Медальон

Никак иначе, как «потерянный человек», мальчишку с зелеными глазами, вороньими волосами, четкими скулами и волевым носом, описать было нельзя. Многие узнали бы в нем Гарри Поттера, мальчика-который-выжил, пускай он и казался всего лишь блеклой тенью на земле, призраком, но никак не человеком. Поттер шел в неизвестном направлении, ведомый чем-то неведомым. Гулкие шаги звучали в этом пустующем лесу. Гарри ощущал, что его ведет нечто, не поддающееся сознанию обычного человека. Чья-то воля. Или даже сама судьба. Его взгляд было практически невозможно прочесть из-за туманно-белой пелены, которая пылью осела на суженный до невозможности зрачок. До этого такие эмоциональные глаза, воистину зеркало души, оставались пустыми. Но под этим напускным равнодушием крылись гнев, обида, страх, непонимание. А больше всего — разочарование. В голове было пусто, как в чугунном тазу, только в кору мозга иногда пробивались случайные мысли. В основном — недоумевающие вопросы. «Почему Дамблдор пришел только в конце?». Глаза на «добродушного старичка в психоделической мантии» начали открываться ещё давно, на далеко третьем курсе. Гарри знал, что все считают его наивным простаком, и никому не собирался раскрывать своего интеллекта. Его насторожило то, что «великий и могущественный маг», зная в деле Сириуса, где собака зарыта, абсолютно наплевал на своего человека. Гарри всерьёз не верил в то, что Светоч не перепроверил, не удостоверился, а принял за чистую монету. Да и странно, что один из самых сильных магов столетия не заметил того, что в преподавателе ЗОТИ, а потом и в безобидной первокурснице, были две души, вместо одной. А даже если и заметил, мог бы дотумкать, что вторая душа и в том и в другом случае была одна и та же. Невероятная халатность. Ну не мог такой сильный маг не заметить. Правда, сейчас Гарри отбросил все мысли и не о чем не думал. Надумался за свою короткую, но бурную жизнь. Смерть забрала Сириуса — арка смерти всё ещё стояла перед глазами. Вокруг всё застилала молочная пелена. В ушах стоял дикий звон, который появился сразу после жутчайше битвы Светоча и Лорда тьмы. «Кажется, Гермиона называла это контузией? Не знаю…», — одиноко стукнулась в голове мысль и тут же пропала. С каждым шагом неприятные ощущения всё усиливались, звон становился все громче и раздражительнее, предметы становились всё более мутными, на глаза накатывала пелена за пеленой. Гарри постепенно терял контроль над телом, он шёл неуклюже, пошатываясь, его бросало то в жар, то в холод, руки сами по себе дрожали, отовсюду неслись гулкие голоса. Они что-то говорили, Поттер не понимал, что именно. Как будто на другом языке, похожем на славянский, русский или белорусский, но так как он их ни разу в жизни не слышал, определить было трудновато. Каждый шаг казался последним, Гарри чувствовал, что вот-вот упадет, споткнувшись об камень, корень или корягу. И обязательно приземлится в змеиное гнездо. И встать уже не сможет. «Почему я всё ещё на ногах? Это же лес. Под ногами чего только нет. Где все животные? Почему, Мерлин подери, так темно?», — чиркали по одной мысль, заставляя и так больную голову просто раскалываться. Наконец перед заплывшим взором предстал одинокий пенёк. Было похоже, что он не отсюда. На дереве лежал золотой медальон с прекрасным камнем, который прятал в себе луч света. Или даже огня. «Кажется, это янтарь», — вспомнил он название камня. Как загипнотизированный, Гарри взял медальон в руки и надел на шею. Его словно что-то обожгло изнутри. На секунду сознание поблекло окончательно, и он с хриплым стоном боли осел на землю. Гарри не знал, сколько так просидел, но когда бессилие и туман частично покинули сознание, он встал и направился домой.