***
Когда Итэр выходил из универа, застегивая куртку, заметил, что на его толстовке остались капли крови Сяо, которые оказались прямо у него на груди. Стало неприятно. Но не брезгливо, как можно предположить, а именно всем нутром стыдно. Мало того, что нагрубил ему неделю назад, так и не попросив прощения, так еще и сегодня весь день его калечит, и выглядит это так, будто делает он это специально. Он бы мог продолжать думать о друге, беспокоясь о ссоре, — как будто он вернулся в седьмой класс, и перепалка с другом — страшнее, чем смерть, ведь друзья для него — это самые близкие люди на свете, друзья для него семья, — но его отвлёк знакомый силуэт, который сидит на корточках, совсем не замечая, как подол его серого пальто тонет в луже: — Скарамучча, ты чего в луже сидишь? — с насмешкой в голосе проговорил Итэр, подходя ближе. А тот не обращает на него внимая, на что-то в упор смотря. Блондин больше не пробовал достучаться до него, просто сел на корточки, только не в саму лужу, и попытался направить глаза в то же направление: его взгляд пару секунд гулял по голым кустам и грязным скамейкам, по проходящим людям, что пару раз на них чуть не наткнулись, по грязи и гнилой траве. И только через несколько мгновений он наткнулся на пищащий кулёк, который дрожит, моля о пощаде, потом на ворон, истошно кричащих, безжалостно нападающих на жертву, заклёвывая. Итэр подскочил, бросив взгляд на Скарамуччу; он не смог остаться в стороне, наблюдая за дальнейшим развитием действий, и тут же рванул спасать писклю. Блондин молниеносно начал отпугивать больших птиц, которые пару раз попытались клюнуть и его, но в конце концов у него получается их прогнать, он попытался нагнуться к котёнку, может даже взять на руки, но тот только на него ядовито зашипел, болезненно цапнув, да убежал куда-то в сторону домов, в подвалах которых живёт. Он сразу обратил внимание на образовавшуюся царапину, огорченно стиснув зубы, и поспешил вернуться к одногруппнику: — Почему ты просто смотрел на то, как клюют котёнка? А тот обеспокоено на него взглянул, мотнув голову куда-то вбок, где был выпотрошенный труп вороненка и кучу пушистых перьев, что сносило ветром: — Этот котёнок поигрался и бросил их ребёнка, — он сконфуженно, всем видом показывая своё смущение, пожал плечами, показывая свои исцарапанные руки, намекая на то, что он пытался помочь вороненку, да не смог, — да и…страшно идти против двух взрослых ворон…они же птицы умные да и с лёгкостью заклевать могут, страшнее их только чайки… кстати, не сильно болит? Итэр ойкнул, и ситуация в его глазах сразу стала иметь немного иную картину, из-за чего он не смог скрыть горечи, что она вызвала. Парень и не знал, что сказать, осознав целостную картину, и сердито увёл глаза, прикусив щеку.***
На беловатом лице тонким слоем оказывалась косметика, приукрашивая и на то прекрасные черты. Бледные губы слегка приоткрываются, когда своими аккуратными пальчиками та наносит тушь на ресницы. В чистом зеркале отражался прелестный лик девушки, что с истинным наслаждением смотрит на себя, улыбаясь. Тишину сумрачной комнаты нарушил чей-то голос, доносящийся из коридора, который врезался в дверь комнаты: «я помогу тебе с уроками, только чуть позже, хорошо?» — и сразу после этого постучались костяшкой по приоткрытой дверью, спрашивая разрешения на вход. Услышав, как кто-то зашёл в комнату, Линетт тут же повернулась лицом к брату, оставив в отражении свою спину. — Куда-то собираешься? — аккуратно спрашивает младший, неуверенно переваливаясь с ноги на ногу в дверях, — Поздно уже… Девушка вздыхает, медленно поднимаясь с кушетки, и поправляет свою юбку, слабо улыбаясь: — Какие-то планы были на меня? — шутя кидает она, наклоняясь к сумке, — Или, может, ты мне не разрешаешь идти гулять с подругами позже девяти вечера? Лини заикнулся, покраснел и попытался подобрать чёткие слова, дабы не казаться ханжой в глазах любимой сестры. Он дал себе пару секунд, чтобы успокоиться и на выдохе договаривает: — Тогда…может тебя встретить? Сейчас неспокойно… А девушка хмыкнула и не спеша дала ему ответ: — У меня парень вообще-то есть, он меня и проводит, и встретит. Лини не смог скрыть своего омерзения и надменности, всем видом смеясь над словами сестры: — Нет у тебя парня, у тебя Сяо. — закатил глаза он, скрещивая руки под грудью, стараясь увильнуть от недовольного взгляда Линетт, да раздался звонок, оповещающей о чьём-то приходе. Девушка воодушевилась, позабыв о брате, дав ему возможность переосмыслить слова, покинула комнату, не торопясь шаркая тапочками к двери. Так-то она вновь живет с Сяо, – всего-то пару дней на него злилась, но увидев пятый букет, который приносит в родительскую квартиру её молодой человек, а в каждом какая-то извинительная записка и просьба о встрече, она растаяла, поняв, что сильно разошлась, мягко говоря, по пустяку. Конкретно сегодня Линетт была с родительницей, так как та просила заглянуть. — Привет…– нежно протягивает та, целуя в щёку своего «любимого», пока он её слабо приобнимет. Парень здоровается с её мамой, которая лишь в ответ мягко улыбнулась, и с самым младшим братом, — Фремине — что, смущаясь уводит взгляд. Самым недоброжелательным был Лини, который сверлил в лице Сяо дыру: — Ты разве не хотела накрасить губы блеском? — напомнил Лини старшей, процедив каждую букву через зубы… А Линетт чуть злорадно прищурилась, улыбнувшись младшему, потом глазами перетекла наверх, к лицу своего молодого человека, и кокетливо закончила, отчего её мать закатила глаза: — Какой блеск? Я же к парню домой потом. Арлекино ушла вместе с Фремине в гостиную, плотно закрыв дверь. От слов сестры у Лини задергался глаз, и он пуще прежнего разгневался, зыркнув на Сяо, будто вызывая того на дуэль. — Линетт, иди пока что вызови лифт, я вспомнил, что не передал Лини кое-что в универе. Девушка сразу поняла что к чему и без лишних слов пошла к лифту, а Сяо полноценно повернулся к младшему брату невесты, оценивающе окинув его взглядом, из-за чего тот, как от холода, повёл плечами: — Вот, Лини, ответь мне на вопрос: кинь я тебе палку, ты бы за ней побежал? — голос Сяо был холодным, грозным. В такие моменты, когда его лицо бесстрастно и мрачно, парень больше всего похож на своего отца, что не может не пугать окружающих. Паренёк отступил, брезгливо нахмурив брови. Он уже открыл рот, чтобы возразить этому абсурду, да гаркнуть на него, как обычно напомнив ему, что тот «какой-то-не-такой» и не подходит его сестре, как сам Сяо встаёт ему поперёк: — Я и так знаю, что да, не перетруждайся для ответа, — закатил глаза парень, выдыхая, да похлопывая по плечу Лини, — просто хочу тебе посоветовать позвать куда-нибудь погулять Мону и перестать смотреть в мою сторону. Буквально. — Да ты совсем что ли?! — запальчиво заладил он, готовый уже перейти на крик, но помнит, что мать за дверью, — Да кому ты сдался? А в отношения ты мои не лезь… — Так и ты не лезь в мои. А с Моной я у тебя благодетелем выступил, вся группа знает, как она давно уже засматривается на Тарталью, — Сяо звучал сухо, безжизненно, он давил братца не только тем, что выше его, так еще и уверенностью. Мнимой уверенностью. Но ведь Лини и не знает, что она ненастоящая… Подросток глубоко вздохнул, но воздуху обратно выйти он не дал, будто хочет, чтобы тот попытался потушить разбушевавшийся пожар в его душе, но тот, как принято в природе, лишь раздувал языки пламени, и ядовитая обида вскипала. Про Мону — это, конечно же, ложь. Сяо всего лишь припугнул его, намекая не лезть не в своё дело, ведь эта «мелочь», как он его называет, уже в глотке сидит — настолько он ему надоел. Закончив, Сяо поспешил уйти, оставив Лини с прикушенным языком, надеясь, что тот всё поймёт.***
Но экстренно звать Мону никуда не пришлось, Лини сам её ещё пару дней назад приглашал в Большой зал филармонии, куда она ещё давно хотела сходить, хоть и сам парень ничуть не мыслит ни в музыке, ни в другой такой «культурной теме». Весь вечер он лишь любовался восхитительной девушкой, которая отвлекалась время от времени на брошюру, чтобы прочитать о композиции, что сейчас играет. Он не смел испортить ей настроение своими сомнениями и словами Сяо, которые его задели. «С чего мне ему верить! — успокаивал он себя, когда внеочередной раз бросал взгляд на девушку, — Мона умная невероятная девушка, она бы мне сразу сказала, если бы она была заинтересована в другом… или в другой…» По его спине прошла дрожь. «Кретин, какая «другая»?! — одернул себя он, сжав губы. — Фу! Мерзость!» Но мгновенно остыл, понимая, что этот человек волен делать всё, что хочет: «Ну…только если она будет счастлива…» После представления Мона ещё долго говорила как же ей понравилось, и как же она рада, что он её пригласил, пока мальчишка провожал её до дома, сильно напрягаясь, прислушиваясь к внешним звукам. Ибо время от времени он чувствовал взгляды на затылке, да шаги за спиной, но успокаивал себя тем, что идёт в людном месте, обходя толпы людей — центр города, как-никак, Садовая улица. Путь до Гостиного двора не был долгим. Даже в такой поздний час людей много, однако значительно меньше, чем привык видеть петербуржец. Частый свет фонарей подсвечивает фигуры молодой пары, прокладывая им путь по этим каменным дорогам, по которым отбивают стук невысокие каблучки девушки. Сталкиваясь со взглядами прохожих, чьи лица терялись в забвении так же быстро, как тает снег на весеннем солнце, Лини всё крепче уходил в раздумья о довольной Моне, у которой удался вечер, о сестре, о её словах и действиях, о словах Сяо, о его самодовольной улыбке после горьких слов, посеявшие в нём сомнения в девушке, о Сяо. — А ты что скажешь? — поинтересовалась Мона, сильнее сжимая их ладони, заглядывая в глаза рассеянному парню, — Понравилось? И да…я помню, что ты в этом не разбираешься, мне даже твоего сухого и односложного ответа будет достаточно. А Лини увёл от нее глаза, так как из-за того, что все несколько часов пробыл у себя в мыслях практически ничего не запомнил: — Да…было круто…***
На следующий день, после пар, Итэр тут же на всех парах помчался в полицейский участок. В принципе, он просто хотел зарегистрироваться там как волонтер в поисках людей и другой подобной теме, в которой он может иметь толк. А истинная причина, по которой его понесло в полицейский участок — это его новая работа. Он уволился из ресторана и устроился в новостную газету, где проходил практику на первом курсе, но не буквально в бумажную газетёнку, которую никто не читает, а именно в те самые новости, которые высвечиваются в браузере и оттуда черпают информацию всевозможные паблики. К слову, там ему сказали, что у него должны быть только самые свежие новости, и материал у их Газеты должен выходить самым первым. Итэру дважды повторять не пришлось, вот он и направился к нужному преподавателю, что может посоветовать что-нибудь. И ведь не ожидал, что вот так запросто тот готов его запихнуть в полицейский участок…по всей видимости, не в первый раз так делает. — Та-ак-с…– бодро тянула женщина в форме, рассматривая бумажки и документы, заполненные Итэром, — журналист…ага… Паренёк покосился на преподавателя, который, как и обещал находится вместе с ним, с безмятежностью подпирая плечом косяк, да зевая. — Наш многоуважаемый кадр так делает не в первый раз, и мы обычно его студентов пририсовываем к стажёрам следователей или криминалистов, или что-нибудь с бухгалтерией… ну…кхм- чтобы было больше рук, работающих с бумагами, но…– дама увела глаза, скрывая нервную улыбку, однако долго мучать она не решилась, — но у нас совсем нет оперативников, Чжун Ли, вы сами понимаете…стажёры всё реже и реже появляются, а места занять нужно, ведь средства уже выделены…а тут, я смотрю, парня крепкого, подтянутого привели…может схитрим чутка? Парень ошарашенно взглянул на преподавателя, всем видом показывая, что он не готов быть даже стажёром на такой страшной специальности, но мужчина оказался только «за»: — Итэр, вы же будете просто стажёром, сейчас от вас ничего требовать не будут, да и потом тоже, ведь… — Чжун Ли проверил плотно ли закрыта дверь в кабинет, чуть приблизившись, — вы же здесь по блату, как и все остальные два студента, которым я так когда-то помогал. К вам никакого спроса не будет, просто потаскаете кофе, да будете тем самым волонтёром, которым собирались быть, иногда бумаги будете разбирать, а мы закроем дыру нехватки кадров. Да и везде есть люди, которых «привели за руку», иными словами те, у кого нет должного образования, но они всё равно работают, потому что их папа, мама, шестиюродный дядя пятки их беременной прабабки, который работает в этой сфере и хотел бы пристроить своего родственничка тоже. Так блондину ничего не осталось, кроме как согласится на и так запущенную аферу. Нет, он, конечно же, мог отказаться от всего, но тогда у него даже в теории не смогла бы оказаться нужная ему информация. Столь комичная и сюрреалистическая ситуация по первому времени может вызвать лишь смех и удивление: «Как это вообще произошло?» — но порой, иногда хватает лишь просто куда-то прийти и настойчиво попроситься, что и сделал целеустремленный Итэр. Однако его настрой оставляет желать лучшего, ведь в нем до сих пор сидит этот странный диалог, который состоялся с Томой: «… — Ты знаешь, почему нет Сяо на занятиях? — спрашивал одногруппник, готовый к любому из ответов от блондина. А Итэр неловко почесал загривок, да тянет жалкие «эм…», а потом этот до ужаса горький тихий смешок: — Я не знаю почему его нет, спроси у Кавеха… — Разлад в отношениях? — издевательски заикнулся парень. — Хах..-ха... — горько посмеялся мальчишка, — да... Тома удивлённо на него выкатил глаза, почесав свою бороду, усмехнувшись, больше ничего не сказав. Эта насмешка вывела из колеи и на то нервного Итэра, вынудив его запихнуть ещё глубже все желания извиниться перед Сяо, ведь почувствовал себя просто ненужным для него. «Мы же с ним всего два месяца знакомы. Чего я так вцепился в него?» …» «Да и чёрт с ним! — отмахнулся парень, настраивая себя на работу, — я чё, ребёнок что ли?»***
А утро Сяо этого же дня началось не с кофе… Повод вызова скорой помощи: роды. Бригада приняла, запросила, и им прислали адрес. Доехали быстро, Барбара всё успокаивала Сяо, говоря, что всё будет нормально, а ему оставалось лишь верить её беспечности. Карета подъехала прямо к дверям парадной, и фельдшеры звонят, говоря, что роженица и сопровождающий могут спускаться, ведь это частая практика, когда вызывают скорую дабы те довезли до ближайшей больницы, однако, им ответил очень перепуганным голосом будущий отец, муж женщины. — Наверное, роженица очень впечатлительная, — с улыбкой на лице сказала Барбара, убирая в кармашек телефон, да намекая Сяо брать чемодан и все нужные бумаги, дабы подняться и осмотреть пациентку. — Так ведь роды первые, видимо, совсем страшно…— смотрел карточку брюнет, открывая двери машины. Добежали до нужной квартиры они быстро, тут же зашли в комнату, в которую их проводил муж роженицы, и Барбара тут же надела маску и перчатки, своим нежным мелодичным голосом прося будущую маму ни о чем не беспокоиться, параллельно раздвигая той ноги. Сяо стоял сзади, ощущая всем нутром, как муженёк явно недоволен, что он там стоит, однако ничего не говорит. Барбара быстро осмотрела, чуть нахмурив брови и обернулась к Сяо, который уже хотел спросить не нужны ли носилки: — Полное раскрытие, и голова ребёнка уже в родовых путях, везти нельзя, — сказала Барбара с таким спокойным голосом, будто она совершенно не удивлена, — Как же вы дотерпели до такого состояния? Пока та объясняла, что ждала мужа, так как у них должны были быть партнёрские роды, прошло несколько часов, и как тот примчался, то вызвали скорую и …вот… Барбара тяжело выдохнула, начав готовиться принимать роды на дому, пока Сяо потерял дар речи. Роды он, само собой, никогда в жизни не принимал, лишь видел на практике, но уж точно надеялся, что сам в такой ситуации никогда не окажется. Фельдшер сняла с себя куртку, намыла хорошенько руки до локтя, да руководила парнем, говоря что тому делать и что давать, и просила выдохнуть, одновременно спрашивая у рожающей не было ли у неё осложнений или каких-то заболеваний. Поняв, что у той удивительно гладкая беременность, девушка окончательно расслабляется и успокаивает женщину, что всё должно пройти хорошо, говоря той, как можно глубже дышать и тужиться. — Муж, ну подходите, — сказал Сяо взволнованному почти-отцу, полностью ассистируя коллеге, повыше подтянув маску к носу, — у вас же партнёрские роды. Роды — естественный процесс, но крайне непредсказуемый. Страшно в любом случае, даже если это у врача скорой помощи не впервые, что можно понять по поведению Барбары. Три часа криков, под нежный голос успокоения и поддержки фельдшеров, и практически обморок мужа от увиденного, — однако, потерять сознание ему всё-таки не удалось, жена так сильно сжимала его запястье, что просто сломала его ему, — и родилась девочка, чей вес врач определила подержав ту в руках. Она положила новорожденную мамочке на грудь, всё продолжая ту расхваливать, говоря какая она молодец, да посмотрела на побелевшего коллегу — Сяо был невероятном в ужасе хоть и это волнение не помешало ему выполнять работу, ведь чуть что — вся ответственность на них, но это явно не то, что волнует самую умиротворенную из всех присутствующих Барбару. Девушка сказала мужу собрать жену и позвонила водителю принести из машины всё нужное для перевозки новорожденного ребёнка, ведь теперь-то в больницу их везти можно.***
Когда мамочку привезли, и Барбара вернулась обратно в машину после того, как всё рассказала врачам в приемном отделении, Сяо наконец пораженно спросил: — Неужели, вы не первый раз так принимаете роды? А девушка заулыбалась, выдохнув, да с улыбкой отчеканила: — Так у меня высшее медицинское: акушер-гинеколог, — девушка почти хохотала, наблюдая за реакцией парня, ведь она уже знает вопрос, который услышит, как договорит, — я закончила ординатуру и в итоге не стала работать по профилю, уйдя в скорую. Сяо удивленно вскинул бровями, невольно наклонившись к ней чуть ближе: — Сколько же вам лет? — Мне двадцать пять, скоро двадцать шесть, — хмыкнула она, — в семнадцать поступила, до двадцати трёх училась, потом ординатура два с половиной года, и вот я в скорой. А вам сколько, если не секрет? — Мне скоро двадцать два, — удивленно поняв, что его коллега старше его, неловко фыркнул, — я фельдшер по образованию. Барбара решила даже не пытаться узнавать причину обучения в совершенно ином по профилю вузу, так как понимает, что они не настолько близки, а Сяо — ее причину работы в скорой. «Может, как-нибудь потом…» — пронеслось у двоих в голове.***
После полной рабочей смены, которая закончилась для Сяо на раздраженной ноте, он вернулся домой, когда уже светало. — Чего проснулась так рано? — задаёт вопрос из прихожей парень, стягивая обувь, — Куда-то надо? А в ответ ему молчать не стали, лишь тихо бросили: — Я не ложилась. Он тихо зашёл на кухню, одновременно начав рассказывать о последнем вызове, высказывая своё негодование. Поступил вызов: паническая атака, на который карета помчалась, как поступил вызов, стараясь как можно быстрее, а в итоге приехали на самое обычное «мне грустно», что не могло не разозлить врачей, от которой еще требовали психологической поддержки: «Три дня назад…» «Так и надо была три дня назад обратиться за психологической помощью.» «Я вызвала, чтобы вы мне её оказали.» Сяо остановился около стола, опираясь поясницей о столешницу, щурясь от просочившегося сквозь облака солнца, стараясь смотреть на девушку, пока та стыдливо прокатила по столу его же тетрадку: — Прости, я заглянула, — она придвинула его тетрадку по праву, где на странице максимум написана тема, — неловко вышло. Сяо застыл. Ведь каждая страница изрисована его одногруппником: мелкие, но чёткие и различимые наброски Итэра под разным углом и с разными причёсками от обычных распущенных волос до неумелой косички. — Да, неловко. — стыдливо ответил тот, но девушка его одёрнула. — Чего уныл? Разве это не замечательно, то, что ты кем-то увлёкся? — приподняла бровь она, все так же сидя на стуле, поправляя свой белый махровый халат, — По-моему, симпатичная девушка… Сяо облегченно выдохнул, что та не поняла, что это парень и нервно облизнул губы, поняв, что проблема от этого особо меньше не стала: — Ну…я тебе сделал предложение вчера… и мы вроде собирались расписаться… — старался говорить чётко, осознавая насколько же он жалко сейчас выглядит в глазах невесты. Она на него последний раз взглянула, да сказала, как отрезала: — Я тоже давно тебя не люблю в этом смысле, Сяо, но мне с тобой комфортно, — парень виновато поднял на нее глаза, явно придя в шок от её слов, а та решила озвучить назойливую мысль: — мы с тобой распишемся… Ты ведь и сам знаешь, какая это порой удобная штука, поэтому, …как насчёт фиктивного брака, но никому об этом не скажем? Линетт хочет избавиться от контроля матери окончательно, а замужество с Сяо ей с этим очень сильно поможет, ведь у него в некотором смысле традиционная-китайская-семья, что очень привлекает её мать, только вот именно это и будет жирной проблемой, но Сяо этот вариант развитий тоже пока что не кажется плохим, поэтому он сел за стол, глупо улыбнувшись.