***
— Знаете, я скучаю по студенчеству! Все в общежитии нас обожали, помните? — Джинсу с улыбкой жмурится от яркого солнца, устраиваясь поудобнее на качелях. Ынсоп стоит рядом, уперевшись спиной в опоры качелей и понемногу начиная раскачивать Пака. — Я только недавно закончил с учебой, а вы уже скучаете… Но сложно поспорить, мне очень нравилось жить с вами вместе, — кивает Ынсоп, — Может, мы бы могли отдохнуть где-нибудь за город всем вместе? Снимем дом! А солнце сияло ярко. Грело, игралось лучами в волосах и, кажется, очень хорошо сочеталось с почти детским смехом восьмерых друзей. Каждый день был чудесен и полон счастья, спокойствия и чего-то очень сладкого. Никто не забудет, как они чокались пластмассовыми стаканчиками с газировкой, чуть не расплескав все на друг друга. Это было действительно весело, действительно давало ощущение того, что они живут по-настоящему. Живут, несмотря ни на какие невзгоды! — А потом Ынсоп вырастет, станет бизнесменом и купит нам всем по дому, а мы будем чередовать, у кого жить, да? — слова Джуну всех веселят, Ынсопа же заставляют яростно кивать – у него огромные планы, это правда. Идея казалась очень неплохой; Ынхо сразу представил, как они вместе будут выбирать дом из тысячи предложенных вариантов на сайте, как каждый будет тыкать в какую-то фотку дома, а потом они будут устраивать самое честное голосование, в котором победят два варианта, и кто-то будет яростно биться в мук-джи-ппа…***
Это было так странно. Кажется, они ехали в этот дом все вместе, почему Ынхо пришел в себя тогда, когда стоял один напротив здания? Повернувшись на бок, Ли ощущает холод. Почему все пошло наперекосяк? Они ведь должны сейчас веселиться, каждую ночь находить новые причины не спать, а быть всем вместе. Холод не только из-за старых окон в доме, он распространяется и от его друзей, кожа каждого из них стала бледнее и прохладнее, голос глубже, а глаза опустошились. На дворе словно осень, которую видит лишь Ынхо, что добивает его. Слеза скатывается по щеке, щекочет нос и заставляет закрыться одеялом с головой, уткнувшись в подушку носом. Больно ощущать, как между ними появляется огромная пропасть. Такума приоткрывает глаза, слыша плеск воды. Кажется, его рыбке стало неспокойно. Он поднимается, протирая глаза, берет в руки аквариум и поднимает его на уровень глаз. Рыба, казалось бы, вот-вот выпрыгнет, но что-то ее сдерживало. Слабый свет с улицы оставлял на воде неспокойные блики. Сато усмехается, ставит на место и отстукивает пару раз по тумбе. Рыбка чуть успокаивается, продолжая наворачивать круги. Ничего страшного. Никуда ты не денешься. Утро можно было назвать добрым. Казалось, будто мутную пелену убрали с глаз и все немного прибавило в красках. Ынхо недоверчиво осматривался, пока спускался вниз, что-то всё-таки изменилось. Джинсу что-то напевает, мешая в сковороде лапшу с сыром, Сончоль сидит за столом и ждёт, опустив голову на руки. Услышав шаги, Пак отвлекся от готовки и слегка улыбнулся. — Выспался? В ответ Ынхо утвердительно кивает, усаживаясь рядом с Сончолем. Нет, он бы спал сутки напролет, да только и это вряд ли бы помогло выспаться. Пролетает мысль, что если бы каждую ночь Ынхо мог обнимать его, то проблем со сном бы не было. Он смотрит в глаза Но, кладя ладонь на его ногу и поглаживая без капли стыда – столешница скрывает все от внимательных глаз Джинсу. Тот уводит взгляд и пытается отодвинуться, но некуда; Санмину это только в плюс. На кухню заходят Кхаэль с Дохёном, они выглядят максимально разнеженными. А вот Джинсу в самом прекрасном настроении, он даже пританцовывает, выкладывая еду на тарелки и кладя рядом с ними палочки. Что-то в его действиях было механическое, машинальное. Не совсем живое. Понемногу подтянулись все. Ынхо кажется, что все друг на друга здесь плевали, пришли только поесть. Раньше, если друзья ссорились, они устраивали совместное дело, будь то вечеринка или готовка, и все вставало на свои места. Никто даже не осознавал, как из ругани все перетекало в то, что каждый смеялся и обнимал кого-то рядом. Ли поднял взгляд от тарелки. Все такое тихое. Невыносимо. — Может, устроим себе праздник, как всегда? — озвучил его мысли Джинсу. — Давайте! Будем пить газировки и танцевать под те самые песни десятилетней давности, поиграем… Джуну, как думаешь? Джуну сидел словно в трансе, гипнотизируя лапшу и о чем-то усердно размышляя, но через пару секунд поднял голову. Он рассеянно кивнул, наверное, даже вопрос не уловил. Ночью ничего не произошло. Затмение не наступило, никто не пострадал. Шим не понимал, перепутал он месяц или пропустил момент, но все были в порядке. Неужели он действительно зря себя накрутил и докучал друзьям без причин? Это было бы очень стыдно. Ынхо прикусит губу, глядя на остальных. Кажется, Кхаэлю эта идея понравилась больше всех: он отложил палочки на тарелку и собирал мысли в кучу, судя по виду, потому что через минуту начался огромный поток идей, который Санмин, если честно, не слушал. Ему вспоминается одна из вечеринок в общежитии, которая принесла ему в один момент и боль, и кучу проблем, и первые мысли о том, чтобы навредить кому-то из друзей. Ли потирает глаза, пытаясь выгнать одну единственную картину, что представала перед ними. Он же простил меня. И почему я так беспокоюсь?***
Музыка играет так громко, что уши уже не выдерживают, басы отдаются в груди, выбивая из лёгких воздух. Людей много; кажется, это была вечеринка по поводу каникул среди студентов разных курсов и факультетов. Все держались кучками, некоторые, особо общительные, бегали от одной компании к другой; кто-то танцевал, не обращая внимания ни на что, другие в основном были у столов с едой и напитками. Ынхо был далеко от этого. Он устал от громкой музыки, скрылся за дверью и решил сходить в уборную, умыться, успокоить дыхание после плясок. Сзади слышалась приглушенная музыка и чьи-то возгласы у двери, кажется, каждый отрывался как мог. Ынхо чуть покачивается, голова идёт кругом после душного зала. Он держится рукой за стену, неторопливо шагая к уборной. Странное волнение поселилось внутри, прячась за ощущением бабочек в животе. Открыв дверь, Ли сначала ничего не видел, смотрел в пол и выдыхал накопившиеся запахи газировки, но стоило поднять глаза, как все внутри замерло. Вместе с освежающим запахом чистой одежды его встречает зрелище, бодрящее лучше любой пощёчины. Такума прижимает Сончоля к стене лопатками, придерживая его со спины за талию и притянув так его бедра ближе к своим. Ладонь недолго блуждает по лицу его, вроде как, друга, прежде чем он прикрывает глаза и оказывается совсем близко. Губы к губам, Сато что-то совсем тихо шепчет прямо в них, прежде чем поцеловать второго. Сончоль словно плавится на глазах, ноги его почти не держат, он дрожит; обняв спину Такумы руками, он заставляет углубить поцелуй, быть ещё ближе. Дверь в уборную тихо закрывается, но они и не замечают. Ынхо прикрывает рот рукой, пытаясь дышать ровнее, тише, находит силы отойти подальше и упереться в стену. Он знал, что между его друзьями есть что-то, чего никто не замечал. Но догадываться и видеть наяву то, что пытался отрицать — разные вещи. Санмин чувствует, как что-то внутри сжимается в комок и дрожит от негодования и обиды. От желания сделать хоть что-то с тем, что его чувства не совпали с чувствами Сончоля. Заставить передумать. Отомстить.***
Его трясут за плечи с двух сторон, заставляя очнуться от мыслей. Ынхо смотрит по сторонам, видя словно немного обеспокоенные лица Джинсу и Кхаэля. — Все нормально? — после вопроса Санмин смотрит на пустые стулья, предполагая, что остальные уже ушли готовиться к их предстоящему веселью. Пак тянет за собой, из-за чего Ынхо чуть не падает со стула, но все же идёт следом. Приходят они в гостиную; довольно просторное место с столом и бесполезным телевизором, антенны для телевидения в доме не наблюдалось. Но Ли помнит, как вдохновленно Такума говорил о том, что они смогли бы подключиться к нему и слушать их любимые песни намного громче. Кхаэль подходит к ним со стаканчиками и несколькими бутылками газировки, с довольным видом ставя все на стол. — Я долго ждал момента, когда мы снова будем веселиться все вместе, — говорит Им, открывая одну из бутылок. — С каждым разом я чувствую себя ближе к каждому из вас… Словно мы знакомы с самого рождения. Трудно представить жизнь, когда в ней не было семерых его друзей. По крайней мере, у Ынхо это не получается. Все воспоминания так или иначе связаны с ними, как хорошие, так и другие. Джинсу хихикает, может, смущённо; помогает расставить стаканчики. Он точно согласен, все же, именно Пак всех познакомил. Этот день смутно сохранился в памяти, пусть не в красках, но точно ощущалось счастье и лёгкое волнение. Кто бы знал, что их дружба станет настолько крепкой? Продолжая заполнять стаканы, парни разговаривают о чем-то общем, вспоминают их приключения и отдельные истории из жизни любого из них, разве что Ынхо говорит не так много. Он хмурится, пытаясь налить ровно столько, сколько бы вместилось, но внезапный громкий смех Джинсу заставил вздрогнуть, разлив газировку на стол. — Чертовщина… Джинсу, ты меня напугал! — ругается Ли, глазами ищет тряпку, но Пак кладет ему ладонь на плечо в знак извинения. — Я вытру. Сходи за Ынсопом, ладно? Он у себя, сказал, что ему надо немного отдохнуть, может, съел много. Приведешь его, а мы как раз закончим. Вздохнув, Санмин кивает, разворачиваясь к лестнице и потирая запястья. Кажется, все налаживается. Наверное, он просто очень устал вчера, оттого и мерещились разные странные вещи, холод и смутное предчувствие беды. Ничего не случилось, все пришло к исходному положению, их дружба такая же девственно-искренняя и полная любви каждого к другим. Просто показалось. Открыв дверь в комнату Ынсопа, Ли видит того сидящим за небольшим макияжным столиком, уложив голову на руки и водя пальцем по зеркалу, что-то в нем разглядывая. Ынхо подходит, осторожно касаясь волос младшего. Он приподнимает голову, смотря на отражение друга и медленно оборачивается, чуть морщась. — Пошли вниз. Мы уже почти все подготовили, только тебя не хватает. Ынсоп облизывает сухие губы, опуская взгляд и мотая головой. Он казался побледневшим, его кожа приобрела какой-то холодный, скорее синий оттенок. — Мне не очень хорошо… Так живот болит, — жалуется Ким, отворачиваясь обратно к зеркалу. — Веселитесь там, мне нужно отдохнуть. С беспокойством Санмин следит за движениями второго; видно, что вздыхает он часто и коротко, словно это приносит боль. Вены на руках стали немного ярче, как и капилляры в уставших, намокших глазах. В голове проносится воспоминание о аптечке, которая точно где-то в доме была, но где он ее видел? Пообещав Ынсопу вернуться с таблетками, Ли быстро спускается вниз, уже слыша музыку. Ему навстречу вылетает Кхаэль, что с радостью готов утащить его к остальным. Тот сопротивляется, останавливает его. — Подожди, мне нужно принести Ынсопу что-нибудь от боли. Помоги мне найти аптечку, пожалуйста! Джунёп либо не особо его слушал, либо пропустил все мимо ушей. С аргументами вроде "это быстро!" и "подождёт немного, это нужно видеть" он утягивает друга за собой, не отвечая на возражения. Первым делом в комнате он замечает красивое освещение, разноцветная гирлянда была развешана по окнам и полкам на стене, песня играла его любимая, которую когда-то Ынхо порекомендовал друзьям и все единогласно добавили ее в свои плейлисты, не раз после этого нахваливая его вкус. На столе помимо газировки были какие-то закуски и та же вишня, что вчера – ее ужасно сладкий вкус забыть не получится. Хмурясь от этого воспоминания, Ынхо задумывается, как ее вообще могут есть остальные. Джуну вошёл к ним только сейчас, его настроение по выражению лица понять было тяжело, что-то между холодным спокойствием и облегчением, как показалось Ынхо. Другое заставило Санмина забыть обо всем — стоящие вместе Такума с Сончолем, что что-то обсуждали, улыбаясь друг другу. Сато кинул холодный взгляд на него, но Ынхо видит, как он меняется, стоит тому перевести глаза на Но. Это сбивает с толку. Иан выглядит счастливым, он жестикулирует так активно, словно говорит только на языке жестов; его взгляд такой теплый, настолько обожающий, что наблюдателя передёргивает. А ведь все могло быть иначе. Кхаэль уходит поближе к Дохёну, Джуну же стоит рядом с Ынхо, не решаясь пройти дальше. Ли чувствует себя одиноко. Никто в этом доме больше не поймет его чувств, не примет их и не прижмет парня к своему сердцу, сплетая пальцы вместе. Никто и никогда так не делал, но единственный, кто мог бы, кто точно заставил бы дрожать от счастья, нашел свою радость в другом. Обида снова кралась ближе к сердцу, отдавалась болью в голове, но отскочила, когда его толкнул Джуну. — Чего стоишь? Отдохнем наконец. Приходится согласиться. Замечая волнение Джуну вчера, Ынхо понимал, что он не один. Было в нем что-то странное, но уже частично вымотанный из-за слишком сильных эмоций Санмин просто махнул на это рукой, вслушиваясь в звучание песен и пытаясь выпустить пар танцем и поглощением газировок. На каких-то полчаса Ли совсем выпал из жизни. Всего его мысли были забиты текстами знакомых песен, движения в бит позволяли разуму расслабиться, не смотреть на других и представлять, будто все его проблемы уходят через движение. Но наконец решив передохнуть, Санмин пробегается взглядом по комнате. Два, четыре… шесть. Кого-то не хватало. И тут его сердце замерло на миг, стоило вспомнить о единственном, кто не веселился вместе с ними. В панике Ынхо вылетает из гостиной, заходит на кухню, роясь в ящиках и наконец находя злосчастную аптечку. Как он мог забыть? Как он мог забыть о их младшем, о котором каждый из них заботился, как о брате? Чуть не падая на лестнице, парень открывает дверь в комнату Ынсопа, уже почти начиная извиняться, но останавливается, не видя его там. Может, он в ванной? Его тошнит или, может, просто пошел умыться? Оставив аптечку на кровати, Ли проходит к ванной. Сердцебиение стучит в висках в такт приглушённым битам снизу, а после и совпадает с стуком в дверь. Ответа не последовало, так что Ынхо хотел уйти искать в другую комнату, но что-то остановило его. Ему ведь тоже нужно умыться. Свет в ванной комнате не был выключенным, что все же заставило Санмина думать, что его друг там, внутри, но стоило открыть дверь и шагнуть вперёд, как он замер. Мозг отключился на миг, не имея возможности осознать, что произошло. Кровавые следы стекали по унитазу, капали на плитку рядом, в самой комнате пахло чем-то противным. Волосы на голове Ынсопа были испачканы этой жижей, они словно прилипли к полу. Глаза его были почти полностью закрыты, а рот приоткрыт, из него вытекла розовая пена. Он не двигался. Кожа Кима стала ещё белее, чем в последний раз. Испачканное в этой мерзотной жиже лицо, кажется, было опухшим; Ынсоп словно плакал ещё совсем недавно. Лёжа на боку, он никак не отреагировал на хрип Ынхо, который от ужаса не смог даже позвать его. Санмин ощущает, как ему стало холодно. Падая на колени рядом с Ынсопом, он пытается перевернуть его на спину, растолкать, вспомнить, где нужно проверять пульс. Затаив дыхание, он прижимает пальцы к шее своего младшего. Пять секунд, десять, но никакого сердцебиения он не ощущает. Слезы все ближе подступают к глазам, но он не верит; пытается коснуться другого места на шее, сжать запястье Ынсопа или положить ладонь на грудь, чтобы уловить дыхание. Ничего. Ынхо вздрагивает. Этого же быть не может, из него просто плохой медик. Плохой врач. Плохой друг. Это… всё? Поднимаясь на качающихся ногах, он пытается сдержать рвотный позыв, который появляется черт знает от чего: от запаха, от вида Ынсопа или от того, какой же мерзкий Ынхо, что позволил себе отвлечься. Он выходит из ванной, слезы мешают видеть, отчего парень врезается в перила и чуть ли не летит кубарем вниз, но все же доходит до комнаты с так же веселящимися друзьями и пытается перекричать музыку. Его голос срывается, дрожит, и он в порыве сносит какую-то посуду со стола. — Пожалуйста!.. Да остановите вы эту ебаную музыку! Ли чувствует взгляды на себе. музыка выключается через несколько секунд, и в полной тишине слышатся только его рыдания, всхлипы и хрипы, когда он пытается сказать что-то ещё. Джинсу первый подошёл к нему, взял за предплечье, чтобы тот не упал и пытается успокоить, что безуспешно. — Ынсоп… Одного этого слова хватило, чтобы все остальные двинулись наверх, пока Ынхо ревел в грудь Пака. Даже входить в ванную не пришлось, чтобы увидеть тело на полу – Ынхо оставил дверь распахнутой. Немой ужас застыл на лицах, и только Такума смог пересилить себя, подойти ближе, присесть рядом и проверить пульс. Секунды в молчании. — Он мертв.