Смертный грех

В этой вечной гонке феромонов, предназначений и поисков истиных, Гето Сугуру «повезло» родиться альфой. Вообще, дай ему выбор, он бы не задумываясь взял на себя роль заурядной беты, чтоб не участвовать в этой греховной вакханалии. В борьбе с собственными желаниями и украшениями внутреннего самца, единственным верным решением Сугуру казалось посвятить себя Господу. Каждое воскресенье с восьми лет он ходил с родителями в костел. Так, со временем он начал понимать, что это и есть его дорога — спокойствие, умиротворение и самопознание. Откатываясь назад в своих ощущениях, Сугуру было трудно назвать какой-то определенный момент, когда он почувствовал голос Божьего призвания. Это все пришло само. До поступления в духовную семинарию, Сугуру никому не рассказывал, где собирается учиться, ни школьным учителям, ни знакомым. Ему была неприятна реакция людей после того, как они узнавали о его планах. Родители — люди верующие и то причитали о том, что Гето закапывает себя заживо в этой семинарии, а ведь он, как альфа, мог бы добиться высокого статуса в обществе и выбрать любого омегу в партнеры. Сложен он был очень хорошо — рост выше среднего, фамильные угловатые черты лица, лоснящиеся темные длинные волосы и поджарое тело — на это всегда обращали внимание окружающие его парни и девушки. Любая бета или омега готова была отдаться Сугуру по первой прихоти, что только вызывало жалость и отвращение. Окружающие казались ему безвольной серой массой, готовые идти на поводу у собственных инстинктов. Когда он поступал, на первом курсе было более двадцати человек, к концу обучения осталось всего трое. Многие уходят — не выдерживают, что тоже было показателем слабости духа для Гето. Учеба в семинарии по факту — это не совсем жизнь за высоким забором. Гулять по городу студенты могли два раза в неделю. Что же касается гостей, то их здесь рады видеть хоть каждый день. Навещать Сугуру правда было особо некому — родители вечно в разъездах и рабочих командировках, оставалась только Сёко, школьная подруга Гето, по совместительству бета, которая, зная отрешенность Сугуру непонятно почему все еще с ним общалась. Как и обычные студенты, клирики сдавали сессию два раза в год: зимой и весной. Их так же «мучали» на экзаменах, а за неуспеваемость могли и отчислить. Практику молодые клирики проходили в приходах епархии, участвовали в паломничествах. Расселяют же в общежитии по принципу — альфы с альфами, омеги с омегами или с бетами, чтоб так сказать, не подталкивать ко греху. Церковь устои современного мира не признавала, считалось, что если твоя воля сильна, то ты можешь вынести все тяготы, типо течек и гона, не поддавшись искушению. Альфы не особо рвались в духовенство. Было бы неправильно искать успешных людей в церкви. Церковь, как говорил наставник — это пристанище юродивых, грешных, потерянных. Ни к одной из категорий Сугуру себя не причислял и знатно отличался на фоне остальных. Будучи единственным альфой во всей семинарии, разумеется жил один. Такой порядок дел его вполне устраивал — в душу лезть никто не будет. После окончания первого курса обучения студентам давался академический отпуск. Целый год семинаристы жили дома, общались с друзьями. Считалось, что это время дано, чтобы точно определиться, понять и выбрать правильный путь. Сугуру уже выбрал и сходить с него не планировал, поэтому решение остаться без академа и стать по факту самым молодым священником далось ему легко. Первые два года студенты семинарии ходили в обычных костюмах, привезенных из дома, а вот начиная с третьего, меняли ее на черную рясу с широкими штанами под ней. Со слов Сёко, наряд Сугуру определенно шел, хотя сам он предпочитал не заострять внимание на подобных мелочах. Гето давно отрёк от себя всё мирское, но в то же время всегда был опрятен: волосы, наполовину собранные в высокий пучок, где нижняя часть россыпью стелилась по плечам, ухоженные руки с аккуратно стриженными ногтями, начищенные ботинки, которых хоть и не было видно под одеждами, но сам Сугуру знал, что у него всё под контролем. Учеба давалась ему легко, клирики изучали философию, теологию, психологию, этику, духовную музыку, иностранные языки (латынь, греческий, английский, итальянский), специальные предметы. Много времени проводили, читая молитвы, изучая Священное писание, жития святых, труды отцов церкви. День будущих священников начинался в половине седьмого утра и так, за шесть лет, Сугуру выстроил четкий режим дня: утренняя молитва, потом завтрак и с девяти утра занятия — около пяти пар, каждая по сорок пять минут. После обеда было два часа свободного времени. Клирики имели возможность заниматься спортом, что не могло не радовать. Сугуру любил футбол, даже являлся капитаном футбольной команды семинарии. Ему хотелось думать, что только за физические данные и незаурядное стратегическое мышление остальные выбрали его собственным предводителем, а не потому что он единственный альфа. В шесть вечера снова молитва — перед ужином, а в полдесятого — еще одна, вечерняя. Ложился спать Сугуру около одиннадцати часов вечера. В дни, когда его сущность проявляла себя, Гето брал аскезу уединения, проводя гон в отдельной маленькой келье, сдерживая свои феромоны, не разрешая себе даже мысленно уподобиться животным. В таком режиме плавно и размеренно, словно под стеклянным куполом, прошли шесть лет учебы в духовной семинарии. Наступало время выпускных экзаменов, на которых ни у кого из преподавателей не было сомнений о получении Гето Сугуру диплома с отличием, все же он был одним из лучших студентов семинарии за все ее существование. Сугуру задумался, что же дальше? Теперь у него есть два пути — найти себе в пару подходящую омегу, умную, православную католичку, с которой он обвенчается в церкви, рукоприложится, после чего она нарожает маленьких Гето и, поселившись где-то в пригороде Токио, разделит с ним все тяготы и радости жизни священника с небольшой паствой в местечковой церквушке. Либо обет безбрачия. Дав его сейчас, Сугуру не будет больше иметь право заводить семью и делить ложе с кем-либо, зато получит возможность дослужиться до епископа, с его целеустремленностью и пробивным характером он бы точно смог. Тем более в верхах духовенства альф почти не было. Гето решил дать себе сутки на принятие решения, а заодно прогуляться по вечернему Токио, проветривая голову и наблюдая за мирской жизнью, которую он собирается навсегда оставить. Вышагивая по мостовой, взгляд невольно привлекает парочка, которая громко выясняет отношения, крича друг на друга и рьяно жестикулируя руками, притягивая зевак. Гнев. Через пару кварталов Сугуру натыкается на кафе, витражные окна которого украшает табличка «три по цене двух», но при условии, что ты съешь всё здесь и сейчас. Внутри люди просто сходят с ума, внешне очень опрятные и хорошо одетые мужчины и женщины ведут себя, как герои Хаяо Миядзаки, что вот вот превратятся в свиней. Алчность, чревоугодие. Пройдя еще немного по центральной улице, полностью обвешанной светящимися неоном вывесками, Гето сворачивает в первое попавшиеся заведение — хочется выпить чего-то холодного и немного посидеть, ноги гудят от такого вечернего променада. На входе его встречает крупный мужчина — альфа — подумалось Сугуру, да и сам амбал, судя по всему, признал в нем равного и пропустил внутрь. В приглушенном свете, на танцполе крутилась миловидная омега, это было сразу понятно, по выпускаемым феромонам, которые кружили головы всем сидящим в зале альфам. Женщины подле них — либо беты, либо омеги, чувствовали себя явно не комфортно в этом месте. Зависть, похоть, уныние. Обезьяны — набатом било в голосе Сугуру, отдавая в виски. Чужие феромоны кружили голову, но притягательными не казались, лишь вышибали из колеи, дурманя сознание. Ему срочно нужно было обратно на воздух. Глупые обезьяны! Уподобляться им, идя на поводу своего животного начала, он не собирался. Вот уж достаточно насмотрелся за эту ночь, сутки были лишние, хватило и пары часов. Он выше этого всего. Гордыня. На следующий день, полный решимости Гето дал целибат, только внутренний альфа тихо скулил на задворках разума. Обратного пути не было. Пройдя обряд хиротонии в присутствии епископа, Гето Сугуру был рукоположен на сан диакона и распределен в собор Святейшего Сердца Иисуса в Иокогама.