Тебе понравится

      Миша постукивает пальцами по рулю и закатывает глаза — пока отец не видит, может себе позволить. Голос в наушнике вещает о фуршете, дресс-коде… ага, а вот теперь папаня наконец-то переходит к главному — у организатора предстоящего фуршета есть дочурка. Молодая, красивая, фертильная дочурка.       — У меня уже кое-кто появился, — бросает Миша.       В наушнике — шквал вопросов. Кто она, из какой семьи, видел ли он её медицинскую карту…       — Я вас познакомлю. Чуть позже.       Заканчивает разговор. Смотрит на часы — это подарок отца, сам бы он такие не выбрал. Полностью прозрачный сапфировый корпус, нахуй не нужные нормальным людям функции, невозможность рассмотреть то самое, что от часов требуется, — время. Но нельзя не признать — смотрятся дорого. Статусно.       Офис агентства располагается в хорошем районе. Один из офисов, ведь «Элитпипл» предоставляет эскорт-услуги по всему миру. Встречают его как полагается красиво. Удобное кресло, чай/кофе/покрепче на выбор.       — Фрау Гёсснер, — они пожимают друг другу руки. — Итак, вы подобрали подходящих под мои требования кандидаток?       На столе появляются три анкеты. Даже издалека видно, как хороши девушки на фотографиях. Как статусны. Миша хоть сейчас может представить любую из них на семейном ужине — демонстрация медицинских справок, разговор о внуках, довольный взгляд с той стороны стола…       Миша — теперь уже Михаэль — весь год старался понравиться отцу, вникал в дела, вливался в эту новую для себя жизнь. Миша всё делал, как ему говорили. Сейчас ему хочется взбрыкнуть. Хоть чуточку отойти от образа примерного сына. Увидеть холодное бешенство в глазах человека, который двадцать девять лет не желал его видеть, а теперь откупается часами и требует внуков. Внуков, блядь.       Миша отодвигает анкеты.       — А подходящие кандидаты мужского пола у вас имеются?       Небольшая заминка. Фрау Гёсснер что-то ищет в компьютере, перебирает папки на стеллаже. Кладёт перед ним несколько новых анкет. Он берёт верхнюю. Взгляд сразу цепляется за рыжие волосы и янтарные глаза. Остальную информацию он прочитывает мельком. Двадцать семь лет, Израиль, но готов к переезду. Служба в армии, знание английского и немецкого, фортепиано… и отсутствие матки. Выкуси, папаша.       Миша возвращается к первой строчке.       — Ноа мне… — нравится — подходит.       Если фрау Гёсснер и удивлена таким быстрым выбором, то виду не подаёт.       — Мы передадим ваше предложение, и если…       Если? До этого момента Миша и не думал, что ему могут отказать. Он же здесь платит, разве нет? Мысль о том, что его опрокинет мальчишка-эскортник — эскортник, блядь, до чего ты докатился… — неприятна.       — Передайте.       Ноа выходит из-под навеса киоска со свежим зерновым хлебом, хумусом и колой, но отвлекается на вибрацию в кармане. Значок конвертика оповещает — новый мэйл. Он щурится на солнце, увеличивает яркость на телефоне, но всё равно ни черта не может рассмотреть.       Как же невыносимо жарко. Нет хуже ошибки, чем выйти на улицу в два часа дня в августе. Приходится вылавливать тень и мазаться смачным слоем крема с высоким эс-пи-эф, чтобы не сгореть к хуям. Друзья зовут его сычом и вампиром, но уж лучше быть вампиром, чем розовым прожаренным поросёнком.       Дома уже включён кондиционер. Ноа не выключает его ни днем, ни ночью. Оплачивают счета, конечно же, родители…       Ноа будет двадцать семь через два месяца. Весной он защитил диплом на тему «Древнеанглийская лексика со значением ритуализованных действий» и теперь отчаянно занимается поиском работы. Точнее отчаянно отсекает девяносто девять процентов объявлений: лингвистика стоит костью поперёк горла, вспомнить армейские годы и пойти в офис айтишником? Скука. Расчехлить синтезатор и податься в музыканты? Ну так точно можно сидеть и без электричества, и без вкусностей.       Есть у него еще один козырь в рукаве — внешка. Высокий, подтянутый, рыжий. Физиономия привлекательная. В модели идти уж совсем не хочется, в проституцию — воспитание не позволит. Поэтому он выбирает эскорт. Точнее они его выбирают сами. Находят через инсту, распинаются, обещают контракт и зарплату в евро. Сначала, конечно, просят всякую дополнительную инфу типа роста, веса, знания языков и прочих умений. Ноа, заполняя анкету, хочет пошутить про мастерские отсосы, но сдерживается.       И вот, он сидит на диване, закрыв поплотнее жалюзи и пожёвывая бутерброд. Поток холодного воздуха остужает кожу, нагретый видавший виды ноут горячит голые ляжки.       Его действительно приглашают на собеседование. Кто-то его выбрал.       Ноа кликает на мэйл, пробегая по вежливой ничего не значащей бурде ленивым взглядом, но удивленно останавливается на данных «заказчика».       — Хах, вот это кадр, — облизнув палец, заляпанный острым соусом, листает прикреплённый документ, — охуеть…       Зарплата впечатляет. Особенно впечатляют апартаменты — Ноа в таких никогда не тусовался. Этой мотивации становится достаточно. Теперь можно и повнимательнее разглядеть этого, как его там, блядь…?       А, да, Михаэля. Немец.       — Герр Рауш, мгм, — Ноа лезет в гугл, пробивает фамилию, присвистывает, — Фарма, значит. Богатенький наследник таблеточного короля.       Он кривится, но тут же вспоминает кругленькую сумму. Потягивается, представляя, как будет щеголять в симпатичном костюме на светском приёме, а вокруг… фантазия упирается в клишированные сценки из боевиков про бонда и прочую похожую херню. Такие фильмы он не любит.       Вот родители обрадуются. Их образцовый сын, гордость, блядская интеллигенция — светит лицом в элитном эскорте. Ноа немножко стрёмно, но любопытно. Образец договора выглядит подозрительно адекватно. Вряд ли его продадут на чёрный рынок, но друзьям о своем местонахождении он сообщит.       Раскладка клавиатуры меняется на немецкую — ему хватает пятнадцати минут, чтобы сочинить вежливый ответ.       Положительный ответ. С подписью — Ноа Леви.       Вообще-то он должен вникать в представленные на огромном экране графики. Ломаные линии, круговые диаграммы, цифры, цифры, бесконечные цифры… Цифры заебали Мишу ещё в универе. Поэтому вместо того, чтобы внимательно слушать, он внимательно втыкает в телефон.       Тот эскортник согласился. Не факт, что подпишет контракт, но прилетит для личного знакомства. Ну, за его бабки — за бабки его отца, разумеется, — почему бы и нет? Деньги на билеты, оплату отеля и прочие расходы Миша переводит сразу. Интересно, что подразумевается под «прочим»? Сумма не маленькая, явно хватит не просто на экскурсию по центру города и пожрать в какой-нибудь забегаловке.       Возможно, стоило поискать кого-нибудь поближе… Нет. Ещё не хватало притащить к отцу парня, который перекувыркался с половиной Берлина. Непримелькавшееся лицо — то, что нужно. Красивое лицо. Наверное. Оценивать мужскую внешность с такой точки зрения ему ещё никогда не приходилось. Но лицо точно запоминающееся. Миша надеется, что после окончания контракта Ноа Леви свалит обратно в Израиль. Не хотелось бы лицезреть его на одном из обязательных приёмов под ручку с другим таким же отчаявшимся ебланом.       Геи вообще ходят под ручку?       Надо бы узнать. Раньше он не обращал внимание на голубые парочки. Да и где в России встретишь открыто показывающих свою нетрадиционную ориентацию мужчин? В гей-клубах разве что, а Миша туда не заглядывал.       От мысли, что ему придётся ворковать на публику с каким-то парнем, становится почти дурно. Что ещё? Обниматься? Целовать в щёчку? Жить в одной квартире. Пусть в семикомнатной, но всё равно одной квартире.       Миша ещё ни разу ни с кем не жил. Кроме матери, но это не считается. С восемнадцати лет у него была своя территория. Он и подружек неохотно оставлял, даже просто на ночь, предпочитал вызывать им такси и выпроваживать. Пару раз разрешал переночевать друзьям, если они надирались до такого состояния, что не могли встать. Но жить вместе — это другое. Это общая кухня. Похер, что Мишка не готовит, вдруг готовит этот Ноа? Вылезаешь из спальни, почёсывая яйца, а тут рыжее контрактное нечто жарит блинчики. Заебись картина.       Телефон он убрал, примерно пялится на графики и пытается вникнуть в суть. Рано или поздно, огромная компания с кучей подразделений станет его собственностью — других наследников после смерти единственного законного сына у герра Рауша нет. И Миша так бы и оставался просто Мишкой, если бы когда-то его мать не умудрилась попасться Раушу на глаза и залететь. Если бы…       Он вздыхает. Перед глазами — огромный экран, в мыслях — пятница, контракт, прилетающий к нему эскортник и полное непонимание, что с этим делать.       Меньше чем через сутки приходит новый мэйл, в котором красуется подтверждение перевода денег на банковский счёт и дата, когда необходимо явиться в офис «Элитпипл» для очного собеседования и подписи договора.       У Ноа есть в запасе два дня и тысяча долларов. Самое время впихнуть своё бренное тело к парикмахеру — подравнять кудри, побрить все небритые части тела и не забыть про маникюр и педикюр. Согласно правилам, пирсинг, который видно, нужно снять. Поэтому приходится распрощаться с россыпью серебряных колечек в ушах. В языке — оставит.       Сборы нервируют. В Берлине он был давно, в тринадцать. Катался с дядей по экскурсиям — подарочек на Бар-мицву. Тогда его интересовали лишь аттракционы и безлимитное количество мороженого. Ну, и немножко немецкие белокурые девчонки.       Ноа находит самый маленький чемодан, складывает туда только то, что может понадобиться на несколько дней. Если останется, тогда и по магазинам можно пройтись. Всё равно в Европе намного дешевле.       Друзья стебутся, что Ноа выглядит так, словно летит к любовнице на потрахушки. Он не отрицает. Тиндер скачан, презервативы всегда с собой. Туго набитый косяк с хорошей медицинской травой плавно перетекает из рук в руки, следом за ним — телефон Ноа, с анкетой его будущего… фейк-любовника? Как такое вообще называется?       — Всем бы таких работодателей, — смеется Данит и тыкает его в бок локтем, — что, неужели только чисто деловое сотрудничество и выходы в свет под руку?       — М-да, такому и я бы дал, — кивает Эрик, выпуская изо рта густое облако дыма.       — Я буду держать вас в курсе, только не смейте проболтаться при родителях или Саше, им об этом лучше не знать.       Вкусовые рецепторы радуются пицце. Ноа забирает с собой всю коробку, потому что никто больше «эти веганские извращения» не ест.       Самолёт приземляется в восемь утра. Не спать было очень херовой идеей, но на чек-ин в любом случае пришлось ехать к двум ночи. Впихнув наушники, он выходит из Бранденбургского аэропорта, закуривает, с удовольствием вдыхая прохладный воздух. Повезло. В августе теперь уже почти везде злоебучая жара. Скорее всего, днём уже будет невозможно находиться на улице.       Такси останавливается у отеля. Ноа с сожалением понимает, что до возможности оказаться в номере у него как минимум пять часов. Вечно он проёбывается в организационных нюансах. Выкурив еще одну сигарету с вежливо предложенным хостес кофе, он вспоминает, что вообще-то потратил не все «халявные» деньги.       — Сколько стоит раннее заселение?       Очаровательная улыбка, пять мучительных минут ожидания, и ему находят готовую комнату.       Ноа запирается, умывает лицо, задергивает поплотнее шторы и, не раздеваясь, плюхается на огромную койку. Ставит будильник на три часа вперёд и вырубается, проклиная ночную попойку.       Тебе уже не восемнадцать, дружок       Юбка закрывает колени, блузка застёгнута на все пуговицы, из макияжа — только тушь на ресницах. И возможно, пудра, Миша не очень в этом разбирается. Никакой вульгарности, никакой нарочитой сексуальности, что, признаться, будоражит даже больше.       Он заставляет себя отвести взгляд от новенькой секретарши. Во-первых, трахать работающих на него девиц — крайняя степень непрофессионализма. Во-вторых, это чревато проблемами. В-третьих, он отказался от обеда, чтобы закончить рабочий день раньше. И вовсе не ради того, чтобы кого-нибудь нагнуть.       Немецкая часть Михаэля, которая всё же ему передалась, требует точно рассчитать время прибытия в офис «Элитпипл». Русская безалаберная — не явиться вообще. Миша уступает второй своей натуре только в снятии галстука.       Уже в машине проверяет банковский счет. Если всё пройдёт как надо, сегодня с него спишется весьма крупная сумма. Вставать в очередь за бесплатной едой он, конечно, не будет, но… потеря ощутимая. А если Ноа Леви откажется, то придётся срочно искать кого-то другого. Или другую. В очередном импульсивном порыве Миша уже пообещал отцу, что приведет свою пассию на воскресный обед.       Когда ты научишься сначала думать, а потом молоть языком?       Он обещает, что вот с этого самого момента. Правда, таких обещаний в Мишиной жизни уже были десятки.       По привычке включает фронталку на смартфоне и рассматривает свой внешний вид. Излишне официально? Может быть, но ведь и встреча предполагается деловой. Он едет на подписание контракта, а не на свидание. Сверяется с часами — всё верно, пора стартовать. До Фридрихштрассе недалеко, но лучше пройтись по улице и купить себе кофе, чем опоздать.       Недавняя нервозность улеглась полностью. Просто сделка. Выгодное приобретение. Отдал деньги — получил отсрочку от надоедливых папашиных трелей и удобное прикрытие, отгоняющее всех желающих раздвинуть перед ним ноги в обмен на кольцо стоимостью с небольшой европейский замок. С неприятными нюансами он разберётся позже.       Припарковав свой порше, Миша сначала заглядывает в Старбакс, заказывает обычный капучино — выёбистый кофе со всякими мудрёными сиропами и названиями, которые невозможно выговорить, он не признаёт — и приходит в офис за пять минут до назначенной встречи.       Садится в предложенное кресло — место напротив пока пустует. Перелистывает страницы контракта, который, кажется, уже выучил наизусть. Ждёт.       Телефон вибрирует где-то под локтем. Ноа перекатывается с лица на спину и щурится в экран — надо надеть линзы. Комплект одежды «самолётный» отправляется на пол. Вместе с тюбиками и зубной щёткой он закрывается в душе. Включает воду похолоднее, чтобы окончательно проснуться и вернуть себе мало-мальски бодрый вид.       После местного шампуня волосы превращаются в мочалку. Хорошо, что мозгов хватило захватить крем для волос. Ноа стоит посреди комнаты в интересной позе и жамкает в ладонях кудри.       Вместо линз решает надеть очки, предварительно намазав лицо кремом. Из чемодана вытаскивает белые футболку и брюки из хлопка, наверх — тонкий коричневый пиджак. Зашнуровав кеды, Ноа вбивает в гугл мэпс нужный адрес, раскладывает по карманам паспорт и сигареты.       Как он и предполагал, на улице пекло. Меньше всего ему хочется заявиться на собеседование с раскрасневшимися щеками. По дороге останавливается в небольшой кофейне и заказывает колдбрю. Запах свежемолотых кофейных зёрен приятно щекочет ноздри. Что нас ждёт сегодня — тремор или эндорфины?       Немецкий даётся ему легко, хотя акцент не скроешь. «Эр» выходит уж больно ивритская, звучная, с грассированием.       Это Михаэль ещё твоего русского не слышал       Потягивая ледяной напиток через картонную трубочку, Ноа рассматривает прохожих, скрывая взгляд под потемневшими стёклами очков-хамелеонов. Он ненадолго тормозит на очередном пешеходном переходе, чтобы сфоткать знаменитый зелёный купол.       У высотки Ноа отправляет стакан с остатками льда в мусорное ведро и проверяет в сохранёнках расположение офиса. На кпп ему выдают небольшую магнитную карточку, которой нужно тыкнуться в лифте, чтобы попасть на нужный этаж. На часах пять и две минуты. Ноа здоровается с парнем на ресепшене, тот показывает ему на дверь с табличкой: «Нойманн. Элитпипл»       В этот момент всё для Ноа становится чуточку более сюрреалистичным. Он чувствует себя героем нелепого фильма, словно в замедленной съёмке:       Бездельник из Израиля едет торговать лицом и скакать на немецком члене отпрыска миллиардера. Трагикомедия в трёх актах       Ручка поддаётся нажатию, и Ноа заходит в кабинет, лучезарно улыбаясь. Стёкла уже поменяли цвет на прозрачный, и первое что он видит — прямой взгляд голубых глаз.       — Здравствуйте, и прошу прощения за задержку. Надеюсь, я не заставил вас ждать себя слишком долго.       Он опускается на свободное кресло, закидывая ногу на ногу.       Ноа искренне надеялся, что живьём господин Рауш младший его не впечатлит. Мало ли кто ему там фотки фотошопит.       Что ж. Он ошибся.       С другой стороны, это ведь только в плюс? Никакого актёрского мастерства не понадобится. Может он окажется туповатым или скучным… кто в здравом уме заказывает себе эскорт-мальчишку, имея такие внешние данные и нихуёвый капитал?       Вот это уже интересно.       — Ничего страшного, я только пришёл, — отвечает на автомате Миша.       А сам подмечает каждую деталь. Уверенное построение предложений на немецком, без запинок, но с лёгким акцентом. Очки, которых на фото в анкете не было. Прикид в стиле кэжуал — сразу хочется снять пиджак, закатать рукава рубашки и сесть так же расслабленно. В целом… неплохо. Вряд ли ему придётся краснеть из-за внешнего вида своего фиктивного любовника.       Другое дело — характер. Об этом никакой информации у Миши нет, да и кто станет при заполнении анкеты честно писать «я долбодятел и веду себя как придурок»?       Миша бы не стал. Хотя таковым и является, иначе не сидел бы сейчас здесь.       — Может быть, есть какие-то вопросы по контракту… — он запинается. Как следует обращаться к человеку, которого видишь первый раз в жизни, а через два дня уже ведёшь знакомить с папочкой, расписывая в красках внеземную любовь с первого взгляда? Решает, что можно и по имени. — Если нужно уточнить детали или вы не согласны с какими-то пунктами, то не стесняйтесь, Ноа.       Судя по тихому покашливанию слева, говорить всё это должен был не он. Да похуй, Миша уже вжился в роль начальника, принимающего к себе на работу… ну, скажем, личного ассистента.       Вежливая улыбка, пристальный взгляд, мысли о том, как за короткий разговор понять, сможет ли он целых полгода терпеть присутствие этого парня в своей жизни и никого не прикончить.       Ноа узнаёт эти интонационные ударения сразу, но виду не подаёт. В голове рождается уйма вопросов, и все они совсем не по контракту: Русский? в Германии недавно? Только бы не стать частью семейной, мать её, драмы.       — Дайте мне пару минут, — мог бы так не пялиться, — Михаэль.       Он пролистывает бумажную копию договора, понимая, что видит его впервые. Действительно, мелочи. Подумаешь, не ознакомился с самой важной частью заранее. Зато фотки и нолики в зарплате рассмотрел вдоль и поперёк.       «Пробный период — две недели с автоматическим продлением до шести месяцев»       «Полная сумма…» блаблабла «после истечения действия контракта»       «Проживание на территории»       «Внешний вид по согласованию с требованиями заказчика»       «Запрет на употребление наркотиков, запрет на распространение личной информации»       «Интимная связь не подразумевается»       Здесь Ноа приходится сдержать смешок. Он знает, что эскорт не подразумевает ебли. По крайней мере не должен.       — Кофе был слишком холодный, — врёт. Забирает ручку из органайзера, вертит в пальцах, — Только один вопрос.       Взгляд задерживается на месте для подписи, а затем возвращается к глазам напротив. Ноа позволяет себе едва заметную ухмылку.       — Почему я? Судя по тому, что я нашёл в интернете… почему не кто-то опытнее, с рекомендациями?       Миша замечает, как внимательно Ноа прочитывает контракт. На то, чтобы освежить в памяти уже знакомый текст, времени требуется гораздо меньше. Разрешает себе небольшую улыбку. Серьёзно? Не посмотрел заранее, ради чего прилетает? Хотел полюбоваться Берлином на халяву? Или ему похер, что тут с ним будут делать?       Он вообще в курсе, сколько в Германии БДСМ-клубов и какие категории немцы чаще всего ищут на порнхабе?       Мишу немного пугает, что сам он такой информацией обладает. Честно говоря, предпочёл бы не знать.       Неуместный смешок вызывает любопытство. Ничего забавного в контракте, вроде бы, нет. Для него. У второй стороны может быть свой взгляд.       Слегка насмешливый, чуточку заинтересованный взгляд.       — Опытнее? — повторяет Миша. — Чтобы на каждом углу шептались о том, сколько раз моего… партнёра… Ебанатство! — он уже усвоил, что короткое русское «блядь» иностранцы понимают прекрасно, мат посложнее — нет. Мило улыбается. — Мне нужно свежее, нигде не засветившееся лицо.       И никем не ёбаная задница. Но это он произносить не станет.       Ноа вскидывает бровь, едва заметно прикусывая губу, чтобы не рассмеяться. Забавный парень.       — Да, действительно, звучит логично. Спасибо за прямоту.       Он медлит, щёлкает ручкой о коленку, снова перелистывает страницы. Сцепляет пальцы в замок на колене.       — Возможно, у вас есть вопросы ко мне? Мы всё-таки не соотечественники. И о вас мне наверняка известно больше, чем вам обо мне.       Ноа вспоминает о просьбе агента. Лезет в карман брюк и достает из паспортного чехла две фотки на документы.       — Пока не забыл. Господин Нойманн, это, как я понимаю, для медицинской страховки.       Седой невысокий мужчина его благодарит и уходит в другую часть кабинета к сканеру. Ему, кажется, вообще пофиг на то, что они тут расселись за беседой. Видимо, оплата почасовая.       Ноа снова оборачивается к Раушу. Он не знает почему так сложно сохранить «приличное» выражение лица. Ситуация ощущается уж больно комичной.       Есть ли у Миши вопросы? Для начала было бы неплохо ещё раз просмотреть анкету, чтобы понять, какие ответы он уже должен знать.       Да уж… Впору смеяться над тобой, а не тебе       Происходящее всё больше напоминает дурацкий ситком, а не деловую встречу. Ноа читает контракт так, будто первый раз его видит. Миша лихорадочно ищет в анкете, что он пропустил. Не хватает только закадрового смеха. Попросить герра Нойманна подыграть им?       Сохранять серьёзное лицо в любых ситуациях Михаэль натренировался идеально. Остаётся лишь уповать на эту способность и не позволить разговору скатиться в блядское цирковое представление.       — Вопросов у меня нет. Но если у вас есть, что рассказать о себе, что-то слишком личное для обнародования и необходимое знать мне… Сообщите, пожалуйста, чуть позже. Когда мы останемся наедине.       Миша очень, очень надеется, что никаких секретов у Ноа не найдётся. Ведь это «позже» будет потом, а подпись надо ставить сейчас.       И, пожалуй, стоит сразу обрисовать свои требования, которые не разглядеть за стандартными формулировками. Миша сюрпризов не любит. С чего бы их любить другим?       — Мой отец немного перегибает с попытками женить меня и добиться внуков. Женщины ждут предложения руки и сердца после первого свидания. А обзаводиться семьёй я пока не намерен. От вас мне требуется сопровождение на официальные приёмы и семейные обеды. Может быть, пару раз придётся сходить вместе поужинать для поддержания легенды об отношениях. Всё остальное время мы практически не будем контактировать. Я много работаю, вы… уверен, найдёте, чем себя занять. Я лишь попрошу, чтобы ваши «занятия» не становились достоянием общественности.       Он достаёт из внутреннего кармана пиджака подаренную отцом ручку. Открывает последнюю страницу.       — Что скажете, Ноа? Вы согласны?       Принтер шумит, Нойманн то ли понимающе, то ли безразлично утыкается в телефон.       Секретов у Ноа нет. В любом случае, ничего такого в голову не приходит. Травка, распиздяйство и любовь потрахаться — это уже «новая нормальность». Обломать себе возможность получить годовую зарплату в два раза быстрее? Нет, спасибо. Покурить можно и сигареты. Ебаться направо и налево тоже не обязательно. Он же в столице секс-шопов. Станет скучно — сделает рейд.       Ноа послушно кивает, снова щёлкая колпачком ручки об ногу. Дурацкая привычка.       — Понял, без проблем.       Нойманн возвращается к столу, протягивая копию заявления на страховку.       Всё-таки семейная разборка. Отцы и дети… ничего нового. Оригинальный способ решить вопрос о наследниках       — Согласен. Меня всё устраивает.       Особенно возможность побесить пиздецки богатого и влиятельного директора фармы, сука. Надеюсь, немецкая мафия до меня не доберётся       Он расписывает ручку о свой палец — машинально, даже не подумав о том, как по-детски это выглядит, и ставит подпись на каждой странице. Закончив, на последнем листе пишет дату и инициалы. Кладёт на стол, чтобы Михаэль сделал то же самое.       Жутко хочется покурить и послать подальше весь официоз.       Миша повторяет действия Ноа — без пачкания кожи чернилами, разумеется. Расписывается в своём экземпляре, меняет его на тот, что лежит на столе, чиркает закорючки во втором тоже. Нойманн услужливо подсовывает третий, который останется в агентстве.       Деньги нужно перевести в течение трёх дней, не обязательно делать это сейчас. А вот передать ключи, написать адрес, убедиться, что его новое приобретение ориентируется…       Ну как-то он сюда добрался, верно?       И всё равно будет некрасиво оставить парня здесь и укатить в любимый бар. Некрасиво и очень заманчиво.       Миша убирает ручку в карман, сверяется с часами.       — Самое время показать вам… — ах, да, они теперь «влюблённая парочка». Другое местоимение. — тебе квартиру? На вечер у меня планы…       Он замолкает на несколько секунд. Хочется расслабиться, напиться и потрахаться. Ноа в этот сценарий идеального завершения дня не вписывается никак, но никуда уже не деться — вписывать надо. Отец всегда говорит, что развлекательная часть важнее официальной. По-настоящему удачные сделки заключаются не в офисах, а на банкетах.       Неформальная обстановка, более обстоятельное интервью, чтобы не засыпаться на первом же вопросе… Выпивку можно не отменять.       — Присоединишься? Знаю одно хорошее местечко. Тебе понравится.