Её имя

      Тонкие пальцы гладят шершавую поверхность стены, исписанной витиеватыми узорами, пока по лицу бежит слезинка, оставляя влажный след на коже. Прямо по гематоме, прямо по сердцу, что часто-часто колотится. Лиза дышит судорожно и, кончиком языка касаясь солёного от влаги уголка губ, мотает головой, желая выгнать нехорошие из неё мысли.       В нём ничего людского нет, и душа его чёрная пропитана лишь жадностью и злостью. Он не человек, а дьявол во плоти.       Но ведь нельзя так думать о муже, о своём могущественном Короле, что отмыл от деревенской грязи и посадил на трон. Нельзя! Однако место удара опухает, кровь без остановки течёт из рассечённой массивным кольцом мужчины щеки, и Лиза с отвращением смотрит на перепачканные в багряной жидкости пальцы.       Гадко. Гадко. Гадко.       Рука пачкает стену, лоб об неё бьётся, а слёзы всё капают и капают с острого подбородка, пропитывая ворот чёрного платья. Много боли и горечи, много липкого страха, и Елизавета, устав бояться, шепчет не своим голосом, хотя клялась себе больше её никогда не звать:       — Прошу, ты мне очень нужна. Прошу!       На скрытые бархатом плечи опускаются холодные руки. Тяжело, словно бы и давяще, но ощущение чужого тела за собственной спиной не вызывает ужаса. Ни животных криков, ни ударов, ни ярости. Лишь тёплое дыхание на оголённом участке шеи и шёпот, который снился во снах:       — Я пришла.       Резко повернув голову, Лиза округляет зелёные очи. Не верила до последнего и не ждала, а раздвоенный по ранке скользит, слизывая кровь и слёзы. Убирая нестерпимую боль, что живёт с девушкой уже три долгих года. Несколько касаний к коже, и от повреждения ни следа.       Секунда - лопатки к стене, две секунды - ком в горле, а на третьей глаза в глаза. Её тёмные, чёрные омуты лечат не хуже, чем руки, пусть и магия совсем не светлая. Там темень, там пожар полыхающий, а за ними какая-то прочная связь, начавшаяся со сделки.       Хочу быть Королевой.       — Королевой и стала. Красивая и величественная, но только не счастливая, я права?       Ладонь по чёрным волосам, по лицу и по губам, что красные и опухшие от укусов. Пальцы на бархате, прямо там, где бьётся сердце. Елизавета сглатывает вязкую слюну, к телу жмётся в попытке найти покой, а из горла выливается наружу ложь.       — Нет, ты ошибаешься. Король нежен со мной и...       Скрипят зубы, и на лице вновь появляется рана. Как после того проклятого кольца, как после того резкого удара. Капли крови стекают на чужие руки, и Лиза вздыхает, поняв, что Киру не обмануть. Та широко улыбается, а потом залечив ранку, шепчет издевательски в окровавленные губы:       — Король нежен и мил, но любви я не вижу. И её не будет, даже не надейся.       Она и не надеется, больше нет. Только смотрит немигающим взглядом на Киру и целует немного неловко, обхватив её плечи. Влажно, возбуждающе и приятно. Языки переплетаются, губы ноют от наслаждения, и в разум вплетается ужасная мысль. Чужая, не её, но искренняя и прочно запрятанная в глубине сердца.       — Король... — и не договаривает, желая услышать из уст самой Лизы.       Та не сомневается и не роняет слёзы, тихо завершая фразу:       — Король должен умереть.       И снова сладкие поцелуи, покрывающие мурашками кожу. Тяжелое платье в мгновение исчезает с тела тёмноволосой девушки, и тёплые губы ласково притрагиваются к плечу. Кира, ухмыляясь, целует другое, после шепча в ключицу:       — Он так же с тобой нежен?       Ответа нет, потому что правда известна всем. Королю чужда нежность и мягкость, ему безразлично то, как чувствует себя Королева. Ведь она всего лишь кукла для его изощрённых игр, красивая картинка для услады глаз, но не живой человек. А значит, можно и не любить. Не ценить и не быть с ней уважительным.       Губы же ниже скользят, выцеловывая грудную клетку. По небольшой груди и выпирающим рёбрам, по ложбинке - и синяки отвратительные исчезают, будто бы их и не было вовсе. Лиза ртом дышит, заставляет себя не моргать, а то вдруг она веки закроет, а её спасение навсегда уйдет. Исчезнет из её жизни и больше не вернётся.       — Я не исчезну, не брошу тебя, не нужно бояться, моя Королева. Утром иль ночью, вечером, днём, ты позови меня и я явлюсь. В любую секунду.       После проникновенных хриплых слов с тела напряжение слетает мигом, а разум мутнеет. Больше никого и ничего, рядом только чарующая Кира, что опускает на мягкое ложе и нависает над девушкой, вновь припадая губами к бледной коже. Несильные укусы, поцелуи, мокрые следы, а потом холодок.       — Кира.       Зрачки той расширяются, делая глаза абсолютно чёрными, и она, улыбнувшись на секунду, покрывает поцелуями живот. Её касания вылечивают гематомы, её губы избавляют от ужасной боли. И Лиза начинает верить, что она достойна этой нежности.       Шершавые пальцы ласкают ареолу, сжимая легонько сосок, после перейдя ко второй груди, а губы всё ниже и ниже. Кира опаляет горячим дыханием низ живота, гладит неспешно ладонями бёдра, а Лизе полностью приходит осознание того, что с Королём никогда такого не будет. Когда-то она надеялась, любила, ждала, но это было очень давно, ещё в начале их брака.       — Не думай о нём, забудь. Это животное тебя вовсе не достойно. Ты можешь говорить мне хоть тысячу раз, что он мудрый правитель, хороший муж, но это не так. С Королевой так гадко не может поступать даже сам Король. Тебя нужно любить, оберегать, заботиться о тебе, но не издеваться. Понимаешь?       А тело горит, ноет, желая больше откровенных к себе прикосновений. Лиза не хочет ждать и соглашается шёпотом, выгибаясь навстречу чужим рукам. Между широко раздвинутых ног приятный жар, влага, и когда раздвоенный язык проводит между половых губ, из горла вылетает сладостный стон. Кира с упоением собирает смазку, не переставая поглаживать кончиками пальцев кожу бедра, радуется каждому стону, а Лиза теряется в своих ощущениях.       Ей так хорошо, так приятно, что она позволяет себе положить ладонь на светлую голову. Она не боится сделать что-то не так, ошибиться, ведь с Кирой ей совсем не страшно. Не страшно и не больно. С ней только ласка и тепло, наслаждение, которого никогда ни с кем не чувствовала.       Кончики языка вокруг клитора кружат, пока несколько пальцев входят внутрь горячего тела. Они плавные движения совершают, вновь и вновь выбивая стоны. А Лиза бёдрами навстречу двигается и, выкинув из мыслей мужа, больше не сдерживает себя. Нет жестокого Короля, есть Кира, что вылечила её побитое тело.       Тело, которое сейчас плавится от ласки и дрожит, получая неописуемое удовольствие. Позже, когда Королева приходит в себя и надевает не без помощи чужих рук платье, Кира, сказав, что обязательно придёт ещё раз, исчезает, оставив на искусанных губах мимолётный поцелуй и маленькую колбочку с жидкостью красного цвета.       Лиза, перекатывая её пальцами, ухмыляется и шепчет, не отрывая взора от яда:       — Король должен умереть.