Ушедшие

             Она не помнит. Не помнит себя. — И в этот день — скорбный, как и все предыдущие, — шутка вызывает одобрительный свист, и светозарная, но ироничная улыбка озаряет лицо Грега, поднявшего бокал. — Мы празднуем соединение сердец! Лэйн. Каин. За вас!       Не помнит меня. — Чин-чин! — восклицает Ник. — Горько!       Она льнёт к ангельскому боку, и белоснежное крыло укутывает её, пряча их поцелуй. Помещение наполняется звоном бокалов. И лишь один бокал не присоединяется к остальным. Стекло сжимается в пальцах, но не даёт трещину. Зачарованные стёкла крепки как броня. У генерала всё из брони. И бокалы, и сердце.       Не помнит нас.       В поместье — тепло камина. А там — снаружи — воет вьюга. И где-то вдалеке легион ангелов и демонов изничтожает разлом, из которого никогда больше не вылезет ни одной твари.       Генерал отставляет бокал и незаметно уходит. Туда — во вьюгу.

***

      Будто великие швеи, ангелы и демоны штопают разлом огнём и льдом. В вихрях снега не зги не видать. Людям. А ему… Генерал расправляет плечи, и за его спиной раскидываются два чёрных крыла. Больше нет смысла скрываться. — К завтрашней ночи закроем! — бодро рапортует один из демонов, перекрикивая вопль тварей из разлома. — Осталось немного.       Генерал чинно кивает. Холодные, но горящие глаза смотрят на разлом — мучительные крики тварей успокаивают, но в то же время оставляют равнодушным. — А я всё думала, почему бессмертные подчиняются тебе.       Метель доносит до слуха голос, и генерал оборачивается. Зачем она здесь? Она должна быть там — в тёплом поместье, под белым крылом своего новоиспечённого мужа. Греться в объятиях близких, принимать поздравления и пить нечто пресно-спиртное, отдалённо похожее на виски.       Но она здесь. Стоит, обвеваемая вьюгой, и кутается в потрёпанные меха, из-под которых ниспадает подол желтоватого платья. Белоснежно-свадебного они на базе при всём желании не сыскали бы. — Оказывается, всё просто, — Лэйн натянуто улыбается. — Ты один из них.       Как и ты. Но ты об этом забыла. Генерал изображает подобие усмешки. — Зачем ты сюда пришла? У тебя свадьба. — А зачем ты ушёл? — парирует Лэйн. — Ты ведь на ней главный гость.       Генерал не отвечает и отворачивается. Как всегда, когда не желает отвечать. Лэйн смотрит на его спину и два сложенных крыла, по которым бьёт пурга. Та же пурга бьёт и её — по щекам, по рукам, по телу, по аккуратной причёске, от которой в этой вьюге уже почти ничего не осталось. Но она этого будто не замечает.       Чудовищное чувство терзает хуже, чем твари из разлома, однажды чуть не выдравшие ей лёгкие. И кажется, что совершена какая-то ужасная, непростительная ошибка. Ошибка, о которой она не знает. Или о которой не помнит.       Собственное смятение кажется несуразицей. Она сделала для мира всё, что могла. Она расшифровала «Книгу Апокалипсиса». И Каин ей в этом помог. Они нашли способ, как закрыть разлом. Как истребить тварей и заражённых.       Она и её ангел спасли этот мир. Каин привёл её к Богу и, как ей кажется, помог сохранить светлую душу на этом промозглом пепелище из льда и камня. Так откуда же это несгибаемое чувство заблуждения? — Ты вернёшься? — её голос тонет в свисте ветра.       Генерал вновь молчит. Лэйн смотрит на его крылья и во всём его застывшем облике читает немой ответ. — Дмитрий, — Лэйн всё же настаивает на ответе. — Или как к тебе обращаться?       Уголки губ генерала трогает улыбка. — Раз ты скрыл, что ты демон, — Лэйн начинает злиться. — То, может, и со своим именем наврал. Знаешь, тебе бы поучиться честности у Каина.       Да, честности и убийству единственного брата. Вот уж благодать. Генерал молча усмехается.       И что-то в его усмешке злит. Её кровь начинает жарко кипеть, невзирая на метель. Голову внезапно поднимает гнев: на него, на себя, на разлом, на каждую снежинку вокруг. Генерал с интересом оборачивается, чуть щуря демонические глаза. Его взору открыта истина — демоническую суть не затоптать тропами к Всевышнему, демоническую кровь не вытеснить человеческой, а ангельские крылья не укроют от тьмы ада, ибо та происходит изнутри, а не снаружи. — Вернусь. — Спасибо, что ответил, пока я не окоченела, — Лэйн язвительно отвешивает поклон и, сердито развернувшись, уходит.       Генерал смотрит ей вслед. Он не сожалеет, что не сказал ей. Потому что предателей не прощают даже в аду. Потому что он никогда не примет путь, на который она решила встать. И потому что он знает, что ей предстоит долгий и болезненный путь домой. Но то был её выбор. И ей придётся до дна испить последствия своего выбора.       Так тому и быть, жена.