Свежий глоток свободы

Её светлые пряди неряшливо развевались в порывах ветра во время ночной поездки. Последние пару дней точно он проводит только в её компании, позабыв о контрактах, съемках и фотосессиях. Волновало только одно его сейчас — именно Мира, что как глоток свежего воздуха, наполняла и окрыляла его. Он знаком с ней не так много. Не помнит точно, но больше недели. Потерялся в ней, откинув остальные проблемы и заперев их в темный и дальний ящик. Действительным удовольствием было наблюдать за её искренней реакцией, лелеять её, слышать звонкий смех и ощущать на коже прикосновения её пальцев и рук. Те обжигали, но обжигали приятно. — Не устала? — спросил он, заворачивая за угол. Мира, высунув голову из окна машины, ловила ртом воздух, показывала язык, смеялась и просто дурачилась. Время давно было позднее. Людей на улице с каждой минутой становилось меньше, а адреналина в телах каждого все больше и больше. Но Лев дал себе клятву, что ни при каком раскладе не переспит с ней. Пока не переспит. Всё же, а такое обычное и беззаботное времяпровождение с девушкой ему нравилось, даже несмотря на немного странный и пошлый факт их знакомства, а именно долгий и страстный поцелуй в клубе. Как оказалось потом, они имеют много общего и не прочь были узнать не только рты друг друга, но и личности в целом. — Неа, — Мира возвращается на место, улыбаясь. Лев мимолетно кидает на неё взгляд, встречаясь с омутом её глаз. Он готов был поклясться, что смотрел бы в них всю оставшуюся жизнь точно. Останавливает машину на парковке около серых пятиэтажек. Мира выходит первая. Лев за ней. Он немного мнется, но когда встречает девушку полную решимости, тотчас становится увереннее. Они доходят до подъезда, Мира что-то ему говорит, а Лев с опущенным взглядом следует за ней, смотря ей вслед. Преодолевают четыре этажа. Оказываются на пятом. Мира своими ключами открывает дверь, отходит, проводя Льва первым. Он, улыбаясь, кивает ей, заходит. Мира закрывает за парнем дверь, снимает с себя легкую осеннюю курточку, вешает на вешалку рядом, уже хочет разуться, но Лев перебивает: — Сядь, — указывает на пуфик рядом. Мира, ничего не понимающая, послушно садится. Лев на пол перед ней и берет её ноги в свои, а затем развязывает бантик с её кроссовок. — Ого, — произносит Матвеева, когда Лев уже почти разул первый кроссовок. — Твои ноги устали, — немного массирует ступню девушки, затем также снимает и второй. — Могу тебя на руках носить, если хочешь. — Надорвешься. — Не надорвусь, — передразнивает Зулькарнаев с фирменной картавостью в голосе, отчего Мира хихикает. Затем Лев привстает и резко берет девушку на руки, кладя её себе на плечо, а затем несёт в её спальню. Он не знал куда точно идти, потому и пытался сориентироваться, так ещё и в темноте. Всё же, а комната полная разных плакатов и рисунков была спальня Миры. Он аккуратно кладет её на постель, включая свет. — Спать надо, Мир, — картавит, Мира улыбается. — Хватит лыбиться. — Не могу, — Мира откидывается на подушки. — Я даже не смыла макияж. — Сейчас принесу влажные салфетки. У тебя они есть? — Есть. В тумбочке в ванной. — Окей. Лев выходит из комнаты, но у двери вдруг останавливается, поворачиваясь: — Не выходить, — держит поднятым указательный палец. Мира смеется. Лев приходит спустя пару минут с большой пачкой салфеток, ватных дисков и мицеляркой. Мира его благодарит, но напоминает, что он забыл тонер. Зулькарнаев, закатывая глаза, обратно идет в ванну и, прогуглив что такое тонер, возвращается с красной баночкой чего-то жидко-густого. Мира уже покорно сидит на краю кровати, вытирает с себя остатки макияжа. К удивлению, она справляется с этим довольно быстро, надавливает себе на ладони вскоре ту красную жидкость, смотрит в камеру телефона и протирает лицо. — Теперь выкинь, — Мира протягивает ему скомканные салфетки и ватные диски. — И отнеси обратно, — в другой руке мицелярка, а на кровати рядом баночка с тонером. Лев фыркает. Относит все обратно, выкидывает салфетки и ватные диски и, наконец со свободной душой, идет обратно в спальню. Дверь он по привычке закрывает после себя. Мира закидывает ноги на кровать, прижимает колени к груди и обнимает себя. Лев садится рядом. Пока его не было, Матвеева успела собрать волосы в неряшливую высокую шишечку. В таком виде девушка ещё красивее. — Сколько времени? — спрашивает Мира, зевая. — Час ночи, — отвечает Лев. — Спать хочешь? — Не особо, — снова зевает, Зулькарнаев зевает в ответ. Мира опять хихикает. — Заразила ты меня, — он ухмыляется, а затем начинает щекотать Миру. Она, конечно, сопротивляется. Её хватает на немного. Через мгновения она уже лежит на кровати, громко и без страха разбудить соседей смеется, пока Лев продолжает свои издевательства в виде щекотки. Лев дышит часто, чувствует горячее дыхание Миры на своем лице, понимает, в какой позе они сейчас находятся. Ведь она под ним, держит его за руки, его колено между её ног. Она и он потные, щеки горят. И вроде бы до этого они так ласково и так внимательно изучали рты друг друга, сжимали свои же руки, обнимались, проводили языками по собственным губам, целовали шею и плечи, но вот такой момент — почти что в интимной подсветке, поздно-поздно ночью, после яркого и насыщенного дня — абсолютно срывал крышу и Мире, и Льву. — Сдаешься? — спрашивает Мира, шепнув. Она тотчас закусила губу, заметив, что глаза Льва наполнил зрачок и они полностью почернели. — Не так быстро, — с хрипотцой отвечает Зулькарнаев, накрывая губы девушки своими. Она опускает свою хватку на его руках, поддаваясь навстречу. Кладет свои ручки к нему на плечи, сжимая и потягивая на себя. Он целует так, как первый раз и, если честно, от их первого поцелуя в клубе не помнит ни черта. Так что считает этот поцелуй их самый первый. И Мира того же мнения остаётся. Она выдыхает ему в рот, скользя вниз под белую майку, трогая руками его голую шею и плечи, отодвигая ткань в сторону. Зулькарнаев с её губ плавно переходит к щекам, затем и скулам, очерчивая их своим языком, целует шею, кусая тонкую кожицу, оттягивая её зубами и вновь страстно целуя, чтобы запечатлеть на ней каждый свой укус, но засосы не оставляет. Вдруг Мира будет против? Также невинно и в местах заботливо, со всей нежностью дорожкой поцелуев идет вниз, с шеи на ключицы. Мешала ему её белая футболка, поэтому Мира сама с себя снимает её, кидая с кровати на пол. Лев видит девушку в одном лишь лифе, сглатывая тугой ком, но дурман лишь от её прикосновений и поцелуев не дают парню здраво мыслить. Продолжает прокладывать себе путь мокрыми поцелуями, касаясь влажными губами ключицы, плеч. Он так аккуратно обходит груди, вскоре щекоча под её ребрами своим языком, оставляя и там свои до боли жадные поцелуи. Когда оказывается у её джинс, проводит по линии резинки языком, поднимая на Миру голову, встречаясь с её взглядом. Девчонка кусает губы, тяжело выдыхая и тянет парня к себе, снова заставляя целовать её. А он тому и не противится, ведь столько раз хотел поцеловать её. Сжимал её талию, нежно поглаживал, выдыхал ей в рот, а когда уставал, она сама к его губам тянулась, чтобы больше получить. Он улыбался всегда.

***

Лежат на кровати её. Мира свою голову на его грудь положила, скрепляет свои пальцы с его пальцами, смотрит через них на свет, от фонарей из улицы. Улыбается. Он ее по плечам поглаживает, вдыхая весь природный аромат девушки. Она так вкусно пахнет. Так по-родному. — Нам остаются только поцелуи, Мохнатые, как маленькие пчелы, Что умирают, вылетев из улья, — тихо цитирует Зулькарнаев со своего любимого стихотворения. — Они шуршат в прозрачных дебрях ночи, Их родина — дремучий лес Тайгета, Их пища — время, медуница, мята, — также тихо продолжает Мира. Лев немного удивляется, затем целует девушку в макушку, прижимаясь к её телу, чувствуя всё тепло. И теперь ему спокойно.