Спасай живых

      Мальчик, морщась от резкого света люстры, открывает глаза. Он видит перед собой взрослого человека в странной одежде, тот садится на корты и протягивает руки к нему. Недолго думая, паренёк оглядел себя: сидящего на холодном ламинатном полу, ноги «в раскорючку», упираются коленями в пол, идеально чистая подошва низких лоферов касается одежды. Неудобно. Тогда он инстинктивно реагирует на жест человека, встав на свои ножки, поднявшись, посмотрев человеку в глаза. Он пытается справиться с ещё слабой координацией, делая маленькие шажки вперёд, каждый раз еле переваливаясь на другую ногу. Человек спереди одобряюще закивал и подманил к себе его. Спустя шага два или три, мальчиа попробовал идти быстрее, и через какие-то секунды на бегу опустился в объятия того человека. Человек обхватил его спину и встал в полный рост, а ему оставалось лишь неуверенно упереться ногами в его колени. — Ну-ка? Ну-ка, кто молодец, кто? — приговаривал тот человек, а ребёнок доверчиво уткнулся носом в его плечо. Он не знал, кто молодец. Ему просто было весело.       Человек немного отвёл от себя существо, держа на вытянутых руках, и начал медленно кружиться. От такого финта мальчик попытался сказать что-то, лишь выдавливая опасливые вздохи, но вскоре растянулся в широкой улыбке и тихо засмеялся. Он больше не чувствовал себя в такой же безопасности, как в крепких объятиях незнакомца, но он был окрылён этой незатейливой лёгкостью, цветные волосы затмевали взор, а всё вокруг, кроме этого человека, быстро мельтешило. — Кто у нас молодец? А? Умничка! — продолжал тот человек.       Увидя, что мальчик начал беспомощно махать руками, почувствовав неприятное головокружение, человек снова прижал его к себе. Он инстинктивно зажмурился, и глупая, но искренняя улыбка застыла на таком же глупом лице. Они оба были счастливы, как никогда.       Тут человек обернулся на кого-то. — Ты же понимаешь, что это не то, что должно было быть? — холодно произнёс ещё один человек, всё это время стоявший поодаль. — А? Может, всё-таки оставим его? Я бы следил за ним, пока не подрастёт, -я выращу его самым сильным противником! Все будут бояться великого Сигму! — не прекращая прижимать себе его, сказал человек в чёрно-белом костюме. Услышав имя Сигма, мальчик интстинкиивно оглянулся. А человек, державший его, в ответ получил лишь безэмоциональный взгляд собеседника. — Полноте хмуриться! — Ты и сам понимаешь, мы не можем оставить его. — со скрытой насточивостью пробормотал человек в шапке. — Да? Ты не веришь мне? — тем временем он уже ухватился одной рукой за плечо белёсоволосового человека, а другой начал тянуться к его косе. Увидев это, тот тряхнул головой, приземлив свою косичку в его ручки, и улыбнулся, глядя на его любознательность. — Как ты можешь недооценивать, — при этих словах человек кивнул в сторону него, — такого смельчака? По-твоему, я его не сделаю, каким требуется? — Не сомневаюсь в твоих способностях, но он всё же ребёнок. Может, он и милый, но на него нельзя полагаться. — Ууу, Достоевский не может поверить в силы Сигмы! Достоевский на это молча протянул руку к ним. — Коля, поставь его на пол, пожалуйста. С лица Николая мгновенно слетела улыбка. Они с Достоевским холодно смотрели друг на друга, всё было понятно без слов. Спустя секунд тридцать Фёдор протянул руку и почти коснулся мальчика на руках Гоголя. — Нет. — бросил он, отойдя на шаг назад. Достоевский еле слышно усмехнулся и так же чётко и понятно, как и Гоголь, сделал шаг к ним. Тот — ещё назад. Фёдору это надоело, и он пригласил Николая присесть. Тот недоверчиво сел, не спуская мальчика с рук, а лишь сильнее прижимая к себе. — Успокойся, я не буду трогать его без твоего разрешения. — Фёдор приулыбнулся уголком рта, тяжело, но беззвучно вздохнув. — Но позволь прояснить. Наверно, ты пока не осознаешь, но сейчас нам нужен не маленький хорошенький мальчик. У него будет важная роль, но жизнь его не будеи лёгкой. Я (да думаю, ты присоединишься ко мне в этом вопросе) не хочу взваливать такую тяжёлую ношу на ребёнка. Тем более, вряд ли кто-то будет уважать такого маленького мальчика. — И, — Гоголь свёл брови, смотря в сторону в продолжение своих раздумий, не переставая крепко дердать на руках Сигму, — что ты предлагаешь? — План А: воспользуемся способностью одного знакомого мне человека. План Б: ищем подходящего человека, стирает ему память, и у нас готов такой же чистый лист для плана, а этого Сигму отводим в детский дом. Какому из двух планов ты хочешь последовать? — предложил Достоевский, будто у Гоголя был выбор.       Николай задумался. Он взглянул на беззаботного Сигму, от скуки уткнувшегося носом в его плечо и, видимо, тоже о чём-то думавшего. Гоголь снова вперил взгляд в Достоевского. — Нет. — нежданно отрезал Николай, прижав Сигму к себе. — Ты не прав.       Достоевский вопросительно распался в улыбке и усмехнулся, предлагая Гоголю продолжать. — Какого бы возраста он не был, всё одно. Да и никто кроме Сигмы не справится с таким заданием. Где-то здесь, — Николай немного отодвинул от себя Сигму и показал пальцем на место, где должно было располагаться его сердце, — столько решительности, сколько ты не найдёшь ни у одного другого человека. Да, Сигма? — откликнувшись на это имя, Сигма полубоком сел на колено Николая, продолжая держаться за него, и задумчиво посмотрел в глаза Фёдору, а сам Гоголь обрадовался невербальному подтверждению своих слов. — Может, он сильнее нас обоих, вместе взятых. Мы сделали его таким. Он справится. С ним нужно лишь немного поработать. Прошу, дай мне время.       Достоевский какое-то время таращился на Гоголя. — Ты ведь не отстанешь... Год, — провозгласил Фёдор. — Я так и знал! Маленький Сигма победил злого дядю Достоевского, вот так! Да, да! Сигма ещё не умеет говорить, а уже всех побеждает!       Гоголь поставил Сигму на пол. — Ты победил, слышишь? Так держать!       Сигма молчал.