Кролики и удавы

      Когда Мэнди это ему предлагает, Микки на секунду кажется, что ему послышалось. А когда он наконец понимает, что не послышалось, он даже слегка теряется. В стиле Милковичей, конечно.       — Бля, Мэнди, ты ёбнулась? Нахуй ты зовёшь меня на сраную оргию?       — Это не оргия, долбоёб. Это чувственная вечеринка. Там люди могут расслабиться, знаешь? Тебе бы, блядь, не помешало.       Микки фыркает.       — Полная хуета.       Мэнди встаёт с дивана и с видимым раздражением облокачивается на его спинку.       — Бля, Микки. Я хочу пойти, но я не хочу идти одна. Можешь хоть один ёбаный раз помочь, когда я тебя прошу?       Микки закидывает ноги на кофейный столик, игнорируя яростный взгляд сестры (бля, она чересчур сильно переживает из-за этой сраной модной мебели) и скрещивает руки на груди.       — Если ты хочешь, чтобы я был твоей дуэньей, надо было с этого и начинать. А не пытаться убедить меня, что мне может быть интересна эта хуйня. Там хоть бухнуть можно будет?       — Никакого алкоголя. Только чайный бар.       — Пиздец.       Микки осознаёт, что он почти сдался. Может ли он действительно в чём-то ей отказать? В конце концов, она единственный человек в его ёбнутой семейке, которая его всегда поддерживала. И по ехидной улыбке в её глазах он видит, что она тоже это понимает. И он сдаётся.       — Как туда хоть одеваться?       — Они пишут, что без откровенной эротики. Так что тебе придётся оставить дома свои кружевные стринги.       Микки смеётся и бросает в неё диванной подушкой.       — Сучка.       — Да как хочешь, так и одевайся. Никто вообще тебя не заставляет там ни в чём участвовать. Посидишь, посмотришь.       — Поотгоняю от тебя ухажёров, ага. Когда?       — Послезавтра.       — Идёт. Но ты у меня в долгу.       В ответ Мэнди молча запускает обратно подушку.       Чем ближе эта сраная оргия, тем больше он жалеет, что согласился. Что он вообще там будет делать? Чувственная вечеринка, нахуй. Попахивает какой-то модной хипстерской хуйнёй. Вряд ли там найдётся хоть один человек, с которым можно будет перекинуться словечком. В качестве протеста он одевается так, чтобы подчеркнуть, что вообще не старался — в удобные старые джинсы и тёмную майку без рукавов с клетчатой рубашкой. Когда он наконец выходит из комнаты, Мэнди уже готова.       — Пиздец, я уж решила, что ты передумал, — выдаёт она с недовольным видом. Вот уж кто явно поработал над своим образом: бесконечные ноги из-под короткой юбки, блестящий топ, кожаная куртка и яркий макияж — яркий даже для Мэнди. Микки довольно хмыкает.       — А ты ничего. Иногда бываешь красивой.       — Ну кто-то же в семье должен, — отбривает она.       — Иди нахуй.       Они добираются по вечерним улицам до какого-то старого фабричного здания и после десятка минут блужданий наконец находят нужный вход — оказывается, оргии теперь проводят в фотостудиях.       — Надеюсь, нас там никто не будет снимать?       Мэнди мотает головой.       — Неа. Даже телефоны надо будет сдать.       — Хоть что-то радует, — вздыхает Микки, чувствуя острое желание сбежать. Конечно же, он ему не поддаётся.       Впрочем, внутри оказывается вполне неплохо. В большом пространстве светом разноцветных ламп выделены несколько зон, но большая часть комнаты погружена в полумрак, играет какая-то спокойная музыка. В дальнем углу навалены пледы и подушки, и Микки немедленно направляется туда, чтобы занять самое незаметное место. Неожиданно он ловит себя на мысли, что всё это выглядит, в сущности, как вполне обычная вечеринка. Разве что без бухла и громкой музыки. Может быть, он сможет это выдержать. Так что он просто сидит, разглядывая людей вокруг. Они не выглядят так, будто происходит что-то необычное, и это странно успокаивает. Болтают, обнимаются, ходят туда-сюда. Рядом садится Мэнди.       — Не так уж и страшно, да?       — Кто тебе сказал, что я чего-то боялся? Я говорил, что это просто какая-то хипстерская поебень. Так и оказалось.       Мэнди толкает его в плечо.       — Ой, завали ебало.       И тут в одно из пятен света выходит парень, и Микки смотрит на него и понимает, что пропал. Он настолько в его вкусе, насколько это возможно. Высоченный, в тёмной футболке, обтягивающей широкие плечи, с рыжими волосами и бородой. Чёрные брюки обтягивают бёдра так тесно, что это должно быть запрещено, если вы спросите Микки.       — Друзья, всем привет! Спасибо, что пришли на нашу встречу. Сейчас расскажу несколько простых правил. Правило первое и главное — всё, что здесь происходит, должно происходить добровольно и по согласию. Если вы хотите в чём-то поучаствовать — сначала спросите. Не нужно вмешиваться в чужие взаимодействия, постарайтесь соблюдать дистанцию. Второе — каждый может попробовать любую практику. Вы можете обратиться к любому человеку в такой же футболке, — он показывает на свою грудь, и Микки замечает принт со связанной фигурой, на который просто не мог раньше обратить внимание, потому что, блядь, слишком был занят разглядыванием этого придурка, — и он подскажет вам, какие практики он проводит. И, наконец, последнее: нет — значит, нет. Мастер может отказать вам в практике, и на это не нужно обижаться. Все мы люди, и все мы можем уставать. Пожалуйста, постарайтесь воздержаться от конфликтов и тогда наш вечер пройдёт комфортно для всех.       Микки не может сдержать ехидный смешок и получает тычок в бок от Мэнди. Полная хипстерская хуйня, как он и думал.       — Что это за тип?       — Он это всё организует, — отвечает Мэнди. — Зовут Йен. Он мастер шибари, я на него полгода уже в инсте подписана. Пиздец горячий, да?       Микки машинально кивает.       — Он гей, кстати.       — Ну и нахуя мне эта информация? — огрызается он, как будто его поймали с поличным, пытаясь подавить щекочущее чувство где-то в желудке.       Мэнди пожимает плечами.       — Не знаю. Может, тебе было интересно.       — Мне интересно, что это за… как там ты эту хрень назвала?       — Шибари. Японское искусство связывания.       — Звучит по-извращенски. Тут точно никто трахаться не начнёт?       — Ты долбоёб, — смеётся она, сопровождая слова очередным тычком в рёбра.       — Больно, идиотка, — шипит Микки. — Хватит уже бить меня постоянно, тебе не пять лет.       — Что мне остаётся, если ты ведёшь себя так, как будто тебе шесть? — возмущается Мэнди и встаёт на ноги. — Перестань сидеть тут с этим кислым ебалом и попробуй повеселиться.       Повеселиться, как же. Микки наблюдает из своего угла за тем, как под разноцветными фонарями разворачивается полная вакханалия. Теперь уже атмосфера не напоминает обыкновенную тусу. Музыка играет довольно тихо, но низкие, глубокие, монотонные звуки словно проникают под кожу, создавая ощущение странной интимности. В одном углу девушку поливают воском, в другом, совсем недалеко от него, мелкая блондинка разделила людей на пары и учит их трогать друг друга. Ебать наука, конечно, прям нужен мастер-класс. Но как бы он ни пытался смотреть в другую сторону, его взгляд всё время возвращается к этому… Йену. Тот раскладывает тёмно-красные, аккуратно свёрнутые верёвки в аккуратный ряд вдоль пледа. Микки переводит глаза на девушку, сидящую на коленях рядом, и, бля. Это Мэнди.       К такому Микки жизнь не готовила. Он не подписывался на то, чтобы смотреть, как его сестру связывает какой-то незнакомый тип. Всё внутри него буквально восстаёт против этой мысли, требует немедленно её защитить, но если он попытается вмешаться, Мэнди его, конечно, прибьёт. Остаётся только смотреть и надеяться, что пацан реально знает, что делает.       А он садится рядом с Мэнди на колени, что-то тихо спрашивает. Она в ответ улыбается и кивает. Йен берёт один из мотков, делает какое-то неуловимое движение пальцами, и верёвка мгновенно распускается, полностью подчиняясь ему. Он связывает Мэнди руки спереди, верёвка ложится ровными красными линиями вокруг предплечий, а потом и вокруг торса, не давая ей возможности пошевелить ничем, кроме ладоней.       Движения Йена почти гипнотизируют. Он действует с убийственной холодной точностью, словно бы перед ним не живой человек, а какой-то… объект. Микки не может не смотреть, как напрягаются его бицепсы под тканью, когда он протягивает верёвку через металлическую балку над их головами, вынуждая Мэнди встать на ноги. Она резко выдыхает, это заставляет Микки дёрнуться и закусить губу. Он пытается мысленно перенести себя на место Мэнди, и, хотя ему не нравится идея вот так вот полностью отдать кому-то контроль над собой, вся картина в целом выглядит пугающе и неправильно и красиво и очень… привлекательно. Чувственная вечеринка, а? Он тут такое чувствует, что сам не может понять, что это.       А Мэнди тем временем уже в воздухе, удерживаемая плотными обвязками на груди и бёдрах, волосы закрывают лицо. Йен покачивает её, подходит ближе, подпирает плечом её голову, заправляет волосы за ухо, что-то говорит. Хотел бы Микки знать, что именно. Потом отходит, накидывает петлю на обе лодыжки и подтягивает их практически вплотную к перекладине, закрепляет, и тут же распускает верёвку, удерживавшую Мэнди в районе торса, из-за чего она теперь вынуждена висеть вверх ногами. Микки сидит достаточно далеко, но всё равно слышит шумный выдох сестры, и этот звук вызывает какую-то горячую волну внутри, природу которой он не может — не хочет — осознавать. Движения Йена завораживают; та лёгкость, с которой он обращается с верёвками, заставляя их буквально одним движением завязываться или развязываться, поражает.       Микки понимает, что ему срочно нужно отвлечься. Неплохо было бы выпить, но на этом ебучем мероприятии даже нет алкоголя, так что он выходит хотя бы умыться. Щёки горят. Ну пиздец.       Когда он возвращается, Мэнди уже снова сидит на полу, и Йен обнимает её одной рукой, другой распуская верёвки вокруг рук. Он отводит волосы с её лица, и Микки поражает его выражение. Он никогда не видел сестру такой… расслабленной. Её глаза закрыты, по лицу блуждает удовлетворённая улыбка. Он проходит мимо, садится на прежнее место в угол, и смотрит, как она обнимает Йена, хлопает его по плечу и направляется прямо к Микки.       — Могла бы и предупредить.       — Зачем? — улыбается она и усаживается рядом.       — Чтобы я морально приготовился к тому, что мою сестру будет связывать какой-то малознакомый тип. Ты с ума сошла?       — Бля, ты не понимаешь, — выдыхает она. — Это… это круто, блин.       Он мотает головой и проводит руками по лицу.       — Ну и как оно?       — Круто, — повторяет Мэнди и издаёт короткий смешок. — Как будто бы ничего вокруг просто нет. Никаких проблем, ничего, только ты и мастер. И верёвки. Охуенно. Как под кайфом, только без веществ.       — Больно?       Мэнди смеётся и ложится на спину.       — Уж не больнее, чем мы с тобой от папули получали. А веселья намного больше.       — Ты ёбнутая.       — Тебе стоит попробовать.       — Ну нахуй, — выдыхает Микки и ловит себя на мысли, что, вообще-то, ему интересно. Но он бы ни за что не согласился, чтобы на него в таком положении смотрели все эти люди. Вообще любые люди. Особенно Мэнди. Так что — ну нахуй, понятное дело.       — Ты в порядке?       Звук голоса Йена совсем рядом порождает горячую волну вдоль позвоночника, и Микки поднимает глаза, чтобы увидеть, как он протягивает Мэнди бутылку воды. Она молча берёт её и кивает, всё также лёжа.       — Всё супер, спасибо, Йен.       Он усаживается рядом и вытягивает ноги. Охуеть какие длинные, кстати.       — Давно хотел попробовать сакаса цури. Не стал бы рисковать с незнакомой моделью, спасибо, что пришла сегодня.       Мэнди снова садится и улыбается.       — Без проблем.       Оу.       — Ты что, с ним была знакома?       Мэнди выглядит слегка смущённой.       — Эм… да. Йен, это мой брат, Микки. Микки, это… Йен.       Микки чувствует злость, потому что его наебали. Если у неё это не в первый раз… то нихуя ей не нужен был компаньон на эту грёбаную вечеринку. Она просто как обычно заставила его сделать то, что ей хочется. Прямо сейчас Микки просто ненавидит эту сучку.       — Очень приятно, Микки, — улыбается Йен, и эта улыбка проникает куда-то внутрь, слишком яркая, слишком открытая. Как только кто-то может быть таким… таким… блядь. — В первый раз тут?       — И в последний, похоже, — Микки выговаривает немного хрипло; хочется откашляться.       — Не нравится?       — Бля, чуваки… это пиздецки странно, вот что. Вы странные.       — Не хочешь попробовать? — Йен кивает в сторону балки.       — Нахуй, нет конечно, — Микки поднимает брови. — Мы знакомы две минуты, что заставляет тебя думать, что мне такое может нравиться?       Йен ничего не отвечает, просто смотрит ему в глаза и не перестаёт лукаво улыбаться. Микки чувствует себя кроликом перед пастью удава. Блядь.       — Я пойду, возьму чая, — говорит Мэнди и поднимается с пола, и Микки просто надеется, что теперь, когда она ушла, у Йена больше не будет причины сидеть тут. Но он почему-то не уходит.       — Я этим давно занимаюсь. Вижу, когда человеку может быть нужна практика.       — Ты нихуя обо мне не знаешь, чел.       Йен пожимает плечами.       — Может быть. Может нет. Слушай, если надумаешь — можешь просто написать мне в инсте, — он наклоняется, и его лицо буквально в десяти сантиметрах от лица Микки. — Проведу тебе… приватную сессию.       Он произносит это низко и тихо, и возникает вопрос, насколько Микки ёбнутый, если это полуобещание запускает волну мурашек по его спине?       Конечно, по пути домой он высказывает Мэнди всё, что он о ней думает, но она наотрез отказывается признавать, что что-то сделала не так. «Иди нахуй, Микки, просто попробуй. Потом скажешь спасибо». Сучка. И всё же теперь эта мысль не выходит у него из головы. Он продолжает думать об этом всю неделю. Вспоминает Йена, его лицо, его руки и то, как его слушались верёвки. Блядь. Он ведь не может просто написать этому парню и пригласить его выпить пива? Это было бы тупо. Но правда в том, что ему хочется увидеть его ещё раз. Интересно, как работает вся эта хуйня с правилами про добровольность, согласие и прочую хрень? Если он захочет остановиться, может ли он сделать это в любой момент? Он бы спросил Мэнди, но он не хочет видеть её самодовольное лицо в этом случае.       Ещё через пару дней Микки решается. Он просто не может перестать думать об этом, не может забыть выражение лица Мэнди. Может ли это действительно быть так хорошо? Он находит Йена в её подписках. Долго разглядывает фотографии связанных людей в его профиле. Короткое сообщение занимает у него минут двадцать, наверное. И примерно пятнадцать он смотрит на него, прежде чем отправить.       «Хей, я тут думал про твоё предложение. Предположим, я за, что дальше?»       Микки откладывает телефон и в пару глотков допивает своё пиво. Пиздец, что за хуйню он только что сделал?       Телефон звенит уведомлением практически моментально.       «Привет! Рад, что ты написал. Дальше мы выбираем удобное время и ты приезжаешь ко мне ;)»       Пиздец.