***
Гарри очень нравилось любоваться колдографией Лили, стоявшей у Северуса на столе. Если отец заставал его за этим, то усаживал сына себе на колени и рассказывал, какая мама была необыкновенная. Разные истории из их школьной жизни, о забавных эпизодах, о прогулках, наполненных радостью, о ее любимых цветах, как она танцевала под лунным светом, как любила маленького Гарри, с каким восторгом выбирала игрушки для сынишки... И повторял, что он виноват перед нею... – Дедушка, а почему папа говорит, что виноват перед мамой? – Это нормально. Каждый человек с живым сердцем чувствует себя виноватым перед любимыми, если с ними беда. Когда Эйлин вышла замуж за магла и ушла к нему, я чувствовал себя виноватым перед нею и ее сыном. Только не знал, что делать, и оттого чувствовал себя еще более виноватым, что они не живут, как подобает волшебникам, а я бездействую. И даже после того, как они вернулись, не простил себе тех лет, когда бросил их на произвол судьбы, лет, проведенных ими в нищете, с грубым и жестоким человеком. Я до сих пор виню себя в смерти моей жены... Что не заметил начала ее болезни, что не настоял вовремя на лечении, что не нашел врача, который сумел бы помочь... Может быть, я бы спас ее, если бы повел себя иначе... Эта боль всегда со мной... Естественно, что Северус чувствует себя виновным в смерти Лили. А подробности он сам расскажет тебе, когда сочтет нужным. Хорошо? Ну, беги, играй!***
Пока Гарри был маленьким, он весь год точно знал, сколько ему лет: два годика, три годика. То есть в два года он ощущал себя совсем другим, чем в три. И вот подошел тот день, когда завтра Гарри ждал четвертый день рождения. День рождения это очень здорово, это праздник, это угощения, это подарки... Но нынче Гарри волновало не это. Гарри решал сложный вопрос: "Вот сегодня мне три года, а завтра будет четыре". Три года – это маленький мальчик. А четыре года – это уже большой. Как это так происходит? Как за одну ночь человек из маленького превращается в большого? А если получится не уснуть сегодня, то почувствует ли он тот момент, когда стал другим? Четырехлетним? Гарри очень хотел проверить, хотя и сомневался, что сумеет не спать всю ночь. Уснул, конечно, вот и не поймал этот таинственный переход. Как только Гарри смог осознать идею гримуара, ему торжественно подарили волшебную тетрадь, которую под наблюдением Лорда он зачаровал своей кровью. Поначалу ребенок заполнял страницы довольно корявыми рисунками, напитывая их детской магией, потом там появились чертежи и схемы, первые записи... В четыре года для Гарри наняли учителей немецкого, рисования и гимнастики. Эйлин рассказывала про разных животных и о географии, занималась с ним французским, танцами, каллиграфией, травами и зельеварением. Северус подключился, когда Гарри уже умел сам сварить простейшие зелья. Десимус и Северус обучали ребенка началам боевой магии. Лорд изрядное количество времени посвящал магическим законам, истории, математике, различным чарам, рунам, ритуалам и... анатомии, объясняя, что человеческое тело нужно знать и зельевару, и боевому магу. Но всё это изучалось по чуть-чуть, в процессе игр и развлечений, чтобы учеба казалась интересным и увлекательным делом. Гарри Принц рос, как и все юные аристократы магической Британии. Физические игры и тренировки укрепляли тело. Гимнастика и танцы учили держать осанку. Занятия с учителями, Лордом, Эйлин и Северусом развивали ум, знания и умения. А еще, с самого раннего детства, мажат поощряют вязать кружево и макраме, складывать оригами, выкладывать мозаику и витражи, собирать конструктор, начиная с лего и заканчивая моделями из собственноручно созданных деталей. Всё это развивает мелкую моторику, необходимую для ловкого чароплетения, а иногда и закладывает основу будущего мастерства артефактора. Кроме учебы наследник много времени проводил с собаками, носился по поместью на метле, на лошади и на своих двоих, плавал в озере и речке, лазил по деревьям, бегал взапуски, играл с друзьями в прятки, в разные подвижные и настольные игры, зимой катался на коньках, санках и лыжах... А бассейн под магическим погодным куполом?! То есть он как бы на открытом воздухе, но от погодных катаклизмов защищен, купол фильтрует экстремальные параметры. Ветерок ощущается, а сильный ветер не проникает, прохлада или тепло чувствуются, а мороз или жара – нет. Поэтому в бассейне особенно приятно купаться, когда вне купола жарит солнце, бушует гроза или валит снег, а до тебя добраться не могут, хотя ты вроде бы вот он. И больше всего Гарри нравились молнии над головой. А еще Гарри любил ночью лежать где-нибудь на траве и смотреть в звездное небо. Это ОЧЕНЬ странное ощущение. Сначала кажется, что над тобой натянут черный бархат с блестками, но пока смотришь, вдруг всё меняется... И ты видишь неимоверную глубину, которая затягивает и уходит всё дальше и дальше... И в какой-то момент начинает казаться, что она не над головой, а повсюду, и чем дольше смотришь, тем сильнее ощущение, что ты вот-вот оторвешься от земли и упадешь в эту бездну... Ощущение инфернальное, умопомрачительное и подстрекающее. Кстати, насчет собак. Собаки вроде бы свободно перемещались по имению. И на псарню под крышу возвращались, когда хотели. Однажды Гарри с одним из псов бегал по округе, и вдруг пес остановил мальчика, оттеснив его себе за спину, и низко угрожающе зарычал. Из дома местного ювелира выходил "чужой". Потом выяснилось, что всё в порядке. Этот человек, ювелир-торговец, получил разрешение попасть в манор, чтобы самому посмотреть имеющиеся изделия. Он и потом неоднократно приезжал, когда искал что-нибудь особенное. Но в тот раз Гарри увидел, что собаки не просто развлекаются – это еще один уровень защиты поместья.***
Гарри болел редко. Папа тут же проводил диагностику и поил своими зельями, быстро поднимая на ноги. А тут напала какая-то неясная хворь, а может, и ясная, только Гарри незнакомая и приставучая. Голова болела, в груди что-то давило, перед глазами мелькали черные мушки и слабость не давала подняться. Но Гарри не страдал, Гарри наслаждался. Он почти неделю провалялся в кровати, никуда не надо было идти, ничего не надо было делать. Укутавшись в мягкое пышное и легкое одеяло, Гарри чувствовал себя устроившимся в гнездышке. Все крутились вокруг него, заботились, старались сделать ему что-нибудь приятное. Читать было нельзя, но папа разрешил рисовать и лепить фигурки. А Эйлин читала ему вслух. А еще Эйлин испекла мягкие бисквитные коржи с орехами. И орехов много-много. Один с мелкими кусочками – золотистый, а другой с крупными – почти коричневый. И принесла ему сразу два куска и молоко. И Гарри откусывал то от одного, то от другого, по очереди. Было очень вкусно, вкуснее торта и пирожных. И приятно. Бабушка сидела рядом с ним, гладила его по голове и пела ему песни. И дед, в смысле прадед, приходил, сидел в кресле, рассказывал истории из своей молодости и вырезал из дерева фигурку кота, которую Гарри потом поставил на полочку. А про папу и говорить нечего. Он бегал со своими зельями и мягко уговаривал Гарри их выпить (так-то Гарри был приучен пить лекарства без споров, но хотелось покапризничать, раз можно), и заглядывал в глаза, и брал ручки в свои ладони, и трогал лоб губами, хотя температуры у Гарри не было. В общем, хоть и чувствовал себя Гарри неважно, но было так тепло и уютно, что он не отказался бы и еще так поболеть. Ну, не часто, конечно, потому что носиться по имению сломя голову было восхитительно. И учиться, и тренироваться, и читать, и играть... Но иногда неплохо и поболеть.***
Чего только не было в имении для удовольствия ребенка! Лесенки, подвесные бревна, качели, канаты и шесты, по которым так любят лазать мальчишки. Гнезда в ветвях деревьев: от щита из пары дощечек или гамака до полноценного домика. На островок в озере был переброшен легкий плетеный мост, а на острове ждал самый настоящий замок-крепость, только совсем маленький, рассчитанный на размеры детей и домовиков. А у берега на приколе стояла небольшая бригантина , где наследник мог шастать по вантам и реям, стоять на мостике или на марсе , крутить штурвал, разбирать дельные вещи и концы , учиться вязать узлы и запоминать паруса. Для него была нанята команда опытных моряков, мечтавших уйти на покой и счастливо заведших себе семьи в Принц-маноре. Кораблик, абсолютно подлинный, служил игрушкой, его Гарри не навязывали, просто обеспечили возможность развлекаться, если ему захочется. Ему хотелось. Есть ли на свете мальчишка, равнодушный к волшебству парусных кораблей – волшебству, родившемуся безо всякой магии? А через пару лет он мог уже ходить юнгой на своем паруснике, снявшемся с якоря, по своему озеру. Бригантина, очевидно, не барк , но чтобы освоить основные понятия, вполне достаточное судно. Тем более что моряком Гарри становиться не собирался. Однако и паруса, и основной такелаж, и основной рангоут, и детали корпуса можно изучить наглядно, или хотя бы услышать о них. Не потому что нужно, а потому что все эти слова звучат так завораживающе: кливера, стаксели, марсель, брамсель, бушприт, фок-мачта, грот-мачта, стеньга, реи, гики и гафели, штаги, ванты, выбленки, перты, шкоты, швартовы, руслени, шпангоуты, киль, транец, ростра... Да, в общем-то, любой ремесленник был рад показать любознательному мальчишке свои профессиональные секретики: и кузнецы, и ювелиры, и стеклодувы, не говоря уже о фермерах и егерях. Прадед, который контролировал в маноре ВСЁ, поощрял и интерес Гарри, и отзывчивость подданных. Имение Принцев было огромным и всё целиком в распоряжении маленького наследника. Господский дом, окруженный садами и парком, озеро, речка, холмы, рощи, поляны, луга, поля, огороды, три деревни… В доме и парке хозяйничали домовики: и за порядком следили, и еду готовили, и, само собой, за малышом приглядывали. Им это не трудно, только в радость. К домовикам все в имении относились с большим уважением – а как иначе можно относиться к добродушным и почти бессмертным существам, границы магических умений которых никому неведомы? Колдуют они как дышат. И окклюменция против них не работает, и антиаппарационные барьеры они не замечают, и способа навредить им не существует, кроме одного, вытекающего из их природы. Единственное, что нужно домовикам от человеческих магов – быть рядом, иначе домовики тают, как снеговики по весне. Ну, не могут они напрямую потреблять магию планеты, хотя сами состоят из магии. Зато всегда готовы прийти на помощь во всем. Симбиоз. В деревнях же жили волшебники-простолюдины и сквибы, хотя и маглы встречались. Занимались сельским хозяйством и художественными ремеслами. В случае чего Принц-манор мог полностью перейти на натуральное хозяйство. Большинство жителей имение покидали редко, разве что на отдых, хотя были те, кто регулярно ездил за покупками или, наоборот, что-нибудь продать. Кстати, у деревенских домовики тоже жили, не у всех – у кого магических сил хватало поделиться с домовиками. И весь манор был связан Протеевыми чарами со своим сюзереном. Недаром Пожирателей Смерти не напрягали татуировки, накладываемые Волдемортом. Это была обычная практика, идущая из давних времен – знаки вассальной привязки, служащие и клеймом, и средством связи, и порт-ключом. Подобная печать Принц-манора была и у Северуса на запястье, и у Гарри. Один из деревенских разводил кроликов, не тех, что для еды – те жили в приусадебном хозяйстве и самостоятельно паслись на лугу, к ним Гарри знакомиться не ходил: нехорошо кушать своих знакомых. Так вот, заводчик разводил кроликов декоративных, волшебных, долгоживущих. Пушистые и короткошерстные, лохматые и гладенькие, с шерстью длинными шелковыми волнами и мелкими кудряшками, всяких цветов, с ушками и хвостиками различной длины и формы... Фермер прививал им разнообразные специфические свойства, а потом торговал ими на сторону, и маги охотно брали их в фамильяры. У каждого кролика на ферме был свой домик и дворик. Гарри нравилось приходить сюда и играть с крольчатами, держать их на коленях, гладить, угощать вкусностями, забавлять игрушками. К ним многие дети и магов, и маглов, и домовиков приходили – кроликам это было полезно для прогресса. Будущему фамильяру еще до привязки к хозяину следовало набрать как можно больше опыта социальных контактов. Взять себе кролика Гарри не хотелось. А вот приласкать и позабавиться – с удовольствием. Вместо фамильяра у Гарри был кот Баг, полукнизл-полуирбис (где уж родители кота нашли друг друга?), часто сопровождающий мальчика в прогулках и проделках. А еще у Гарри был жеребец. Собственный жеребец – это очень ответственно. Коня нужно было чистить, расчесывать, поить и кормить, убирать за ним... И чтобы конь был настоящим другом, нужно было, если и не полностью брать на себя заботу о нем, то хотя бы активно в этом процессе участвовать. Уход за своими животными всегда был заметной составляющей воспитания детей в благородных семьях. И действительно. Луч так привязался к ласковому мальчишке и стал настолько хорошо его понимать, что Гарри вскоре смог носиться на своем коне по имению даже без седла и узды. Так им обоим было приятнее. А Лорд не запрещал. Кроме того, Десимус подспудно учил Гарри оглядываться, может, кому-то плохо и в решении проблемы ему нужна помощь "высших сил". В конечном итоге именно это обязанность Лорда – обеспечить благополучие своего маленького государства. И не важно, станет ли Лордом когда-нибудь нынешний Наследник, Десимус, дай ему Мерлин долгих лет, может дожить еще до правнуков Гарри. Но любой из семьи сюзерена – опора для каждого подданного.***
Очень здорово залезть на диван с коленями и привалиться спиной к прадеду, а он кладет руку на плечо и прижимает к себе ласково и добродушно. А бабушка сидит в кресле и вяжет или читает книгу. И ты знаешь, что всё хорошо на этом свете, потому что есть папа, и бабушка, и прадед. И это самая главная на свете защита. Твоя семья и твой дом. В теплый летний вечер, когда за окном разгорается закат и на душе легко-легко и ты сам, как тополиный пух, слова без усилий слетают с губ, и ты рассказываешь обо всем, что приходит в голову. И как ты на озере кормил уток, а из воды выпрыгнул огромный карась и схватил кусок булки. И как беспокоился за Питера, когда его бросил об скалу Джед Хокинс . И как играл в Кинг'с Квест или Эксайтбайк , переходя с уровня на уровень. И что "Пшеничное поле с кипарисами" тебе нравится, а "Едоки картофеля" – нет . А когда за окном завывают бури, и ветер гудит в трубах, и в камине трещат поленья, разбрасывая искры, так уютно слушать пересказ прадедом "Талисмана" Вальтера Скотта. И волнительно, и тревожно, и всё же уютно. Гарри любил читать сам. Но когда рассказывал Десимус, любил еще больше. Голос деда менялся, и Гарри отчетливо слышал то славного Ричарда, то мудрого Саладина, то надменную, но добрую и прекрасную принцессу Эдит, то отважного и благородного шотландца Кеннета. В напряженные моменты, когда набатно начинало биться сердце, дед сильнее сжимал руку на плече, и Гарри чувствовал, что они вместе шагают через опасности и трудности. А когда шло описание отношений среди крестоносцев, лорд вдруг отвлекался от повествования и вместе с правнуком начинал разбирать исторические и политические перипетии. А поздней осенью, когда шли затяжные дожди, и деревья опускали голые, мокрые, тяжелые ветви, и последний лист, задержавшийся каким-то чудом, но всё же сорванный порывом ветра, кружил над холодной черной землей, навевая меланхолию, дед чувствовал это хрупкое настроение, это нежелание развлекаться, этот осенний блюз в душе, и сидел молча, сторожко и чутко прислушиваясь к тягучей, но светлой печали. Принц-манор был закрыт чарами ото всех, кроме домочадцев. Всеми возможными и невозможными чарами. Заклинание ненаходимости и ненаносимости... Фиделиус, хранителем которого был сам Лорд, никогда не покидавший поместья... Каве Инимикум, охранные и блокирующие чары... Репелло Инимикум, Протего Максима и Фианто Дури в комплексе... Заклинание Запечатанного Места... Антиаппарационные чары с именным допуском... Сигнальные чары и заклинания, рассеивающие внимание, в районе, скрывающем складку в пространстве... Ну и собственно говоря, сам Принц-манор был спрятан в пространственном кармане. Практически единственными гостями были те, кого с разрешения Лорда приводил Северус. И магия защитного контура срабатывала как накладываемая автоматически Клятва о Неразглашении. Так что ни нанятые учителя, ни Люциус, ни Драко, ни другие дети, которые приходили вместе с Драко – Нотт, Забини, Крэбб и Гойл, ни их родители не могли рассказать, кто живет в поместье Принцев и как там растет Наследник. В остальном воспитание и обучение юного Принца ничем по большому счету от детства других отпрысков магической знати не отличалось. Его не выпускали без сопровождения за пределы Принц-манора и скрывали от окружающего магического мира? Ну, так и остальные аристократы старались до времени оградить своих детей от ненужных контактов. Гарри знал, что его друзья живут примерно так же, как он, если не считать, что кроме Принцев, лишь у Ноттов имелся закрытый анклав. Да в отличие от приятелей, Дракон был помолвлен чуть ли не с младенчества, но вот уж это мальчишек пока абсолютно не интересовало. Огромное поместье, прекрасный дом, немного похожий и на замок, и на дворец, полный картин, гобеленов, скульптур, антикварной мебели, артефактов и таинственных неизведанных уголков, сам по себе воспитывающий вкус... Завтраки, обеды и ужины с Эйлин и Лордом, разнообразные полезные, но очень вкусные блюда, когда тебя ни в чем не ограничивают... Как-то между делом усваивающиеся правила этикета... Богатейшая библиотека с серьезной и развлекательной литературой, магической и магловской, в том числе детской... Безграничные возможности заказать любые игрушки и вещи...***
На верхней площадке лестницы была дверь, которая постоянно оказывалась запертой, и потому помещение за дверью возбуждало нездоровый интерес. Гарри долгое время пытался ее отпереть то разными ключами – в имении много где мальчишка может обнаружить ключ, который можно позаимствовать на время, то изученными чарами, удивляя учителя старательностью в учебе. Дверь не поддавалась. В конце концов Гарри, конечно, нашел выход, то есть вход. Он спустился в таинственное помещение с крыши через слуховое окошко и оказался в огромном запущенном зале, полном разных штук, пыли и паутины. Штуки оказались самыми разными старыми испорченными вещами, которые, очевидно, не сочли нужным восстанавливать. Чары чистоты и починки, разумеется, первое, что совершенно необходимо ребенку, то и дело пачкающемуся в грязи, рвущему одежду и ломающему вещи. Так что Гарри занялся делом. Очистив небольшой уголок за колонной, чтобы было где обосноваться, он притащил туда найденную банкетку, колченогий столик и этажерку. И уже с этого командного пункта совершал набеги на окружающее богатство. Здесь было неимоверно интересно, и Гарри проводил тут много свободного времени. Старая мебель, аналогов которой он в замке не видел, сундук со старинной одеждой, помятые рыцарские доспехи, предметы непонятного назначения... Гарри сначала удивляло, что вещи, какими бы старыми они ни выглядели, совершенно не испортились – не истлели, не прогнили... Но потом он решил, что на зал наложены чары сохранения – ведь никому не нужно, чтобы из какого-нибудь угла дома поползла плесень. Поэтому мальчик рылся в сокровищах, время от времени отыскивая что-нибудь стоящее и оттаскивая его в свой уголок. Так он собрал практически полного рыцаря. Гарри удалось найти два набедренника, два наголенника, три наколенника, один сабатон , кирасу, наручи , один наплечник, одну рукавицу и шлем. Мальчика совершенно не смущало, что все детали были из разных наборов, с разными рисунками, частью от боевых доспехов, а частью от парадных. Еще Гарри попались несколько шляп с перьями. И пара плащей-сюрко. Кроме того удалось найти портупеи, ножны, эфес от шпаги, красивый ржавый кинжал, несколько деревянных и каменных фигурок – то ли статуэток, то ли игрушек, разукрашенную лошадку-качалку и мешочек с прозрачными шариками. Всё интересное мальчик тащил поближе, очищал от пыли, складывал на полу или на полках этажерки и постепенно чинил поврежденное. По мере того, как Гарри взрослел, это богатство становилось не таким ценным и интересным, хотя отполированный до блеска кинжал, шарики и пару фигурок он унес отсюда в свои комнаты. Позже он разобрался и с секретом замка на двери и постепенно пришел к выводу, что запущенный зал сохраняется таким специально, чтобы юным Принцам было где совершать в тайне ото всех свои маленькие открытия. И несмотря на постоянную занятость, Гарри был хулиганистым мальчишкой с неограниченной фантазией, запросто способным придумать, как сломать себе шею. А прадед был с ним достаточно суров, чтобы символически ухватить за ухо или не очень символически шлепнуть пониже спины. И на полном серьезе обещал, что после пяти лет возьмется за розги.***
– Кто тебя надоумил, что можно нырять в водопад? Если я правильно помню, я вообще запретил переходить речку прямо над водопадом... Мальчик слушал деда и сопел себе под нос. – Гарри, ты меня слушаешь? – Угу. – Напомни мне, что я обещал с тобой сделать, если ты подойдешь к краю над водопадом? – Ты НЕ запрещал в него прыгать. – Вот как?! – скептически приподнялась бровь взрослого. – Ты изобрел способ прыгнуть в водопад, не заходя в речку и не подходя к краю? Мальчик опять посопел обиженно. – Так что я обещал? – Высечь розгами, – вздохнул ребенок. – Я объяснял, почему нельзя подходить к краю? – Чтобы не поскользнуться и не упасть. Я не падал, я прыгал. И я надеялся, что ты увидишь, что я не упаду, и разрешишь там ходить. – И зачем тебе там ходить? Выше на пару метров ты спокойно можешь перейти речку вброд. – Я хотел посмотреть на водопад сверху. – Ты мог разбиться... Удариться об камни... Захлебнуться... – Но ничего же не случилось! – Таак! Я ваш Лорд. Я ваш сюзерен. Для всех, кто живет в поместье, мои запреты и приказы – закон. Даже если они кажутся глупыми! Мистер Гарольд, наследник Принц, сегодня после шести часов вечера в моем кабинете вы получите наказание розгами! Идите, можете пока быть свободны.***
– Отец, не надо! – Северус выглядел перепуганным. – Ты используешь розги для вразумления студентов? – Да. – А я слышал, что Дамблдор запретил физические наказания в Хогвартсе. – Нет. Он запретил публичные наказания. И запретил объявлять о том, что кому-то назначено телесное наказание. Я с ним согласен. Незачем позорить ребенка на всю школу. И без того несладко. Но для частного использования у каждого декана есть комната, примыкающая к кабинету. Со всем необходимым. – И ты полагаешь порку школьников нормальной? – Да. Школьников и студентов необходимо пороть. Это важный элемент воспитания стойкости перед ударами судьбы. Даже думаю, что не стоило отменять телесные наказания в Королевском флоте и армии, они благотворно влияли на поддержание твердости духа. С отменой физических наказаний пресловутое хладнокровие британских джентльменов осталось лишь в воспоминаниях. – Почему ты считаешь, что твоего сына следует избавить от того, что получают все остальные? – Он маленький. Для малыша порка – шок. Тем более родным человеком, который, вдруг оказывается, может поступить с тобой так жестоко. Пожалуйста!.. Не надо! Северус взглянул в спокойно-непреклонное лицо деда. – Ну... если уж ты твердо решил, может, тогда я его... – у Северуса сделались больные глаза. – Нет! Ты будешь пороть его в школе, если он будет твоим студентом. Наследника воспитывает Лорд, – лорд Принц насмешливо прищурился. – Ты можешь спросить у Гарри, от кого он предпочтет получить порку. Больше того, ты бесконечно смутишь его, даже если будешь просто присутствовать. При тебе ему будет слишком стыдно. Поверь. Впрочем, ты и сам легко можешь представить себе разницу. Вообрази свои эмоции, если бы тебя в детстве сек не я, а твоя мама. Воображение у Северуса было богатое. И все же ему хотелось оберечь Гарри. – Да. Но... – Не вмешивайся. Я знаю, что делаю. Тебе что, доставалось слишком сильно? – Я был старше, – мрачно протянул Северус. – И ты для меня поначалу был только моим Лордом. К тому же ты меня предупредил о таком заранее. – Хватит! Чем раньше начать воспитание лорда, тем легче пойдет процесс и тем лучше будет результат. И если тебе жаль мальчика, то ты перестанешь оттягивать момент. Сам же знаешь, как тягостно ожидание. Лорд вызвал домовика: – Пригласите Наследника! Оказавшись в кабинете, Гарри жалобно посмотрел на отца, но Северус беспомощно развел руками. Ему хотелось опустить виноватые глаза и отвести взгляд от лица сына, на котором застыла беззащитная просьба, но этого он себе не позволил. Да, он признавал свою слабость... Ему было мучительно больно, что ребенок понимает, что отец ему не защита. Но, по меньшей мере, Северус не собирался врать и увиливать. – Твой отец пытался меня отговорить, – обратился лорд к правнуку. – Ему не удалось. Ты хочешь, чтобы он присутствовал при наказании? Он готов морально поддержать тебя, если тебе будет легче. Я ему разрешаю. – Нет! – щеки Гарри вспыхнули, приобретя пунцовый цвет. – Папа, уйди, пожалуйста! Северус внимательно посмотрел на сына, кивнул и резко вышел.