***
Луна уже поднялась над деревьями, лес густой, темный – ни зги не видно. Ветки как лапы, так и норовят схватить, утащить с собой, к лешему в логово, к кикиморе в болото. А идти приходится всë дальше и дальше, хотя и не знаешь куда, а выбора нету – сказали, так и иди. Вот и идёт Гуцзы, а сам дрожит как осиновый лист. Страшно ведь! Про Лазурного фонаря в деревне что только не рассказывали – он детей непослушных из домов крадёт, сажает на лопату, сует в печку, а потом съедает... Страшно! Вышел наконец мальчишка на поляну, видит – на ней избушка стоит. Да только та или не та не понятно. Ног курьих нет, стоит к нему передом, ни черного кота, ни ворона, ни филина – только травы развешены, да какие-то зеленые огоньки вокруг летают. Может живёт здесь кто, может нечисть, может человек. Может у него и огонек найдется или кто дорогу к Лазурному фонарю подскажет. Так и решив, Гуцзы зашёл в избушку, да и сел там на лавку. Уже полночь минула, когда на улице послышался шум. Что-то как будто с глухим стуком упало перед избушкой, а потом человек, проклиная все на свете, поднялся и отряхнул с себя пыль и грязь. —А вы тут чего столпились, окаянные? Ци Жун начал махать в воздухе метлой, и призрачные огоньки разлетелись в разные стороны. —Опять вас одноглазый ко мне послал? Чаво учудили, признавайтесь! Прохода ждете, ага? А вот никуда вас не пущу черти Продолжая ругаться на призрачные огоньки, Ци Жун пнул дверь, чтобы та открылась, и зашёл в избу, так и замирая на пороге. Сидящий на скамейке Гуцзы с удивлением смотрел на человека перед ним – в зеленых одеждах, каким-то красным куском ткани, повязанным на голову, длинными волосами, заплетенными в косу, перекинутую через плечо; на шее у него висело множество бус, и каких только там ни было: из ткани, из деревянных бусин, мешочки с травами, сушеные грибы... —А ты кто такой? —Гуцзы — мальчик, пару раз моргнув, вдруг дернулся, как будто что-то вспомнил, и встал со скамейки —А я Ци Жун. Мне не имя нужно. Нахрена пришёл? —Я случайно погасил лучину, папа сказал мне идти в лес, ну, к Лазурному фонарю, папа сказал, что я должен пойти к нему за огнем, но мне очень страшно идти к нему, а еще в лесу темно, кажется, я заблудился, хотя я и не знал куда идти, говорили только в деревне, что Лазурный фонарь живёт в лесу, а где точно не говорили, папа так же на вопросы отвечает, мол, лучина погаснет когда погаснет, простите, я просто заблудился, и мне было страшно, можно я у вас возьму огня для лучины или спрошу дорогу? Ци Жун, пытаясь разобраться в том, что перед ним сейчас стоял и тараторил что-то несвязное ребенок, замахал метлой, надеясь, что хоть это заставит его замолчать, но не особо помогло. —Чаво? — видимо, это слово вместо обычного "что" было какой-то фишкой Жуна, по крайней мере так он говорил постоянно —За каким блять огнем тебя послали и какой урод окаянный? К Лазурному фонарю? Ну я перед тобой! Неужто не узнаешь? А вот он я какой! Нет у меня никакого огня, проваливай Гуцзы наконец замолчал, от удивления даже открыв рот, а потом сказал, как будто только для себя —Почему тогда у избушки не куриные ноги? У Ци Жуна дернулся глаз. Кажется, сегодня он узнает о себе много нового.***
После того, как перед ним поставили кружку с молоком и какой-то пирожок – благо, не мясной, а то от Лазурного фонаря в такой начинке можно ждать чего угодно – Гуцзы решил, что Ци Жун не такой страшный как говорят, а потому теперь с набитым ртом рассказывал ему всë, что знает. А Лазурный фонарь уже и злился, и кричал, и возмущался, теперь только сидеть с обречённым видом. Либо был взрыв, совмещавший в себе все его эмоции и все, что он думает, в самых витиеватых предложениях. —И у нас говорят, что твоя избушка на курьих ножках! —Корьих. На корнях и пнях —А еще, что у тебя живут вороны, черные коты и филины! —Иногда приходят, черти, еще им еду подавай —И что ты крадешь детей, а потом сажаешь их на лопату, в печку, и ешь.. —Чавоо?! — на лице Ци Жуна отобразилась вся степень его возмущения, но через пару секунд он рассмеялся и с широкой улыбкой достал лопату —Не краду, они сами приходят, я их сначала кормлю, пою, чтобы вкуснее были, а потом и ем... Садись на лопату! Мальчишка так испугался, что даже выронил недоеденный пирожок, а Фонарь снова рассмеялся, бросая лопату в какой-то угол —Смеюсь я над тобой! Ничего подобного. Детей я не люблю. Что дальше говорят? Гуцзы тихо охнул, все еще испуганно глазея то на угол, куда улетела лопата, то на Ци Жуна, а потом наконец сказал —Что у тебя забор из скелетов —Чаво? У меня и так отбоя от призрачных огоньков нет! Нахер мне не нужны твои скелеты, у меня трупы на деревьях висят —А что такое призрачные огоньки? Теперь настала очередь Гуцзы заваливать Лазурного фонаря вопросами. Мальчишка так живо интересовался каждой мелочью, с интересом глазел на баночки, сушёные травы, убранство избы. А Ци Жун не очень терпеливо рассказывал этому ребёнку, что никого он не крадет, что призрачные огоньки это души, и он их переводит через границу в мир иной, если они вместо него не идут к Кащею, особенно неугомонных людей может и ест, если надоели до чертиков, а вообще такое хоть и бывает, но не всегда. Гуцзы кивал и слушал с сияющими глазами, и Лазурный фонарь наконец сдался —Ну хорошо — взгляд Ци Жуна метнулся к стоящему в углу избы посоху с черепом – он уже и не помнит какому человеку этот череп принадлежал —Будет тебе огонь. Только поживешь пока у меня, посмотрим еще будет ли из тебя толк