День сорок первый
Открыв глаза, Санджи на этот раз остался лежать в гамаке и смотрел на лучи раннего утреннего солнца, падающие на деревянные перекладины. Мгновение спустя знакомые волны обрушились на него, разрушив эту мимолетную иллюзию, что спасение жизни Зоро, возможно, исправило его положение. Его охватила печаль иного рода, чем в первый день, когда он осознал, что спасение Зоро никак не помогло ему выбраться из этого затруднительного положения во времени. Смерть Зоро ничего не исправила, и спасение Зоро ничего не изменило. Санджи был в растерянности, не зная, что делать. Он был настолько сосредоточен на спасении Зоро, что даже не думал о том, что это не решение его проблемы, хотя казалось, что это было единственное решение. Отчаяние быстро сменилось гневом, и он выскочил из гамака и выбежал из мужской каюты. Санджи чувствовал себя безнадежным. Он чувствовал себя преданным. И он чувствовал себя полностью загнанным в ловушку. Ничто из того, что он сделал, не изменило ситуацию. Та частичка надежды на спасение, которая заставляла его двигаться вперед, погасла, а вместе с ней и вся его сдержанность. Ярость лизала его тело в виде настоящего пламени, способного оставить выжженные следы на траве Санни, Санджи топал по палубе и воздерживаясь от того, чтобы просто выплеснуть свое разочарование на мачте. Не то, чтобы это имело значение; он мог бы потопить весь этот проклятый корабль, а завтра проснуться и все будет как прежде. Подойдя к перилам, — чайка испуганно отлетела в сторону, — Санджи спрыгнул с корабля и нырнул в спокойную утреннюю воду; его объятое пламенем тело с шипением вырвалось на поверхность. Приятно прохладная вода продержалась всего мгновение, прежде чем стала обжигающей, вода вокруг него продолжала яростно бурлить от пламени, поднимавшегося от его кожи. Позволив течению увлечь себя глубоко в океан, Санджи неизбежно перевернулся на спину и какое-то время парил на поверхности, позволяя тяжести воды обрушиться на себя. Через несколько мгновений он открыл глаза. Не обращая внимания на жжение соленой воды, Санджи огляделся по сторонам, наблюдая за приятным танцем раннего утреннего солнечного света, играющего на воде, словно кружащиеся ленты. Оттолкнувшись от воды одним ударом ноги, Санджи бросился вглубь океана в поисках чего-нибудь, на чем можно было бы выместить свое разочарование, и как кстати заметил морского короля. Он бросился к нему — нога уже была окутана огненным шаром. Мгновение спустя его каблук столкнулся с огромным существом, подбросив того к небу. Санджи лениво наблюдал, как оно летит, а затем падает обратно в воду с огромными брызгами; шум воды эхом отдавался в его ушах. Существо плавало мертвой, поджаренной тушей. Сделав несколько ударов ногами, Санджи вынырнул на поверхность, с благородным вздохом и взобрался на тело чудовища, усаживаясь на него со скрещенными ногами. Он просидел так несколько минут. Наблюдая, как солнце неуклонно поднимается над горизонтом и отчаянно пытаясь подавить гнев, бурлящий в его груди, и страх, проникающий в него от реальности его положения. Он потерпел неудачу. — Дерьмо! — Взревел Санджи. Резко наклонившись вперед, закрыв лицо руками, Санджи тихо проклял эту чертову временную петлю и впервые почувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Он больше не видел никаких путей вперед. Внезапно его положение стало совершенно безнадежным, и он уже не знал, что делать, чтобы выбраться.~Х~
Санджи брел по палубе Санни в лучах раннего утра, перекинув через плечо мокрую рубашку и держа в руке книгу о болезни Зоро. Его брюки все еще были мокрыми. По пути из библиотеки на камбуз на палубе появлялись мелкие лужицы воды. Когда Санджи вошел, он обнаружил, что команда уже собралась и ждала его. Судя по их лицам, Чоппер только что закончил сообщать новости о том, что состояние Зоро ухудшилось. — О, Санджи, наконец-то! Мы как раз… — Нами замолчала при виде его мокрой одежды, — почему ты мокрый? — Решил искупаться. В ответ на это было высказано общее недоумение, сопровождаемое напряженными взглядами. — Кстати, — Санджи пошевелил книгой, а затем бросил ее на стол. — В ней написано о противоядии — страница 253. Последовало еще большее замешательство, молчаливое неверие и общие взгляды; все наблюдали, как Санджи повесил мокрую рубашку и направился на кухню, с досадой вытаскивая мокрую пачку сигарет. Он отбросил ее в сторону и принялся рыться в ящике стола в поисках другой пачки. Не обращая внимания на пристальные взгляды членов команды, он нашел сухую пачку и тут же раскрыл ее. — Как ты… — начал Усопп. — Я уже проходил через это — временная петля, — пробормотал Санджи, положил сигарету между губ и прикурил; после быстрой затяжки, он выдохнул вишневый дым и добавил: — Просто поверьте мне. Они снова настороженно переглянулись. — Он прав, — заговорила Робин. — Все здесь. В какой-то момент она выхватила книгу и открыла ее на той странице, о которой упоминал Санджи, и это откровение заставило собеседников замолчать. Все повернулись к Робин, потом к Санджи с шокированными взглядами. Сделав особенно глубокую затяжку, Санджи натянуто улыбнулся и, воспользовавшись шоком команды, быстро открыл холодильник, чтобы не пришлось отвечать на миллион вопросов, а затем объявил: — Приготовлю завтрак.~Х~
На Санни быстро наступал вечер, а Санджи все еще не двигался с места, любуясь спокойными водами Гранд Лайн. Большую часть дня он провел сидя и наблюдая за движением солнца по небу. Он неуклонно тратил свой запас сигарет и отказывался принимать участие во всем, что было связано с Зоро, даже после того, как его излечили от смертельной болезни. Санджи не ожидал, что его постигнет новое горе, словно прорвало плотину, и он больше не мог сдерживать свою печаль. Недели, проведенные за обертыванием и сбросом тела Зоро в океан, ожесточили его, но теперь казалось, что рана открылась. На сердце у Санджи было тяжело от этого нового бремени, и он решил полностью избегать Зоро и всего, что с ним связано. Несомненно, команда объяснит Зоро все, что Санджи рассказал им — эти бьющие воспоминания и эмоции. С их точки зрения, это был в первый раз, когда они узнали, что Зоро забыл о нем, хотя они и поверили коку насчет временной петли, Санджи был просто благодарен, что они оставили его в покое. Внезапно почувствовав тепло, Санджи отвлекся от размышлений, быстро заморгал и, опустив глаза, увидев, что его укрыли одеялом. Санджи наблюдал, как несколько лепестков полетели на палубу, когда руки Робин исчезли. Оглянувшись через плечо, Санджи заметил, что Робин осторожно приближалась к нему. Он слабо улыбнулся, и она ответила ему тем же. Опустившись рядом с ним, Робин несколько минут наслаждалась видом, а Санджи наслаждался тихой компанией и успокаивающим запахом ее цветочных духов. Его волнение постепенно улеглось. Когда Санджи докурил уже десятую сигарету и зажег новую, Робин наконец заговорила. — Тебя что-то беспокоит. Придав лицу серьезность, Санджи заставил себя подыграть. — Конечно, — пробормотал Санджи. — Мне нравился этот придурок… — Я не это имела в виду, — прервала его Робин. — Расскажи мне. Ее гладкий голос был как всегда мелодичен и убедителен. Санджи вздохнул, зная по опыту, что Робин была более восприимчива к этому безумию. — Это ничего не изменит, — пробормотал Санджи, стряхивая пепел с кончика сигареты и продолжил. — Я живу этим днем уже… потерял счет сколько времени: недели, месяцы — неважно; я перепробовал все, но, несмотря ни на что, я просыпаюсь в этом дне. Я позволял ему умирать, я спасал ему жизнь, я делал это снова и снова. Робин старательно молчала. — Завтра я проснусь, и он снова будет умирать. — Хватка Санджи усилилась, сминая фильтр. — И мы спасем его, и он снова меня забудет. — Так вот откуда ты узнал о книге, — тихо заключила Робин. Санджи кивнул. — Но ты все равно застрял? Санджи снова кивнул. — Интересно, — задумалась Робин. — Я только читала истории о таких вещах. — Да ну? — Издал глухой смешок Санджи. — И что в них говорится? — Ну, в большинстве легенд речь идет о трансформации героя — из эгоиста к бескорыстному, — но в других речь идет о принятии. О готовности принять то, как обстоят дела, и то, кто ты есть. В конечном счете, дело не в том, что происходит в этот день, а в том, что человек, застрявший в нем, решает с ним сделать. — Итак… — замаялся Санджи, обдумывая ее слова, — ты хочешь сказать… — Возможно, ты пытаешься исправить не то, что нужно. Если застрял в этой петле, — размышляла Робин, — то логично предположить, что что-то должно измениться в тебе, а не в нем. Между ними повисло молчание, которое нарушил насмешливый, безнадежный смешок, сорвавшийся с губ Санджи. — Как я могу знать, что именно? — Вот в чем главный вопрос, не так ли? — Робин слабо улыбнулась. — Временные петли — это интересная мифология, у нас нет доказательств, поэтому мы можем только предполагать. Санджи опустил голову и поднял руку, чтобы почесать затылок. Постепенно он чувствовал, что теряется в этом дне — его временная линия двигалась вперед, а все остальные были заблокированы на повторе. Он не мог не чувствовать себя более далеким от них, несмотря на то, что узнавал о них все больше и больше с каждым повторением дня. — Что… — Тяжело вздохнув, Санджи прогнал навязчивые мысли и вернулся к взгляду Робин, пытаясь насладиться этим новым моментом в ставшем таким повторяющимся дне. — Что бы ты сделала? Робин несколько минут молчала, обдумывая этот вопрос. В конце концов она перевела взгляд на Санджи и заговорила — по ее голосу можно было понять, что она цитирует что-то по памяти: — Доволен тот, кто ничего не хочет менять — ни прошлого, ни будущего, ни вечности, чтобы изменить страдания жизни, но и любить ее бесконечно. — Это… красиво, — пробормотал Санджи, — но что это значит? — Это философия так называемая «любовь к судьбе», она учит, что жизнь это благословение или проклятие, зависит от того, кто как ее воспринимает. Хорошо это или плохо, но все это приводит тебя к тому, кто и где ты сейчас. Ты — эта жизнь, и без тебя не существовало бы ее, а существование — это единственное, что мы знаем наверняка, — мягко пояснила Робин. — Если ты примешь, что все, что происходит, необходимо — это хорошо. Тогда ты будешь доволен. Это сработало. — Ты хочешь сказать, что я должен смириться с его смертью, — пробормотал Санджи. — Если все так и было изначально... — осторожно размышляла Робин, не решаясь сказать что-то определенное, — тогда, возможно. — Я… — Санджи покачал головой, — не знаю, смогу ли я это сделать… — Конечно, это будет нелегко, — согласилась Робин с мягкой улыбкой, — но потери редко бывают легкими. Санджи опустил взгляд. Крепко сжав руки на коленях, он обдумывал слова Робин и все, что ему стало известно об этом дне. Ему было неприятно думать о том, что придется снова наблюдать за смертью Зоро, но в словах Робина была логика, которую он не мог отрицать: спасение жизни Зоро ничего не изменило, а значит, напрашивался очевидный вывод. Санджи оставался единственной переменной, на что так проницательно указывала Робин. Вспоминая о том, как Зоро умер в первый раз, о своей боли и сожалении, он не мог припомнить время, когда он был более искренне охвачен горем, но, похоже, этого было недостаточно для того, что заперло его здесь. Будь то мучительный дьявольский фрукт, феномен Великой Линии или, возможно, даже смерть — он надеялся, что это не смерть, он даже не помнил, как умирал, он был тем, кто должен был повторять и вспоминать, пока не разберется в этом. Невозможно было знать наверняка, сработает ли теория Робин, но этот вариант он еще не исчерпал, и выхода не будет, пока он не испробует все. У него не было выбора. Нежная рука, лежащая на его плече, вывела Санджи из задумчивости: Робин поднялась на ноги. Она улыбнулась ему, мягко подбадривая: — Ты силен душой и сердцем, и проходил через более тяжелые испытания — ты справишься. Она слегка сжала его руку, затем отпустила и отвернулась. Санджи проводил ее взглядом, прежде чем заговорить: — Ты думаешь, что теория содержанияреальна? — пробормотал Санджи, ожидая, пока она повернется и взглянет на него. — Даже после всего, что со мной случилось… я считаю, что она имеет смысл, — грустно улыбнулась Робин. — Меня бы здесь не было, если бы в моем прошлом не произошло то, что произошло; так что в каком-то смысле я благодарна, потому что это привело меня ко всем вам. Улыбка тронула губы Санджи, когда он вновь повернулся и посмотрел на океан: солнце опустилось за горизонт, и небо окрасилось в яркие желтые тона. Разительный контраст с утром, который теперь был ему хорошо знаком. Затушив сигарету, он достал новую и закурил. Санджи задумчиво затягивался несколько минут, а затем решительно подняться на ноги. Скоро они разожгут костер, чтобы отпраздновать выздоровление Зоро — это будет весело и празднично, совсем не так, как раньше. Если это будет последний вечер, который он проведет с живым мечником — и неважно что тот его не помнит, — то он собирался насладиться каждым мгновением. Как следует оценить его и запомнить, прежде чем неизбежно отпустить Зоро. Позволить ему умереть.