Сложный переворот

— Как, что? Чан говорил, что ты красиво рисуешь. Покажешь работы? У меня, кстати, есть знакомый, который тоже этим интересуется. Хочу сравнить ваши навыки творчества, – прозвучало, как приговор к смертной казни. Феликс замялся на месте и смотрел куда угодно, но только не на Минхо. Да, он ещё с детства начал рисовать. И у него это очень хорошо получается, но вдохновение для этого бывает редко (откуда оно вообще берётся, хз). А когда бывает, то он полностью отдаётся эмоциям и рисует, чаще, не самые приличные картины, потому что на холст он выкладывает частичку своей души и даже больше. Освобождает все эмоции, которые держал в себе долгое время. Получается безумие и это смущает. Феликс и Чану не хотел показывать своё «творчество», но тот сам увидел (типа «случайно») и начал расхваливать и говорить,  что они охуительны (как будто Фел и сам этого не знает). Феликс на это только молчал и самодовольно улыбался уголками губ. А сейчас он уже хочет ударить Чана, за то что тот болтает про него всякое. А Феликсу теперь надо как-то выкручиваться из ситуации. Не будет же он показывать свою душу какому-то наглому Ли Минхо, который очень плохой, но у него очень смешные истории (последнее не важно!). — Эм... Ну-у, эта, ... давай, – он метал взгляд по комнате, дабы зацепиться за что-то и сменить тему,  — смотри! Лучик проснулся, надо его накормить! – выпалил Феликс и быстро побежал на кухню. Самая глупая отмазка, но... В этот раз Лучик его спас и Минхо, конечно, всё понял, но донимать не стал. Пока что. Ведь у него уже есть кое-какие идеи для Чана, по его плану «б» (это так, к слову). Феликс шустро в одну миску наложил корм, а в другую налил водички. — На, неси, – передал он миску с водой Минхо и побежал в комнату. — А что, Лучик сам не дойдёт до кухни? Ответа не последовало. Минхо пожал плечами и пошёл за Ликсом, аккуратно неся миску с водой. Лучик сонно зевнул, но как только унюхал вкусняшку, то сон у него — как рукой сняло, ей-богу! И он стал уплетать корм за оби щеки, не забывая чавкать. Парни с глупыми лыбами наблюдали за котёнком, как дети. Атмосфера в комнате сразу поменялась от напряжённой на «ми-ми-ми, ути-пути». Они смеялись, дурачились и полностью отдавались моменту. Оба чувствовали себя дома. Прямо как в безмятежном детстве. Потом они в обнимку уместились на кровати и включили какую-то сопливую дораму на ноутбуке Феликса, которую захотел Минхо. Тот её типа увлекательно смотрел, а Ликс полностью расслабившись, погрузился в себя. Он старался не думать о схожести Минхо и его мамы, оставить это на потом. — Вы часто ссоритесь с Чанбином? – вдруг вырвалось у Ликса. — Что? А, ну да, – застигнутый врасплох внезапным вопросом ответил Хо. И подумав, бросил, — мы по шутке. — Выглядело это иначе. — Да не обращай ты на этого Чанбина внимание, он обижается из-за хуйни какой-то. Ему просто делать больше нечего, – закатил глаза Хо. — Мне показалось ты и правда его обидел... Может помиришься с ним? – мяукнул Феликс. Минхо привстал и удивлённо посмотрел на него. Безусловно, это удар по его самолюбию, но... Но эти кошачьи глазки, которые смотрели на него с такой жалостью и нежностью, что просто невозможно. Минхо скорее умрёт, чем откажет этим глазкам... И у кого же, интересно он такому научился? — Боже, Леликс, чтобы я ещё хоть раз просился к тебе! – начал ворчать он, доставая телефон. — Я не Леликс! – обиженно буркнул в ответ. Минхо вздохнул и сказал: — Значит будешь Леликсом. Я вон, свою самооценку царапаю ради тебя. От этих слов у Леликса, ой, Феликса в груди растекалось что-то тёплое, от чего уголки губ поползли вверх. А Минхо теперь выглядел как обиженный на весь мир кот. Такой большой и хмурый, но довольный. Хе-хе. Довольный, потому что это солнышко (под именем Леликс) теперь улыбалось. И это не могло не радовать. Но виду подавать, конечно же, нельзя, а то ещё приестся (не дай бог). — Всё, я попросил у него прощения, – недовольно сказал Хо и отложил телефон. — Эй, ты чё лыбу корчишь? Я ведь и удалить могу, – угроза, которая на самом деле не чего не значит. — Ага, удалит он,  – усмехнулся Фел. Минхо на это хитро усмехнулся и начал медленно пододвигаться с этой ухмылкой ближе к Феликсу. Тот только и успел что моргнуть два раза, как на него напали проворные пальцы Минхо и сразу же атаковали его бока. Ликс взвизгнул и начал брыкаться руками и ногами в попытке взять контроль. Битва была не на жизнь, а на смерть. Но Минхо явно выигрывал эту битву, потому что был почти в два раза больше Ликса и сильней,  соотвественно. — Так не честно, ты сильней меня! – сквозь смех возмущался Феликс, чем только больше подначивал Минхо. Оба смеялись до слёз и кубиков на животе. Оба давно забыли сопливую дораму, что продолжала идти по ноутбуку и Лучика, который уже мирно сапел на лежанке свернувшись клубочком. И, конечно же, оба не заметили как вошёл Чан. Он зайдя в квартиру и услышав смех, сначала подумал что у него глюки, ведь Феликс никогда в жизни никого не приглашал к себе (по крайней мере, он об таких случаях не знает). Потом он подумал что их грабят и уже приготовился бить морды и вызывать полицию, но услышал вопли Фела: — Минхо, отпусти! Я сдаюсь! – завизжал он. Чан насторожился ещё больше. Он знал что от Минхо можно ожидать всё что угодно, потому что эта пубертатная язва – сначала делает, а потом уже думает (последнее – по возможности). Он быстрым шагом направился в комнату из которой исходили звуки. Резко открыл дверь и застал такую картину: Феликс с опухшим лицом и какой-то ебучей улыбкой на лице, пытается вырвать свою ступню изо рта Минхо. Тот вцепился в ногу Ликса и смотрел каким-то немного обезумевший взглядом. Увидев Чана, они так и застыли. Только улыбка с лица Феликса сошла на нет, а Минхо смотрел уже со страхом (да и Ликс тоже). Всё что смог выдавить из себя Феликс, это тихое: — Ой, п-привет, – трусливо улыбнулся он. — Привет, – ледяным тоном отрезали в ответ. Чан смотрел таким взглядом, что хуй поймёшь о чём он сейчас думает. Феликсу всегда сложно было вывести его из себя, а Минхо... Минхо одним своим существованием выводил его из себя. У него в мыслях принеслось что, кажется сейчас кого-то будут бить. Может быть даже ногами... (У Минхо) — Что, не ждали? – усмехнулся Чан, облокотившись о стену и скрестив руки. Оба парня приняли сидячее положение, стараясь не делать резких движений, как будто Чан – это бешеный пёс, который в любой момент может сорваться с цепи. И помотали головой, отвечая на вопрос (типа «не, не ждали»). Хо, очухавшись сразу же сбежал под каким-то тупым предлогом («у меня, ей-богу, курица подгорает и баклажан в ванне не полит!»), да так, что пятки сверкали. Потому что чуяла его жопа что-то неладное (а она редко ошибается). А Феликс опять хотел провалиться под землю. Было очень сложно выдержать этот тяжёлый взгляд Чана, поэтому он отвернулся. Чан успокоился и сел на кровать к Ликсу. Тот вздрогнул и хотел было уже отодвинуться, но тот взял его руки в свои и заговорил мягко: — Ликси, зачем он приходил и что только-что произошло? Расскажешь? Феликс смог ответить только через минуту: — Ну мы с ним встретились в кафе и он упросил меня поиграть с Лучиком, – признался он и напрягся. Ему сейчас вообще не хочется отвечать не какие-то вопросы, хочется просто сказать «а тебя это ебать не должно, отвали», но... — Поиграли? – усмехнулся Чан. Феликс опустил взгляд. Его руки мелко дрожали и были холодными. Заметив это, Чан обнял его и пробурчал на ухо: — Лучик, ты опять плакал? Феликс поудобнее устроился, зарываясь в широкое плечо лучшего друга, но ничего не ответил. Родной запах успокаивал и дарил чувство безопасности. Не прошло и десяти минут, как Феликс провалился в безмятежный сон, но перед этим услышал: — Нам завтра нужно серьёзно поговорить, Лучик. У меня к тебе есть предложение, от которого ты не можешь отказаться, – и пустота. На самом деле, Чан хотел сказать это Ликсу сегодня, но увидев его состояние, сжалился и перенёс серьёзный разговор на завтра. А у Феликса, кажется, появился друг. С которым он уже очень хорошо сблизился, хотя прошёл всего один день. Минхо оказался весёлым и милым (но это не отменяет того факта, что он наглая пубертатная язва и заноза в заднице!). От него пахнет карамелью, клюквой и сигаретами. Такой мягкий добрый и мылый, но при этом наглый вредный и упрямый, а ещё — манипулятор. Феликс не понимает зачем он так плохо (по сучьи) поступил с тем Чанбином. Тот, вроде, нормальный парень, только выглядит пугающим. Но он пока что с ним не общался, поэтому и судить не может. Ликс уснул рано, поэтому у Чана ещё было время на дела (деловой, завидный мужчина). Он аккуратно положил Феликса на кровать, чтобы тот не проснулся,  и ушёл в свою комнату. Первым делом, ему нужно было написать Минхо и спросить,  какого хуя он делал у Феликса в комнате. Потому что, больно уж, подозрительно. Если очень хорошо знать Минхо, то он некогда не связывается с людьми, если они ему не выгодны. Ну, к их с Чаном компании (из нескольких отсталых уёбков) это не относится, они там давно всё «уяснили». А вот что касается Фела... Хуй знает, что у этого Минхо на уме. Он однажды замутил с какой-то девушкой ради брелка. Ради брелка, блять! Ему просто очень понравился брелок с котиком и он решил разыграть целое шоу длиной в несколько месяцев: познакомился с ней, приставал, завёл отношения, переспал, украл брелок и свалил в закат («поматросил и бросил», как говорится). И даже мускулом не повёл. По его словам, ему «обсалютно поебать». Ага, поебать на чувства человека. Да так, что ради пластмассы, которая стоит ничего, он готов нанести человеку душевную рану. И про девушку – это не единичный случай. Капец, кароче. Поэтому, Чану надо в этом разобраться.  Он уже было хотел написать Хо, но тот его опередил. Как говорится, «вспомнишь гов.... вспомнишь солнце — вот и лучик!». Момо: Чан, у меня к тебе предложение по плану «б». Чан-чак: зачем ты приходил к Фелу? Момо: как зачем? поиграть с Лучиком, конечно! Чан-чак: ага, я видел как ты играл. Только не с тем Лучиком. Чан-чак: Минхо, сука, если тронешь его...... Момо: остынь! Ничего я не сделаю твоему Феликсу, — быстро настрочил Минхо, чтобы его опять не заспамили угрозами. Момо: я наоборот помочь хочу! Чан, конечно же, не успокоился. Когда Ликс проснётся, он ему устроит допрос и выяснит всё до малейшей делали. Потому что у Минхо это, спрашить безполезно. Чан-чак: ок, тогда, на счёт плана.... Чан-чак: завтра я расскажу Ликсу кое-что, чтобы уже начать действовать. Чан-чак: а про твои идеи расскажешь мне, когда увидимся. Покеда Момо: ок, — не попрощался Минхо, пока сидел в туалете у своего друга по постели (который из их компании) и размышлял над планом. Вчера ему Чан говорил что скажет Ликсу уже сегодня, но видимо, планы поменялись (как обычно, блять). Чем больше они тянут время, тем меньше вероятность уговорить Фела. Но, раз Чан так уверен в себе, то пусть делает что хочет. Минхо на это похуй, он сделает так, как считает нужным сам. Может у них даже и получится что-то, кто знает. С такими мыслями Хо покинул туалет и пошёл искать своего друга. — Чонин, ты где!? — Здесь я. Не ори, поздно уже, – процедил тот. Он стоял на кухне и готовил любимую яичницу Минхо. Он всегда приглашает Хо к себе, пока нету соседа по комнате. — А где тогда твой сосед? – хмыкнул Минхо и подошёл сзади, обнимая за талию и вдыхая аромат малины и сигарет, которым пахнет его «друг по постели». — Чанбин редко здесь ночует. Он же типа богатенький, вот и живёт в отеле у нашего уника, – с раздражением произнёс Нин и передёрнул плечами. Минхо расширил глаза и не мог вымолвить и слова. — Пиздец, – заключил он, — я думал, что это знаю только я. Чанбин, когда мне это рассказывал, потом все уши прожужал, чтобы я не кому не разболтал. Чонин пожал плечами и предположил: — Не хочет, чтобы его обсуждали. — Крыса, кароче,– добавил он (зависть плохое чувство). Минхо эмоциональнее всех, хоть с виду и не скажешь. Каждый раз, с такой «новостью» в нутри него бушует огромный спектр эмоций. Но со временем, он научился это скрывать. — Хуйло! – ахнул Хо и возмутился, — а я ещё и извинялся перед ним! Чонин со скепсисом посмотрел на него через плечо. — Ты и извинятся — это две совершенно несовместимые вещи. Так что не пизди мне тут,  – закатил глаза он. На что, Минхо резко развернул его к себе и сжал ягодицы. — Разве? А ты не помнишь, как я перед тобой извинялся? – горячо прошептал он куда-то в шею, распространяя мурашки по всему телу Чонина. Тот (последний) шумно сглотнул и чувствовал ебучих бабочек в животе. Какого хуя они появляются каждый раз, когда Минхо так близко? — Нет, не помню, – выдавил он из себя и непроизвольно откинул шею, позволяя Минхо покрывать её влажными поцелуями. По позвоночнику прошлись мурашки. Атмосфера на кухне накалялась, и с каждой секундой им становилось всё жарче (не из-за того, что яичница начала подгорать, нет). Тела горели (яичница скоро тоже). — Тогда я тебе напомню, – усмехнулся Минхо, оторвавшись от вкусной шеи. Он мимолётно поцеловал Чонина в губы и встал перед ним на колени (которые дрожали). Нин смотрел на него сверху вниз томным взглядом. — Чанбин может зайти в любую минуту, – предупредил он, уже в предвкушении «ивинений». — Похуй, – мурлыкнул Хо и стянул штаны до колен. В боксерах уже виднелся набухающий бугорок, на что Минхо хищно улыбнулся и лизнул небольшой член через ткань. Тот начал увеличиваться на глазах. — Бля, – выдохнул Нин и зарылся рукой в волосы Минхо. Первое прикосновение всегда самое чувствительное, — Да, вот так.. Минхо начал посасывать уже мокрую головку, но всё ещё через ткань, дразня. С верху он, то и дело, слышал вздохи и тихий скулёж. Он знал, что Чонин очень нетерпеливый и... — Блять, Минхо, пожалуйста, – начал умолять он. А Минхо только этого и ждал.  Сразу стянул боксеры и припал губами к бархатной головке (ему тоже это очень доставляло). Сверху послышался блаженный стон. — Сука, Минхо, твой рот такой ахуительно горячий..., – шептал он в эйфории. Хо начал сосать только головку, толкаясь языком в уретру и сминая мягкие ягодицы. Он знал, как надо сделать, чтобы Чонин плакал от удовольствия. Он втянул щёки, создавая вакуум и стал медленно брать член глубже. Чонин закатил глаза и надавил на голову Минхо, направляя и матерясь себе под нос. Тот стал двигаться быстрее, помогая себе руками и иногда выпуская член изо рта, чтобы отдышаться. Языком проводил по всей длине, очерчивая каждую венку, а затем снова возвращался к головке. Было до безумия приятно обоим. В штанах у Минхо уже было всё твёрдо и влажно. Хотелось прикоснуться к себе, но сейчас он мог позволить себе только тереться об ногу Чонина (которую он по джентельменски предоставил), чтобы хоть как-то облегчить себе ситуацию. Но когда он взял член полностью и уткнулся носом в лобок, то не смог сдержать стона, разнося по всему органу вибрации. На что, Чонин чертыхнулся и резко толкнулся в узкое горло. Минхо закашлялся, а на глазах выступили слёзы. Но он не отстранился, а начал двигаться быстрее, то и дело вырывая скулёж из Чонина. Осознание того, что их в любой момент могут застукать, только больше распаляло их. Обоим было натурально горячо. Возбуждение наростало... — Блять, яичница! – воскликнул Чонин в тот момент, когда Минхо посасывал его мошёнку. Они почувствовали запах гари, только тогда, когда он заполнил обсалютно всю кухню. Чонин закашлялся и быстро выключил плиту. Настроение как-то сразу поменялось и от прежнего возбуждения не осталось и следа (у обоих). Теперь было настроение только набить морду Минхо. Ему обломали весь кайф, когда он, блять, почти кончил! — Это всё твои ёбаные извинения! – ворчал он, натягивая обратно штаны с боксерами. Минхо открыл форточку, чтобы проветрить помещение и хотел было что-то ответить (что-то обидное), потому что у него ситуация не лучше, но дверь открылась и вошёл Чанбин. — Блять, что у вас тут воняет? – сразу завёлся он, — вы что, решили поэксперементировать секс во время пожара? Минхо  усмехнулся и красноречиво посмотрел на Чонина, явно намекая. Тот начал раздражаться ещё сильнее. — С чего ты взял, что мы трахались? – нахмурился он. — Да вы всегда, когда вместе, то найдёте время для перипихона, – хмыкнул Чанбин, — или ты думаешь что засосы и опухшие губы так сложно заметить? — Завались, – бросил он в ответ и быстрым шагом ушёл в свою комнату, громко хлопнув дверью. — Боже, как ты трахаешься с этой истеричкой? – выгнул бровь Чанбин. — Пх, кто ещё тут у нас истеричка, – хмыкнул он, а потом добавил, тише, — он сжимается туго. — Кстати, а зачем ты пришёл? – быстро сменил тему Минхо, чтобы не продолжать бессмысленную перепалку (он и так помирился с ним недавно). Он заебался со всеми сраться. Постоянные ссоры, выяснения отношений, сплетни, насмешки... Всё это было свойственно их ёбнутой компании. Кажется, её уже не кто не спасёт. Эти придурки привязанны друг к другу, но нихуя не ценят что у них есть. Они полностью погружены в свои проблемы и плавают там не один год. Не плавают, а тонут. Вечное недовольство и презрение. В этом не кто не виноват. Но и оставлять всё так, как есть – взрывоопасно, это понимает каждый из них, но не могут не чего поделать. Боятся испортить.                                *** Солнце с утра ослепило Феликса и он проснулся. Вспоминать вчерашний день не хотелось, слишком много эмоций там было. Он к такому не привык. Это что-то совершенно забытое. Что-то, что было так давно и об этом больно вспоминать. Поэтому он крадётся в коридор, чтобы не разбудить Чана, наспех одевается и выходит (сбегает) на улицу. Но в дверях он сталкивается с Чаном. Пиздец, Ликс сейчас вообще не хочет с ним разговаривать, а тот, пока всё не узнает — не успокоится. — Что ты тут делаешь? Я думал ты в своей комнате спишь, – слегка дрожащим голосом спрашивает Ликс. — А ты сбежать решил? – сразу догадался Чан. Он не смог уснуть из-за тревожных мыслей и в итоге всю ночь занимался в зале. Устал как собака, а тут его встречает дорогой друг. Вот это сюрприз!.... — Нет, я просто... Просто иду гулять, – буркнул Феликс в попытке оправдания и отвернулся. Врать у него получалось плохо. Чан склонил голову набок и внимательно оглядел его с ног до головы. По внешнему виду Ликса было сразу понятно — торопился. — А на пары ты не собираешься, да? – усмехнулся он. Жопа Феликса чувствовала, что ему сегодня непоздоровится. Попытаться сбежать было безполезным и глупым. От этого Бана никуда не спрячешься, такое ощущение, что он просто вездесущий. — Собираюсь, но мне надо сходить в пекарню, – сказал Ликс, первое что пришло на ум. — А, ну тогда встретимся сегодня в общаге ровно в шесть. Не опоздай,  – отчеканил Чан и добавил, — поговорить надо. Феликс кивнул и неуверенно вышел. Видимо Чан реально устал, раз отпустил его. Но взгляд у него говорил сам за себя – он зол. Ликс всегда его полностью понимает, потому что знает его как облупленного с детства. Даже если он не грубит, это не значит что он спокоен. Оба стараются изо всех сил, чтобы не было ссор и недосказанностей. И у них это получается, но не без «серьёзных» разговоров (который ждёт сегодня Ликса). Хорошо что они не родные, потому что родные – глотки друг другу перегрызают почти без повода. И это факт. У Фела и Чана не одного знакомого нет, который бы любил своего брата или сестру. За парами время тянется очень медленно. Из-за тревожности Ликс не может сосредоточится, поэтому он решает свалить. Он так иногда делает, когда совсем хуёво. Сейчас не хуёво, а просто скучно. Отпрашивается у медсестры, типа живот болит, а она ворчит и говорит что-то типа «то голова, то живот, то жопа», но всё равно отпускает с заветной запиской. Благо, у них нет того самого активированного угля, который от всех болезней мира. Отпрашиваться нужно обязательно, потому что потом могут вызвать к декану, у которого изо рта воняет так, что глаза слезятся,  и ухмылка как у педика. В общем, один только его вид – сплошное наказание, а уж быть с ним в одном кабинете – больше десяти минут не выдержишь. Хуй вообще знает, как он деканом стал. У него в кабинете всегда сигаретами воняет как в курилке, а на подоконнике за шторкой стоит банка дешёвого соджу, который наверняка уже покрылся плесенью, так как стоит уже не первый год (и даже не третий). Феликс был у него пару раз (документы подавать и ещё подтверждать что-то).  И всегда отходил от таких «встреч» как минимум месяц. В голове, то и дело, крутилась картинка — «лицо декана с жёлтыми глазами и гнилыми зубами», и это не говоря о запахе и противном голосе. От одного воспоминания к горлу подкатывется рвотный ком. Мерзость. Выйдя из уника Феликс хочет куда-нибудь пойти, желательно в гроб, чтобы избежать этого ебучего разговора с Чаном. Он ненавидет такие разговоры,  ненавидет когда Чан так изнуряюще смотрит, как будто хочет дыру просверлить, и разговаривает как на допросе с каким-то пьяницей шерифом. Это всегда выводит из себя и Чану хочется врезать, чтобы не мучал. Это не какой-то там лёгкий разговор по душам, это настоящий допрос, где его лучший друг включает режим «строгий отец». Феликсу сегодня реально не везёт и он встречает Минхо с Чанбином. Они стояли у входа в уник. И конечно же, увидев Феликса они сразу к нему пристали. — Привет, Ликси, – ласково приветствует его Хо и гладит по головке (которая сверху), ероша волосы. Феликс хмурится и ворчит. Только этих, блять, ему не хватало! — Ещё один прогульщик, – улыбается Бин, — дай угадаю, голова болит, давление? – от вчерашний раздражительности у него не осталось и следа, как будто перед Ликсом сейчас стоит другой человек. — Не, живот, – без энтузиазма отвечает Ликс (подавляя желание ответить — хуй) и отмечает про себя, что эти двое, всё-таки помирились. — А, ну это тоже неплохо, – пожимает плечами, а Минхо его перебивает: — Банальщина и скукотище!... У них начинается завсегдатая словесная перепалка. Слушать это у Феликса вообще сил нет. Какие-то совершенно тупые фразы они бросали в сторону друг друга (по типу «ты вообще рот не открывай, это же не у тебя баклажан растёт в ванне!»). И было обсалютно непонятно, в серьёз ли они спорили или нет. Ликс сказал им, что со стороны они выглядят как два старых спорящих за кильку деда и сбежал сверкая пятками (у Минхо научился). Впереди его ждал разговор, от упоминания которого, уже дёргался глаз (и не один). За конспектами время пролетело чертовски быстро и это даже пугало. На часах было без пятнадцати шесть. Всё, пиздецальный тапец! Урчал живот, болела голова, тошнило от страха и нагнетали мысли. Даже думать о смысле жизни, казалось бессмысленным. Феликс трусливо сидел на кровати, теребя пальцами одеяло и ждал своей участи, которая обещала быть жестокой. Как же было приятно вот так вот сидеть и загонять себя противными мыслями. Через несколько нервных минут, в комнату вошёл Чан. Он выглядел невыспывшемся и раздражённым. Феликс не смотря на него, встал с кровати взял на руки Лучика, который только что проснулся и сел обратно уже с ним в руках. — Ликси, как дела в универе? – начал он из далека, медленно подходя ближе. Но хотелось это всё побыстрей закончить, поэтому — Давай сразу к делу, – строго ответил Феликс и покосился на стоящего друга (Чана). — Как скажешь, – сразу помрачнел тот самый друг (Чан), на что Ликс сразу напрягся, — про Минхо ты можешь не рассказывать, если не хочешь. Феликс облегчённо выдохнул (камень с души свалился!), но ждал следующего выпада. А Чан не заставил себя ждать: — В общем, меня пригласили на выставку картин, которая находится в Ансане, и дали три билета. Ты можешь съездить туда со мной на пару дней? – серьёзным тоном спросил он и подумав добавил, — пожалуйста. — А почему три билета? — Потому что бог любит троицу, – усмехнулся Чан, — с нами ещё мой друг поедет. — Друг из компании? – поморщился Феликс. — Нет, потом увидешь, если поедешь. — У меня нет выбора. — Выбор есть всегда, Ликси, но, учитывая все привилегии и твоё увлечение искусством, я думаю, ты согласишься. —Ладно, я подумаю, – закатил глаза Феликс. Он не будет сразу соглашаться, несмотря на то, что предложение его весьма заинтересовало (ну надо же повыпендриваться!). Тем более Чан за всё платит! И выходные бесплатные и поездка, можно сказать, незапланированный отпуск. Вроде как, лучше не придумаешь. Но повыёбыааться всё равно надо. Единственное, это нежелательный друг, который поедет с ними, но об этом он будет думать потом. — Ладно, тогда завтра скажешь, – улыбнулся Чан. Его плечи расслабились и он как-то повеселел, что совершенно не понравилось Ликсу, — тогда спокойной ночи, отдохни перед поездкой. — Эй, я ещё не соглашался! – возмутился Ликс уходящему Чану. Тот только посмеялся и сказал что-то по типу «Да-да, конечно-конечно». Пиздец.