***
— Нет, это не помогает… ммм.м….- Юнги готов выть от непривычных спазмов, извиваясь на постели: Чимин уже в который раз проходит по его обнажённому телу мокрым полотенцем, пытаясь хоть немного снять жар: сам омега просто течёт без каких- либо других физических симптомов течки: похоже, его альфа забрал на себя всю боль. — Юни, любимый, ну что же нам делать… — Чи… Чимин…- Юнги расширяет зрачки, хватаясь за его предплечье в осознании, — Чимин, почему у меня так зудит в заду??? — Юн…ги… — Чимин сглатывает: нет, не может такого быть, не настолько же он перенял течку?! — Это… Ты сейчас… — Чимини, котёнок, тебе не надо этого …. Мммм…ахххх блять, да как же больно! — Юнги стискивает зубы, держась крепко за живот одной рукой, другой сминая простынь в кулаке. — Уходи, малыш… — Ты прибалдел, Юнги? Куда я тебя так одного ос… — Чимин, уходи, мне стыдно… Чимин улыбается нежно, понимая, что происходит с его альфой: его альфа испытывает такое же непреодолимое желание, как любой омега в период течки, и теперь стыдится того, что не может держать это желание под контролем, извиваясь на постели от боли и возбуждения. — Ты меня стесняешься, Юнги? — Чимин, это не обычный гон… это… это… блять!!! — Так. Даже слышать ничего не хочу, любимый, я остаюсь с тобой, а ты сегодня наслаждаешься. — Что?! — Юнги распахнул глаза, понимая, к чему ведёт Чимин, вставая с постели. Вернее, к чему он ИДЁТ: к их излюбленной полке с коробочкой игрушек на любой вкус, из которой омега выуживает пробку с кристалликом на конце, доставая бутылёк смазки и залезая обратно в постель. Юнги откровенно паникует, когда Чимин подходит к нему с этим добром, мотая головой протестующе, — Чимин, я не готов к такому… нет… — Расслабься, котик, она для меня, — Чимин подмигивает альфе, разворачиваясь к нему пышной задницей, расставив пошире ножки, запуская обе руки себе на ягодицы, опираясь о матрас грудью и головой, демонстрируя чудеса течки, которая… ну… течёт. Течёт безбожно прямо на пах альфы, который скулит от возбуждения, впервые в жизни чувствуя, что хочет быть скорее принимающим, чем дающим. — Видишь, как течёт для тебя, любимый? — Чимин бесстыдно запускает пальчик в своё сжатое кольцо мышц, пуская его вперёд и назад, немного виляя попкой, пытаясь помочь любимому вызвать желание притронуться к себе там же. Пока что так себе. Не теряя времени, Чимин просто без дополнительной смазки вставляет в себя анальную пробку, сверкая кристалликом, протяжно простонав и развернувшись. — Чимин… ааааахххх… — Боль от проникновения, а после и удовольствие, пронзили всё тело альфы, который вспомнил слова Намджуна о том, что он будет делить особенно сильные эмоции и ощущения со своим омегой. Так вот оно что… Глаза альфы округлились, когда с прижатого к животу члена вытекли новые капли смазки, пачкая несуществующий пресс альфы. Чимин на это лишь улыбнулся, устраиваясь поудобней на спине и притянув альфу к себе: — Ложись на меня, милый… вот так… молодец… — Юнги кое-как в холодном поту залез на Чимина, плюхаясь о него животом, простонав от удовольствия, распирающего внутри: от всех этих действий пробка внутри Чимина просто смещалась, даря обоим одинаковое ощущение удовлетворения, пусть и неполного. Чимин поцеловал своего альфу, который просто с трудом дышит, поднимая его согнутую в колене ногу чуть повыше, поглаживая белоснежную кожу, — я могу войти в тебя пальчиком, любимый? — Чи… Чимин… сделай что-нибудь, я … ххххммм….я сейчас сгорю! — Юнги хнычет, как самый настоящий течной омега, носом тычась в любимый аромат роз, пока Чимин разогревает смазку пальцами, приставляя лишь мизинчик для начала, оглаживая вокруг мышцы, второй рукой гуляя по широкой спине своего альфы, — давай… Чимин плавно вставил свой палец в до ужаса тесный вход, когда Юнги запрокинул голову, промычав что-то нечленораздельное со стиснутыми зубами, тут же возвращаясь обратно к шее любимого, стараясь успокоиться. — Вот видишь, не так уж и больно, любимый, — Чимин успокаивает мужчину, целуя его в плечо неустанно, медленно двигая пальцем, осторожно просовывая второй, на что получил сдавленный рык, — не рычи, Юнги, будет больней, если мы этого не сделаем, родной… — Чимин, да как ты вообще это терпишь… — Зато теперь ты знаешь, какого это быть течным омежкой, — Чимин хихикнул, тут же принимая серьёзное выражение лица и надувая комично губки, — всё-всё-всё, молчу… Ему понадобилось добрых сорок минут, чтобы уговорить Юнги на третий палец, которые увенчались-таки успешным протяжным стоном альфы куда-то в шею молодому омеге: нашёл простату. Теперь, когда всё оказалось немного легче, и альфа более-менее охотно поддавался, Чимин поменял позу, выходя из него и целуя в плечо под скулёж: — Блять… как пусто… — А говорил, это я жадина, — Чимин усмехнулся, переворачивая податливого альфу на спину, устраиваясь меж его ног, когда до Юнги дошло, что он собирается делать: — Чимин, не смей, котёнок! — Это ещё почему? — Чимин дразнит, медленно ведя рукой по его возбуждённому члену, целуя алебастровое бедро альфы, который, похоже, понятия не имеет о существовании солнца. — Я…-Я не готов… — Юнги, милый, я моложе, но отлично понимаю, что душ ты принимал сегодня утром, потому что ожидал любой расклад. Ты более чем готов, родной. Просто ты стесняешься своего истинного. Юнги зажмурился, захныкав от ощущений и стыда, кивая согласно: он чувствовал, что неспроста ему захотелось впервые в жизни из ниоткуда заняться с утра пораньше непривычным делом, но не может, не может взрослый альфа представить себе, что его молодой истинный будет отлизывать ему! Не может! — Это неправильно, котё… — Ой, а кто нас осудит? Стены нашей спальни? — Чимин улыбается, приближаясь лицом к истинному и сладко целуя его, не принимая возражений, — Давай, Юни, позволь мне помочь нам обоим и я позволю тебе взять меня в той позе, в которой ты давно хотел, как только течка отступит, идёт? — И минет со льдом? — Ты ещё торгуешься? — Чимин хохочет, шлёпая по плечу своего альфу, который сквозь тяжёлое, сбитое нахрен дыхание, ещё умудряется урвать своё любимое. Впрочем, волноваться не о чем, Чимин тоже любитель контрастов, а поэтому ухмыляется довольно, пошире раздвигая ноги своего альфы, выливая ананасовую смазку на его анус, облизнувшись, — я дам тебе всего себя, любимый, а теперь лежи и наслаждайся. Завязав ему глаза, чтобы альфа не сходил с ума от стыда, а чувствовал всё острей, Чимин опустился меж его ног, шустрым язычком вылизывая растянутый вход, причмокивая от удовольствия: для него самого такое впервые, а с истинным амирисом, который работает как афродизиак ещё и во время течки — это самое лучшее путешествие. Юнги первые три минуты пытался сжать ноги, свести свои коленки, вдоль которых поднимаются огромные шрамы вплоть до паха, только Чимин укусил его во внутреннюю часть сахарного бедра, лишний раз напоминая о том, что сегодня балом правит он, как более трезвый, хоть и более….мокрый. Пережав у основания член своего альфы, Чимин улыбается нежно, получив очередной рык, смешанный со стоном удовольствия: не прошло и нескольких часов, а Юнги наконец сдался ощущениям, коротко подмахивая бёдрами навстречу языку, поняв наконец, что его омеге не противно, а приятно доставлять ему удовольствие любым способом. — Чимин? Охх… Чи….ммм. — Юнги захныкал, пальцами шаря по постели, когда его омега отстранился на секунду, чтобы только припасть к его соску своими полными губами, с характерным влажным взуком выпуская его из захвата, ставя рядом засос, фанатея от податливого старшего. — Я могу войти в тебя, любимый? — Чимин это шепчет сладко, уговаривающе, прямо в самое ухо альфе, и кто он такой, чтобы не закивать, протяжно простонав, когда Чимин сжимает в руке его истекающий член? — Я буду осторожен, родной, — Чимин снимает повязку с лица Юнги, который забегал по комнате глазами, останавливая свой лисий прищур на лице омеги, пытаясь сфокусироваться после темноты, дыша тяжело, когда почувствовал член любимого у своего сфинктера. — Чимин… давай весь… весь сразу… — Юнги хнычет, пытаясь подмахнуть бёдрами, когда Чимин цокает трижды язычком предупреждающе: — Так будет болеть сильней, любимый, мы же оба знаем… — омега успокаивает истинного поцелуями- бабочками, пока тот извивается на постели, весь очаровательно раскрасневшийся, чувствуя, что сгорит заживо, если ему не дадут уже хоть что-нибудь. — Мы же не хотим разорвать тебя, Юни… — Ммм…ммм… — Вот так… оххх…. Юни, ты так сжимаешься, мне больно, родной… — Чимин закатывает глаза, целуя в согнутую коленку своего альфу, входя в него медленно: столько времени было потрачено на растяжку, и всё равно он такой же узкий, как если бы Чимин просто плюнул и вошёл. — Дыши… Дыши глубже… Юнги дышит так, будто заново учится это делать, вспоминая все советы, которые давал Чимину в их первый раз, смотря в упор на своего истинного, который прикрыл глаза, облизываясь голодно: Чимину явно нравится роль альфы, и Юнги, заметив это по учащённому сердцебиению, ухмыляется, немного расслабившись, резко насаживаясь до самого основания и закричав от боли и удовольствия одновременно, сжимая за бок своего омегу, который распахнул широко глаза в шоке, сразу же улыбнувшись, увидев, как его альфе хорошо. Чимин двигался медленно, плавно, проезжаясь по простате и лениво ведя пальчиками по органу Юнги, который, потерявшись в боли и удовольствии, кончил, сжимаясь до предела и вызывая стон у своего омеги, которому хватило лишь секунды, чтобы кончить вслед, даже не выходя из Юнги, падая всем телом на альфу и вытаскивая из своей упругой попки анальную пробку, которую уже хотел было отбросить в сторону, как Юнги… — Дай… Дай мне, Чимини… — Чимин отдал игрушку альфе, который, закатив глаза от удовольствия, вылизал её дочиста, только после этого откидывая её в сторону, тяжело дыша и поглаживая омегу, который вымотался от необычной смены позиций, плашмя лёжа на животе своего истинного, переводя дыхание, — Спасибо, котёнок… — Тебе хорошо, Юни? — Чимин лениво и устало поднимает руку, запуская пальчики в волосы Юнги, который заурчал от ощущений, распирающих его: — Мне очень хорошо, Чимини… — альфа поцеловал родного Чимина в макушку, обняв его и застонав от того, что из него потекла рекой сперма Чимина, оставляя непривычное ощущение полной пустоты в растянутом входе, — мммм…. — Что такое?! — Чимин тут же встрепенулся, решив, что альфа всё же испытывал больше боли, чем удовольствия, когда усмехнулся, увидев покрасневшее лицо любимого, целуя его сладко в губы, шепча, — сейчас я вычищу тебя как следует, а потом мы ляжем в тёплую ванну балдеть, идёт, Юни? Ты у меня самый лучший альфа, любимый. — А потом минет со льдом? — Юнги строит щенячьи глазки, чувствуя, что течка отступила лишь на время, когда Чимин кивает согласно: он всё ещё готов хоть на десять раундов, так как продолжает течь. — И минет со льдом, и даже виски со льдом в постель, любимый.***
— К тебе можно? — Джу… — Если ты скажешь нет, я пойму, цветочек. Тебе надо привыкнуть к жизни вместе. — Заходи. — Хосок лежит в ванне, укрытый вкусно пахнущей пенкой, когда гибрид входит в одном нижнем белье, сверкая плотным, горячим торсом с вазочкой лепестков в руках. Омега смотрит непонятливо, краснея, — а цветы… куда? — Как куда, Хосока? — Намджун улыбается, рассыпая их по полу по дороге к омеге, усаживаясь на бортик ванны и нежно целуя его в лоб, — они будут везде, где ты ступаешь, любимый. Всю нашу долгую жизнь, мой самый вкусный на свете цветочек. — Намджун… ты меня сейчас расплавишь, — Хосок действительно чувствует, что плавится, когда гибрид улыбается ему нежно, осторожно отбрасывая его мокрую чёлку назад. — Ты готов вылезать? — Я… — Тянешь время, потому что непривычно засыпать в новом доме? — Намджун поигрывает бровями, обнажая свои клыки и ямочки, вставая с бортика и открывая шкафчик, доставая из него махровый халат изумрудного цвета, раскрывая его и отворачивая голову к двери игриво, словно никогда не видел истинного нагим, — давай, малыш, я не буду смотреть, вылезай. Хосок вылезает из ванны быстро, отчего вода немного выплёскивается, капая на ноги гибрида, который усмехнулся: — Хосока, милый, я там ужин приготовил. Ну… постарался. — Ты что-то спалил? — Хосок улыбается нежно, ныряя в тёплый халат, и осознавая, что на двери, в сторону которой повернулся истинный, тоже есть зеркало, вспыхнув алым цветом. — Не удержался, — Намджун облизнулся, обнимая омегу и помогая ему завязать халат, целуя в висок заботливо, — не спалил, но там мало чего выжило. Только вино и орешки. — Я не особо голоден, — Хосок краснеет сильней, понимая, что гибрид пытается изо всех сил расслабить его, обнимая истинного и целуя в оголённую грудь, — люблю тебя, Джу. — И я тебя люблю, малыш. Тогда, может, спать пойдём? — Наму? — Мм? — Ты думаешь, Юнги сейчас сильно больно? — Хосок вспомнил перекосившееся от боли лицо брата, нахмурив бровки, прижимаясь тесней. Его Намджун всегда найдёт ответы на любые вопросы. — О, думаю, ему сейчас так хорошо, как тебе было после моего минета, цветочек. — Джу!!! — Молчу-молчу, — Намджун вздохнул, припевая, усмехнувшись, — слушай, мы с Чимином совершенно забросили клуб, потому что… — Мм? — Ну… Юнги помогает нам, и мы совместно записываемся. А иногда даже Чонгук-и с Джином добавляют свой вокал. Хотим записать качественное демо. — Вы молодцы, любимый, — Хосок стесняется говорить ему, что он уже записывался в студии брата, который фанатеет от его электрического и позитивного голоса, который током прошибает слушателя, звуча насмешкой и лаская ухо одновременно. Глядя на этого омегу, никто бы и не догадался, что этот голос принадлежит именно ему, но Намджун-то знает. — Мы будем звучать намного лучше вместе с тобой, цветочек, — гибрид целует в шею омегу, который выпустил стон, ухватываясь ладошкой за руку, уложенную гибридом на его грудь, — Я слышал твои записи, это шедевр… — Джу, если ты будешь меня уговаривать вот так… я точно соглашусь, — Хосок хихикнул, пряча шею и краснея, обнимая истинного и запрыгивая ему на руки, обвивая худыми ножками могучий торс, — пойдём спать? — Только спать, цветочек. Сегодня я не поддамся на твои уговоры заняться любовью до свадьбы, — Намджун строит важное лицо, получая усмешку в ответ, отлично зная, что его омега бы ни за что не попросил о таком. Занеся его в спальню, он выключает свет, ложась рядом со своим омегой в полной темноте, слушая тяжёлое дыхание Хосока, — что ты, малыш? — Я просто… Я так… Это новое ощущение, Джу. У нас новая жизнь… — И я обещаю, что она будет лучшей на свете, солнышко, — гибрид укладывает омегу на себя, вдыхая аромат цветов, смешавшихся с любимым гиацинтом, поигрывая с влажными волосами любимого, усмехаясь. — Чего смеёшься? — Хосок улыбнулся, лениво водя пальчиком по шее гибрида, ощущая родной запах фиалки и растворяясь в нём. — Да я подумал… представляешь, через несколько лет у нас с тобой будет полный дом цветов? — Почему бы и нет? Я люблю цветы, — омега пожимает плечами, улыбаясь в грудь истинному, который заурчал от удовольствия. — Тогда начнём работать над пополнением в нашем саду в первую же брачную ночь, цветочек.