Иллюзия

Сюэ Ян хмуро посмотрел на младенца, которого крепко держала в своих руках Сяо Синчэнь. Младенец уставился на него в ответ. Причём, как показалось ему самому, ребёнок смотрел на него с явным осуждением, словно говоря: "Смотри, что ты натворил, животное". Сюэ Ян хмыкнул в ответ. А он и впрямь животное, раз как последний дурак забыл о том, что, когда кончаешь в женщину, то результат не заставит себя ждать и будет он при этом более чем закономерным. Все началось тогда, когда он наконец расправился с тем надоедливым торговцем овощами, с удовольствием слушая его крики и наблюдая, как тот истекает кровью. Это было невероятно возбуждающе, пьянило сильнее, чем вино! Вернувшись домой (Слепышке действительно повезло, что она ушла гулять в тот день), он замер у порога, наблюдая, как Сяо-цзэ, одетая только в домашнее платье, сидит на своей кровати и точит меч, проводя аккуратными и точными движениями по лезвию, как будто она зрячая. Вид этих тонких девичьих пальцев, крепко сжимающих точильный камень и методично двигающихся вдоль лезвия вверх-вниз и снова вверх-вниз, вызвал в нем такую сильную волну похоти, что он, и без того на взводе, окончательно потерял голову. Сюэ Ян вообще смутно помнил, что произошло между ними после. Вот он, размашистым шагом, подходит к ней, вырывая из рук меч и не обращая внимания на ее испуганное "Друг мой, это ты?". Он опускается перед ней на колени, обнимает ее тонкую талию обеими руками и утыкается лицом ей в живот. Кажется, она что-то взволнованно спрашивает про запах крови, которым он успел полностью пропитаться. Сюэ Ян в ответ бормочет какую-то глупость про волков, на которых он наткнулся во время прогулки, и что он не ранен. Его сердце стучит, как сумасшедшее, будто собирается вырваться из груди, а голова идет кругом. Он наваливается на неё сверху, развязывает пояс и распахивает ворот нижнего ханьфу, не замечая её попытки отцепить от себя его руки. Вроде, она что-то пытается сказать ему, но он уже ничего не слышит. Сюэ Ян тянет край нагрудника-хэцзы вниз, обнажая её грудь, прижимаясь лицом к ложбинке и вдыхая запах её кожи. Такая мягкая, такая тёплая. Он и не знал, что женщины могут так приятно пахнуть даже без каких-либо косметических ухищрений вроде духов и притираний. Он пробует её кожу на вкус, проводя языком по груди, и вбирает в рот левый сосок. Сяо Синчэнь замирает, то ли от страха, то ли от нерешительности. Пока Сюэ Ян играется ртом и правой рукой с её грудью, левая рука быстро развязывает узел на нижних штанах и скользит внутрь. Сяо-цзэ возмущенно охает, когда он проводит двумя пальцами по складочкам вокруг её сокровенного местечка, перебирая пальцами, словно по струнам гуциня. И там мягкая! Мягкая и нежная, а складочки, как цветочные лепестки. Он, наконец, отвлекается от груди и резким движением стаскивает с неё штаны, чтобы рассмотреть её во всей красе. Он никогда особо и не разглядывал, что там у женщин внизу. Какой смысл, если суть лишь в том, чтобы побыстрее присунуть ей внутрь? Когда он касается ее языком там, внизу, Сяо Синчэнь вздрагивает от неожиданности. Страх смешивается с любопытством, а ее слепота обостряет все остальные чувства. Новые, неизведанные прежде ощущения выбивают ее из колеи. Она читала руководства по парному совершенствованию еще тогда, когда была ученицей Баошань Саньжэнь, а после спуска с горы не раз испытывала на себе интерес мужчин. Только никто так и не решился переступить черту и проявить напор в ухаживании за ней. Даже Сун Лань, который, как ей казалось, иногда смотрел на нее отнюдь не как на простую подругу и бередил ее душу своими идеями по основанию их собственного ордена, так и не проявил какой-либо инициативы, даже наоборот, избегал малейшего лишнего прикосновения между ними, словно это могло опорочить сам принцип их союза. Что же касается ее безымянного друга, то она ясно ощущала волнение рядом с ним, хоть и не надеялась, что будет ему интересна. Она касалась его, пока обрабатывала раны, и могла с уверенностью сказать, что он молод и хорошо сложен, а черты лица вполне гармоничны. Кожа на лице тоже не была на ощупь какой-нибудь шершавой или неровной. Так с чего бы этому вполне миловидному юноше, наверняка весьма популярному у девушек, обращать внимание на такую некрасивую и искалеченную женщину, как она? И все же ей нет-нет да и хотелось, чтобы он проявил свой интерес. Пусть и несколько другим способом, чем сейчас, и при других обстоятельствах. Впрочем, все мысли быстро покинули ее под напором новых, сладко-болезненных ощущений, которые ей дарил ее дорогой друг своими языком и пальцами. Сюэ Ян же в этот момент чувствовал лишь невыносимую жажду, которая только распалялась из-за её стонов, пока он вылизывал её внизу, попутно погружая свои пальцы правой руки в её лоно, одновременно с этим надрачивая самому себе другой рукой. До этого он пользовался лишь услугами шлюх разной степени потрёпанности, и никогда ему не приходило в голову ласкать их внизу даже пальцами, не то что языком. Сказал бы ему кто, что он однажды будет так делать, и он бы перерезал шутнику горло. Но с Сяо-цзэ всё иначе. Она воистину особая. Когда она внезапно забилась в оргазмических судорогах, он остервенело прикусывает внутреннюю сторону её бедра, а потом резко приподнимается над ней и одним рывком, под её громкий вскрик, входит внутрь. Чёрт, ни с одной шлюхой ему не было так приятно, как с ней. Ему вообще до этого было хоть как-то приятно по-настоящему? Сюэ Ян и не помнит, как оно раньше было, он вообще уже ничего не помнит, только знает, что сейчас ему невообразимо хорошо. Что женщина под ним — это лучшее, что случалось в его жизни. Он яростно вколачивается в неё, грубо сминает в поцелуях её губы, слизывает кровавые слёзы, что текут из-под глазной повязки, кусает в шею и крепко прижимает к себе обеими руками. В момент оргазма он кричит, наверное, не менее громко, чем до этого кричала она. От переизбытка эмоций он вырубается, всё ещё лёжа прямо на ней и не чувствуя, как она пытается хотя бы отодвинуть в сторону его тело, ставшее внезапно слишком тяжелым. Измученная, ощущающая, как внизу всё болит, Сяо Синчэнь хочет встать, да только сил совсем не осталось. Не так она представляла соитие между мужчиной и женщиной. Не так. Впрочем, она читала, что в первый раз всегда больно и идёт кровь. Быть может, всё так и должно происходить? Ведь было же ей хорошо и даже очень, когда он ласкал её языком. Так, может, в дальнейшем всё получится гораздо лучше? К тому моменту, когда Сюэ Ян очнулся, ощущая себя будто с похмелья, Сяо Синчэнь уже забылась беспокойным сном. Оглядев её на предмет повреждений и заметив кровь между её ног, он еле сдержал восторженный хохот. Он всё-таки был первым! Он, а не это ничтожество Сун Лань! Чем этот убогий вообще занимался, когда рядом с ним была такая великолепная женщина?! Одухотворённо вещал ей про орден, а сам тайком теребонькал в укромных местах, чтобы не испортить свою сказочку? Сюэ Ян торжествующе ухмыльнулся. Ну и гуль его задери этого Сун Ланя! Теперь он окончательно его победил. Сяо-цзэ отныне принадлежит только ему, Сюэ Яну, и никакой жалкий заклинателишко не сможет её у него отнять. Они теперь всегда будут вместе, как одна Семья. Счастливо улыбаясь, он накрыл Сяо Синчэнь её ханьфу, подтянул на себе штаны и вышел во двор, чтобы набрать воды в колодце. Нужно разогреть её, чтобы они могли помыться. Ещё одежду надо застирать. Да и хорошо бы было управиться до того, как из города вернётся Слепышка. Не то чтобы он переживал за её душевное спокойствие. Скорее уж ему не хотелось портить такой прекрасный момент бессмысленными перебранками с ней. Что уж говорить, что после этого ему словно крышу сорвало. Он брал её в любом месте, стоило им только остаться наедине. Он готов был кончить от одного только вида бьющейся в оргазме Сяо-цзэ. Смотреть, как она стонет подобно шлюхе, как с готовностью насаживается на его пальцы или член, как сама ласкает его своим ртом, стоя перед ним на коленях, — это был экстаз похлеще, чем от наркоты. Он даже перестал подбрасывать ей на ночной охоте живых людей. Зачем, если она не подозревает о происходящем, оставаясь всё такой же чистой, когда можно добровольно опорочить и иными, приятными для них обоих, способами? Так что к тому моменту, когда проявились первые признаки беременности, они вдвоём успели опробовать все поверхности в Похоронном доме, включая даже гроб Слепышки, о чём та благополучно не была в курсе, и смять всю траву в окрестностях города И.

***

- Правда, она прелестна? - Нежный голос его Сяо-цзэ вырвал его из раздумий. - Можно подумать, что ты знаешь, как она выглядит. - Сюэ Ян, как мог, постарался сбавить концентрацию яда в своих словах, но всё же Сяо Синчэнь явно нахмурилась. Дурак, ещё и расстроил её. Хотя сама виновата, нечего было отдавать свои глаза тому неблагодарному ублюдку! - Прости, дао-цзэ, и не хмурься. А то так морщинки раньше времени появятся. - Сюэ Ян ласково провёл пальцами по лбу Сяо Синчэнь, наблюдая, как от этих прикосновений она расслабляется - Имя всё-таки придумала или, как обычно, будем втроём говорить всё, что в голову придёт, пока не перессоримся? Выбор имени оказался неожиданно сложной задачей, так как каждый из них имел своё представление о том, как назвать будущего малыша, и никто не желал уступать другому. Сяо-цзэ тяготела к высокопарным именам, явно взятым из каких-нибудь заунывных старинных поэм, от звучания которых Сюэ Ян каждый раз закатывал глаза. Ну они же не будущего Императора или Небожителя рожать собираются, право слово! Слепышка тоже была хороша, предлагая откровенно дурацкие клички вроде "Баоцзы" или просто названия цветов на случай, если родится девочка. Сам же Сюэ Ян с самого начала стал мысленно называть этого ребёнка Щенком. Ему даже не было важно, какого пола в результате окажется ребёнок. Щенок, он и есть щенок. Какая разница, как назовут, если суть одна? Можно подумать, что у такой уличной псины, как он, может родиться кто-то другой. Они ведь всего лишь бродяги и даже живут не так, как положено нормальным людям, а в Похоронном доме. Разумеется, вслух он об этом не говорил, называя наугад любые простые имена, которые мог вспомнить. Как итог, каждый раз, когда в разговорах всплывала тема имени, они втроём начинали спорить, ругаться, насмешничать и так до тех пор, пока кто-то не устанет или сама Сяо-цзэ не проявит дипломатию, предлагая перенести этот разговор на то время, когда ребёнок уже родится. Новость о беременности его обожаемой дао-цзэ он воспринял неоднозначно. Так-то он в принципе не собирался становиться чьим-то отцом. Если бы какая-нибудь бабёнка, которую он мимоходом поимел, пришла к нему со своим пузом и потребовала от него отцовского участия в заботе о ребёнке, он бы прирезал её на месте. Но не будешь же так поступать с Сяо Синчэнь, верно? Значит, придётся принять неизбежное и хотя бы попытаться быть не настолько плохим папашей, каким был его собственный. Хотя бы потому, что того Сюэ Ян и вовсе никогда не знал. Мало ли кто и когда поимел дешевую уличную проститутку, которой была его мать? Так он мог бы своим отцом назначить кого угодно. От соседа-пьянчуги до самого Императора. Да только смысла в этом как не было, так и нет. Так что оставалось лишь смириться и позаботиться о Сяо-цзэ и будущем ребёнке. И начать стоило с улучшения её питания. А то такая тощая, будто тростиночка. Хотя кушать ей теперь придётся за двоих. Денег на это особо как не было, так и не появилось, но будто Сюэ Ян не способен прищучить какого-нибудь растяпу в тёмном переулке или на дороге да стащить в саду несколько яблок. Впрочем, прокрасться ночью на чью-нибудь кухню и украсть горшочек с чем-нибудь вкусненьким он тоже легко мог. Повезло, что Слепышка хоть и бранила его самыми последними словами, когда узнала о беременности Сяо-цзэ, но всё-таки активно помогала с заботой о ней и тоже притаскивала из города и его окрестностей всякую всячину. Худо-бедно, но до родов дотянули и вроде без особых проблем. Проблемой в итоге оказался сам ребёнок, который кричал, не переставая, в любое время суток, требуя то еды, то смены пелёнок, то просто, чтобы её подержали на ручках. Сюэ Ян выл от этих криков не хуже дочери, не высыпался и уже начал всерьёз понимать тех отцов, что сбегали из дома в неизвестном направлении. Так что он уже мысленно переименовал ребёнка из Щенка в полноценную Суку. Хорошо, что Сяо Синчэнь ещё во время беременности собственноручно сплела большую корзинку, которую можно было подвешивать за верёвки к потолочной балке и которая прекрасно подошла на роль колыбельной. Таскать везде с собой на руках этого маленького монстра, орущего похлеще, чем лютый мертвец, было бы чрезвычайно тяжело. И всё же, наблюдая за тем, как его Сяо-цзэ с мягкой улыбкой укачивает малышку на руках или кормит грудью, напевая какие-то одной ей известные колыбельные, он чувствовал невероятное умиротворение. Словно всё так и должно быть. Дом с сухой крышей, огонь в очаге, тёплая и ласковая жена, крикливая, докучливая дочь и даже, он бы не побоялся теперь этого слова, вредная и несносная младшая сестра. Семья. В такие моменты ему хотелось прыгать от радости и кричать так, чтобы его услышали все! Все эти жалкие, ничтожные и лицемерные заклинатели, что упиваются своей властью, прикрывают свои грешки статусом, кичась на людях лживой праведностью и смотря свысока на всех, кому не повезло родиться не одним из них. "Смотрите, торжествовал про себя Сюэ Ян, смотрите, ублюдки-заклинатели, я тот, кто когда-то был жертвой вашего гнева и насилия. Я тот, кто выпрашивал у вас хоть малейшую милость. И теперь я превзошел вас всех! У меня есть то, что вам никогда не видать, то, что вы забыли в погоне за властью и богатством. У меня есть Семья, у меня есть жена - лучшая из ваших женщин. Та, которой вы сами в ножки кланялись, восхищаясь ее чистотой и добродетелью, в тайне мечтая поиметь её. Та, что осталась праведной, несмотря ни на что. И она моя и только моя! У нас есть дочь, и теперь вы можете от досады хоть локти кусать, но уже ничего не сможете изменить. Даже ты, Сун Лань!"

***

Глядя на то, как Сяо-цзэ, прижимаясь к его груди, горько рыдает над могилой дочери, а стоящая рядом Слепышка тихонько всхлипывает и держит её за руку, Сюэ Ян чувствовал откровенную досаду. Как-никак, но он успел привыкнуть к этому ребёнку. Когда спустя три месяца после рождения малышка подцепила лихорадку, он самолично приволок лекаря к ним в дом за шкирку. Тот поначалу сопротивлялся, но стоило приставить меч к горлу его младшего сына, как он тут же пошёл на попятную, а потом благоразумно отказался от платы. Но никакие лекарства не помогли, и ребёнок сгорел за два дня. Сюэ Ян не умел утешать. Он даже особо не понимал, от чего люди так переживают из-за чьей-то смерти. Сам он со смертью и мертвецами давно был на "ты". У него перво-наперво даже возникла идея воскресить ребёнка, чтобы порадовать Сяо Синчэнь. Но по зрелом размышлении он быстро отказался от этой идеи. Стоило только представить вечного младенца, который никогда не вырастет и навсегда останется такой вот крикливой докукой, и всякое желание провести обряд пропадало. К тому же сама Сяо-цзэ вряд ли пришла бы в восторг от дочери-зомби. Так что лучше оставить всё как есть. Тем более что они ещё молоды и вполне здоровы, поэтому и переживать смысла нет, ещё нарожают. Вообще желательно, чтобы у них было много детей, тогда есть шанс, что кто-то да выживет. Глядишь, Сяо-цзэ и не будет больше такой печальной. Разумеется, все эти мысли он благоразумно оставил при себе, понимая, что ни сама Сяо Синчэнь, ни глупая Слепышка не оценят его идеи. А ему не хотелось бы портить то, что он с таким трудом сумел выстроить. У него есть Семья, и он сделает всё, чтобы её сохранить. Так что дети у них ещё будут.

***

Гули побери этого проклятого Сун Ланя! Как он вообще сумел их найти? Как?! Кто его сюда привёл? Почему всё, что Сюэ Ян с таким трудом построил, теперь разрушается, как карточный домик? Он сплюнул кровавую слюну и прижал левую руку к животу, зажимая рану, которую ему только что нанесла его обожаемая Сяо-цзэ. Та разъярённой фурией стояла напротив, направив на него острие своего меча. Ха, стоило ей лишь узнать его истинное имя, как куда только делась его нежная и ласковая женушка. Снова перед ним та холодная и высокомерная заклинательница, что когда-то поймала его и потащила в суд. А он-то думал, что за эти три года она всё-таки смогла его полюбить настолько, чтобы принять его таким, каков он есть. Думал, что они стали настоящей Семьёй. Но нет, как бы он ни пытался донести до неё своё видение мира, как бы ни старался объяснить, почему он имел право уничтожить клан Чан полностью, до последнего человека и животного, он так и не достиг желаемого. Он смеялся, пусть и хотел плакать от отчаяния. В ярости от безысходности он высказал ей вообще всё, что накопилось у него на душе, с извращённым злорадством наблюдая, как она всё сильнее погружается в отчаяние, заливаясь кровавыми слезами от осознания, что все её мечты и надежды пошли прахом, что она убивала живых и в конце погубила своего настоящего друга, что все эти годы преданно искал её. И всё же её самоубийство он предусмотреть не сумел. Он в шоковом состоянии смотрел, как кровь льётся из раны на её шее. Как она падает, словно подкошенная, на землю и затихает, отчего становится похожа на маленькую белую хризантему, которую забавы ради срезали со стебля и бросили в дорожную грязь. Он с воем пытался зажать рану на её шее, не обращая внимания на свои руки, которые залило её кровью. Поняв, что всё бесполезно, он прижал её к своей груди и разразился громким отчаянным смехом. - Ну и отлично! Просто прекрасно! Так даже лучше! Ведь мёртвая ты будешь гораздо послушнее!.. - После этого он, глядя в пространство пустым взглядом, задумчиво пробормотал - Мешочек-ловушка для духов... Да-да, мне нужен этот мешочек... Он соберёт её душу, а потом воскресит. Да, так и будет. И тогда всё вернётся на свои места. Они снова будут вместе, и теперь уже будет неважно, кто он и как его зовут. Потому что их ничто отныне не разлучит. Они снова станут Семьёй и будут счастливы. У них будут дети. Конечно, родить Сяо-цзэ уже не сможет. Но это и не важно! На свете столько брошенных и ненужных детей, выбирай не хочу. Какая разница, где он добудет для неё ребёнка? Купит у нищих, подберёт на улице или даже украдёт из семьи каких-нибудь богатеньких заклинателей. Только на этот раз возьмёт ребёнка постарше, например, годовалого. Чтобы с поиском молока не заморачиваться. А Сун Лань будет этому ребёнку нянькой. Он истерично хихикнул, представляя, как этот мерзкий лютый мертвец будет молча укачивать на руках ребёнка, покорно смотря, как сам Сюэ Ян предаётся страсти, непременно взаимной, со своей драгоценной дао-цзэ. Сюэ Ян поднял на руки тело Сяо Синчэнь и направился обратно в Похоронный дом. Ничего страшного, у него всё получится. Всё будет хорошо.