Не достоин

      Отношения налаживались медленно. Мэйбелинг каждый день старалась спускаться в город, чтобы взаимодействовать с жителями Комуги. Конечно, сразу ей никто доверять не начал, люди всё еще старались лишний раз к ней не подходить, но она не отчаивалась. Никто в здравом уме не начнёт открываться с первых секунд общения и выдавать все свои неудачи и тревоги. Для неё важно сейчас выстроить доверительные отношения с народом и решать их вопросы, пока её муж будет устранять проблемы острова как политического винта в огромной машине под названием «Тот Ленд». Мэйбелинг готова приложить все усилия, чтобы жители острова были действительно счастливы. Как того хочет Большая Мамочка. Как того хочет она сама.       Её примерное расписание теперь выглядело так: с утра и до начала жары она появляется в городе, гуляет по улицам и присматривается к местным жителям, пытаясь понять, чего им не хватает; в период сильного солнца уходит в резиденцию, где шьет, обедает или читает книги в прохладной гостиной; после пяти часов вечера девушка вновь объявляется на улице, занимаясь примерно тем же, чем и утром. Придумать способ лучше у неё не получилось. Каждый раз, стоило ей появится на улице и спуститься в город, к ней тут же прилипала та девочка, которой она помогла одним вечером, и ходила хвостиком, безостановочно рассказывая о своем скором дне рождении, совершено при этом не подозревая, что Мэйбл уже давно в курсе.       Если честно, прилипала к ней не только девочка. Многие дети, завидев вполне добрый и милый объект на улице, да еще и такого необычного роста, тут же окружали Мэйбелинг, начиная заваливать вопросами. Девушка присаживалась на корточки, общаясь с малышами, пока те бегали вокруг неё, трогали волосы и лицо, пытались залезть на руки. Возможность побывать на руках у гиганта была доступна не всем, и за неё почти что начинали драться, но она тут же пресекала это, начиная уходить подальше. Дети видели, как после их действий «интересная тётя» покидает их, и тут же переставали так себя вести, становясь самыми послушными в мире. После этого её сердце вновь оттаивало и Мэйбл продолжала рассказывать истории, выдуманные и не совсем. Наградой были полные интереса и обожания глаза.       Взрослые, видя выстроившиеся между Мэйбелинг и детьми теплые отношения, смягчились и сами, но не слишком. Враждебные взгляды в неё уже не бросали, но держались так же холодно. Нередко можно было увидеть, как Мэйбелинг идёт по улице, а за ней небольшим хвостом идет пара-тройка детей, активно что-то рассказывая. Девушка при этом внимательно слушала, иногда что-то спрашивая, и от этого дети приходили в еще больший восторг. Многие взрослые редко когда обращали внимание на их болтовню, а тут появился один, который не только помнит всё сказанное, но еще и вопросы задает, желая узнать больше! Короче, она постепенно обрастала связями в «детском мире». О ней говорили другим детям, те тоже хотели с ней познакомиться и приходили к друзьям, образуя внушительную толпу.       Периодически Мэйбл заходила домой к той девочке (как оказалось, зовут её Юкита, с ударением на букву «и»), говорила с матерью, спрашивала о жизни на острове и бытовых делах. Через маму Юкиты она хотела «влиться» и во взрослые круги. Возможно, женщина это понимала, но всё равно делилась своей жизнью. Как от неё ушел муж, как ей тяжело иногда зарабатывать деньги, как помогает её старший сын, почти женатый. Мэйбелинг слушала, делая вместе с ней что-то на кухне, и молчала. Женщине не нужны были слова поддержки или что-то подобное, она лишь искала человека, которому можно высказать всё, что собрано на душе. Неважно, запомнит он, будет слушать или нет, важен был лишь сам факт «диалога». Постепенно она начала к этому привыкать.       Катакури все чаще и чаще покидал остров, полностью погруженный в дела и заботы. С того вечера в гостиной, девушка увидела его лишь один раз, и то мельком, когда, спускаясь по улице к дому Юкиты, посмотрела в сторону порта. Он стоял, скрестив руки на груди и переговариваясь с корабельщиками. Большой меховой шарф давал рассмотреть лишь сведённые (Боже, есть вообще состояние его лица, при котором они расслаблены?) брови и тёмные завораживающие глаза. В первый раз завидя такой образ, мозг Мэйбелинг громко схлопнулся. Она, честно, не видела смысла в ношении такого шарфа в комбинации с ничего не скрывающей жилеткой и кожаными штанами, еще и в жару. Порой, Катакури казался ей совершенно необычной личностью, которую понять на все сто процентов можно только за две жизни.       Но даже это не могло уменьшить того факта, что Катакури был действительно хорош собой. Ей в руки иногда попадали газеты и там на вторых-третьих полосах были выставлены поисковые листовки некоторых пиратов Большой Мамочки. Выглядели они… Не слишком привлекательно для гражданских лиц или высокопоставленных графов и графинь. Она даже думала, что её отец захочет специально над ней поиздеваться и выберет в жениха какого-то уродливого и не самого приятного человека. Однако стоило ей увидеть его, и она поняла, что готова упасть прямо сейчас. Он был привлекателен (пусть она и не увидела половину его лица), просто поражал своей харизматичностью даже стоя молча. Даже не говоря с ним, простое нахождение рядом давало ей ощущение защиты. Он выглядел сильным и заботливым. Так, как не мог выглядеть отец.       Жара душила так же, как в первый день, но теперь девушка реагировала на неё не так ярко, успев привыкнуть. Были сшиты ещё парочка платьев для летних дней, похожих на самое первое. В бутиках Комуги она также купила себе несколько пар обуви, преимущественно босоножки и открытые туфли. Душки перестали носить мороженное так часто, потому что теперь Мэйбелинг начала отдавать предпочтение коктейлям и относительно новому напитку «мохито». В первый раз ей была замечена такая страсть к цитрусам и мяте. Маленькие прислужники главной резиденции с радостью подкидывали ей в стакан кубики льда, нарезали лимоны с мятой для новых порций и практически на цырлах носились возле неё. Странное поведение настораживало.       Через четыре дня должен пройти день рождение Юкиты и душки носились как никогда. Их постоянно посылали то за нитками, то за тканями, то за кружевом, то за атласными лентами. Мэйбелинг каждый раз извинялась за такие частые просьбы о помощи, а душки между собой крутили пальцем у виска. Неужели их госпожа не может понять, что единственное их предназначение — выполнять чужие просьбы и вкусно готовить сладости? Или у неё привычка такая, вечно за всё извиняться? Пока Мэйбл не понимала жителей Комуги, душки не понимали Мэйбл. А она, как обычно, запиралась у себя в комнате и безостановочно строчила. Приходить на торжество с пустыми руками нельзя, это максимальное проявление невежества с её стороны. А в качестве подарка, после долгих размышлений, была выбрана кукла.       И чтобы Юкита точно одобрила её подарок, куклу собирались делать со сменными нарядами. Тело она сшила самым первым, как максимально лёгкую часть всего подарка. Пришила глазки-пуговки, набила ватой и хорошенько постирала. Пока кукла сохла, в дело пошла более яркая ткань для платьев. Над дизайном она долго не думала — прототипом была её одежда, сшитая давно и не очень. Всего будет четыре варианта, один из которых уже будет на кукле. В целом, это единственное в её списке дел, к чему она прикладывала действительно много стараний. Девочке исполнялось пять лет, первый юбилей в её долгой жизни должен пройти просто прекрасно. И неудачный подарок не может его омрачить.       За эти полтора дня почты шло совсем мало: ответы женихам уже дошли и те перестали так назойливо её доставать, письмо для Смузи, она уверена, ещё в пути и прибудет не скоро, а ждать какого-то бумажного ответа от Ричарда было слишком глупо. Сейчас он, скорее всего, уже плывёт в сторону Комуги и писать что-то не имеет смысла. Тот кулон, купленный у дедушки-ювелира, лежал в нижнем ящике её стола, под бесконечными пуговицами и булавками. Братишка никогда не шарился по её вещам без разрешения, но перестраховаться всё же стоит. На том бумажные послания заканчивались. Несколько раз на новенькую Ден-Ден-Муши звонил Крекер, спрашивая о её здоровье. Мэйбл отвечала как обычно: «со мной всё чудесно». Шарлотта несколько раз божился, что скоро приедет навестить «невестку» и, может, даже что-то привезёт. С чего вдруг братья и сёстры Катакури так мило собралась дарить ей что-то?       Из всей многочисленной семьи мужа Мэйбелинг успела познакомиться только с Крекером, Смузи, Брюле и Мамочкой. Из его родни на остров никто особо не заглядывал (кроме первых трёх из предыдущего предложения), а на известные чаепития ни её, ни Катакури пока не приглашали. Ну, так она думала. Ведь обычно, как ей рассказала Брюле однажды во время короткого звонка, на чаепитие зовут не только кровных родственников Лин-Лин, но еще и жен, мужей, детей и всех родичей через пятое с седьмым колено. Так что с таким раскладом будет страннее, если её ни разу не пригласят.       Помимо знакомых из Шарлотта, Мэйбл часто стала замечать тех жителей Комуги, с которыми успела познакомиться совсем недавно. В один день между рядами рынка скользнула мать Юкиты с пакетами фруктов и с ней же на руках, у овощного магазина спорил о чëм-то дедуля из ювелирной лавки, Зак прогуливался по набережной с миловидной девушкой, забавно при этом краснея. Все они жили, радовались, любили и плакали. Их жизнь, такая скучная и обычная, была чертовски интересной. Она, как человек, всю жизнь росший в богатстве, хотела познать всю бедноту и несчастие жизни, почувствовать настоящий голод, не иметь возможности по щелчку решить финансовые проблемы. Хотела понять их, простых гражданских, которые бежали на Сладкие Острова от плохой жизни, Морского Дозора или более слабых пиратов. Хотела окунуться в их быт и мысли. Хотела на несколько дней стать ими.       В планах сегодняшнего дня у неё было вновь спуститься к Юките и её семье, посидеть у них дома и прикупить кое-что для личных нужд. Перед отплытием муж оставил ей достаточно средств, чтобы существовать вне резиденции без особых проблем. Мэйбелинг ступала по тротуару, здороваясь с проходящими мимо людьми. Медленно и сложно, лëд всë-таки оттаивал. Они удостаивали еë взглядом, совсем уж редко здоровались в ответ, но даже это можно счесть особым прогрессом. В пути она даже встречает того дедушку, который был на смене в ювелирном бутике. Они разговорились (в этот раз он проявил больше почета, чем в их первую встречу), идя по длинным улочкам. Он жил в двух домах от семьи Юкиты и «был бы очень рад, если бы Вы зашли ко мне на чай». Оказать ему она, наверное, не сможет.       Юкита, только завидев еë в дверях дома, тут же бросается под ноги, выпрашивая посиделки на ручках. Мэйбл поднимает еë и проходит внутрь. Девочка рассматривает бледно-желтое платье, пальцами играясь с квадратными пуговками. Мать еë сидит в гостиной, смотрит какое-то шоу о садоводстве. Она присаживается рядом, отпуская девочку играть. Женщина будто опомнилась, поздоровалась со всей вежливостью и предложила поесть. Мэйбелинг отказалась. Глаза уставились в телевизор. Седой мужчина рассказывал о том, какие цветы лучше садить на восходящую луну и как различать ростки пионов и гортензий.       — Покажется глупым, но я хочу задать вопрос. — всë внимание было переключено на Мэйбл, та прокашлялась. — Как вас зовут? Все-таки не очень удобно постоянно «извините», да " мама Юкиты».       — Ох извините! Как это я сразу не представилась, вот же. Меня Коу зовут. Получается, приятно познакомиться?       Она хихикнула, шуточно пожимая протянутую руку, а после вновь уставилась в телевизор. Коу нравилось проводить время с Мэйбелинг. Та внимательно еë слушала, давала советы тогда, когда это действительно нужно, не лезла куда не просят, была умна и красива. С ней было приятно находиться рядом, пусть по началу она и выразила небольшое недоверие к девушке. В первый раз Коу заметила еë в компании Крекера, в длинном платье. Тогда она еще у виска покрутила — какая дура вообще наденет на себя нечто подобное в такую жару? Потом заметила на почте, когда стояла в очереди за своей посылкой. В этот раз Мэйбелинг оделась по погоде, в короткое легкое платье и открытую обувь. Ну а потом та спасла еë ребенка.       Когда Юкита уже засыпала у себя в кровати, Коу сидела на кухне и думала. Не пожалеет ли она, пригласив совершенно незнакомую девушку, да еще и такого высокого статуса, на день рождение дочери? Ведь много что может пойти не так. Как минимум, Мэйбл просто не придет, решив, что подобные мероприятия не для неë. Как максимум, праздничное настроение дочки испортится в ноль. Последнее для неë было более ужасным исходом, если честно. Коу даже подумывала отменить приглашение, но когда дочь привела Мэйбелинг в их дом почти за руку… Не смогла. Решила пока разговориться с ней, узнать получше. Говорила о своих проблемах, следила за чужими глазами. Искала достаточно тщательно, но ничего не нашла.       Мэйбелинг оказалась простой девушкой, пусть и богатого происхождения, со своими мыслями и проблемами. Она умела слушать и слышать других, обладала чувством такта и иногда была прямолинейна. Дочь уже была от неë без ума, и мать постепенно сдавалась еë чарам. Начала вскользь упоминать о Мэйбл в разговорах с подругами. Совсем немного, лишь пару предложений о «хорошем слушателе». Потом недолго болтала с торговкой на рынке, отвечая на некоторые вопросы. Постепенно все окружение Коу узнало, что к ней домой наведывается лично жена Главного Управляющего и помогает по дому и кухне. Кто-то упрекал, кто-то не верил. Но это было неважно. Женщина смогла найти остров понимания и немой поддержки, и сейчас она держалась за него как за свою последнюю надежду. А может, Мэйбелинг и была для неë таковой?       — Что вы собираетесь дарить Юките? — мягкий голос разрезает тишину и сметает роившиеся в голове мысли. Коу поднимает взгляд.       — Я, если честно… Не знаю. К празднику уже заказан торт, его должны привезти через два дня. Часто видела на витринах детских магазинов разные развивающие наборы, но... Что из этого еë заинтересует, я без понятия. — женщина опускает плечи, вздыхает.       — Может, какой-то конструктор? Банальные наборы "Моя кухня" или "Большая стройка" ей не подойдут. Возможно, лего. Среднего размера детали будет достаточно удобно собирать и это займëт много еë времени. Уверена, ей понравится.       — Ты так думаешь? Она не слишком усидчива для такой игрушки.       — Даже самого буйного ребёнка можно успокоить. А ваша девочка не слишком и буйная, справедливости ради. — улыбается она, вспоминая детские годы Ричарда и его выходки, от которых даже терпеливый Эрик был в ужасе.       Коу вновь ушла в свои мысли. Подарок. Совсем скоро её дочери исполнится пять лет. Так много времени прошло со вторых родов, и прошло быстро, словно порыв ветра — один раз подхватит что-то, унесёт за собой в дальние страны и никогда не отдаст. Как бы ты не гнался за ним, как бы не умолял вернуть. Так она потеряла свою молодость и красоту. Пусть подруги и убеждали в обратном, в доме все равно висело зеркало. Стали выпадать волосы, появляться морщины на лбу, ухудшаться здоровье. У неё просто не хватает сил воспитывать малышку. И иногда что-то тёмное закрадывалось в голову, когда Коу сидела холодными вечерами на кухне с сигаретой. Твои проблемы могут решиться так просто... Ты просто трусиха, которая боится их решить.       После этого она долго извинялась перед своей дочерью, обычно перед сном или во время утренней молитвы. Ей было стыдно. Стыдно, что в её голову вообще смогли проникнуть мысли о убийстве такого родного и близкого. Она себя ненавидела. Но после появления в её жизни такой девушки, как Мэйбелинг, Коу начала понимать, что темнота в её голову проникает всё реже. И думать о плохом не хочется. Пусть они общались лишь два с половиной дня, но даже этого, казалось бы, короткого срока хватило. Мэйбл словно магнит, притягивающий тьму. Голова после общения с ней была приятно светлой, душа лёгкой, а настроение хорошим. Может, сама она и страдает от "притягивания" чужих проблем, но это не забота Коу. Пока та не выражает протеста, женщина будет пользоваться тем, что ей дают. И пользоваться жадно.       — Думаю, стоит начать готовить ужин. Скоро прибежит уставшая Юки, а её лучше не заставлять ждать. — если бы Коу всё еще страдала от никотиновой зависимости, то точно бы прямо сейчас струсила пепел. Но сигарет нет, как и тяги курить; она устало встаёт с дивана, разминая поясницу.       — О, я могу вам помочь! Вдвоем на кухне работать легче и быстрее. — девушка собралась вставать, но женская рука её тормозит.       — Сиди. Что я, инвалид что-ли? Ты итак слишком часто помогаешь мне, а ты, между прочим, гостья!       Коу уходит на кухню, а Мэйбелинг молча всматривается в включенный телевизор. Передача её не волновала ничуть. Волновала Коу. И её отношение к собственному ребёнку. Самый старший их семьи, здоровый лоб лет двадцати двух, был достаточно самостоятельным, чтобы жить отдельно. А четырёхлетняя Юкита нет. Мэйбл еще в тот день заметила отсутствие интереса к пропавшему ребёнку. Ну какой родитель, видя, что их ребёнок не возвращается по наступлении темноты, будет спокойно сидеть у себя дома? Ответственная семья начала бы поиски, прочесывала ближайшую местность и обращалась к людям за помощью. Провела бы все меры для скорейшего нахождения своего дитя. По крайней мере, так сделала бы она сама. Если бы у неё, конечно же, были свои дети.       Может, Юкита не была такой уж желанной, как твердила Коу во время посиделок за чаем с кексами? Может, её рождение было вызвано не самыми приятными событиями в жизни женщины? Но если бы это было так, девочку не окружали стольким количеством заботы, не уделяли бы внимание её образованию, не думали о дальнейшем будущем. Юкиту любили. Странно, необычно, но любили. Коу нельзя назвать счастливым и довольным своей жизнью человеком, как бы та не старалась это показать. У каждого есть свои тёмные стороны, вопрос лишь в том, насколько хорошо ты научился их скрывать. Коу была в этом почти профессионалом.       Девушка посидела ещё немного на диване и собиралась уходить, как вдруг распахнулась входная дверь. Юкита влетела пыльным вихрем в гостиную, запрыгивая на Мэйбл. Пришлось снова сесть на диван. Девочка, несмотря на чумазые щёки, порванную в некоторых местах футболку и торчащие из хвостиков ветки, выглядела счастливой. По словам всё той же, она успела побегать по лесу, найти общий язык с теми задирами, принять в друзья ещё одного ребёнка, побегать от злого дедушки и еще куча приключений, реальных и не совсем. Мэйбелинг терпеливо её слушает, попутно доставая веточки и листики (Юки, похоже, швыряло по всему лесу). В один момент она замолчала, пристально смотря в глаза девушки. Карий цвет завораживал.       — Ты ведь... Придешь на мой день рождения?       — Я не могу тебе обещать... — девочка заметно сникла. — Но очень постараюсь. — глаза наполнились восторгом, а Юкита слетела с колен и понеслась счастливая на кухню.       — Мама, мама, тётя Мэйбл всё-таки придёт на моё день рождение! — радостное и счастливое.       — Сколько раз тебе говорить, не "тётя Мэйбл", а "Мэйбл-сама". — усталое и обреченное.       Девушка ухмыльнулась этой идиллии. Чтобы она не думала, Коу любила и ценила свою дочь. Ценила так, как умела. И мешать их взаимоотношениям из-за глупых неподтверждённых домыслов нельзя. Мэйбелинг встаёт с дивана, поправляет юбку платья и подходит к двери кухни. Коу что-то делает у плиты, собрав зелёные волосы в высокий пучок, а Юкита постоянно лезет ей под руки и что-то тарахтит. Девушка тихо попрощалась и направилась в сторону входной двери. Ей ещё нужно сесть за шитье или пряжу, чтобы вложиться в сроки. Малышка так радостно щебетала о предстоящем празднике, а Мэйбл не была извергом, чтобы его нарушать.       В дверях она столкнулась с Заком, тем парнем с почты. От него буквально несло полевыми цветами и травой. Сегодня кое-кто получил в подарок букет и провёл весь день в лесу. Парень заметно стушевался, опустил голову и пропустил её вперед. Мэйбелинг потрепала его по волосам и ушла, попрощавшись. И ежу было понятно, что Зак и есть тот самый "умный и красивый старший", который "в свои двадцать-то уже учебу с работой совмещал". Как тесен Комуги, оказывается. А дедуля из ювелирной окажется в конечном итоге забытым и брошенным отцом Коу? Прямо Санта Барбара выходит.       По возвращению в резиденцию душки предлагают ей ужин, она принимает предложение. За те полчаса, что ей будут накрывать поесть, Мэйбл решила посидеть в гостиной у камина. Длинные ноги протянуты в сторону теплого огня, плечи расслаблены и опущены. Иногда держать ровный стан было слишком сложно даже для неë. Спина быстро затекала, иногда щемило поясницу и что-то в районе лопаток. Наверное, сказывался её возраст. Ей нужен отдых. Порой хотелось резко взять и полностью отбросить все вдолбленные в голову рамки приличия и этикета, вести себя так, как хочешь, говорить то, что хочешь, делать то, что пожелаешь и не подстраиваться ни под кого. Хотелось свободы, просто невыносимо.       С абсолютно пустой головой и таким же желудком Мэйбелинг принялась за говяжий стейк. Хотелось, конечно, курятины, но желудок скоро начнёт есть собственную хозяйку, так что и коровье мясо вполне сгодиться. Душка докладывает о происходящем в резиденции в её отсутствие (совершенно ничего нового и интересного). Она благодарит за еду и подробный доклад, некоторое время стоит в задумчивости и уходит наверх, в свою комнату. Там она набирает ванную, забирается внутрь и просто лежит, уставившись в слабо освещенный потолок. Отчего-то похожие друг на друга "сурочные" дни не раздражали её так сильно, как раньше. Может, дома другая атмосфера и отношение к ней? Пока что всё шло достаточно позитивно с точки зрения её первоначального сценария. Никто не принижает, вроде бы любят и позволяют делать что угодно. Но всё может измениться в мгновение. И ей не стоит так быстро расслабляться.