Сначала потанцуем

— Да. — Ты уверен? — Юнги, я не могу быть уверен на все сто процентов, но есть вероятность… — Значит, мы используем эту вероятность. — Чимин уверенно шмыгает носом- кнопочкой, разливая чай по чашкам: Намджун докопался до какого-то гениального плана, только вот он опасен. — Чимин, мы не можем этого сделать, родной, это слишком опасно. Мы можем потерять тебя. Я, Я могу потерять тебя, котёнок. — Юнги не прикасается к чашке, отлично понимая, что чай его омега наливает для отвода глаз, чтобы не было видно его волнения. — Намджун, мы можем поговорить наедине, пока ты ставишь укол Хоби? — Чимин смотрит жалобно, уговаривая взглядом Намджуна, переводя взгляд на Хосока, который кивает: Чимин всегда им помогает, значит сейчас ему помогут и они. — Идём. — Хосок тащит за рукав Намджуна вверх по лестнице, оставляя наедине брата с истинным, — думаешь, это верная догадка? — Цветочек, догадка верна практически на сто процентов, но никто не знает, каким окажется результат. Я не хочу ставить всякие эксперименты, но решать будут Юнги и Чимин. — Джу, если с Чими… — Тише, тише, солнышко, — Намджун улыбается, закрывая дверь и притягивая к себе омегу: он сегодня на блокаторах, а значит запаха своего на нём оставить не сможет. — Чимин взрослый парень, а уж Юнги- тем более, цветочек, они сами решат, как правильней. Хосок обнимает гибрида, по привычке утыкаясь ему в шею носиком в поиске комфорта, фырча от недовольства: — Опять ты на этих таблетках, Джу? — Мне надо было исключить все запахи, чтобы поработать с анализами Юнги, солнышко, прости меня, — Намджун целует омегу в висок, подбадривая, похлопав по тощей попке, — давай, Хосока, нам надо сделать укольчик. — Ненавижу их. — Хосок пыхтит, устраиваясь поудобней и целомудренно оголяя лишь маленький участок ягодицы, на что гибрид хмыкает недовольно, опуская спортивки полностью вниз, погладив одно полушарие: — Не лишай меня удовольствия любоваться тобой, Хосока. — Мой зад такой же тощий, как плазма в гостиной, Джу, что в нём вообще привлекательного? — Хосок вздыхает, понимая, что его приседания ничем пока не помогают, когда гибрид цокает языком, опускаясь к его ямочкам на пояснице и целуя их нежно: — Ты- самое прекрасное, что я видел в своей жизни, солнышко. А теперь давай, одна минутка, и ты получишь самый сладенький отсос от истинного, м? — Это ещё кто кого уговаривает? — Хосок ухмыляется, понимая, что Намджун просто-напросто пристрастился к его члену, который он раньше ненавидел. Теперь его пару просто не оторвать за уши от него. — Допустим, что твоя конфетка сама просится мне в рот. Давай, милый, у нас мало времени. — Об этом не может быть и речи, Чимин. — Об этом будет речь, которую я уже подготовил, так что сядь, и послушай. — Чимин встаёт взволнованно- возбуждённо, начиная заламывать пальцы и покусывать нижнюю губу, когда Юнги прикрывает глаза, кивая и садясь на диван. — Садись рядышком, котёнок, мы не будем ссориться, просто поговорим, — альфа похлопывает по свободному месту рядом с собой, чувствуя, как колотится сердце истинного, который тут же усаживается рядом. — Я не думал, что когда-то у меня будет хотя бы какой-то маленький шанс, Юнги. Я жил с болью в сердце последние пять лет, не зная, куда себя деть такого дефектив… — Эй, котёнок. Следи за языком, — Юнги грозит пальцем омеге, который смеет себя, идеального, называть дефективным, когда тот просто сглатывает и продолжает: — Это то, каким я себя чувствовал, Юнги. С того дня, как мне поставили диагноз, с которым я, как оказалось, родился. Общество не принимает таких, как я. Альфы не принимают таких, как я. — Чимин погладил руку своего альфы, оставляя на тыльной стороне ладони нежный поцелуй, доверчиво глядя на него ластящимся котёнком. — Ты принял, и я не знаю, что такого невероятного в своей жизни сделал, чтобы получить тебя, любимый. Но Юнги, моя омега ненавидит меня. Каждый день ненавидит, понимаешь? Я в постоянной войне с самим собой и уже не выдерживаю, уже сдаю позиции, Юнги. Моей омеге нужны щенки. Нужно то, чего я не мог получить все эти годы, ненавидя свой феромон и пытаясь уничтожить его блокаторами. Меня никогда так не распирало от желания иметь детей, как рядом с тобой. Ты сам мне сказал, что мы будем пытаться, Юнги, ты обещал, обещал, и сейчас у нас есть шанс и ты вот так просто от наших щенков отка… Чимин не может договорить свою длинную речь, сдаваясь эмоциям и начиная рыдать, на чём свет стоит, прижимаясь к груди своего альфы, который пытается дышать глубже, решаясь на отчаянный шаг. Рискнуть любимым ради того, что может и не получиться? Просто неслыханный эксперимент. Юнги морщится, понимая, насколько прав Чимин: он соврёт, если скажет, что его альфа не облизывается хищно, каждый раз выпуская узел в надежде на потомство от истинного. Он не может винить Чимина в том, как его омега давит на него, когда с ним самим происходит то же самое. Но это- просто… Как вообще гениальный мозг Намджуна додумался до этого?! Чимин отстранился от альфы, поцеловав его в грудь и шмыгнув носиком, укладывая ладошку на сердце: — Юнги. Я прошу. Нет. Я умоляю тебя, как любимого. Как пару. Как истинного. Как своего единственного альфу. Я умоляю тебя, давай мы рискнём, — Чимин смотрит своими заплывшими глазками на альфу, что буравит в нём дыру лисьим прищуром, принимая окончательное решение, разрываясь между желанием иметь детей и пойти на поводу у омеги, рискуя всем, что есть. — Я сделаю всё, что ты захочешь, Юнги. Я уйду с танцев, буду сидеть дома, как мышка, буду только рядом с тобой, чтобы тебе было комфортно и спокойно за то, как будет развиваться малыш, буду самым-самым для тебя, то… — Замолчи, Чимин, ты говоришь ужасные вещи. — Юнги гневно стискивает зубы, опаляя его амирисом, притягивая его за затылок к своему лбу, утыкаясь в него своим, цедя сквозь зубы, — не смей говорить мне такую хуйню, понял меня? Чимин смотрит во все глаза, подавленный феромонами альфы, всхлипывая, поджимая губки в ожидании: — Ты не имеешь права говорить о себе так, словно ты- не самое ценное, что есть у меня в жизни, вымаливая то, что убьёт тебя, торгуясь со мной своей свободой омеги в обществе, как на базаре. Это просто отвратительно, Чимин, приди в себя. Юнги рычит, проговаривая каждое слово, когда Чимин начинает рыдать взахлёб, вжимая ноготки в ладошки до крови, стараясь не кричать: если его альфа откажет, он будет убит морально. — Юнги, я… Я всё сделаю, что ты скажешь, только позволь мне рискнуть. Ты сам видел, я… я сильный! Я выдержу! — Чимин. Посмотри на меня, котёнок, — Юнги смотрит повержено на своего омегу, который держится руками за живот, словно в нём уже есть жизнь, пытаясь дышать глубже, — пообещай мне никогда не говорить того, что наговорил сейчас. — Я… Я обещаю, обещаю, Юнги! — Чимин кивает часто-часто, утирая рукавом носик, смотря во все глаза на любимого, — Я больше никогда, честно-честно! — Котёнок мой, — Юнги не выдерживает, прижимая к себе тело омеги, поглаживая его по волосам ласково, невесомо, боясь совершить самую большую ошибку, когда тихо шепчет: — Пообещаешь мне жить, Чимин? — Я обещаю, Юнги. Я всё смогу ради нас и малыша, всё-всё смогу! — Чимин тычется ему в шею носиком трогательно, обвивая её руками, когда альфа шёпотом говорит: — Мы сделаем это. Медленно. Но сделаем. — Юнги!!! — Чимин расцеловывает своего альфу счастливо, переводя свои ладошки с шеи на его лицо, обхватывая его, оставляя свои благодарные поцелуи везде, где только может, кивая мелко, обещая, что обязательно выживет, когда альфа прикрывает глаза, сдержанно кивая своему истинному, стараясь не зарычать от страха за то, что может его потерять. — Я люблю тебя, люблю, люблю, Юнги! Ты самый лучший альфа на свете! — Чимин, любимый, послушай меня внимательно. — альфа поглаживает по спинке любимого, успокаивая его эйфорию, заставляя слушать себя, когда тот кивает, на всё уже согласный, — мы будем действовать медленно. Сначала мы попробуем на мне. Это не обсуждается, даже не смей перечить, котёнок, — Мин порыкивает, заставляя Чимина слушать, — Я знаю, что детей не рожу, но мы проверим хотя бы реакцию организма. — Юнги, но ес… — Если реакция будет отрицательной, я даже слышать не хочу о том, чтобы пробовать этот способ на тебе, котёнок. На этом разговор окончен. Если ты согласен на мои условия, мы рискнём, но если нет- я не позволю тебе самому бросаться под поезд у меня на глазах, гадая, успеешь ли ты перебежать через пути. — Х….Хорошо, хорошо, ты прав, любимый. Мы в этом вместе. Мы сможем вместе, правда? — Чимин шмыгает остатками соплей, что не успел выпустить на футболку альфе, кивая согласно: в этом есть смысл. — Мы постараемся, котёнок. — Юнги поглаживает его по спинке, прищуриваясь, -слушай… — М-м? — Что-то Намджун и Хосок шумят наверху. Может, поссорились? Пойду- ка проверю. — Юнги встаёт с дивана, хмурясь: обычно его брат не имеет привычки стучать по стене. Чимин расширяет глаза, быстро подбегая к Юнги, опережая его, целуя в шею, — ты чего, детка? — Юнги, Хосок- омега, ему наверно больно стало, вот он и брыкается, давай лучше я схожу, успокою, а? — Ты прав. Хорошо. Я позвоню Сокджину, узнаю, как у них с Чонгуком дела. Вчера он сказал, что этот гадёныш ему все нервы сожрал. — О да, Чонгукки умеет, — Чимин хихикает, поднимаясь вверх по ступенькам, специально громко топая, находя отмазку, — вот так ходит по дому шумно, представляешь? Я думал, оглохну, пока жил с ним! Настоящий носорог! — Иди давай, носорог, — Юнги хмыкает, усмехаясь, доставая мобильник, набирая Сокджина, когда Чимин доходит наконец до комнаты постучав предварительно и войдя, не услышав ответа: — Вот же ж святые кошки блять… — Чч-ёрт, прости, прости, Чимин, я… я… о Бо-о-же… — Хосок расширяет глаза, широко раскрывая рот, накрыв Намджуна одеялом, кончая в тот же момент, как шокированный Чимин раскрыл в шоке челюсть, забыв отвернуться на долгие 30 секунд, пока в его голове шёл процесс: то есть это… каждый раз они так рискуют? Намджун отбрасывает одеяло, прокашливаясь и садясь на место, предварительно сглотнув всю сперму, которую спустил ему в рот истинный, облизываясь сыто и улыбаясь Чимину виновато: наглость гибридов в природе не знает границ, и Чимин в этом сейчас убедился лично. — Прости, Чимини, мы немного увлеклись. — Вы в курсе, что Юнги собирался подняться?! — Чимин защёлкивает дверь на ключ, бросая полотенце Намджуну, у которого на лице всё ещё остались капли спермы, которая случайно брызнула, когда Хосок дёрнулся от звука двери. — Быстро в ванную, Намджун! Намджун хихикнул, отправляя воздушный поцелуй Хосоку, который стал таким же красным, как капелька крови, что вытекла из его тощей ягодицы, когда гибрид вытаскивал из неё шприц, заходя в ванную при спальне, которую наконец починили на этой неделе. — Чимини, прости, что ты это увидел, я… мне так… — Хоби, — Чимин поджимает полные губки, пытаясь сдержать смех от комичности ситуации, -ты кончаешь так, будто видишь свет в конце туннеля, — Чимин разражается смехом, падая на кровать рядом с омегой, разряжая обстановку и копируя его взгляд, заставляя Хосока засмеяться. — Всё в порядке, Хо. Я всегда поддержу, можешь даже не объяснять. Джун клёвый, я рад, что он тебе нравится. — Он… — Хосок запинается, пытаясь признаться, когда Намджун, посвежевший за пять минут, научившийся всевозможным трюкам на работе, выходит, вывешивая полотенце на двери: — Мы истинные, Чимин. И однажды, когда этот маленький цветочек решит, что пора раскрыть свой секретик брату, мы с ним обязательно поженимся. А пока вот… сам видишь, чем перебива… — Джун, ты совершенно не изменился с университета, извращенец! — Чимин обнимает Хосока, ладошкой ударяя его по загребущей руке, что тянется к губкам истинного, — Хо, вы что, прямо… прямо как мы с Юнги? — Ага, — Хосок смотрит с любовью на Намджуна, который подмигивает омегам, улыбаясь довольно: ну хоть кому- то рассказали. Чимин, конечно, знал, что у них симпатия и все дела, но чтобы отсос в одном доме с Юнги, когда буквально пять минут назад они все сидели за одним столом? — Это твой феромон его развращает так, да? — Чимин ухмыляется, поглаживая Хосока, который светится, словно он действительно солнышко какое-то. — Хха, Чимини, — Намджун пальцем грозит омеге в шутку, усаживаясь рядом на постели, — только не заливай мне тут про сдержанность. Мы оба отлично знаем, что амирис- ходячий природный афродизиак, и тебя ведёт, как мартовскую кошечку, когда ты рядом с ним. — Так. Это не та тема, которую я буду тут обсуждать. Ну-ка, все, кыш, кыш вниз, пока Юнги сюда сам не поднялся! — Чимин краснеет, мысленно соглашаясь: любой разговор с истинным превращается то в дикий, то в самый нежный секс, и омега уже давно понял, что ведёт его не просто от истинности, а от природного афродизиака. Но не при них же это обсуждать, в конце-то концов?! — Вы…вы идите, а мне надо… — Хосок ёрзает на кровати, прикусывая милую губу, смотря вниз и выдыхая тихонько, когда до Чимина доходит: омега потёк. — Хорошо, мы уже уходим, солнышко, — Чимин встаёт с постели, когда Намджун по привычке уже подходит к комоду, вытаскивая из него две пары белья, шипя от удовольствия: сегодня в меню жёлтенькое, ослепительное, как и его солнышко. Выбрав бельё, он заходит в ванную, оставляя его на стиральной машинке, выходя обратно и целуя вновь покрывшегося румянцем Хосока в висок: — Я выбрал, цветочек. Будем ждать внизу. — Это просто невозможно, Намджун! — Чимин шипит беззвучно, выходя из спальни Хосока, идя по коридору вместе с гибридом вниз, где слышит голос Юнги: всё ещё на линии с Сокджином. — Брось, Чимини. Как врач могу сказать, что… — Что? У Хосока что-то со здоровьем?! — Обеспокоенное лицо Мина- старшего появляется, как гриб после дождя прямо перед Намджуном и Чимином. — Ну да. На поправку идёт. — Намджун улыбается, поигрывая ямочками. — А что он стучал так по стене? — Твой братец боится любых колюще-режущих предметов, которые к нему приближаются, вот и запаниковал, как мурашка в стаканчике, ничего нового, Юн, — Намджун прыскает, вызывая еле сдерживаемый смех у Чимина. — Понятно. Сам- то как там? — Скоро спустится, Юн. Давайте лучше, расскажите мне, что вы тут решили. Чимин засиял от счастья, облизывая в предвкушении сочные губки, прильнув к своему альфе под безопасное крылышко, улыбаясь довольно, когда Юнги сдержанно выдал всего одну фразу: — Мы согласны. — Ну вот и всё, чертёнок, ты мой теперь. — Ты уже сто раз сказал, не надоело? — Чонгук говорит с набитым раменом ртом, пока Сокджин поглаживает щекотливо его шею с укусами. — Не надоело. Ты мне никогда не надоешь. — Ты обкусал меня, как дырокол бумажку, Джин, — Чон ворчит, придвигая пальцем ближе к альфе его порцию рамена, доедая свою. — Но тебе хотелось, маленький. — Эй, не маленький я! — Чонгук морщит нос, откладывая палочки, насупив брови. — Откроем паспорта и докажем обратное, или сядешь мне на коленки и поцелуешь истинного? — Джин причмокнул довольно губами, видя, как разрумянилось лицо младшего, притягивая его стул к себе вместе с удивлённым омегой, — не делай такое лицо, Гук-и, я альфа, я всё равно буду сильней тебя физически. — Ну и пожалуйста. — Чонгук встаёт, хмыкая, доставая джойстик из полки в шкафу под телевизором, бросая второй альфе, — А знаешь, почему я позвал тебя рамен лопать тогда? — Мм? — Альфа плюхнулся рядом на диване, целуя в щёчку истинного, который больше не брыкается, но всё ещё краснеет, как наливное яблочко. — Меня Чимин заставил. Сказал, что выбросит мои приставки, если я тебе не позвоню. — Надо бы накупить ему охапку цветов, — Джин прыснул, отпивая глоток колы и отставляя стакан на тумбочку у дивана, принимаясь за игру, когда Чонгук поставил на паузу, разворачиваясь всем корпусом, выгибая бровь драматично. — Что? — Может, цветы- это ко мне? Ты чей альфа вообще, склероз уже подкрался? — А ты разве любишь цветочки, кролик? — Джин утягивает в объятие Чонгука, который тут же по- собственнически седлает его, краснея: — Нет. — Тогда что же мне тебе подарить? — Достаточно тех носочков, Джин, и я весь твой, — Чонгук театрально разводит руки, словно в Титанике, падая грудью на своего альфу, хихикая заразительно, упиваясь винным ароматом, осторожно и неумело прикладываясь к Сокджиновым губам своими, мыча в поцелуй, — язык, хён… — Обожаю, когда ты меня так называешь, кролик, это так возбуждает… — Сокджин кладёт по хозяйски руку на его поясницу, прижимая к паху омегу, что заёрзал на его возбуждении, другой залезая ему в шорты, под которыми нет никакого белья, — как насчёт морковки для моего зайчонка? — Фу, хён! — Чонгук разражается смехом от неудачной шутки, ударяя ладонью по груди альфы, после чего сразу же целует её в том же месте, где ударил, — Спасибо тебе, Джинни. — За что, чертёнок? — За то что пришёл, хоть я тебя и отталкивал. Если бы не ты, я бы в тот де… — Всё хорошо, кролик, давай не будем об этом, — Сокджин оглаживает нежную щёчку омеги своей ладонью, целуя его в лоб: он не знает, что делал бы, потеряй он его в тот день. Представления не имеет, что делал бы, потеряй он возможность взглянуть в эти огромные оленьи глазки, то искрящиеся чистотой и доверчивостью, то блестящие любопытством и хитринкой. — Главное, что ты сейчас тут. — Сокджин? — омега поглаживает пальцем его по груди, поудобней устраиваясь на паху своего альфы. — М-м? — Может, я бы… Может, я бы родил от тебя, когда мне будет двадцать один? — Малыш, тебе уже двадцать с хвостиком, разве ты не боялся? — Джин целует омегу в носик, когда тот пожимает плечами: — Боялся. — Чонгук причмокивает губками, укладываясь всем телом на альфу, позволяя ему играть со своими непослушными кудряшками, пока сам рисует линию пальцем вдоль вены на руке истинного, — но уже не боюсь. Я боялся, потому что я хотел быть свободным. До сих пор хочу. Но я понимаю, что ты дашь мне эту свободу. — Чертёнок, я тебе всё в этой жизни дам, — Сокджин рокочет довольно, прижимая к себе парня, поворачиваясь с ним набок так, что тот оказывается зажатым меж его телом и диваном, — абсолютно всё, что пожелаешь. — Тогда подари мне однажды сына, у которого будут твои идеальные губы и надёжный характер, и я назову его Тэхёном. — Тэхёном? — Джин мурлычет, поглаживая умиротворённое лицо своего омеги. — Нравится? — Очень нравится, кролик. Обними меня покрепче, и давай немного отдохнём, м? — Спасибо тебе, хён, — Чонгук бодает его благодарно за терпение в грудь, утыкаясь после носиком в его шею, вдыхая винный аромат и расслабляясь, — спасибо, что ты- мой истинный.