Этапы

День триста семнадцать.

Распахнув глаза, Санджи лежал в своем гамаке: шум, который до этого наполнял его уши, когда тело Зоро упало в воду, затих и сменился утренним грохотом. Мягкие волны, крики чаек. Только на этот раз это сопровождалось его собственным прерывистым дыханием, когда он пытался справиться с эмоциями, переполнявшими его тело при осознании того, что пришло к нему накануне. Щекотка на челюсти заставила его поднять трясущуюся руку. Дрожащими пальцами он провел по скуле, обнаруживая на ней влажную дорожку слез, черт, а ведь он даже не помнил, как пролил их, хотя знал саму причину этого. Поначалу это было неочевидно, он даже не заметил, как это произошло, но за те месяцы, что он пытался смириться со смертью Зоро, сидел у его постели, сдавал кровь, ухаживал за ним и разговаривал с ним, они стали ближе. Гораздо ближе, чем раньше. Все это происходило так постепенно, а потом вдруг обрушилось, как ураган на Гранд Лайн, и он все понял. Приподнявшись, Санджи прижал руку ко лбу, запустив пальцы в растрепанные волосы, отчаянно пытаясь взять себя в руки. Он чувствовал себя как расколотый лед, который вот-вот разлетится на куски под тяжестью этого бремени. Только присутствие рядом мирно спящей команды давало ему силы держать себя в руках и не сломаться. Немного придя в себя, Санджи перевел взгляд на пустой гамак рядом со своим Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он видел там мечника. Выбравшись из своего гамака так же тихо, как и в прошлые разы. Санджи ухватился за край гамака Зоро и подтянулся, а затем рухнул в беспорядочную кучу одеял, оставленных мечником. От всего постельного белья воняло потом и сталью — можно было только представить, когда грубиян в последний раз их стирал. Как бы то ни было, Санджи опустил голову на подушку Зоро и вдохнул почти удушливый аромат. Он был горько-сладким — успокаивающим и болезненным одновременно. Уставившись на стену около гамака, Санджи заметил, что подушка что-то слегка заслоняет, и потянулся, чтобы отодвинуть ее в сторону, обнаруживая множество резьбы по дереву. В основном мечи, а также какие-то цифры, несколько дат, которые, как быстро понял Санджи, были днями рождений команды, и игра в крестики-нолики, в которую он предположительно играл сам с собой… и проиграл. У Санджи вырвался смешок. Он сам себе удивился, но его быстро подавило вернувшиеся горе. Взгляд Санджи неизбежно остановился на грубо вырезанном вихре в стороне, у него тут же скрутило живот, и он потянулся к нему, чтобы провести пальцами по грубой резьбе и ощутить под кончиками пальцев треск раскалывающегося дерева. Чувства Зоро были очевидны уже давно. Санджи начал сомневаться, не знал ли он о них изначально, предпочитая ничего не замечать. Он опустил руку и долго лежал так. Прислушиваясь к негромкому храпу и бормотанию команды, медленно просыпавшихся, Санджи зарылся поглубже под одеяла, чтобы его не заметили и ждал, пока те выйдут из мужской каюты. Он ждал до тех пор, пока накама не получат известие от Чоппера о том, что Зоро вот-вот умрет, пока они не станут отчаянно искать способ как спасти его. Только после этого он поднялся на ноги, стер с лица следы своего горя и заставил себя попробовать еще раз.

~Х~

Войдя в лазарет, не отрывая взгляда от своих рук, Санджи поставил ведро с ледяной водой и принялся выжимать тряпку, возможно, чуть более активно, чем нужно. Он встряхнул ее и аккуратно сложил. Вернувшись к кровати Зоро, он приложил прохладную ткань к горящему лбу мечника — жар у него поднимался так же, как и в прошлые разы. Зоро смотрел на него тяжелым взглядом. — Не смотри на меня так. Отвернувшись, Санджи стал бороться с бушующими в нем эмоциями, которые превратили эту задачу из трудной в практически невыполнимую. Обычно он оставлял Зоро после того, как Чоппер приходил освободить его от обязанностей донора крови, но все чаще и чаще он отказывался от предложения Чоппера заменить его, предпочитая дежурить самому. Со временем это превратилось в обязанность, а теперь и в необходимость — Санджи не мог позволить ему умереть в одиночестве. Время шло, как всегда, и Санджи старался оставаться беспристрастным, но осознание этого сломило то хрупкое упорство, которое у него еще оставалось. Он чувствовал себя опустошенным. Все сейчас было лишь мышечной памятью — вот почему он не мог заставить себя даже продолжить разговор с мечником. Дыхание Зоро становилось все более затрудненным — в легких бурлила кровь. Схватив тряпку, Санджи двинулся на помощь. Отпусти его. Положив руку на грудь Зоро, он удерживал мечника в лежачем положении и позволил крови медленно стечь из его горла, а когда тряпка стала тяжелой и мокрой, он отбросил ее в сторону и заменил другой. Так продолжалось до тех пор, пока дыхание Зоро не успокоилось. А Санджи наблюдал. Снова и снова повторяя себе, что нужно принять это, с готовностью и всецело, как и сказала Робин. Он напомнил себе, что Зоро уже мертв — так было изначально, — это была истинная реальность, и ему никогда не выбраться из нее, пока он не примет ее. Так и должно случиться. Зоро должен был умереть. Отпусти его, отпусти его, отпусти его. Не имело значения, что теперь чувствовал к нему Санджи… Выжав всю кровь из горла Зоро, Санджи откинул мечника на подушки; тот продолжал беспокойно спать, пока из него уходила жизнь. Санджи отбросил окровавленные тряпки. Опустившись в кресло, он безнадежно уставился на мечника, пытаясь вспомнить реальность, из которой он был родом, в которую должен был вернуться, а не в эту цикличную пытку. Казалось, все эти приключения были вечность назад; все, что было в Новом мире, даже испытание в Вано стало сном. И время до этого. Время, проведенное на Гранд Лайн в Небесных островах из воды и песка — эти воспоминания принадлежали другому человеку… Все превратилось в этот клочок океана. Все стало этим днем — Зоро. Наступил момент спокойствия: Зоро откинулся на подушки, его лицо выглядело таким же расслабленным, как и в последние часы, и Санджи понадобилось время, чтобы прийти в себя. Он закрыл лицо руками. Изо всех сил пытаясь найти в себе силы продолжать в том же духе, несмотря на все доказательства того, что это не работает; но не мог придумать, что еще он может сделать, чтобы выбраться. Кроме того, что он пережил смерть Зоро, готовя себя к тому, чтобы принять это, он перепробовал все, что только мог придумать, чтобы прервать эту реальность. У него не было идей. И теперь ему начинало казаться, что он никогда не выберется из этого дня. Движение рядом заставило Санджи вскинуть голову и подняться. Глаз Зоро дрогнул, и он с трудом удержал его открытым, когда едва заметный осколок острого серебра уперся в Санджи, не желая покидать его. На лице старпома отразилась нежная решимость. Зоро протянул слабую руку и ткнул Санджи прямо в центр его завитушки, улыбка заиграла на слабых губах, а рука упала на кровать; Зоро израсходовал свои последние силы. — Да, завитушка, — тихо пробормотал Санджи. — Я понял. Заметив ожидающий взгляд Зоро, Санджи добавил: — Дерьмовый мечник. На лице мечника промелькнула слабая улыбка благодарности, прежде чем окончательно исчезнуть. В глазах Зоро отразилось выражение, которое Санджи видел уже так много раз, — он знал, что наблюдает за Зоро в его последние мгновения, когда огонь жизни угасал. Санджи отвел взгляд, он больше не мог смотреть. С каждым разом это становилось все труднее, и теперь он точно понимал, что если и в этот раз будет на это смотреть, то сломается. Краем глаза Санджи заметил, как пальцы Зоро слабо ползут по простыням, подтягивая руку к краю, и наконец переворачивая ее. Ладонь была повернута вверх, безмолвно просящая, и Санджи не мог отказать ему. Кивнув, Санджи протянул руку и вложил ее в ладонь Зоро, крепко сжимая ее. Ощущение грубых мозолей Зоро на ладони Санджи дарили покой; его узкие пальцы, идеально вписывались между пальцами мечника, и тепло, исходящее от Зоро, доказывало, что тот жив. С каждой секундой это успокаивало Санджи все больше и больше. Это был простой жест, но такой важный для Санджи. Он перевел взгляд на Зоро, который так же смотрел на него; Санджи на мгновение застыл, пока в нем вновь бушевали те ужасные чувства, какие он отчаянно пытался глубоко внутри себя похоронить. Он не знал, когда это началось, знал только когда это окончательно сломило его, — но в какой-то момент он влюбился в мечника. Санджи опустил взгляд на руку Зоро. И в какой-то момент он понял, что никогда не сможет отпустить Зоро, он сам себя обрек на вечную ловушку, позволил своим чувствам измениться. Он должен был принять это, а не возмущаться — не влюбляться в мечника. В этой судьбе была какая-то ирония, как будто она была наказанием за то, что он сам стал причиной всего этого. — Я идиот, — прохрипел Санджи. Зоро поднял бровь, но все равно кивнул. — Я облажался, — Санджи прижал руку Зоро к своему лбу и пробормотал: — Я должен был отпустить тебя, но вместо этого привязался. Рука Зоро дернулась. — Каждый раз, когда ты умираешь, это убивает меня… это убивает их… но потом я вспоминаю, что завтра все вернется на круги своя и ты будешь жив. От этого облегчения мне становится так плохо, что тошнит. — Санджи с досадой стиснул зубы. — Я не знаю, как мне отпустить тебя, когда я знаю, что увижу тебя снова. Все те дни, что он провел, пытаясь смириться со смертью Зоро, пронеслись в его голове, удушая при одной только мысли об этом. В тот первый день было больно, но с каждым месяцем становилось все хуже. Он все реже вспоминал концовку и все чаще — то, что было до нее. Те прекрасные моменты, что были у него до того, как состояние мечника ухудшилось — их разговоры, их шутки, даже просто сидеть и держать Зоро за руку. Как сейчас… Как сейчас. — Если бы я понял это раньше, ничего бы этого не случилось… Ты бы никогда не заболел… никогда не умер. Голос Санджи дрогнул на словах, которые, как ему казалось, он уже привык произносить. Руки Зоро болезненно сжали его руку, у Санджи не хватало сил поднять голову, но хватило смелости прошептать: — Я люблю тебя. Между ними повисло молчание. Санджи оцепенел от своего признания, медленно переваривая то, что сказал. Неожиданный прилив сил пронзил мечника, и он резко сел, рука Санджи вырвалась из его хватки; Зоро схватился за собственную грудь, пытаясь вздохнуть сквозь судорожный приступ кашля; Санджи сидел в ужасе. Он никогда раньше не видел, чтобы такое случалось. Зоро кашлял и давился; с его губ потекла кровь со слюной, а кожа начала бледнеть. Лазарет пронзил еще один приступ кашля, после которого поднялось облако голубой пыльцы, которое медленно плыло по воздуху, оседая на покрывало. Зоро сидел, отчаянно хватая ртом воздух; он поднял руку и обхватил горло, пытаясь отдышаться. От шока Санджи застыл на месте. Через несколько секунд дыхание Зоро выровнялось, и он опустил руки, с немым недоверием глядя на кучу пыльцы. Зоро поднял взгляд на Санджи и облегчено выдохнул, когда заметил его широко раскрытые глаза. Постепенно все встало на свои места: странный цветок-паразит каким-то образом был выведен из организма Зоро. Они продолжали смотреть друг на друга, но не успели они заговорить, как дверь лазарета распахнулась, и в нее влетел Луффи с командой за спиной. Их капитан вцепился в мечника, бормоча что-то о том, что почувствовал, как к Зоро возвращается энергия; остальные накама стали проникать в лазарет, переполняя маленькую комнату, чтобы лично убедиться, что старпом больше не стоит на пороге смерти. Они все по очереди заключили мечника в объятия. Нами раздраженно отчитала его за то, что он напугал их всех. А некоторые из накама обильно проливали слезы облегчения, пока Санджи сидел в стороне, не веря в случившееся. За все дни и все способы, которыми Зоро умирал и спасался, это был первый раз, когда он действительно вылечился. После стольких повторений и одинаковых результатов возникло ощущение, что что-то безвозвратно изменилось. Все столпотворение вокруг Санджи заглушалось дезориентирующим звоном, в то время как он продолжал смотреть на мечника, не веря, что это реально. Зоро перевел взгляд на Санджи. Под пристальным, стальным взглядом, реальность обрушалась на Санджи, он осознал, что именно разболтал мечнику несколько минут назад. Но паника сменилась облегчением. Санджи выбежал из лазарета, оставив Зоро на милость Чоппера, прежде чем тот успел остановить его.

~Х~

Прислонившись спиной к фальшборту, Санджи курил, наблюдая за тем, как вся команда радостно празднует вокруг скромного костра, — это было удручающим контрастом по сравнению с многочисленными погребальными кострами, на которых ему пришлось сидеть после смерти Зоро. Было трудно проникнуться духом происходящего. Все это казалось слишком сюрреалистичным, и он все еще был в шоке от того, что мечник встал и ходит с улыбкой на лице. Прошло много времени с тех пор, как Санджи видел эту улыбку, и он скучал по ней, вот только его охватило беспокойство. Хоть он и осознал, что чувствует к Зоро. Эти чувства было сложно применить к мечнику, учитывая, что Санджи влюбился в мертвеца; конечно он не задумывался о чем-то большем… но все равно понятия не имел, как к этому относится. Не говоря уже о том, что говорить! Из-за этого большую часть дня Санджи старательно избегал Зоро, но он понимал, что рано или поздно столкнется с ним. Он уже несколько часов размышлял над тем, как объяснить свое безумное признание. Ничего вдохновляющего в голову не приходило, и когда он заметил, что мечник направляется к нему, то от нервозности едва не проглотил сигарету. Санджи подавил приступ кашля. Это было очень похоже на тот случай, когда он спас Зоро, но день перезагрузился… При этой мысли у него в животе закрутилось ужасное чувство — не было никакой гарантии, что он что-то исправил в этот раз. Однако этот раз не был похож на другие: Зоро был жив и помнил о нем, а еще Санджи признался — это должно было что-то значить… Возможно, влюбленность и была тем самым решением, но от этого не становилось менее страшно. Зоро остановился перед Санджи, но не произнес ни слова. Молчание было напряженным. Наконец, Зоро вежливо склонил голову набок, приглашая Санджи пойти за ним; он повернулся и направился к носу Санни. Санджи некоторое время смотрел ему вслед. В конце концов он затушил сигарету, яростно потер лицо руками, пытаясь унять нервозность, и последовал за ним. К тому времени, как Санджи догнал его, Зоро уже взобрался на нос Санни, вглядываясь в горизонт. Санджи замер, завороженный этим зрелищем. Видеть, как Зоро после столь долгого времени снова стоит на ногах, гордый, сильный и довольный; как его изумрудные волосы пылают в лучах заходящего солнца, а кожа практически светится — было слишком прекрасно. И трудно отвести взгляд. Зоро повернулся к Санджи, уверенный и ожидающий; он терпеливо приглашал Санджи присоединиться к нему; и Санджи с трудом смог побороть свой румянец. При мысли о том, что должно было произойти, у него перехватило дыхание. То, что он осознал свои чувства, еще не означало, что он был готов обратиться к ним! Лицо Санджи сморщилось от внутренней борьбы. Спустя несколько секунд, он с победным вздохом расслабился, он не собирался позволять мечнику превзойти себя; он поднялся, приближаясь и останавливаясь рядом с Зоро. Санджи увидел, как Зоро вытащил знакомую бутылку с выпивкой, ту самую, что стояла в левом нижнем углу кладовки, критически осмотрел ее, а затем поднял взгляд и неохотно протянул ее Санджи. Санджи с трудом сдержался, чтобы не разинуть рот от такой наглости. На мгновение он искренне поверил, что в голове мечника крутятся серьезные мысли, но вместо этого он просто размышлял, стоит ли делиться своим алкоголем. Зоро хмыкнул: — Что? Санджи оскалился и выхватил бутылку. — Ты самый худший. Откупорив бутылку зубами и выплюнув пробку в океан, Санджи осушил большую часть бутылки, он продолжал пить, пока не почувствовал раздражение Зоро, и наконец остановился, передав бутылку назад. Зоро взглянул на остатки, не впечатлившись. Потом снова посмотрел на Санджи, но оставил свои претензии при себе, после чего сам отпил из бутылки. Стоя рядом с мечником, Санджи отчаянно пытался понять, что ему следует делать дальше, что казалось невероятно глупым. Он знал о чувствах Зоро, а Зоро — о его. Все должно быть просто, но вместо этого было чревато конфликтом. Было достаточно сложно объяснить самому себе, как и почему они дошли до этого момента и насколько искренне он был счастлив, не обращая внимания на тот ужасающий факт, что это может оказаться ненастоящим. Санджи хотел верить, отчаянно желал, чтобы этого было достаточно, но он уже обжигался… Отказавшись говорить первым, Санджи стоял рядом с мечником и смотрел, как закат медленно исчезал, а небо начинали освещать звезды. Он понимал, что время до завтрашнего дня ускользало, но страх парализовал его. Все, что он мог делать — это стоять и ждать… Хотел бы он иметь хоть немного веры Зоро. — Итак… — одним словом Зоро намекнул на многое, он явно стремился к непринужденности, но игривый дразнящий тон был очевиден. — Ты… — Заткнись! — Рявкнул Санджи — он был не в настроении. — Просто… Удивительно, но Зоро выполнил приказ и обратил внимание на бутылку, опрокинув в себя остатки и отбросив ту на палубу. За этим последовала очаровательная отрыжка и довольный вздох. Санджи поморщился. Его все еще удивляло, как время заставило его так привязаться и полюбить это животное. Зоро повернулся к Санджи. В его движениях прослеживалась почти агрессивная манера, которая заставила Санджи наконец-то посмотрел на него. Взгляд Зоро встретился с его. И мечник начал приближаться, пока не оказался прямо перед Санджи, практически провоцируя того отойти чуть дальше. — Я не знаю, почему заболел, и Чоппер до сих пор не понимает, как я поправился, — пробормотал Зоро, — но ты… Руки Санджи взметнулись. Одна рука обхватила Зоро за шею, а другая закрыла ему рот; зажимая практически в смертельной хватке, так, чтобы он не смог закончить фразу. Внезапно Санджи начал задыхаться. То ли от гнева, то ли от горя, то ли от смущения; возможно, от всех трех причин. Санджи не мог сказать, но он знал, что был слишком близок к тому, чтобы признаться, насколько сломлен он был всем этим опытом, чтобы справиться с этим. — Что я только что сказал?! Зоро не сопротивлялся Санджи, но его взгляд метнулся вниз и снова вверх, прежде чем он осуждающе вскинул бровь. Некоторое время они оставались в таком патовом положении, пока Санджи не отстранился, но перед тем, как это сделать, он бросил предупреждающий взгляд. Зоро, не теряя ни секунды, пробормотал: — У тебя потные руки. Наклонившись, Санджи угрожающе поднял руки: — Я тебя задушу. Зоро ухмыльнулся, зная, что это не случится. Санджи все равно не понравилось его самодовольное выражение. — Ты… — прошипел Санджи. — Я люблю тебя, — прервал его Зоро, как всегда резко. Санджи замер, потом моргнул. Отвернувшись, он попытался успокоить свое быстро бьющееся сердце, расстроенный тем, что мечник заставил его чувствовать себя таким… мягким… Засунув руки в карманы, он незаметно вытер их насухо. Санджи и не подозревал, насколько сильно влюбился в мечника. Вся эта ситуация оказалась даже более унизительной, чем он ожидал. От мечника повеяло более торжественной аурой, его рука опустилась на грудь, настойчиво сжимая ладонь. — Я чуть не умер из-за этого… Посмотрев на Зоро из-под челки, Санджи только и смог, что засунуть руки поглубже в карманы и неловко пожать плечами — он понятия не имел, что должен был ответить на это; его озадачило то, что Зоро вообще остался жив. Санджи кивнул. — Но я не умер. — Зоро прикрыл глаза, делая шаг вперед. — Из-за тебя. На языке у Санджи вертелась мысль о том, что нужно возразить, но он сдержался, не желая сейчас идти по этому пути — он и так уже достаточно наговорил лишнего за сегодня. Вместо этого Санджи лишь покачал головой. Он готов был признаться в этом Зоро, но все равно отказывался смотреть на него прямо, пока Зоро не потянулся к нему — рука Зоро запуталась в лацкане костюма Санджи, заставив посмотреть на себя. — Не делай этого. Санджи озадаченно хмыкнул: — Что не делать? — Не вини себя, — прорычал Зоро. — Ты не виноват, ты ничего не знал. — Ч… — Санджи запнулся, ненавидя проницательность мечника и пытаясь скрыть это. — С какой стати мне должно быть не плевать?! Они смотрели друг на друга, но Санджи отказывался сдвинуться с места. Время, проведенное здесь, сделало его упрямым. Он ждал, когда хватка Зоро ослабнет. Она ослабла совсем немного. Зоро наблюдал за собственной рукой и тем, как та практически не держала Санджи за лацканы, лишь слегка оттягивала ткань. В том, как Зоро продолжал держать кока, чувствовалась удивительная нежность. — Перестань так на меня смотреть, и я, возможно, поверю тебе. В словах Зоро было столько искренности, но мечник не понимал всей сложности того, почему Санджи винил себя. Это было не так просто, как простое недоразумение. Если бы это было так, Санджи смог бы забыть, но не тогда, когда его невежество привело к смерти другого человека. Санджи не мог больше выдерживать пристальный взгляд Зоро. — Если бы я… — попытался Санджи. — Заткнись, кок. Лицо Санджи недовольно скривилось, но он не успел ответить, как Зоро потянул руку к нему и коснулся середины завитусчатый брови Санджи, застенчиво улыбаясь. На лице Санджи вспыхнул яркий румянец, а сердце от этого жеста, ставшего до странности интимным, сделало странный кульбит, и он в смущении провел рукой по брови. Его губы сжались. Он желал лучшего ответа на внимание Зоро, чем покраснение и душевный срыв. Медленно потянувшись, Зоро сжал запястье Санджи в нежном захвате, после чего отстранил его руку, открыв себе вид на смущенное лицо. Большой палец Зоро нежно провел по коже, заставив мысли Санджи путаться. Мечник наклонился ближе и Санджи почувствовал, что его дыхание неприлично участилось. — Я был немного не в себе, поэтому не уловил и половины того дерьма, что ты нес… — пробормотал Зоро, и бросил пронзительный, стальной взгляд. — Но я услышал самое важное. Санджи опустил глаза, всего на секунду, затем снова поднял. Грубая рука, хорошо знакомая Санджи — он столько раз держал ее в руках и столько же раз чувствовал, как она слабеет, когда мечник умирал, — скользнула вверх и обхватила его челюсть. Санджи ощутил, как у него защемило сердце. Все это было так чуждо им, и все же Санджи отчаянно льнул к нему. Зоро был теплым, сильным и живым. — Это все, что имеет значение, — нежно поглаживая, продолжал Зоро. — Понял? Санджи зажмурил глаза, пытаясь побороть страх, но ему удалось лишь коротко кивнуть. Все было так запутанно, но, по крайней мере, Санджи знал — что бы ни случилось, его чувства реальны. Если бы это было не так, Зоро бы не исцелился. Этой уверенности было достаточно, чтобы Санджи смог перевести дыхание, и без колебаний прижаться к мечнику. Непонятно, кто двинулся первым, но внезапно они оказались в объятиях. Губы прижались друг к другу, между поцелуями проскальзывали благодарные вздохи, руки Санджи метнулись выше, плотнее прижимая их тела. От облегчения его руки дрожали. Санджи утонул в мускусном аромате, который успокаивал его тем утром. Все опасения, тревоги и тоска на мгновение исчезли, и Санджи просто позволил себе существовать с мечником — только они и этот счастливый миг. Он вложил всю свою благодарность в поцелуй, а все остальное — годы их дружбы, соперничества и доверия — превратилось в идеальный момент. В кои-то веки время не имело никакого значения. Они неизбежно разорвали поцелуй, но Санджи не смог отпустить Зоро. Он уже достаточно раз пытался это сделать — вжал мечника еще плотнее в себя и уткнулся лицом в его шею. Его руки сжались в защитном жесте. По телу Зоро пробежал шок, но вскоре он расслабился и вновь прильнул в ответ. Рука Санджи нежно взъерошила волосы Зоро, и тот пробормотал ему на ухо: — Что с тобой случилось, поварешка? — Это… долгая история. — Сардонический смех заставил плечи Санджи затрястись, пока он прижимался к твердому телу, старательно запоминая каждое ощущения, в том числе и мягкость халата Зоро. — Можно я расскажу тебе завтра? Санджи почувствовал замешательство в движениях мечника. К счастью, Зоро был не из тех, кто давит, и он был достаточно проницателен, чтобы понять, что это слишком тяжело для того, как все хорошо сейчас. — Да, хорошо, — хмыкнул Зоро. — Завтра. — Обещаешь? Зоро заметно смутился: — Почему ты говоришь так, будто это прощание? — Обещаешь? — Отчаянно желая, чтобы это было правдой, чтобы это осталось — чтобы наступило завтра и Зоро был жив, Санджи прошептал: — Пожалуйста. — Конечно, завитушка, — тихо пробормотал Зоро ему в волосы. — Завтра.