Сначала потанцуем

Чонгук проснулся от крайне будоражащих прикосновений языка к телу, причмокивающих звуков и боли в бедре, которое властно сжал в руке альфа: — Джин? — Лежи и наслаждайся, кролик, — Джин сверкает глазами, подавляя своим феромоном Чонгука, который действительно кроликом застыл на месте: у альфы начался гон. Это чувствуется по ударившему в нос винному запаху. — Джин-и…ммм… — Чонгук зарывается пальцами в волосы своего альфы, закатывая глаза от наслаждения: Сокджин слишком умелый для неопытного, даже спустя столько месяцев, омеги, и каждое его прикосновение заставляет Чона плавиться в его руках. Напористость альфы, который в обычное время хочет лишь окутывать заботой Чонгука и пугает омегу и заводит, ведь властный, взрослый и зрелый Сокджин сжигает абсолютно все мосты их возраста своим горящим взглядом. Омега скулит от желания, отталкивая ладошками Джина, вызывая негодующий рык. — Я сказал тебе лежать на месте, Чонгук, — Джин возвышается над омегой, рыча гулко, когда тот улыбается довольно, распалив своего истинного, ухмыльнувшись: — Я хочу, чтобы ты взял меня сзади, альфа. Возьми меня грубо. Зрачки Сокджина расширились от удовольствия, и он облизнулся шумно, позволяя своей паре развернуться к нему спиной, для начала смешно плюхнувшись на постель животом и заныв от утреннего бессилия. Усмехнувшись, альфа подтянул за бёдра младшего, помогая ему встать в позу, однако пластичный Чонгук решил, что лучше уж выгнуться совершенно сексуально, грудью уперевшись в матрас, выставляя свой идеально накачанный текущий зад напоказ. — Какой жадина, — Сокджин шлёпнул звонко по ягодице, отчего омега, ойкнув, чуть двинулся вперёд от неожиданности. — Ты готов? — Да, альфа, я всегда для тебя готов, — Чонгук смотрит на своего альфу боком, развернув голову, видя абсолютно неизведанного им Сокджина. Тот Джин, которого он знает, был бы нежен, внимателен. Джин в гоне- альфа, который готов просто сложить его напополам от похоти. И вряд ли Чонгук когда-то захочет на это жаловаться. Джин вошёл резко, до основания, наваливаясь всем весом на Чонгука, вызывая у своего омеги крик боли и удовольствия вместе: Чонгук едва не задохнулся, ощутив в себе внезапно всю длину, вцепившись в руку своего альфы пальцами, судорожно хватая ртом воздух. Джин запустил одну руку ему под ключицы, обнимая его, чуть оттягивая его грудь назад от матраса, и омега совершенно потерялся в своих болевых ощущениях, вскрикивая от удовольствия, когда он так идеально прошёлся по его простате в этой позе: — Ты тя…аахм…тяжёл….ый… — Чонгук кое-как достаёт до запястья альфы, который всё ещё держит руку на том же месте, заканчивая своё объятие ладонью, расположенной на округлом плече, целуя тыльную сторону благодарно. — Нравится? — Джин ухмыльнулся, специально надавливая на него торсом, отчего ноги омеги съехались и проникновение стало чуть более болезненным. Чонгука это даже обрадовало, учитывая то, как он мурлыкнул после протяжного стона куда-то в подушку: — Мне нравится… мой альфа в гоне… мм…ммм… — Назови ещё раз, кролик, назови меня своим альфой, — Сокджин продолжает вдалбливаться в него с той же силой, однако его лёгким можно позавидовать: альфа даже не задыхается, лишь голос становится хриплым и возбуждённым. — Альфа, только мой альфа… — Чонгук запускает с трудом руку куда-то за спину, чуть теряя равновесие, которое обнимающая его рука быстро восстанавливает. Дотянувшись до бока своего альфы, он царапнул его игриво, получая особо грубый укус куда-то в загривок в ответ, закатывая глаза от наслаждения: кому нахрен нужны ровесники, когда у него всё в одном флаконе истинности? — Если бы… если бы я знал рань… — Если бы ты знал раньше, ты бы что? — Джин впивается засосом ему в плечо, тут же его зализывая и наслаждаясь, продолжая ритмично толкаться в податливое тело. — Я бы долго не танцевал, а раздвинул бы дл…бляя-ять, как хорошо… для тебя ноги… — Давай, кролик, раздвинь их, — Сокджин выходит резко, со стоном, из тела омеги, напоследок пришлёпнув пару раз по распухшей дырочке, которая выпустила смазку, беря за бедро своего истинного, который с трудом на затёкших ножках переворачивается обратно, хныча от желания, раздвигая их чуть ли не на полноценный шпагат, приглашая своего альфу на пиршество. — Ты идеален, Чонгук. Мой омега. — Джин рычит, даже не заботясь о том, чтобы подложить под омегу подушку, рывком приближая и чуть приподнимая его задницу, плюя на неё и резко входя, что вызывает дикий восторг у омеги, чей член уже готов лопнуть, если к нему не прикоснётся хоть один из них: — Хён… хён, конч… Сокджин ухмыляется, пережимая у основания его член, наваливаясь всем телом на омегу, согнутого напополам, впиваясь в его пухленькие губы, глотая его стоны и впуская свой язык ему в рот. Оторвавшись от губ, он переходит на шею, вылизывая свою метку вновь и вновь, хоть она уже и зажила, начиная двигать рукой по члену младшего, выбивая из него сладкие, музыкальные стоны. Чонгука не хватит надолго, поэтому он обвивает и руками и ногами своего альфу, прижимаясь тесней, тычась носиком в удушающий, но настолько необходимый его омеге винный аромат на шее, кончая с громким стоном и сжимаясь до боли. — Ты так хорошо сжимаешься, Чонгукки… Такой маленький… — Сокджин рычит, вбиваясь последние несколько раз перед тем, как кончить, но омега не выпускает его из объятий, хныча жалобно и впиваясь лихорадочно ногтями в его спину: — В меня, в меня… Хочу щенков, Джин-и… И Джин дал ему то, чего хотел омега, кончая глубоко в него, не выходя из тела, и приходя в себя ненадолго: гон отступил на некоторое время, и Сокджин запаниковал, когда узел стал разрастаться внутри омеги, что так болезненно заламывает свои красивые брови, надувая пухлые губы в бантик: — Чонгукки? Гуки? — Сокджин опаляет каждый сантиметр его шеи и лица поцелуями, извиняясь за причинённую боль, — малыш, эй, чертёнок, тебе совсем больно? — Больно, хён… — Чонгук выпускает слёзы на волю, сжимая на спине альфы свои кулачки, стараясь дышать глубоко: член его альфы и без того огромен, а уж узел… — мне так больно, хён, сделай… сделай что-нибудь… — Давай, маленький, давай перевернёмся, ляжешь на меня удобно, м? — Джин целует в висок кивающего и на всё согласного омегу, бережно подкладывая под его вспотевшую спину руки, обнимая его и осторожно переворачиваясь, укладывая его на себя. Чонгук отказывается отлипать от альфы, продолжая тесниться всё ближе, мыча от недовольства: — Чего ты такой огромный, хён… — Прости, маленький, прости меня, я не знаю, что на меня нашло, этот гон сов… — Я прощу с одним условием, — Чонгук поигрывает бровями, прикусывая свой пирсинг- колечко, пальчиком ведя по шее альфы, который смотрит на него ласково улыбаясь: — С каким это, чертёнок? — Помнишь, ты сказал, что на всё готов ради меня, хён? — Чонгук мурлычет, морщась от боли, распирающей его изнутри, поглаживая свой живот, в низу которого чувствует очертания члена, довольно прикрывая глаза и причмокивая, распуская свой земляничный феромон по комнате от фантазии. — Конечно, маленький. — Джин щурится, смотря на огромные глазки Чонгука, что опасно заблестели. — Тогда я трахну тебя после гона. Как тебе такой расклад, хён? — Чонгук оставляет нежные поцелуи на шее старшего, чувствуя его учащённое сердцебиение, пытаясь расслабить его своим феромоном, а после смотря на него совершенно невинно своими заплывшими чёрными глазками. — Чонгукки… ты серьёзно? — Угу. Что, рассыпешься? — омега бросает вызов, поигрывая бровями, и Сокджин понимает: попал. — Я согласен, чертёнок. Всё, что ты захочешь, мой маленький. Я весь твой. — Сокджин утягивает его в объятие, целуя смазано в висок, поглаживая по пояснице расслабляюще и рокоча. — Что, так легко? — А что, ты готовил речь, а я её обломал? — Джин усмехается, случайно смещая угол и вызывая стон у омеги, — прости-прости, кролик, порядок? — Ага… ну… я думал, такой взрослый альфа как ты вряд ли согласится… — Я ради своего омеги согласен на всё, Чонгукки. — Ты уже раньше… — Чонгук подрагивает пухлой нижней губкой, покусывая её, чтобы не расплакаться от навалившихся чувств. — Никогда. Ты будешь моим первым, чертёнок. Я тебе всего себя отдам, только улыбайся и счастлив будь, — Сокджин целует курносый носик и ласково оглаживает хлебные щёчки своего омеги, который светлеет от его слов, прильнув тесней, и тихо шепча: — Хочу взять тебя раком. На кухне… — Что, кролик, порно насмотрелся? — Хён! — Чонгук краснеет очаровательно, зарываясь лбом ему в грудь, когда Джин тихо хихикает: — Ты краснеешь от слова «порно» сидя на узле и предлагая старшему альфе выебать его раком? Кролик, я просто без ума от тебя. Но у меня тоже есть условие. — Какое? — Чонгук бурчит ему в грудь, выцеловывая её благодарно: его поколение альф в университете всегда кичилось тем, что «никогда не подставит зад омеге», а хён сразу согласился, лишь бы его омега был счастлив и доволен. Похоже, истинность и правда не знает границ. — Сначала потанцуем.

***

— Хоби, ты чего мельтешишь? — Юнги устало закатывает глаза, смотря на брата: тот ходит по кухне без конца, наготовив от волнения еды на целую армию. — Сядь уже, нас будет всего шестеро, а не шестьсот, солнышко. — Оставь, милый, — Чимин мурлычет, поглаживая плечи любимого: прошло уже больше года с тех пор, как они начали жить вместе, и два удачных переливания уже за плечами. Теперь у них одна проблема впереди: течка Чимина, которая пока что из-за гормональных сбоев происходит лишь раз в шесть месяцев, хотя должна бы раз в два месяца. — Он хочет, чтобы ужин был хорошим. — Чимини, котёнок, Хоби сам не свой с самого утра, у нас уже скоро ужин перевалит в пиршество, если он не прекратит. — Ну и пусть, я после переливания знаешь какой голодный? Слона готов съесть! А Джун сегодня будет делать нам его снова… — Джун изменился, ты заметил? — Юнги улыбается, смотря на брата: ну, пусть готовит, может он просто использует это как антистресс? Только вот от чего? — Такой сдержанный стал. — Видимо, истинный влияет, — Чимин смотрит на входную дверь, ожидая Намджуна: сегодня долгожданный день «х». — Хоби, солнышко, всё в порядке? — Да? Да… Да… — Хосок машет куда-то в воздух рукой, растерянно расставляя посуду, молясь, чтобы любимый уже наконец пришёл. — Он походу вообще не с нами, — Юнги прыскает, поворачивая голову: наконец пришли. — Ого, цве… — Намджун смотрит на то, как Хосок хлопочет над столом, что-то себе бурча под нос, пока не улавливает родной запах фиалки, на секунду зардевшись и отворачиваясь за салфетками, чтобы собраться с силами. — тное всё такое… Ребята, ну вы даёте, я думал, будем кровушку качать, а вы это ещё и отмечать решили? — Джун, каждое переливание делает нас на шаг ближе к мечте, — Чимин по-дружески обнимает Намджуна, похлопав его по руке благодарно, — так почему бы нам не отмечать маленькие победы? Хо, правда, перестарался немножко, — Намджун ухмыльнулся, смотря на довольного Юнги, что болтает с Сокджином, пока Чонгук прокрался к кухонному островку, стягивая оттуда рисовый пирожок и общаясь с Хосоком, — сегодня? — Если не зассыт- сегодня, — Намджун усмехается, смотря на своего омегу: красивый, как всегда. Трусливый, как всегда. — Помоги ему, Джун, подтолкни немножко, Хоби очень хочет сохранить вашу с Юни дружбу. — Всё будет хорошо, я уверен. Идём, нам пора начинать. — Чонгукки останется с Хосоком, если вы не против, — Сокджин поцеловал своего омегу в макушку, отчего тот заурчал, надкусив сладкий пирожок: ох уж этот растущий организм, который никак не вырастет. Хотя не Сокджину жаловаться: альфа без ума от здорового аппетита своего омеги, с которым хоть в пять утра можно слопать на пару яичные рулетики, запивая одним банановым молочком на двоих, хихикая в постели с ноутбуком в руках, удобно расположившись и смотря сериал. Хотя до конца серии обычно ни одного из них не хватает: шаловливые ручки омеги всегда найдут путь к тому, к чему они пристрастились… — Чего так? — Юнги уже направился к нужной комнате, шаркая огромными тапками по кафельному полу. — Юни, милый, наш кролик боится крови, — Чимин улыбается, потрепав но щёчке любимого младшего омегу, направляясь вслед за ним. — Идите, я сейчас помою руки и приду, — Намджун подмигнул Чимину, который уж точно знает, как отвлечь своего мужчину, поворачиваясь лицом к Хосоку, который покраснел. — Хоби, ты чего такой красный? — Чонгук наклоняет вбок голову, смотря на то, как задрожали длинные пальцы старшего омеги. Чон развернулся к Сокджину, что стоит над ним и поглаживает по волосам, который… — Действительно, цветочек, чего ты? — Намджун припечатывает к холодильнику сильной рукой своего омегу, стараясь контролировать своё возбуждение, впиваясь губами в губы истинного быстрым поцелуем, после которого пошло облизывает место нападения, абсолютно наплевав на присутствие друзей. — Какого… — Сокджин прикрывает глаза своему омеге инстинктивно, пока тот старается- таки подглядеть, — ХОСОК? Хосок может только смотреть загнанно, стоя среди лучших друзей брата, краснея до пят, пока Намджун шепчет ему на ухо, что скоро вернётся за добавкой, огладив его ягодицу и рыкнув в ухо, вызывая дрожь в коленках. Ну а что, Чимин ведь просил подтолкнуть? Уходя, Намджун подмигивает Сокджину, весело поднимая отвалившуюся челюсть Чонгука пальцем: — Не скучайте тут без нас, ребята. — ХОСОК, КАКОГО ХУЯ ТУТ ПРОИСХОДИТ?! — Я… — Хосок залпом выпивает стакан воды, садясь на стул, — Я… Намджун мой истинный. Чонгук присвистнул, глядя на дверь, за которой скрылся гибрид, смотря неверяще: просто до одури необычный союз. — Юнги в курсе? — Сокджин смотрит на омегу, усаживаясь поудобней, наливая воды и себе: у омеги, которого он полжизни охранял вместе с лучшим другом, наконец появился истинный. — Нет, но мы хотим сегодня сказать. — Хоби понимает, что уж теперь- то ему никуда не деться от этого. Теперь уже точно сегодня. — Джин, думаешь, он будет против? — Кхм… — Чонгук посмотрел на своего альфу, поиграв пальчиком у его полных губ, беря инициативу на себя, — кто-то мне говорил, что от истинности не убежать, Хоби-хён. — Гу… — Хосок прильнул к омеге, благодарно обнимая его, когда он кашлянул: — Только это-о-о… — Да? — Вы меня немножко… Где ванная подальше, где мы с Джином могли бы… — Кролик, ты что, возбудился? — Сокджин смеётся своим уникальным смехом стеклоочистителя, вставая и отряхивая брюки, подавая руку своему омеге, — Хо, мы можем? — Моя комната вся ваша, кролики, — Хосок прыснул, отправляя их к себе в спальню: Сокджин- чистюля, он после себя не то, что бельё постельное сменит, он ещё и шторки ему постирает. — Спасибо, хён, — Чонгук сползает со стула, укладывая свои музыкальные пальчики на задницу, стараясь скрыть пятнышко проступившей смазки, быстренько поднимаясь наверх в своих голубеньких носочках с солнышком на пятках. Сокджин усмехается, качая головой, поворачиваясь к Хосоку: — Что, и не обнимешь своего цербера? — Джин… — Хосок благодарно обнимает альфу, прижимаясь к нему всем телом: Сокджин всегда был рядом, хотел он того или нет. И по сути, это всегда было нужным присутствием, как по итогу оказалось. — Спасибо… — Дурак ты, Хоба, что так долго его маринуешь. Уже больше года так мучаешь гибрида, изверг. — Но Юнги… — Юнги ничего не скажет. А если скажет, я вправлю ему мозги. — Спасибо… — Хосок шмыгает носиком, отстраняясь от альфы, улыбаясь. — Вы уже… — Нет. Джу говорит, только после того, как Юнги одобрит. — Хосок гордо задирает носик, испытывая распирающую гордость за своего истинного и его серьёзность. — Хуя себе ты его изменил… — Джин присвистывает, покачивая головой и залезая в морозильник. — Тебе там чего? — Льда захотелось. Чонгуку пора остыть, не считаешь? — Джин толкает язык за щеку, ухмыляясь: омега наверху даже не подозревает, с каким рвением его сейчас будут иметь извращённо. Сокджина слишком возбудила короткая импровизированная сценка, чтобы остаться в стороне, не действуя, когда его омега течёт так очаровательно и вкусно земляникой. — Пошляк. — Но-но-но, Хоба. Я сдерживал себя все эти годы, но это ты сошёлся с самым развратным гибридом на свете, а не я, — Джин подмигнул другу, засыпая выдавленные кубики льда из формочки в стакан, поднимаясь наверх, глядя на часы на стене и вспоминая прошлые переливания, — думаю, двух часов нам вполне хватит. — Иди уже, тебя кролик заждался, — Хосок стучит пальчиками по столешнице, оставаясь наедине с собой, унимая своё сердце: ну что ж, минус два? Остался только Юнги. Направляясь в комнату для переливания, Хосок открыл дверь, улыбаясь довольно, — как у вас тут дела? — Офигенно. Намджун рассказывал как раз, какой его омега трусиха, что до сих пор не познакомил его с семьей. Представляешь, ему хватило наглости поцеловать его при друзьях истинного? — Юнги фыркает, ухмыляясь Намджуну, который уже сидит рядышком, ожидая, пока кровь Чимина наполнит пакет. — А он… чего? — Хосок сглотнул, откусывая яблочко, нарезанное и протянутое истинным: негласная традиция, уже третий раз: Намджун голоден до прикосновений. — А он признался наконец. Хвала небесам, — Юнги театрально поднял руки в потолок, прыснув: Намджун уже выжался, как лимон, по нему видно. Гибрид ходит к ним в гости уже намного более серьёзный, сдержанный (сомнительно сдержанный вне поля зрения альфы). Видимо, истинность влияет на него в лучшую сторону. — Ага. Хо, а у тебя никого нет? — Намджун подталкивает омегу, когда тот закашливается, ударяя себя в грудь кулачком. — Ну… мне нравится кое-кто. Сильно. Вот. — И ты не говорил мне??? — Юнги вытаращился на брата, устраиваясь поудобней, улыбаясь: ну наконец хоть кто-то, а! — Кто счастливый альфа? Хосок так и застыл на месте от страха, ожидая непонятно чего. И что ему теперь, вот так вот тут признаваться? — Блять… — Намджун морщится от боли в сердце, чувствуя страх своего застывшего, как истукан, истинного, — Дай водички, Хосока… Хосок сразу же подрывается с места, наливая в стакан воды, когда Юнги смотрит непонятливо: — Джун, ты чего? Совсем плохо? — Всё окей, Юн, ничего. Порядок. — Намджун откашливается, замечая, как кровь наконец заполнила пакет, вытаскивая иглу из Чимина и бросая её в урну, подготавливая тут же замену, втыкая новую в артерию Юнги. — Ну так кто? Хоба, я имею право знать, я же твой брат, солнышко. — Юнги, может… может, мы бы подождали, пока кровь перельётся, а т… — Хоба, я умру от любопытства, давай говори, — Юнги весело щурит свои лисьи глаза, держа крепко за руку Чимина, чувствуя его сладкий, цветочный феромон в воздухе. — Так. Мне надоело. — Намджун поджимает губы, хватая стоящего Хосока за рукав и рывком усаживая рядом с собой, на кресле прямо напротив альфы. Так, чтобы они оба были на виду. — Не можешь ты, цветочек, значит, смогу я. — Не совсем… понял… Джун? — Юнги смотрит в замешательстве, округляя глаза при виде того, как Намджун бережно и в то же время уверенно сплетает пальцы рук с его братом. Юнги сглотнул шумно, переводя взгляд на довольного Чимина, которого уже который месяц подмывает открытым текстом рассказать любимому правду. Юнги дёрнулся, зашипев от боли, когда Чимин уверенно толкнул его ладошкой в плечо обратно: ещё не хватало неудачных переливаний им! — Что… Какого… Хосок? — Перед тем, как ты откажешь нам, я хочу сказать тебе, что люблю твоего брата как никого в своей жизни, и всё равно буду с ним в любом случае. — Хосок??? А Хосок поплыл. От того, что наконец не надо прятаться, от того, что брат видит их вот так, перед собой, держась за руки наконец. От того, что Намджун сделал тот шаг, который он боялся сделать долгие месяцы. — Юнги, мы… мы истинные. — Хосок смотрит на брата жалобно, пытаясь уловить хоть какую-то эмоцию на его каменном, шокированном лице, прижимаясь бочком инстинктивно к гибриду, который поглаживает его руку успокаивающе. Юнги прикрывает глаза, вздёрнув брови, вспоминая все те подсказки, которые ему добросовестно, словно дровишки в топку зимой, подкидывал его омега, который ВСЁ ЗНАЛ ИЗНАЧАЛЬНО. Кровь Чимина, которая вливается в него сейчас, как никогда седативно влияет на альфу, который пытается сосредоточиться, вспоминая. Вспоминая то, как Намджун делился тем, что встретил истинного на работе, что истинный боится раскрывать их отношения своей семье, что истинный такой идеальный, такой превосходный, таккой… — Хоби… — Юн? — Хоби, братишка, подойди сюда, а то Намджун меня заминировал, мне не встать. Хосок встаёт на дрожащих ножках, пересаживаясь, меняясь местами с Чимином, которому Намджун сразу же помог перелечь, вручая омеге шоколадку за доблесть. Присаживаясь рядом с братом, Хосок дрожит, как осиновый лист, не зная, чего именно ожидать, когда Юнги неожиданно хватает его в свои объятия, шипя от боли и усаживаясь в правильное положение, прижимая голову брата в себе одной рукой, другой поглаживая его по спинке, которая дрожит: — Ты чего боялся, солнышко? — Я…Я думал, ты против будешь… — Хоба, братишка, да Намджун после встречи с тобой шёлковым стал, как же я могу быть против? Он же тебя к жизни вернул, мою драгоценность, выходил тебя, с того света вернул, как я могу быть против, дурачок? — Но я думал ваша дружба… — Хосок шмыгает носиком, впиваясь ноготками в спину своего брата, который усмехается, зарываясь носом в его волосы. — Дурачина ты, солнышко. Всё в полном порядке. Джун? — Да? — Намджун встрепенулся, встречаясь взглядом с альфой, который прищурился: — Посмеешь превратить моё солнышко в извращенца- выдерну все твои гибридные конечности. — О, за это можно не переживать, Хос… — За-мол-чи-и-и-ии… -Чимин тянет гибрида короткими пальчиками за рукав назад, невинно улыбаясь и пропевая тихонько: не хватало ещё делиться тем, на каком именно уровне отношений эти двое находятся. — Чимини прав, Джун. Мне не нужны подробности. Только вот как вы так долго скрывались, Хоба? — Юнги отстраняет посветлевшего брата от себя, когда все четверо замирают: с верхнего этажа, с комнаты Хосока, доносится до боли знакомый стук в стену, после которого следует протяжный стон Чонгука. Хоби улыбается виновато, задом ёрзая по кушетке, всё дальше оттаскивая своё тело от брата, до которого дошло, — Хосок. Уколы. Спальня. Вы… — Так, Юнги, я думаю, нам пора вытаскивать шприц, — Намджун встаёт с места, хихикая довольно: ну наконец не придётся с ума сходить с этими играми в прятки. Вытаскивая из альфы шприц, он присел на одно колено, осторожно затыкая место укола ватой, когда альфа уложил свою тяжёлую ладонь ему на плечо, сжимая его до боли: — Намджун. — Нет. — Намджун улыбается, честно смотря в глаза брата своей половины, довольный тем, что научился за этот год выдержке, и теперь ему не стыдно смотреть ему в глаза: он говорит чистую правду. — Я бы ни за что не стал, пока ты не одобришь наш брак. Юнги кивнул коротко и сдержанно, улыбаясь уголками губ: Хосок в надёжных руках. Удивительно, но в надёжных руках гибрида. Стоны наверху никак не прекратились, заставляя омег краснеть, когда Юнги хлопнул его по плечу, улыбаясь: — Я одобряю. Ты часть нашей семьи, Джун. И кстати… — Да? — Намджун смотрит на друга во все глаза, прикусывая губу и борясь с желанием наброситься с поцелуями на своего омегу. — Я тебе крабика обещал. Подарю на свадьбу. — О, не стоит, Юн, — Намджун встаёт, выбрасывая использованные приборы в урну, завязывая пакет, вспоминая сексуальное бельё Хосока с вышивкой в тот день в машине. Бельё гибрид- таки стащил у своего омеги, сунув его себе в карман тогда. Улыбнувшись, он покачал головой, облизываясь, — Хоби мне уже подарил одного.

***

— Могли бы и потише, — Чимин тянет за рукав Сокджина, который накладывает побольше еды в тарелку своему истинному: Чонгук после их двухчасового марафона успел принять душ, смущённо опуская глазки в пол, сидя в домашних спортивках Чимина за столом, голодный, как волк. — Не могли. Чонгукки слишком… голодный, — Сокджин подмигивает после своей двусмысленной фразы, кладя сочный кусок стейка ему в тарелку, пододвигая ближе стакан с колой. — Соли не засыпал? — Чонгук говорит тихо, хихикнув куда- то в стакан, из которого отпивает и морщится. — Что ты, крольчонок, — Сокджин прыскает, салфеткой утирая рот омеги и приступая к ужину, -только сахар с мёдом. Решил показать, на что стала похожа моя жизнь после того, как я связал её с тобой. — Джинни, — Чонгук улыбается своей очаровательной кроличьей улыбочкой, поигрывая бровками со штангой в одной, аккуратно запустив одну руку под стол и сжав достоинство своего альфы в ладошке, плавно переходя на внутреннюю часть бедра и оглаживая её, приближая лицо к уху истинного и шепча невинно, — однажды я точно выебу тебя, хён. — Всё, что пожелаешь, чертёнок. А теперь ешь, — Сокджин невозмутимо продолжает есть, смотря на всех присутствующих. — Значит, через неделю. — Как это, через неделю? — Юнги расширяет зрачки, поперхнувшись, уставившись на Намджуна. — Юнги, побойся Бога, я держусь уже год одними молитвами. Я хочу жениться на Хосоке ещё с первой нашей встречи. — Намджун целует тыльную сторону ладошки Хосока, не отпуская её: гибрид настолько счастлив что им теперь можно открыто показывать свои отношения, что будь у него хвост, он бы им тут весь стол разгромил, виляя от радости направо и налево. Хосок лишь улыбается, перешёптываясь с Чимином, который подкладывает ему побольше еды и на что-то очень активно кивает. На что- для его альфы останется секретом. — Джун, я атеист. — Значит, побойся остаться без племянников, это я как врач тебе гов… — Замолчи, извращенец. Неделя так неделя, — Юнги мотает головой, улыбаясь: и как это природа настолько пошутила, чтобы притянуть к его братишке настолько сильную противоположность? — Хоба, я счастлив, что твой избранник — Намджун. Его мы все знаем лично. Я доверяю ему, как никакому другому гибриду. — Юнги, — Хосок не выдерживает, эмоционально выходя из-за стола и подходя к брату, оплетая его руками и целуя в щеку и макушку благодарно, — знаешь… — М-м? — Юнги отрезает кусочек стейка, протягивая вилку ко рту брата: привычка с детства: самый сочный кусок- любимым, без остатка. Хосок улыбается, принимая кусочек и прожёвывая его, после чего шепчет брату на ухо: — А те фильмы-то… которые мы смотрели… не без толку… — Дурачина, — Юнги похлопывает омегу по худой ладошке, которая его обнимает, понимая о чём он: ещё год назад они оба лопали булочки с салатом за просмотром фильма о любви даже не подозревая, что их любовь маячит у обоих перед носом. — Просто будь счастлив и здоров, солнышко, мне больше ничего не надо. — Он будет. Я сделаю его таким счастливым, что на свете будет два солнца вместо одного, Юн, — Намджун улыбается искренне, подмигивая своему омеге: он уже подготовил всё к переезду своего солнышка в свой дом, который купил неподалёку, обжившись в нём за последний месяц. — Ребят… — Чимин сглатывает тяжело, откладывая вилку в сторону дрожащими пальчиками, улыбаясь натянуто, когда все смотрят на него непонятливо, и только Юнги хватается за низ живота, округлив глаза, прошептав сдавленно: — Течка. — Так, ребята, — Намджун хлопает в ладоши, потирая их и вставая из-за стола, — давайте- ка оставим наших котяток наедине. — Мы поедем домой, — Чонгук ухмыляется, прильнув невинно к своему альфе, незаметно для всех сжимая его округлый зад, отчего альфа сразу закивал согласно. — Цветочек пойдёт домой со мной, — Намджун обнимает за плечи своего омегу, целуя в висок покрывшегося румянцем Хосока, подталкивая его к двери, поднимая виновато указательный палец, привлекая внимание, — А, да, Юнги… — Да? — Юнги держится за низ живота, от непривычных спазмов закатывая глаза и втягивая губы: Чимин сидит рядышком, не особо чувствуя боли: её забрал на себя со свежей кровью альфа. Вернее, забрал В себя. Чимину осталось только течь, что он сейчас крайне добросовестно выполняет, скрестив ножки на стуле. — Подавители не помогут.