Коноха. 30 января — 12 февраля, 23 года после рождения Наруто.
Ed Sheeran — Perfect
+++
Мичиру рождается тридцать первого декабря, и уже в начале января в Суне появляется вся та часть семьи Казекаге, что живет в Конохе. Нанадайме вырваться не сумел, как не вышло это и у Шикамару-кун, но вот их жен с детьми ничего не остановило. С ними же отправились и Накику-чан с Саем-кун, скинувшие своих двоих на Ино-чан и Генму-сан, — в конце концов, они достаточно сидят с тройняшками Ширануи! — Яхико, который, к тому же, соскучился и по сестре, и Неджи-нии с Хиаши-сан. Тентен-чан еще не вернулась с миссии, но обещалась сразу после заглянуть в Суну и уже оттуда отправиться домой. На суету вокруг своего сына Ханаби смотрит с улыбкой на лице, совершенно довольная тем, как все сложилось: вышла замуж в семнадцать, забеременела, родила в восемнадцать, все прекрасно. Если до двадцати пяти успеет родить еще одного или двух, то потом можно будет наслаждаться жизнью и ни о чем уже не переживать, спокойно воспитывая детей. Гааре, наверное, захочется иметь большую семью. Она у него уже есть, потому что у Темари-чан есть муж и маленький сын, через Ханаби он породнился с Наруто, которого и так считал всегда за брата, а когда Канкуро-кун наконец-то женится на Акеми-чан, то все будет еще лучше. Может, кто-то из их детей породнится с детьми Накику-чан? Она-то воспринимается всеми как часть семьи, но ведь будет куда лучше, если все станет официально! Ханаби не заглядывает в будущее так далеко, просто ей очень хочется звать ее невесткой или как-то еще. — Ты посмотри, Куро, тебя все обскакали! «У нас самые долгие отношения», — передразнивает его Накику-чан, которой передают Мичиру. Она прижимает его к груди и рассматривает, прежде чем передает обратно Хиаши-сан, нетерпеливо ждущему, когда ему вернут внука. Он был не самым ласковым и чутким отцом, но зато дед он бесподобный: с внуков готов сдувать пылинки, и Ханаби уже страшно представить, как он будет баловать Боруто и Химавари. С Мичиру-то сложнее, потому что он в другой деревне, а вот эти двое… Впрочем, Хината-анэ как-нибудь разберется. Ее старшая сестра может быть строгой когда захочет так что у нее должно получиться не позволить окружающим совсем уж избаловать ее детей. — Отстань, пигалица, как ты замуж вышла я до сих пор не понял, — огрызается Канкуро-кун, но голос у него ничуть не злой и не обиженный. Он щипает Накику-чан пониже спины, на что она взвизгивает и устраивает с ним потешную потасовку. Посмотришь — и не скажешь, что им там не за горами по тридцать лет будет. Проходящая мимо Акеми-чан смотрит на них ровно секунду и закатывает глаза. — Ты хотя бы знал за кого она может выйти замуж, — желчно отмечает она, кажется, так до конца и простившая то, что от нее отношения дорогой названной сестры скрыли. Все вроде бы было очевидно, но это она признавать отказывается. — Я не виноват, что ты ничего не заметила! — Канкуро-кун перехватывает Накику-чан так, чтобы она не могла больше его лупить. — Говорю же, тебе когда неинтересно, ты нихрена не видишь. — Дату свадьбы изменю, будешь знать, — это привлекает внимание уже Темари-чан. Она отпускает Шикадая и поворачивается к брату, глядя на него полными недоумения и обиды глазами: почему она не знает?! — Вы решили? — спрашивает это, как ни странно, Неджи-нии, держащий на руках задремавшую Химавари. — Да, — отзывается он, отмахиваясь от своей невесты, которая тут же заявляет, что «нет». Из принципа, на самом деле. — Август. К дню рождения пигалицы. — Как это мило, — немного придушено говорит Накику-чан и победно фыркает, умудрившись ущипнуть Канкуро-куна еще раз. После этого ей удается выпутаться из его хватки и вернуться к мужу, который за этой картиной наблюдал с вежливым интересом. — Гаара уйдет в отпуск, и мы тоже там будем, — вставляет Ханаби, широко улыбаясь и глядя на мужа. Каждому свое, но ей кажется, что у нее — самый лучший. Вечером, когда они остаются одни, а Мичиру перекочевывает к Темари-чан, пожелавшей провести с племянником побольше времени — и поскандалившей по этому поводу с Хиаши-сан, которого Неджи-нии и Хинате-анэ пришлось успокаивать, — Ханаби устраивается на своем муже и улыбается ему. — А представь, если бы я тебя не соблазнила! — смеется она, целуя его в губы. — Был бы с какой-то тухлой рыбиной, а не со мной. — Не хочу это представлять, — Гаара, оказывается, умеет смешно морщиться, точь-в-точь как делает это Темари-чан. Он умеет и посмеиваться, как делает это Канкуро-кун, но больше всего Ханаби нравится его смех: такой красивый, что ей его хочется слушать и слушать. — Никого кроме тебя не хочу. — И не получишь, — заявляет она, продолжая покрывать его лицо легкими поцелуями. — И не захочешь. Я тебя себе забрала и никому не отдам. Потому что она любит его, а он любит ее, и точка.