Кролики и удавы

      Конечно же, Микки отказывается от помощи, которую Йен ему предлагает, чтобы дойти до спальни. Ноги слушаются плохо; колени при каждом шаге слегка подгибаются, как будто бы под ступнями вовсе нет пола. Это забавное чувство. Он доходит на кровати и валится на спину, закрывает глаза. Он не знает, чего ожидать, но ему все равно. Мысли все еще разбегаются, и все, чего ему хочется — лежать так вечно. Ну, может быть, хочется еще кое-чего. Например, он был бы не против, если бы Йен снова его коснулся своими нежными пальцами или горячими ладонями. Микки об этом не скажет, конечно, но… они ведь здесь, на его кровати? Он имел в виду что-то такое?       Он остро ощущает присутствие Йена рядом. Матрас прогибается слева, а потом справа. Микки открывает глаза и встречает искрящийся смехом взгляд; Йен стоит над ним на четвереньках.       – Хули ты делаешь?       Йен улыбается и облизывает губы. Микки смотрит на него, заворожённый этим простым движением.       – Хотел кое-что спросить.       – Что?       Он снова облизывает губы. Блядь. Он слишком близко, Микки ощущает тепло его тела и запах геля для душа и ещё чего-то, что он не может определить. Он чувствует, что кровь приливает к члену, и он ничего не может с этим сделать; он не хочет ничего с этим делать, он просто хочет поцеловать Йена. Вместо этого он спрашивает ещё раз, очень тихо:       – Что ты хотел спросить?       – Ничего, если я тебя сейчас поцелую?       Боже, какой же он чудик. Микки коротко смеётся и вместо ответа поднимает голову, чтобы наконец соединить их губы. Он пользуется возможностью, чтобы исследовать его рот, язык проходится по зубам, и это пиздец как хорошо, даже лучше, чем он мог ожидать. Микки кладёт ладонь на затылок Йена, чтобы прижать к себе его ближе, ещё ближе, настолько близко, насколько это возможно. Это горячо, и не хватает дыхания, и через какое-то время Микки с сожалением отстраняется, чтобы вдохнуть.       – Так вот что ты делаешь.       Взгляд Йена затуманенный и вопросительный; он тяжело дышит и продолжает нависать над Микки. Охуенно.       – Делаю что?       – Заманиваешь людей к себе, связываешь их до потери сознания и потом целуешь у себя на кровати.       Йен снова смеётся. Блядь, его улыбки и смех – это просто что-то невозможное.       – Не всегда, – выдыхает он и проходится языком по губам Микки, продолжает прямо ему в рот: – Только если речь идёт об охуенно сексуальных братьях моих подруг.       Микки коротко смеётся и снова его целует. Он не будет сейчас об этом думать. Не будет думать о других парнях, которые были в этой постели до него. Он просто не может думать об этом, не когда язык Йена у него во рту, и он тяжело дышит в поцелуй, и его запах обволакивает, как облако. Микки собирается просто получить сейчас всё, что только может, и ему абсолютно плевать на всё, кроме ощущения чужого тела над ним. Он слегка давит ладонями на плечи Йена, заставляя его опуститься ниже, лечь на Микки целиком. И когда Йен опускает руки, и их тела соприкасаются, Микки ничего не может, кроме как простонать Йену в рот от ощущения того, как их члены соприкасаются через ткань. Он так пиздецки возбуждён, и это просто охуительное чувство – понимать, что это взаимно.       Ему кажется нечестным, что он практически раздет, а на Йене всё ещё слишком много одежды. Он запускает руки под футболку, вдоль крепкой спины; ощупывает его широкие плечи. Он проводит ногтями по коже вниз, и Йен стонет и отстраняется. Микки пользуется этим, чтобы снять наконец с него футболку; разглядывает его грудь, и рыжие волосы на ней, и охуенный пресс. Они просто смотрят друг на друга пару секунд, и Микки буквально слышит собственное сердце. Он хочет, чтобы Йен его трахнул. Он хочет этого так сильно, что еле находит в лёгких воздух, чтобы произнести:       – Раз уж ты так сильно зациклен на этой хуйне про согласие, я тоже хотел кое-что спросить.       Йен широко улыбается и снова наклоняется ближе, прижимаясь губами к шее Микки.       – Что спросить? – шепчет он, и контраст между его мягкими губами и колючей бородой вызывает очередную горячую волну по всему телу, которая отключает мозг.       – Что спросить? – повторяет он и отстраняется, смотрит прямо в глаза пристально.       – Хотел спросить, ничего, если я хочу, чтобы ты меня выебал? Микки собирает буквально все оставшиеся у него крупицы воли, чтобы произнести это как бы между прочим, но чувствует, что голос предаёт его; слова выходят низкими и тихими между тяжёлыми вздохами. Йен смеётся.       – Думаю, ничего.       Они просто смотрят друг на друга ещё одну бесконечно длящуюся секунду, и пока Микки пытается решить, хочет он ещё раз поцеловать Йена или сделать что-то ещё, рыжий избавляет его от необходимости выбирать, сильным и быстрым движением стягивает с Микки боксеры и также быстро освобождается от своих треников и белья. У Микки совсем нет возможности рассмотреть его, потому что Йен снова прижимается к нему, очень близко, кожа к коже. Это охуительное ощущение; пространство между ними словно наэлектризовано, и каждое крошечное движение – это маленький разряд. Он запускает пальцы в рыжие волосы, притягивая Йена к себя, снова жадно целуя его. Это не похоже ни на что, что он испытывал раньше. Может быть, это как-то связано с эффектом от связывания? Микки точно не собирается сейчас разбираться в этом. Всё, чего он хочет, это погрузиться так глубоко, насколько это возможно, в то, что между ними происходит.       Йен отстраняется, тяжело дыша.       – Бля, Микки… Так хочу тебя…       Микки коротко смеётся и разводит бёдра, открываясь самым бесстыдным образом.       – Ну и хули ты ждёшь тогда?       Он видит, как желание освещает лицо Йена, видит эту нужду в его глазах, и снова выдыхает тихий смешок. Похоже, вся эта хуйня с улыбками и смехом заразна. Йен быстро протягивает руку к тумбочке, достаёт оттуда смазку и несколько презервативов в золотой упаковке, и Микки быстрым движением облизывает губы, закусывает нижнюю губу. Он так сильно возбуждён, что каждое прикосновение ощущается так, словно его кожа горит, особенно когда скользкий от смазки палец Йена касается его именно там, где он хочет этого больше всего. Палец проникает внутрь, осторожно касается простаты, и он стонет, не заботясь о том, насколько громкие звуки слетают с его губ. Интересно, эта комната тоже звукоизолирована? Ему абсолютно похуй сейчас, он просто не может переживать по поводу соседей, не сейчас, когда Йен сгибает палец внутри него, заставляя всё тело вздрогнуть от удовольствия. Почти автоматически он поднимает ноги, задевает коленом подмышку Йена, скрещивает ноги за его спиной, прижимает его теснее к себе, так, что их члены соприкасаются. Ему хочется быть как можно ближе, чтобы Йен был везде – вокруг и внутри него, потому что прямо сейчас ничего больше не имеет значения.       А Йен медлит, будто нарочно, медленно двигает пальцем, медленно проводит свободной рукой по его руке, медленно наклоняется, чтобы обжечь дыханием кожу на груди.       – Бля, чё ты тормозишь, – Микки выдыхает ему в шею, пальцы цепляются за чужую влажную от пота кожу на лопатках, и Йен фыркает, послушно добавляя второй палец. Микки стонет и двигается ниже, пытаясь сильнее насадиться на эти длинные пальцы, абсолютно охуительные движения которых посылают эти горячие волны по всему его телу. Он просовывает руку между ними, обхватывает член Йена, и только тут понимает, какой же он большой; глаза расширяются от удивления и предвкушения, и Микки быстрым движением облизывает губы, представляя, каким он может быть на вкус, растирает большим пальцем смазку по головке.       Йен хрипло шепчет ему на ухо:       – Если ты не перестанешь, я кончу прямо сейчас, – и свободной рукой берёт Микки за запястье, прижимает его руку к подушке, проводит большим пальцем по следам от верёвок. Микки бегло удивляется про себя, почему его так заводит, когда Йен показывает, кто тут главный; но выходит, что сейчас, здесь, с этим парнем, всё, чего он хочет – это отдаться потоку и плыть в нём, позволяя другому делать с ним всё, что угодно. А потом он чувствует третий палец в себе, и это заставляет его резко выдохнуть.       – Нормально, я готов, давай.       Йен выпрямляется, садится на пятки между ног Микки, и когда Микки смотрит в его глаза, то видит, что они потемнели от страсти и желания. Микки разглядывает его заворожённо, это мускулистое тело и бледную, словно фарфоровую кожу с мириадами веснушек, на которой уже видны розоватые следы его поцелуев.       Йен отрывает зубами край золотой упаковки, одной рукой быстро раскатывает презерватив по члену и выдыхает, отголосок его дыхания охлаждает влажную кожу Микки, вызывая мурашки; затем он добавляет смазки, свободной рукой проводит по вдавленному следу у Микки над коленом. От этого прикосновения воспоминания о верёвках снова прокатываются по всему телу горячей волной. Микки так хорошо, ему просто не может быть лучше, особенно если Йен наконец перестанет тормозить и сделает уже что-нибудь.       А он не перестаёт, он смотрит Микки прямо в глаза, словно ожидая разрешения.       – Давай уже, я тебе не девственница какая-нибудь, – Микки усмехается, смотрит прямо в его зелёные глаза, закусывает губу. И Йен входит, медленным, сильным движением толкается внутрь, заставляя Микки выдохнуть, как будто член Йена выталкивает воздух из его лёгких. Со вдохами хуже, он втягивает воздух сквозь зубы, мельком проскакивает мысль, что Йен подозрительно часто вызывает у него проблемы с дыханием. Он проводит пальцами по телу Йена, мягко и почти робко, ощущая, как его живот, и грудь, и плечи горят под руками. Йен ждёт пару мгновений, давая Микки возможность привыкнуть к ощущению заполненности, а потом начинает двигаться, продолжая смотреть в глаза, их взгляды словно склеены, и это охуеть как круто. Йен выглядит пиздецки горячо, с этими его растрёпанными волосами, и поблёскивающими каплями пота на коже, и губами, искривлёнными в лукавой улыбке. Его член внутри Микки задевает простату под идеальным углом, и удовольствие нарастает, горячие волны словно наслаиваются друг на друга, заставляя Микки чувствовать себя так, словно он в невесомости, и его пальцы бессознательно впиваются в плечи Йена, возможно, слишком глубоко, но никому из них сейчас нет до этого дела.       – Какая же охуенная задница, – выдыхает Йен, и Микки усмехается под ним, польщённый. Он снова скрещивает ноги за его спиной, помогая двигаться, притягивая ближе.       Он не может сказать, сколько это длится – пару минут? десять? вечность? – просто потому что всё, что он чувствует прямо сейчас – это то, как ладони Йена крепко удерживают его бёдра, и его член двигается внутри, и глаза смотрят прямо в глаза, и даже если бы Микки хотел, он не смог бы отвести взгляд. Это могло бы быть чересчур, если бы не было так потрясающе. Он просовывает руку между ними, обхватывая свой член, чувствуя, как нарастает напряжение, предшествующее оргазму. Йен хрипло и низко стонет, и Микки кажется, что он никогда не слышал ничего лучше. Чего он совсем не ожидает, так это того, что Йен накроет своей ладонью его, они двигаются в унисон, и это уже точно чересчур. Всё тело напрягается; и ему хотелось бы зажмуриться, но он не может; и он кончает, всё также глядя Йену в глаза, прямо в их соединённые ладони. Йен снова стонет, вжимаясь в него сильнее, и Микки с удовольствием смотрит на его лицо, искажённое удовольствием, на его сведенные брови и сжатые зубы, когда он кончает тоже.       Они тяжело дышат и прижимаются друг другу, оба не способны двигаться какое-то время.       – Бля… Это было круто, – выдыхает Микки, проводя рукой по спине Йена машинальным движением. Вместо ответа Йен хмыкает, а потом отстраняется, снимает презерватив, завязав, бросает его на пол рядом с кроватью и проваливается в матрас рядом с Микки.       – Ага, – говорит он наконец и глубоко вдыхает. Микки смотрит, как вздымается его грудь. Он не знает, что сказать или сделать, он просто чувствует себя так охуительно удовлетворённым.       – Я воды принесу, – предлагает Йен и тут же встаёт с кровати одним слитным движением. Микки только кивает и откидывается назад на подушку. Было бы неплохо закурить, но пачка в куртке, и он абсолютно уверен, что не хочет никуда идти прямо сейчас. Он чувствует всё своё тело, чувствует пульсирующую боль в заднице и почти неощутимую – там, где были верёвки, чувствует, как пот высыхает на коже и сперма стягивает живот. Это всё грязно, но это заводит Микки, позволяет ему чувствовать, что это всё было на самом деле.       Йен возвращается со стаканом воды в одной руке и влажным полотенцем в другой. Микки благодарно кивает, берёт полотенце и вытирается; потом протягивает руку за стаканом и медленно пьёт, всё ещё не зная, что сказать.       И, конечно, Йен застаёт его врасплох, когда произносит:       – Можешь остаться, если хочешь.       Микки что-то мычит в ответ, пытаясь выиграть время и придумать, что сказать.       Что он имеет в виду? В плане, что он подразумевает?       – Я имею в виду, ты устал, должно быть. Я не против, если ты переночуешь. Если хочешь, – Йен разъясняет, лукаво улыбаясь. Микки усмехается.       – Мы не настолько близки.       – Не могу представить, как мы можем быть ещё ближе, – Йен проводит по его бедру от колена вверх, едва касаясь. Он дразнит его, и Микки это знает. И всё же, даже если он хочет остаться, ему просто нужно сейчас оказаться дома и подумать обо всём. Одному.       – Отъебись, чел, – говорит он, пытаясь смягчить отказ игривым тоном. Йен отстраняется, на лице очевидное разочарование.       – Окей, я понял.       Микки встаёт с постели, находит на полу боксеры и натягивает их, кожей чувствуя взгляд.       – Можем как-нибудь повторить, – предлагает он, немного поколебавшись. Йен мгновенно освещается улыбкой, как сраная новогодняя ёлка.       – Связывание или секс?       – Можно вместе.       – Ловлю на слове.       Теперь, когда Йен улыбается ему так открыто и радостно, Микки понимает, что кролик окончательно попал в смертельные объятия удава, и ему не выбраться. И ему это совершенно точно нравится.