по прозвищу Неримец? — обратился сержант к Недге и женщине. Оба кивнули, и второй солдат отпустил их взмахом руки. Женщина мигом выскочила в незакрытую дверь, а защитник гильдии, наоборот, сделал шаг вперёд.       — Мейсер, и всё-таки я про… — начал было он, но его речь обрубил сержант.       — У людей мейсера Даль’Лорана другая работа, — начал тот негромко, но его слова заполнили, казалось, весь дом и заглушили звуки снаружи, — и не им решать, прав представитель закона или нет. Моё дело — найти преступника, ваше дело — подтвердить, что это он.       Гал’Тор открыл было рот — да какой из него преступник, что он нового-то успел натворить?! — но сержант резко обернулся к Недге, почти впечатав того в стену, и что-то отрывисто произнёс. Удалось расслышать «у меня к тебя свои счёты». Любитель яблок не торопился показывать покорность: стоял не шелохнувшись и раздувал и без того широкие кирайнийские ноздри. Ему явно было что сказать. И по незавершённости его фразы Гал’Тор понял, что тот на его стороне и что произошла какая-то ошибка.       — Вот вы меня нашли. Что от меня надо? — задал он вопрос, не очень, впрочем, рассчитывая на ответ. Он же никто. Взять и уволочь, как оленью тушу, — самое верное, если предполагаемый преступник не хочет двигать ножками.       — Чтобы ты в тюрьму шёл, — будничным тоном бросил через плечо сержант Харлейн. — Капитан Эрен захочет поговорить с тобой, как только закончит дела.       — Я не могу идти, — каменея внутри, ответил Гал’Тор.       Сержант обернулся. Привычным насмешливым взглядом смерил его с ног до головы и даже попросил покрутиться. Шутки подозреваемый не оценил, только смотрел исподлобья, сжав кулаки, и Харлейн уже подумывал отдать Эвану приказ. Называется «Исцеление паралитика» — безоговорочно эффективный в любой ситуации. Что бы тот не говорил, как бы ни плакался — ничего нового не услышишь. Все, кому грозит виселица, в один миг становятся между собой как братья и сёстры: сочиняют одни и те же небылицы про больных матушек, прикованных к постелям дедушек, детишек, которых никто из соседей никогда не видел, но они совершенно точно есть, сержант, точно, просто испугались и разбежались. Недга этот, хрен его в темноте разглядишь, жалобился бабкой — единственной родственницей. А этот что придумает?       Этот постучал согнутым пальцем по стенке, делящей крошечный домишко на две комнаты.       — Друг ранен. Тяжело. Я апотекариев жду, — объяснил он, не поменявшись в лице. — С тобой пойти не могу.       Харлейн заглянул в тёмный дверной проём. Масляный светильник на табуретке едва-едва выхватывал из темноты лежащий на кровати свёрток. Мешок брюквы хранит наверняка. Все висельники лгут.       — Ты расскажи хоть, чего надо, — продолжал преступник. — Давай здесь поговорим?       Блеснуло на его руках бледно-сиреневое, точно червяк прополз — или показалось? Сержант присмотрелся к Неримцу: нет, ничего, всё обычнее некуда. Впрочем, постой в оцеплении на пожаре, полупи зенки на магов за работой, и не то увидишь.       Значит, дать отмашку и волочь его в тюрьму. Освети Мальфас наш с Эваном путь, тащить эдакого быка вдвоём?.. Ладно, проставится потом в таверне.       Не успел. За спиной раскрыло пасть порождение чёрной Ватировой утробы:       — Мейсер Даль’Лоран пропал, почти сгорел торговый пост, — тараторил Недга, по-киранийски слепляя согласные звуки в один, — выжил только старый Рогаш. Во всём винят тебя.        Безопаснее было бы вести преступника, ещё не знающего ни о вменяемых ему преступлениях, ни о наказании. Такой человек испуган, готов к сотрудничеству и верит в хороший для себя исход. Но намекни убийце, что он — убийца, как он чиркнет кого-нибудь ножиком и сиганёт в окно. Зная это, Харлейн приготовился к тяжёлому вразумлению шипастой дубинкой. И правда: неримец хрипло рассмеялся, пятясь и озираясь, будто ища поддержки. Сейчас в стол жопой упрётся, и сзади не зайдёшь ведь.       — Кажется… кажется я понимаю, — вскрикнул вдруг он, и от его громкого голоса, от резко вскинутых рук малоопытный Эван чуть не рухнул. — Имя у меня не слишком доброе и я последним заходил к мейсеру Даль’Лорану, верно? Вы думаете, я мог бы его убить за… за что? Или украсть? Потому что…       — Ты потише, потише, — бормотал сержант, приближаясь к нему и прикидывая, как проще того успокоить.       — Да куда тише? Не могу я с вами, нельзя мне, пойми уже, сержант.       Сначала — успокоить, а потом вбить в голову урок: панибратства в Арке не любят.       — Мейсер Харлейн полагает, что с мейсером Даль’Лораном вы расстались в оскорбительном духе и что вы…       — Эван! — рявкнул сержант. — Выведи это отсюда!       Эван сорвался с места. Судя по грохоту, его конечной целью оказался стул, какого-то рожна стоявший не у стола. Жаль, что не сам Недга. Тронул бы «уголёк» стражника — мигом оказался бы за решёткой. Одно дело — репутация самозванного святоши в городе. Другое — вся недоступная обычному люду подноготная.       Сержант сделал ещё шаг вперёд, замахнулся дубинкой. Опять какой-то блеск? Снова сиреневый? Таких цветов в такой-то нищете и не встретишь, тут из самого яркого — огонёк в светильнике и, может быть, украденный у честных людей помидор.       — В чём расстались? — рявкнул неримец, а потом как выпучил глаза: — Мейсер мне бумагу дал, разрешение! Сержант! Какой поджог, нахрена?       Крикнуть-то Гал’Тор крикнул, только в ту же секунду забыл, куда положил её. Не отвлекаясь ни от падлы-сержанта, ни от приживалы, что и так и эдак пыталась защитить хозяина, он зашарил взглядом по полкам. Вот она — свисает с самой верхней. От муки подальше, чтобы не запачкала, и для мышей высоко. Схватил и замахал ею перед носом стражника.       Тот дубинку опустил. Взял листок, недоверчиво осмотрел его и поднял на Гал’Тора взгляд, всё такой же насмешливый:       — Читать-то умеешь?       Не умел. И себе под нос Даль’Лоран текст не бубнил, так что и запомнить что-либо не получилось. Гал’Тор только растерянно развёл руками.       Сержант развернулся к Недге, почти слившемуся с тёмной дальней стеной, и второму стражнику, который пытался вытащить ногу из стула:       — Грамотные среди нас есть?       Не было. Или…       — Недга?       — Нет, увы, читать и писать не обучен.       — Ты же весь «Путь» наизусть знаешь, — простонал Гал’Тор.       — На слух, — негромко ответил он. — Прости.       Некого прощать. Нет виноватых в дурной славе Неримца, который сам, без участия Недги, успел наломать дров и примелькаться горожанам. А что было бы, не вмешайся в Подгороде эта угольная морда… уже без разницы. Прошлое и настоящее — скрученная верёвка. Такая, какую ему на шею накинут, если чуда не случится.       Сержант убрал дубинку за пояс и широким жестом указал на дверь. Всего-то надо, чтобы его, Гал’Тора, выслушали, поняли, покивали важно. Капитанша эта, Эрен, как он слышал, совсем не дура. Но вот он позволит себя увести, как овцу тупоголовую, а кто с Тараэлем останется? Недгу попросить? А если Тараэль в беспамятстве вспомнит Ралату и Отца, а уголёк это всё услышит… ведь первым побежит докладывать тому самому сержанту, который вот только что его в стену вжимал угрозами.       Мирок внутри дома загустел от предчувствия беды. Почуяв страх хозяина, вытекала наружу приживала.       Из комнатки вылетела чашка и разбилась о металлический наплечник сержанта Харлейна. Тот дёрнул плечом, стряхивая воду, и выразительно встопорщил усы. Гал’Тор бочком протиснулся мимо него и встал на пороге.       Масляная лампада давала мало света, но даже в полумраке он разглядел лоснящуюся от пота шею Тараэля и глаза на склонённой набок голове: заплывшие до щёлок, остановившиеся, смотрящие куда-то за спины незваных гостей.       Сержант тоже заглянул в комнатку и хмыкнул себе под нос: «Мешок брюквы, ха».       — Я грамотный. Дай, — еле различимое донеслось до слуха Гал’Тора. Харлейн отдал ему бумагу и жестом показал на раненого: вперёд, мол, разбирайтесь.       Лампаду пришлось держать одной рукой так, чтобы свет не тревожил Тараэля: он морщился и зажмуривал веки, стоило огоньку фитиля оказаться перед глазами. Второй рукой Гал’Тор держал бумагу почти у самого его носа. Парень медленно, с запинками читал с листа. Я, майсер такой-то, своим повелением… неограниченная помощь… финансовые издержки беру… Вроде со словами Даль’Лорана сходилось.       Заткнув пальцы за пояс, его сбивчивую речь слушал сержант Харлейн. Изредка кивал, точно своим мыслям, а когда Тараэль дошёл до конца бумаги, недовольно крякнул.       — Ладно. Причины у тебя может и нет, Неримец, но мы тебя навестить можем в любое время дня и ночи — если капитану Эрен понадобится что-то сверх того, что майсира знает, — произнёс он. — Лучше бы тебе не отлучаться надолго из дома. Что до апотекариев…       Тут он осёкся, разглядывая Тараэля, которого Гал’Тор устраивал на кровати поудобнее.       — Что с ними? — предчувствуя недоброе, поторопил его Гал’Тор.       — Вряд ли они дойдут до вас. Пожар перекинулся на соседние здания, много угоревших, обожжённых. В здании гильдии повезло только ему. — Кивок в сторону Недги. — Трое других защитников встанут ещё нескоро. Не до тебя им, Неримец, не до тебя. Бывай. Эван, баранья башка, забирай стул с собой.       Огромный даже по меркам Нерима город — сердце страны. По улицам ходят маги, владеющие немыслимыми по меркам обычного человека силами. Тех, кто познал человеколюбие богов, отправляют учиться в горный монастырь, и, вернувшись оттуда полными знаний, они долгие десятилетия служат народу Эндерала, исцеляя болезни, как лесник срубает больное дерево, как стражник ловит воришку, как…       Они ведь здесь совсем чужие, и он, и Тараэль. На что надеялся, старый дурак?       Хлопнула дверь. На пороге выросла тень. Когда улыбается, только зубы и видны. Сейчас ничего не видно. Ни зубов, ни человека, ни стен, ни потолка, ни последнего света в окошке. Странно. Обычно по торговой площади люди допоздна ходят, фонарями светят. А сейчас ничего нет.       — Я бы попросил у тебя помощи, — отчётливо произнесла тень и вздохнула, — но вижу, что помощь нужна тебе самому. Надо найти мейсера, пока не случилось непоправимого.       Гал’Тор ответил чужим голосом:       — Я не смогу отплатить Маэлю добром за добро.       — Здесь неподалёку живёт цирюльник. Он пользует тех, кто приходит в бани, а на дому может гораздо больше. Если надо, я…       — Зубодёр? Нарывы вскрывает? — невесело усмехнулся Гал’Тор и мотнул головой в сторону раненого. — У него две дырки в животе. Тут не цирюльник нужен.       Недга покачался с пятки на носок, раздумывая. Искушение вернуться в здание гильдии и обнюхивать каждую пылинку в поисках похитителя мейсера велико. Только ещё больше опасение, что в одиночку он не справится. У человека, согнувшегося в три погибели на краю кровати, есть всё для будущего дела: честность, верность и силы, которые он предпочитает скрывать от ордена.       — Не отчаивайся раньше времени, — сказал он, встав ровно. — Если Мальфасу угодно, чтобы этот человек прославлял его пути, то он не даст ему умереть. А для этого наш покровитель даровал мне быстрые ноги и подвешенный язык.       — Слушай, не до твоих этих вот сейчас, — поморщился Неримец перед ним и потёр шею. — Свали уже.       Недга послушался и вышел в ночь. С противоположной стороны площади на него тёмными провалами окон смотрело здание гильдии. Распахнутая скособоченная дверь словно пыталась нажаловаться на тех, кто сорвал со стен полотна с золотым серпом и запятнал кровью рабочие бумаги мейсера Даль’Лорана. Без запретных знаний здесь ничего не сделать. Придётся ждать.       Он встряхнулся и трусцой побежал к Южному кварталу — испытывать харизму на до смерти уставших апотекариях Аркского курария.