Её имя

      Сильная. Самоуверенная. Смелая. Такой до встречи с ней была Кира. После лишь бесхребетная и глупая девочка, тряпка, об которую вытереть ноги мог всяк желающий. Мог вытереть и не получить в ответ по морде, потому что Медведева сейчас совершенно другой человек.       Ей не до тупых людишек, их слов и действий. Её желание одно – Индиго. Её касания и голос, её улыбка и зелёные глаза, в которых, между прочим, помимо похоти много добра и света. Чистого желания, что Кира видела только у неё.       Только. Единственное слово, а всё относится к прекрасной девушке, чьего настоящего имени Кира не знает. Не позволено, запрещено с первой встречи, но раз та этого хочет, то пусть и дальше будет так.       Без имён. Без огласки. Без чувств.       Лишь стоны и мокрые поцелуи на обнажённом теле. Лишь их мирок, где никто не осудит и не будет судим. И лишь они. Ведь в реальном мире «их» не существует и никогда не будет существовать, потому что они слишком разные.       Это Медведева понимает и без слов. Пусть имя ей неизвестно, но она видит и чувствует, что Индиго старше, возможно, даже на десять лет. В ней есть стержень и мудрость, в ней есть всё, что так хотела видеть Кира в себе, но она не смогла, не отыскала.       Потому что никакая она не храбрая и не смелая. Это фальшь, пыль в глаза, ведь на самом деле Кира слабая до абсурда. И скрываться под маской стойкости и уверенности ей в последнее время тяжко. Тяжко до того, что она не выдержала и в первый же день их встречи рассказала про себя абсолютно всё.       И про ненавистное ей имя, данное при рождении матерью; про саму маму, что свинтила в закат, когда дочери ещё и трёх лет не было; про комплексы, о которых никто не знал, и про первую любовь.       Про всё-всё-всё, а дальше невольно пролитые слёзы и отвращение к себе.       — Блять. Извини, не с этого я хотела начать знакомство. Я...       А к лицу прикасаются тонкие пальцы, стирая ласково слезинки с кожи. Кира вздрагивает, с лёгким испугом смотрит в чужие глаза, приоткрывая рот, но в голове пусто, совсем ничего.       И только рядом она, темноволосая и необычайно красивая, нужная с первой секунды. Индиго горячими руками убирает влагу с щёк и вкрадчиво шепчет, словно ребёнка успокаивает:       — Всё хорошо, всё в порядке, не переживай. Я не злюсь, Кирюш.       В её словах столько понимания и нежности, в её тихом «Кирюш» столько тепла, что слёзы вновь наворачиваются на глазах, и Медведева взгляд отводит в сторону, из последних сил сдерживая рыдания.       Но женский голос понимающе и мягко говорит почти что в ухо:       — Ну ты чего? Не расстраивайся, я понимаю тебя, и если ты хочешь плакать, то плачь. Со мной не нужно притворяться, со мной не нужно быть сильной.       Не нужно.       И сразу дышать становится проще, и тяжесть спадает с сердца, но слёзки всё капают и капают, стекая по красным от укусов губам и шее.       — Кира.       Ладони на скрытом одеждой теле, губы на солёных щеках, а в зелёных глубоких глазах желание. Кира шмыгает носом, вспоминая, с какой целью они встретились, и расстёгивает пуговицы на своей рубашке дрожащими пальцами.       Индиго же смотрит неотрывно, лаская взглядом каждую чёрточку и родинку. Лишь только тогда, когда Медведева остаётся полностью обнажённой, на губах расцветает улыбка:       — Не сегодня, Кирюш. Не сегодня.       И Кира, выдохнув, улыбается еле заметно и поднимает нижнее бельё с пола. Она нашла то, что искала.

***

      По позвоночнику стекают капельки пота, пока тонкая ладонь звонко бьёт по ягодицам. Шлепок, невесомое поглаживание подушечками пальцев и лёгкое прикосновение губ к покрасневшей от ударов коже. В голове непроглядный туман, между ног влажно-влажно, а на языке одно слово, хриплое и умоляющее:       — Пожалуйста.       В ответ громкий шлепок и добрая усмешка. Медведева, даже не видя лица девушки, знает, что на губах той кривоватая улыбка.       — Кирюша.       — Пожалуйста...я хочу... пожалуйста.       Стоны сладкие не сдерживает, веки прикрывает в наслаждении, сгорая снаружи и внутри. Ей жарко, до головокружения жарко, и хорошо до слёз. Ни стыдно, ни страшно лежать на чужих коленях с приподнятой кверху задницей. Нисколечко не стыдно, а ведь раньше бы Кира так не смогла.       А сейчас может, сейчас может всё. И в ногах валяться, моля об оргазме; раздеваться без особого стеснения и ласкать себя под чужим взглядом. Она больше не притворяется, не подавляет себя, а живёт так, как хочет. Ей ведь действительно нравится быть слабой с Индиго. Нравится быть с ней.       В одежде и без, в пьяном состоянии и в трезвом, с грустью и с радостью, потому её не осудят. Точно не она.       — Я хочу почувствовать твои пальцы в себе.       Стеснения и дрожи нет, есть только приятная телу боль и её голос, увеличивающий возбуждение:       — Хорошая девочка.       Похвала, нежный поцелуй на теле и три секунды. Три секунды, и Медведева уже под девушкой, в глазах которой черти танцуют. Ягодицы горят от ударов, соприкасаясь с прохладным бельём, влага течёт по бёдрам, а чужая рука лишь невинно поглаживает рёбра.       — Пожалуйста.       Не унизительно и не стыдно, а чувственно. Она просит нежно, но получает грубые толчки, что совсем не приносят дискомфорта из-за обилия смазки. Глаза в глаза, и жара больше, больше стонов и улыбок на распухших губах. Кира двигается навстречу пальцам, Кира плачет и Кира наконец-то живёт.       Ни фальши, ни вранья, ни масок. Лишь искренность с её стороны и желание сильнее сблизиться. Узнать имя и возраст, любимый цвет. Но как только заходит разговор об имени, Индиго злится и уходит, бросая Медведеву в огромной квартире, специально снятой для их встреч. И можно, без особых усилий можно отыскать её имя на просторах интернета, но Кирюша знает, что если она сделает это, то их история закончится полнейшим провалом.       А она не хочет играть вновь роль сильного человека. Не хочет мучить себя и убивать, разрушая психику на куски. Ей нужна Индиго, её Индиго, и она сделает многое, лишь бы та от неё не отказалась, разочаровавшись.       Сделает многое, отдав всю себя без остатка, а потом, в одну ночь, лёжа на смятых простынях, услышит тихое и доверчивое:       — Меня зовут Лиза.