Мне совсем не нужен мир, где мы друг другу не нужны

Почти каждый день я отмораживала пальцы в саду, подвязывая колючие стебли и обрывая слабые ростки мортиферума. Куст явно набирался сил, в отличие от меня. Совладать с эмоциями стало слишком трудно. Перестала замечать, как меня накрывает очередной приступ плача или беспричинного страха. Несколько раз я раздирала ногтями кожу, но обнаруживала раны лишь через несколько часов, когда сознание прояснялось. Окно в моей комнате больше не открывалось. Малфой боялся, что меня потянет вниз. Несколько раз в день он навещал меня: приходил в сад или спальню, спрашивал, как я себя чувствую. Иногда, в моменты неконтролируемых приступов, он оставался рядом. Не знаю, что делал или говорил. Не помню. Но в его присутствии отпускало гораздо быстрее. Последние пару дней он приходит и ночью. Тихо открывает дверь и следит за моим дыханием. Я просыпаюсь под его настороженным взором, но вида не подаю. Утро выдалось неприятным. Затылок ныл, а глаза жутко отекли после вчерашней истерики. Проснулась я от глухого хлопка рядом с ухом: Эмми принесла завтрак и заявила, что сегодня у меня выходной. Пролежав пластом какое-то время, бездумно пялясь в полог балдахина, я поползла умываться. Тут меня и ждал сюрприз. Открыв дверь в ванную, я тут же её захлопнула и отвернулась. Этого зрелища мне не забыть: по ту сторону стоял абсолютно голый Малфой, прилизывал к затылку мокрые волосы. - Стучать не научили?! - рявкнул он мне вслед. - А тебя - закрываться! - ответила я не менее злобно и зашагала обратно в свою нору. Нет уж, это перебор. Усевшись на краю кровати, я сделала несколько глубоких вдохов и прикрыла глаза, боясь очередной волны эмоций. За веками тут же образовался только что увиденный силуэт: бледный торс, расчерченный шрамами, чëрная метка на предплечье. Пришлось их открыть, чтобы не впечатлиться ещё сильнее. Этот аристократишка совершенно не похож на того худощавого парня, которого я помнила. Через пару минут ко мне культурно постучали и сообщили, что ванная комната освободилась. Я дождалась, когда его шаги утихнут и закроется дверь в покои. Вот теперь можно выходить. *** Смертельно скучно. Даже чтение теперь стало недоступно: от художественной литературы я слишком волновалась, а учебники и пособия вызывали мигрень. Эмми приволокла мне целую кипу пергамента, кисти и краски, чтобы хоть как-то меня развлечь, но, к сожалению, художественного таланта я в себе не обнаружила. Смирившись со своим положением, я сидела на подоконнике и отколупывала ногтями краску. В мою дверь снова постучались. В проёме нарисовалась платиновая шевелюра и крайне напряжëнное лицо. - Развлекаешься? - Как видишь, - буркнула я, отводя глаза. Не хотелось вспоминать утреннюю картину. Малфой, как обычно, прошествовал по комнате и развалился на кровати. Ничего, я уже привыкла. - У нас небольшие неприятности. Не волнуйся только. Легко сказать. Пульс тут же подскочил. - В чём дело? Блондин перевернулся на бок и поймал мой взгляд. - Всё будет хорошо, и тебе ничего не грозит. Просто... Гринграсс растрезвонила на всю округу, что в мэноре планируется рождественский бал. А это значит... - Что Безносый и вся его кровожадная дружина припрутся сюда. Я поëжилась от собственных слов. Малфой лишь кивнул. - Я не смогу всё отменить. Будет слишком подозрительно. Моя жëнушка уже нарассылала пригласительных и взялась кругом развешивать венки. Пока что выглядит довольно безвкусно. Его попытка успокоить меня не увенчалась успехом. - Мне правда ничего не грозит? Что, если... - Грейнджер, - он прервал меня взмахом ладони, - Не теряй здравомыслия. Ты будешь здесь. Дверь исчезнет, как и всегда. Никто не сможет тебя обнаружить. Я наложу на твою комнату все защитные чары, что знаю. Веришь мне? Я опустила глаза на его протянутую руку с оттопыренным мизинцем. - За маленькую меня принимаешь? - пробормотала я, но всё же спрыгнула с подоконника, села рядом и скрестила наши пальцы. Отпустило. Так быстро? - Малфой... А что ты делаешь, когда меня накрывает очередная истерика? Как тебе удаётся меня успокоить? Он явно засмущался, хотя и пытался держаться невозмутимо. Несколько секунд медлил, но всё-таки ответил: - Ты совершенно ничего не слышишь и не видишь в такие моменты. Ни на что не реагируешь, кроме прикосновений. Я почувствовала, как нагреваются уши. - Как это понимать?! - Спокойно, кудрявая. Я просто держу тебя за руку, иногда... обнимаю. Не больше! Неужели ты совсем ничего не запоминаешь? Должно быть, выражение моего лица было крайне глупым и нездорово-красным. Я отвернулась. - Не запоминаю. Чёрт, как тебе в голову пришëл подобный способ? - А что я должен был делать, когда ты вопила и брыкалась, как ненормальная? Разве люди не обнимают друг друга, когда хотят успокоить, или когда радуются? Ты постоянно висла на Поттере и Уизли, а тут вдруг разозлилась! - Они - мои друзья! - гаркнула я и подскочила с места. Сердце снова заколотилось. В голове всплыли преданные зелëные глаза за потрескавшимися стëклами очков. Его смех. Улыбка. Его кровь на старой брусчатке. Запах его горящей плоти. Комната завертелась вокруг меня. В ушах стоял невыносимый гул и чей-то далëкий крик, полный отчаяния. Затылок пронзила острая боль. "Прости меня. Прости, Гермиона. Прости" - коснулось моего слуха и в глазах потемнело. *** Это были не сны. Болезненный бред изуродованного разума. Гарри здесь нет. Рон меня продал. Здесь только этот мужчина, безостановочно шепчущий извинения. Я приоткрыла глаза. В комнате было почти темно, только одна свеча бросала кривые блики на стены. Приподнялась на локтях и поморщилась от боли в затылке. Голова оказалась перевязана. - Очнулась? Думал, ещё нескоро проснëшься. Эмми влила в тебя тонну обезболивающего. Малфой стоял возле окна и всматривался вдаль. Я осторожно вылезла из-под одеяла, стараясь больше не делать резких движений, и встала рядом с ним. За ледяным стеклом стояли густые, жуткие сумерки и валил снег. - Что произошло? - Это моя вина, зря я сказал тебе всё это. Ты сильно ударилась головой, - проговорил он еле слышно. Кто угодно виновен в смерти моего друга: судьба, Волдеморт или его сторонники. Но человек, стоящий сейчас рядом со мной, - уже там, на поле битвы, перешëл на нашу сторону. Он пытался нам помочь. Не он в ответе за мою боль и скорбь. Я тайком стëрла влажную дорожку со щеки и легонько толкнула Малфоя бедром. Оторвав взгляд от белых хлопьев, встретилась с его глазами в отражении стекла. Он смотрел на меня с сожалением. - Перестань, Малфой. Я тебя не виню. Наверное, просто до сих пор не смирилась с гибелью Гарри. А из-за этого цветка... Всё ощущается в разы острее. - Тебе слишком больно. Именно я вынудил тебя в этом участвовать. - Думаешь, вынудил? Если бы я захотела отказаться, ты бы не смог заставить меня ни силой, ни словом. Он поджал губы, будто хотел сказать что-то ещё, но лишь мотнул головой и развернулся к выходу. - Попрошу Эмми принести тебе ужин. Поешь и ложись спать. Не успела я ответить, блондин покинул мою спальню. Где-то в глубине сознания поселилось волнение. Малфой что-то скрывает, и это явно гложет его. Стоит ли мне беспокоиться об этом? *** Рождество свалилось на мою голову новым приступом тревоги и мучительными воспоминаниями. Утром в углу комнаты образовалась небольшая наряженная ëлка, а под ней - несколько коробок с красными бантами. Как бы я хотела обрадоваться, но... Было слишком одиноко. Слишком тихо. Эмми объявилась буквально на пару секунд. Завалила все горизонтальные поверхности едой и попросила ждать. Время потекло патокой. Небо за окном никак не хотело темнеть. Я бродила из угла в угол, расковыряла вилкой все блюда, что были для меня приготовлены, и открыла все коробки. Разложила по полкам подарки: красивые меховые варежки и мягкий шарф, сборник стихов в кожаном переплëте, позолоченный гребень, украшенный жемчугом (где мне, спрашивается, его носить?), коробку с имбирным печеньем и волшебный снежный шар с фигуркой кудрявой девочки в нелепой шапке, ловящей в ладони микроскопические снежинки. Ещё был небольшой конверт, прикреплëнный к еловой ветке. Его я оставила на потом - наверняка это Малфой накалякал поздравительную строчку. Когда в комнату проползли сумерки, загорелись свечи. Наверняка бал уже начался. Все эти леди и джентльмены в прекрасных нарядах... Все эти убийцы, монстры, моральные уроды и кровожадные богатеи сейчас пьют, танцуют и веселятся. На костях моих друзей. Интересно, Драко Малфой тоже веселится? Хотя бы чуть-чуть. Или он, как и я, еле сдерживает рвотные позывы при одной только мысли, что такие мрази могут ходить по той же земле, что и мы. Ждать окончания этого вечера было невыносимо, но Эмми позаботилась о том, чтобы и я без праздника не осталась. На подоконнике стояла бутылка шампанского и бокал. Не без усилий, я выдернула пробку, залив пеной ковëр. К чему мне бокал, если не с кем звонко чокнуться? Я хлебнула прямо из горла и сморщилась. Лишь один раз мне доводилось пробовать шампанское - лет в четырнадцать на семейном застолье дядя тайком налил немного. Я и забыла, что алкоголь настолько неприятный на вкус. Хлебнула ещё. Когда губы стали ватными, а голова слегка закружилась, я вновь обратила внимание на конверт. Сняла его с ëлки и расчистила себе место на подоконнике. Внутри конверта обнаружила небольшую карточку и сложенный вдвое листок. Витиеватая надпись на карточке гласила: "Я приложил немало усилий, чтобы доставить тебе это письмо. Надеюсь, ты оценишь мою невиданную щедрость и самоотверженность. С Рождеством, кудрявая". Мои губы растянулись в улыбке. Я сделала ещё несколько глотков шампанского и развернула то самое письмо, ради которого сам Драко Малфой рисковал своей драгоценной бледной задницей. Стоило окинуть взглядом первую строчку, улыбка сползла с лица, а бутылка с грохотом приземлилась на пол, превратившись в груду осколков. Этот почерк я узнаю из миллиарда похожих. Он стал ещё более корявым, но мне столько раз приходилось видеть его и даже подделывать, что сомнений быть не могло. Его обладатель - Рон Уизли. Предчувствие подсказывало, что мне не стоит это читать. Но алкоголь в крови и затаëнная обида не оставили и шанса здравомыслию. Я встряхнула головой и сфокусировала зрение. "Здравствуй, Герм. Не думал, что мне ещё выпадет шанс сказать тебе хоть что-то, но человек с ужасно знакомым голосом пообещал, что передаст тебе письмо. Думаю, это значит, что с тобой всё в порядке" Локоть обожгло острой болью. Ледяные осколки оконного стекла посыпались за воротник, и комнату наполнила далëкая, зловещая мелодия виолончели. Под такую музыку развлекаются аристократы? Из гортани вырвался хохот. Ох уж этот преданный, добрый, глупый Рон. Ему так хочется угомонить совесть, что он готов убеждать себя в чём угодно. В том, что я в порядке. В том, что он отправил меня на курорт, а не передал в лапы ПСов. Подавив рвотные позывы, я вернулась к неровным строчкам. "Не могу перестать думать о тебе. О том, как поступил с тобой..." Значит, пытался перестать. Старался забыть. Чёрт, я дочитаю. Я сделаю это, грëбаный ты идиот, раз уж ты удосужился взять в руки перо и чернила. "Надеюсь, у тебя получится понять меня. Просить прощения не имеет смысла. Знаю, такое не прощают. Вряд ли ты сможешь рассказать мне, что с тобой случилось. Я бы хотел услышать или прочитать, что ты спаслась. Наша жизнь налаживается. Живëм по-прежнему бедно, но теперь гораздо лучше. Джеймс, наконец, сделал первые шаги, а Джинни перестала столько плакать. Отец не говорит со мной, да и дома почти не бывает. Он с утра до ночи в Министерстве. Трëт полы до блеска и сортирует бумажки. Мама стала немного радостнее - теперь у неё есть возможность стряпать блюда получше, чем пресная каша. Нам не хватает тебя, Герм. Правда не хватает. Мне всё так же снится Гарри..." Я не сразу поняла, что этот вопль вырвался именно из моего рта. Как он посмел? Как позволил себе упомянуть его имя в этой трусливой, лицемерной записке? Деревянная рама за спиной опасно хрустнула. Я подалась вперëд, чтобы не выломать спиной окно, и рухнула на пол. Разлитое шампанское смешалось с кровью. Я лишь отдалëнно ощущала, как защипали раны на ногах и ладонях. Дочитаю. Я должна. Половину написанного было уже не разобрать: чернила размыло окрашенным в красный цвет алкоголем. Затуманенный взор улавливал лишь отдельные отрывки. "Он бы тоже понял" "Мне жаль" "Всё наладится. В любом мире можно выжить" "Гарри был бы счастлив узнать, что его сын..." Оставь его в покое. Пусть Гарри спит спокойно. "Любил тебя. Прощай" Я задыхалась. Слëзы заволокли глаза. Рон уже похоронил меня. Попрощался. Это письмо - не шанс связаться со мной. Лишь попытка оставить меня далеко в прошлом. Лучший друг. Человек, с которым я дралась плечом к плечу. Он нашëл дорогу к выживанию. Я ему не нужна. И никому из них: из тех, за кого готова умереть. Зачем же я до сих пор дышу? Пальцы сжали отколотое горлышко бутылки. Мой последний пир подошëл к концу. Уж прости, Малфой. Ты тоже сможешь выжить. А у меня просто нет причин, чтобы продолжать отравлять кислород. Зажмурившись, я замахнулась, целясь прямо в разодранную рëвом глотку. Нужен ли обратный отсчëт? Чтоб было торжественно. Красиво будет точно. Бордовый - мой любимый цвет. Три, два, один... Осколок не достиг цели. Лицо обдало горячим дыханием. Серые глаза всматривались в мои. Он что-то говорил, пока кровь из его порезанной ладони капала мне на грудь. - Не мешай, - выдавила я и дëрнулась, но его пальцы лишь сильнее сдавили острое стекло. - Смотри на меня. Смотри на меня, Грейнджер. Послушай. Не смей делать этого. Не смей оставлять меня одного. - Ты никогда не был один. Ты не знаешь, какого это - быть одному! - Заткнись! Уж кто-кто, а я точно знаю! Только я почувствовал, что мне есть, кому доверять. Что есть хоть один человек, который не побоится составить мне компанию на этом пути, как ты решила просто сдохнуть? И как? От сраного осколка! Придумай что-то более впечатляющее, Грейнджер! В одно движение он вырвал из пальцев кусок стекла, разрезая наши ладони, и поднял меня на ноги. Я взвыла и пошатнулась. - Найди кого-то другого! - Не дождëшься. Я еле удерживала горизонтальное положение. Малфой подхватил меня, словно куклу, и бросил на кровать, выбивая дух. Я неуклюже попыталась подняться на ноги, но он не позволил. - Просто оставь меня в покое, Малфой, - рычала я, стараясь выпутаться из его хватки на запястьях. - Угомонись, прошу тебя. Сейчас тебе больно, но будет легче. Обязательно будет. - Ты не можешь знать! - проорала я сквозь слëзы, и, кажется, ударила Малфоя в грудь. Он стерпел. Притянул меня за руки и сдавил в объятиях. - Я просто верю в это. И ты поверь, - раздалось у самого уха, и моё сознание потухло. *** Солнце настырно прорывалось сквозь веки, вызывая ломоту в висках. Я приоткрыла один глаз. Это не моя комната. Воспоминания о вчерашнем вечере рваными ошмëтками завалили голову. Что я наделала? - Чëртов цветок, - пробормотала я сухими губами, зажмурившись. - Не думаю, что в этот раз виноват только мортиферум. Ты ведь всё помнишь, верно? Или почти всё. Я замерла. Голос Малфоя звучал слишком близко. Медленно повернув голову, я обнаружила блондина на соседней подушке. Он широко зевнул и повернулся ко мне. - Ты много выпила, и... Снова я совершил ошибку. Думал, письмо от друга придаст тебе сил бороться, но этот рыжий дурила явно написал что-то отвратительное. Прости. Письмо. Вот что выбило меня из колеи. Сраное письмо. - Что я натворила? - скорее простонала я, чем проговорила. - Разгромила свою комнату, изрезала руки, спину и ноги, вывернула желудок на мою рубашку, словом, оторвалась. Голова скоро пройдëт, Эмми снова влила в тебя кучу зелий. Похоже, терять сознание тебе нравится больше, чем спокойно засыпать в постели. Его слова меня разозлили. - Это не моя вина! И... Почему ты вообще тут разлëгся?! Вот только сейчас до тебя дошло, Гермиона. Я подскочила, отпихнув одеяло цвета зелëнки, но, увидев свои голые по самое не балуй ноги, тут же натянула его обратно. - Это ещё что?! - А как ещё, по-твоему, я должен был залечить эти жуткие порезы? Пришлось тебя переодеть. Один-один. На его лице красовалась довольная ухмылка. Чудо, что от моего визга снова не потрескались стëкла.