Душный запах сырости, обрывки плакатов на бетонных стенах, старый диван в пошлый цветочек, трещины на холодном полу. Ржавые трубы оплетают углы, множатся в тени, переползают на потолок, обратившись толстым вентиляционным коробом. В окно, наполовину перекрытое изнанкой билборда, проникает робкий луч закатного солнца. Тревожит спящего Бомгю.
Енджун застает его непривычно довольным, сонно развалившимся на футоне. Он с экстатическим самодовольством рассказывает, как раз за разом проламывал защиту Чхве Субина, как столкнулся с интересным сопротивлением. Приятным таким, будоражащим его заклинившие шестеренки. Енджун варит рис под рассказ о таинственном специалисте по безопасности корпорации Чхве. По мнению Бомгю он «занятный», вышколенный до краев, но бывает интересным, если хорошенько его раззадорить.
— Он хорошо видит структуру, понимаешь? Ловко находит слабые места, лаконичные решения, пока я таких извилистых троп накручу, что сам в собственном плане потеряюсь.
— Почему ты вообще так уверен, что это не команда, а один человек?
— Это сложно объяснить… — Бомгю без аппетита протыкает палочкой пресный рис. — Система слишком целостная, хоть и непростая.
Енджун вздыхает, явно не понимая. Меняет тему:
— Чего ты вообще так пристал к Чхве Субину?
— Он богатый!
— И не один такой. Пожалуйста, давай без опрометчивых поступков. Тебе давно пора устроиться на нормальную работу.
— Хен… Не существует «нормальной» работы, где я смогу быстро заработать нужную сумму.
— Все еще не повод воровать, — хмурится Енджун.
— Ему эти деньги без надобности, — Бомгю же легкомысленно пожимает плечами.
— Хотя бы смени цель…
— Я что, дурак — отказываться от денег, которые сами прыгают в руки? Не парься, все под контролем, им меня не найти.
Енджун угрюмо вздыхает, но больше ничего не говорит. Бомгю тянется через стол, чтобы примирительно пригладить его отросшие красные пряди. Хен демонстративно дуется, но все равно льнет к ладони. Он передразнивает его — тоже выпячивает губы, сдерживая смех, но выходит так по-идиотски, совсем не похоже. У Енджуна красивый рот, жесткий моральный стержень и трудоголизм высокой пробы. Бомгю — его бледная пародия по каждому пункту.
Он окончательно просыпается только от ледяного кофе. Тонет в скрипучем кресле, включает системник, пододвигает клавиатуру поближе. Хотелось бы вместо этого облачаться в изящный ободок, транслирующий мысли в компьютер, минуя пальцы, но даже комплектующие для таких стоят как ракета, а лишних денег в их берлоге не водилось никогда. Одним глазом посматривая на загружающийся экран, Бомгю привстает, чтобы помочь Енджуну переодеться, пока не замечает вновь погасшую иконку клоуна.
— А? Снова? — удивляется, но уголки рта отчего-то ползут вверх. — Он опять мне доступ перекрыл, интересно, как на этот раз?..
— И чему ты рад? — Енджун подходит со спины, устраивает подбородок на его макушке.
Бомгю прикусывает язык. Действительно, а чему? Новая защита — новые заботы, но… Ему это нравится, кажется? Он будто каждый день тестирует свои навыки, спасает их от забвения. Однако…
— Что такое? Ты уже раз сто на эту иконку нажал, — Енджун ведет подбородком по его волосам, привлекая внимание, но Бомгю отвечает только через добрых полминуты.
— Он… заблокировал сеть? Сменил ее? Не понимаю.
Почему-то трепет утихает и сменяется разочарованием, легкой обидой даже. Он был готов к очередной дуэли, но противник просто заперся в своем каменном замке и оставил его махать шпагой в одиночестве. Бомгю не ожидал такого предательства от… да, да, человека, которого даже не знает.
— Это и к лучшему. Бросай, опасно с ними связываться. — Енджун ласково касается носом его макушки, прощаясь. — Мне пора.
— Снова уходишь? — он оборачивается к нему и расстраивается еще больше.
— Изнанка зовет. — тихо смеется Енджун, застегивая мешковатую куртку-спецовку, больше похожую на тюремную робу из старых американских фильмов.
Оранжевая, раздражающе яркая, недостаточно отличающаяся от его красных волос, недостаточно совпадающая. Дисгармоничная. Он ведь больше не обязан ее носить, но все равно надевает почти по привычке.
— Не скучай и веди себя хорошо. — уже в дверях Енджун улыбается на прощание.
В ответ:
— Будь осторожен! — и почти неслышно, — Или перестань наконец…
Енджун уклончиво ведет подбородком, избегая кивка, и Бомгю знает — это потому что в его деле не существует понятия «осторожность». Щелкает замок. Он вновь остается один. Уныло вздыхает и возвращается к экрану, ощущая, как возвращается раздражение, накрывает толчками. Бомгю кучу времени потратил на последний взлом, а его попросту отрезали. В первое мгновение он порывается поехать к офису Корпорации, чтобы разобраться в произошедшем, в следующее — осознает, что если у него остался доступ ко всей сети, кроме устройств Чхве Субина, то поездка ничего не решит. Похоже, для поганца все же создали отдельную систему.
Это лестно, потому что его маленькие шалости заставили большую неповоротливую корпорацию пошевелиться и пересмотреть подход к защите.
Это раздражает, потому что заботятся только о короле, а до пешек никому нет дела.
Он откидывается на спинку кресла и со скрипом съезжает по ней, удобно устраивая ноги на гудящем системном блоке. Долго смотрит в экран, размышляя. Енджун прав: нет смысла продолжать донимать отпрыска Чхве. В его распоряжении все рядовые сотрудники одной из самых богатых корпораций в стране — у кого-то в кошельке уж точно найдутся деньжата ему на кофе. Однако Бомгю с сожалением архивирует файлы для доступа к общей сети, потому что Енджун не понимает главного. Он не просто так ворует деньги именно у Чхве Субина. Для него это личное.
Потому что как можно не красть у того, кто сидит где-то там, в вышине небоскреба, на сияющем троне. У того, кто не замечает, как из кошелька утекают суммы, на которые обычный человек мог бы безбедно прожить целый год. У того, кто так увлечен благотворительностью, что не видит нищих у себя под ногами. Ох, нет, Бомгю не сможет спать спокойно, пока не разденет его до нитки. Он не остановится.
Вернувшись к монитору, парень снова открывает схему передачи запросов нейроинтерфейса, с которой работал изначально. Тогда он сразу нацелился на взлом сети, потому что она выглядела самым уязвимым местом. Теперь лазейку устранили, и приходится поднапрячь мозги, чтобы выявить следующую точку для нападения. Проблема скрывается в простоте схемы — в ней нет ничего лишнего, шаткого, что можно подтолкнуть и все разрушить. Прослеживается такая знакомая лаконичность, что Бомгю всерьез задумывается — а не с самим ли автором системы безопасности он сражался эти несколько дней?
Как ни смотри, как ни ломай голову, а путь всего один, и он звучит сумасшедше.
— Взломать сервера Корпорации Чхве? — произносит Бомгю, лишь чтобы облечь в слова эту шальную мысль.
Сделать ее более реальной. Он перебирает кольцо между пальцев, сомневаясь, но не может устоять перед соблазном снова взломать тупого сынка господина Чхве. «К черту», — решает Бомгю и приступает к делу. Написать вирус — не проблема, но для финального этапа взлома ему нужен физический доступ к серверам. Судя по адресам запросов, Корпорация Чхве арендует место для них в ближайшем центре обработки данных. Взломщик улыбается — знает, что ему повезло, ведь пробраться в крупные и хорошо охраняемые центры по иронии проще, чем в частные. Он уже бывал в подобных прежде: нанимался стажером, тихо выполнял свою работу и неприметно линял по окончании контракта. На этот раз Бомгю не готов выжидать, так что отбрасывает излишнюю осторожность и приступает к делу.
Начинает с взлома камер центра и кражи суточных записей, чтобы подменить видеоряд в день своего вторжения. Изучает кадры в поисках точного расположения нужных серверов. Раздраженно цокает языком, обнаружив их в отдельном крыле за антивандальными роллетами. Ожидаемо, что корпорация заботится о сохранности своего оборудования, но неприятно, ведь для проникновения нужен мастер-ключ, который ему не достать. Нужен другой способ…
…И это затягивает его настолько, что вернувшийся Енджун находит его сонным, взъерошенным и окруженным смятыми банками от энергетиков. Глаза у Бомгю полубезумные, впитавшие слишком много информации за одну ночь, и старшему приходится насильно вытянуть его из кресла, уронить на диван вместе с собой. Он суетится, ерзает, сердце в груди бьется быстро, гулко, как в клетке.
— Спи давай, — требует Енджун, привставая, чтобы накрыть обоих пледом, насквозь пропахшим ими и немного сырным раменом. Его этот запах клонит в сон, но Бомгю все нипочем.
— Я такую штуку придумал, не терпится поехать туда. — быстро говорит он, пялясь в потолок, с которого краска кусками облетает, как снег в лунные ночи, — Ты вообще когда-нибудь думал о том, какие в центрах обработки данных толстенные фальшполы для прокладки кабелей?
Енджун никогда об этом не думал и не собирается. Он бы с радостью заткнул его и уложил спать, но кое-что в словах Бомгю неприятно резануло ухо.
— Стоп. Зачем тебе ехать туда?
— По-другому не получится залить в них вирус. Но это ерунда, я уже нашел способ проникнуть внутрь, дальше подменю записи камер и…
— Погоди-погоди, — у Енджуна дурное предчувствие на лице написано, — нет, ты туда не поедешь.
— Поеду, — по-дурацки улыбается Бомгю, будто все это какая-то шутка.
— Тебя поймают.
— Ох, поверь, нет, — самодовольно отзывается тот, и Енджун не верит.
Но знает, что Бомгю не отступит.
— Я с тобой.
— Я и сам…
— Не обсуждается.
Бомгю драматично вздыхает, прикидывая, сколько поправок придется внести в план из-за его вмешательства. Но все равно бесстыдно радуется ему, их совместной вылазке. Обнимает тесно, не без труда подсунув руку под его бок. Совершенно не волнуется об успехе своей маленькой шалости, ведь с хеном ему уж точно все нипочем.
Енджун же просто надеется, что тот заснет наконец и хотя бы во сне перестанет пытаться срочно поделиться с ним деталями своего гениального плана.
Когда в 3 утра они едут на арендованной машине, упаковавшись в черную тактическую одежду, Бомгю вдруг запоздало накрывает тревога. В поисках поддержки он переводит взгляд на совершенно невозмутимого Енджуна. Без извечной спецовки парень кажется непривычно тонким, но все равно выглядит для него самым надежным человеком в мире. Маска с тонированным визором спокойно лежит у него на колене, пока Бомгю нервно крутит в руках свою. Поворачивать назад уже поздно, так что он так и не расскажет Енджуну о своем предчувствии, уверенности почти…
…Что его там ждут. Потому что Бомгю с самого начала не скрывал свои цели, потому что сервера — это единственная возможная точка для новой атаки. Остается надеяться, что безопасники Корпорации Чхве недооценивают его отмороженность или хотя бы не ожидают вторжения так скоро.
Машину они оставляют в паре кварталов от центра, перед выходом Бомгю кропотливо подменяет потоковые видео с некоторых камер на свои заготовки. Следующий шаг в его плане самый сложный — проникновение в здание. Для этого он отсылает Енджуна к одному из десятка запасных выходов, а сам направляется к неприметной серой будке трансформаторной подстанции. С дверью приходится повозиться, но, к счастью, ее замок ни в какое сравнение не идет с теми, что установлены в самом центре обработки данных. Там — сплошная электроника, здесь — десятки лет безнадежного устаревания. Бомгю несколько минут копается с отмычками и проскальзывает внутрь, прикрыв за собой дверь. Внутри — затхлость и гул, много металла и мелких надписей. Они давят, провоцируют тревогу обилием новизны и неясностей. Время ускользает сквозь пальцы, он тратит слишком много на поиск кабелей электропитания, ведущих к центру.
— Будь готов, — выдыхает он в передатчик, наконец-то разобравшись с системой отключения подачи электричества.
Тянет рубильник вниз. Вздрагивает от громкого лязга. Выжидает секунду — ему не нужно больше — и возвращает его в прежнее положение. Выметается из будки со скоростью ветра, не забыв повозиться с замком, чтобы скрыть следы взлома. Спешит к центру, безнадежно отстав от графика, сердце щемит от беспокойства, пока он не видит Енджуна вдали. У той же двери, как и договаривались. Бомгю успокаивается и переходит на быстрый шаг. Все идет по плану.
— Получилось? — быстро спрашивает он, подойдя ближе.
Вместо ответа Енджун переводит взгляд на приоткрытую дверь, которую удерживает носком ботинка. Бомгю не может сдержать улыбки: его ставка сыграла.
— Я же говорил, что замки на пару секунд отрубятся, прежде чем переключатся на аварийные батареи. — он лучится самодовольством, но Енджун почему-то не желает слушать об этом в пятый раз и нетерпеливо проталкивает его в здание.
Внутри тихо, а значит отключение света приняли за случайное, как и планировалось. Енджун закрывает за ними дверь, и коридор окончательно тонет во мраке, но свет и не нужен — они знают маршрут. Бомгю наощупь находит и толкает дверь на лестницу, резво пробегает пару пролетов, прежде чем старший вдруг дергает его назад, за плечи удержав от падения, и прячет во тьме под ступеньками. Он не упирается, знает — Енджун слышит куда больше. Они ютятся в тесной нише под лестницей, пока голоса нарастают вместе со звуком шагов, а затем медленно стихают. Бомгю терпеливо ждет, считая секунды, пока напарник не подает знак, что все чисто. Остаток пути они преодолевают почти мгновенно.
На этаже их встречают черные ряды стоек с серверами: холодные коридоры чередуются с горячими. В холодных живет аппаратура, воздух в них выстужен кондиционерами, изолирован за стеклянными дверями. В горячих громко шелестят кулеры, отводящие тепло серверов, в них жарко и шумно, никому не нравится бывать в них. Именно поэтому парни ныряют в ближайший горячий коридор и бегут к крайней стойке, чтобы оказаться напротив роллет, отсекающих крыло Корпорации Чхве. Жарко, очень жарко, у Бомгю руки в перчатках проскальзывают от пота и он никак не может открыть неприметный лючок в фальшполу. На помощь приходит Енджун — его руки никогда не подводят. Под крышкой обнаруживается глубокий проем для прокладки кабелей, в который Бомгю тут же спускает ноги. Пол остается на высоте его коленей. Он надевает заранее припасенный налобный фонарик и выразительно смотрит на Енджуна. Тот кивает. Знает, что пришло время разделиться вновь.
— Будь осторожен. — шепчет он, и голос тонет в шуме кулеров.
— И ты. — так же неслышно отвечает Бомгю и окончательно погружается под пол.
Енджун осторожно роняет люк на место и прячется в тени. Бомгю остается один в кромешной темноте, придавленный полом и снизу, и сверху. «Спокойно. Все идет по плану», — напоминает он, отпугивая внезапную клаустрофобию. Ползти приходится долго, неприятно и очень тихо, даже когда стяжки кабелей больно врезаются в колени. Воздуха не хватает, перчатки скользят по проводам, словно он пробирается по змеиному логову. Считая метры до перекрытого крыла. Преодолев достаточное расстояние, он приступает к поиску такого же люка, но уже по другую сторону роллет. Луч фонарика пробегает по металлической изнанке пола, но выход не обнаруживается, и в голову лезут дурацкие мысли о том, что выбраться не удастся. К счастью, через несколько метров люк все же находится, и Бомгю толкает его, как плиту над собственной могилой — с излишним энтузиазмом. Крышка предсказуемо громко падает на пол, заставляя его мысленно чертыхнуться и замереть вновь. Выждав немного, он наконец выползает наружу и обнаруживает себя в прохладе и темноте, а значит — по другую сторону роллет, да еще и в холодном коридоре. Выдыхает с облегчением — шум люка наверняка остался неуслышанным за изолирующими дверями. Его потряхивает от адреналина, но дело не ждет — Бомгю кладет крышку на место, достает кабель и смартфон. Подключается к ближайшему серверу, переливает на него вирус. Ждет открытия стеклянных дверей и проходит в следующий коридор. Знает, что заразить нужно как можно больше.
Вдруг замечает, что свет концентрируется не только в узком луче его фонарика, но и на предметах вокруг. Понимает: кто-то поднял отсекающие роллеты, и теперь свет из основного зала мягко разливается по крылу.
Он здесь не один. Сердце вздрагивает и проваливается куда-то, пока Бомгю ждет открытия стеклянной двери. Тихое жужжание привода кажется ему почти набатом. На негнущихся ногах парень ныряет в горячий коридор и тут же покрывается испариной — не только от жары. Не слышит шагов за шумом кулеров, и от этого еще страшнее. Бомгю не знает, сколько их, не знает, когда его найдут. Все, что он может — перебегать по горячим коридорам дальше от места, где его могли засечь по шуму открываемой двери. Тень одного из преследователей проскальзывает совсем близко, и его дыхание вдруг становится неглубоким и частым. Жарко. Жарко. Жарко. Преследователи не включают свет — изводят его полумраком. Он знает — они знают, а значит ему нужно бежать и как можно быстрее. Нет времени на трюки с люком, не хочется стать поводом для заголовка «Был молод, красив, но погребен заживо под полом центра обработки данных». Чем дольше он играет в прятки, укрываясь в тенях геометрически идеального лабиринта стоек, тем больше времени у центра на сбор охраны. Бомгю решается.
И наутек бросается к открытым роллетам, прямо на свет, в мгновение рывка ощутив не прикосновение даже, а его тень, перспективу. Спустя пару секунд его резко хватают за шиворот и тянут назад, вниз, он едва не падает, выворачивается ужом, отталкивается от пола и устремляется вперед, звуки шагов пропадают в шуме. Непостижимо, но он слышит, чувствует своего преследователя и то, что расстояние между ними стремительно сокращается. На прямой ему не выиграть, так что Бомгю резко меняет направление, сворачивая в очередной коридор, за ним — в другой, надеясь запутать следы, но преследователь все еще слишком близко, и времени на трюки не остается. Поэтому он забегает в ближайший складской лифт и давит на кнопку нижнего этажа, но решетка опускается бесконечно медленно. Дает время обернуться. Встретиться лицом к лицу с преследователем, почти добравшимся до него. Всего лишь молодой парень, его ровесник, но даже в белой безликой униформе корпорации и волосами в тон он не выглядит обычным. Скорее странно знакомым. В память врезаются его большие глаза, устремленные прямо на него.
***
Тэхен спешит к лифту прежде, чем решетка опустится до конца, но вдруг из ближайшего коридора на него бросается черный силуэт. Он осознает, что у хакера был подельник, только когда даже через форму чувствует холод металла на своей груди. С его головы сдергивают нейроинтерфейс, а самого с нечеловеческим импульсом отбрасывают в другой конец коридора. Больно ударившись спиной о пол, Тэхен шипит, но заставляет себя подняться.
Решетка лифта лязгает и опускается. Две фигуры в черном безнаказанно остаются за ней и плавно едут вниз. Тэхен знает, что гидравлика работает медленнее, что спускаться они будут секунд 15 — бесконечно долго для беглецов, но все еще слишком мало для него. Он бессилен, и мошенники прекрасно это знают: один из них издевательски приподнимает маску и показывает ему язык. Тэхена пронзает яростью и — неожиданно — чувством узнавания, но подельник слишком быстро заслоняет взломщика собой, не дает рассмотреть. Он чертыхается и тянется к виску, чтобы активировать нейроинтерфейс, но понимает, что его забрал нападавший. Лезет в карман за смартфоном, безнадежно медленно — с непривычки — ищет номер службы безопасности, но, уже нажимая на иконку звонка, понимает, что опоздал. Зазря просит охрану прочесать периметр, стянуться к лифтам. Конечно, чудо, что он вообще успел застать их, среагировав на сообщение о неполадках со светом, но… Все равно упустил.
Через полчаса, когда от охраны приходит подтверждение об отсутствии какой-либо подозрительной активности, Тэхен стягивает с плеча охлаждающий пакет и звонит Субину.
— Он пришел, но… Оказывается, их двое. Успели сбежать.
В ответ гудки. Тэхен опускает смартфон и опасно сжимает его в руке. Долго смотрит в пустоту, пытаясь различить свои эмоции. Стирает их с лица, как липкую паутину. Впереди много, очень много работы.
***
Субин сбрасывает звонок и поворачивается к Каю, спокойно ожидающему на краю ванной. Вода набирается медленно, парень от скуки болтает в ней ногами — штанины вымокли уже до середины голени. На нем ни худи, ни макияжа — ничего лишнего. Субин в последний раз проверяет стойки освещения и тоже приваливается к краю, лениво зачерпывая воду, проливая ее между пальцами.
— Не слишком холодная для тебя?
Кай энергично качает головой, глядя, как уровень воды подбирается к коленям. Он тоже наблюдает, кивает сам себе и перекрывает кран. Младший чутко понимает знак — медленно погружается в ванну, но одежда все равно по-дурацки вздувается пузырями, так что Субин с тихим смехом закатывает рукава и тянется вслед за ним в воду, расстегивает ему ремень, скользит ладонями по бедрам, выталкивая лишний воздух из промокших брюк. Кай тем временем сползает ниже, чтобы майка тоже напиталась влагой, задирает ее, а потом осторожно разглаживает на теле — она липнет как вторая кожа. Субин провожает взглядом его пальцы до самой кромки белья, где тот ловит в воде пряжку ремня, чтобы застегнуть его снова.
— Хен, — Кай вытирает ладони о щеки, спасая кожу на руках от воды, — лучше поспешить.
Субин бездумно кивает с идиотски пустым выражением лица, мысленно стекает по его шее вместе с теплыми каплями. Теплыми.
— Ой, остынет же. — трезвеет он, вытирает руки о рубашку, не тратя время на поиск полотенца.
Уходит и возвращается со среднеформатным пленочным фотоаппаратом — страшно дорогой и хрупкой вещью, нервно реагирующей на влагу, но Субину плевать. Ему необходима пленка побольше, иначе не выйдет запечатлеть каждую родинку. Он долго настраивает диафрагму, порывается сменить пленку, никак не может договориться сам с собой, чего хочет больше — снимать его в приятном полумраке, когда все лицо и тело тенью расцвечено, или ярче и резче, как можно больше неуловимых черт на пленку перенести. Останавливается на первом — решает ревниво утаить от мира частичку его красоты. Только для себя оставить.
Фотографировать Кая одно удовольствие — не зря его агентство известно на всю Корею. Он терпелив и послушен, эмоционален, знает, когда особенно хорош, не реагирует на громкие щелчки затвора его ретро-камер, легко расслабляется и ввязывается в самые дурацкие просьбы. Им полнятся все выставки Субина, и посетители зовут Кая его музой, но все устроено немного не так. Он не фотограф, ему просто нравится снимать своего лучшего друга. Если бы Кая не существовало, его пленочного творчества не существовало бы тоже. Субин сожалеет лишь о двух вещах: что не запечатлел его первым, что вынужден делиться им с другими.
Коммерческие снимки Кая тоже безупречны, и Субин иногда задается вопросом: эта съемка для него тоже работа, как и запросы агентства? Там младший так же соблазняет камеру, запрокидывая голову, демонстрируя идеальную линию челюсти, глядя так призывно и многообещающе, что фотограф сходит с ума по ту сторону объектива? Субин надеется, что нет. Сглатывает слюну и неуместные мысли. Зовет свое небезразличие профессиональной ревностью.
В очередной раз поправив складки на практически прозрачной от воды майке, Субин удивляется тому, насколько вода успела остыть на контрасте с горячей кожей.
— Предупреждай, если тебе холодно, — бурчит он, вновь открывая кран.
— Но мне не холодно.
Кай безнадежен. Субин вздыхает и треплет его волосы, мокрой пятерней зачесывает челку назад, открывая глаза. Младший смотрит на него внимательно, но неожиданно робко, и улыбнуться тянет уже от того, какая у него сумасшедше красивая модель. Кай вспыхивает, и он бесстыдно щелкает затвором. Опуская фотоаппарат, ловит на себе обиженный взгляд, но все еще смущенный… Субин не выдерживает и тянется обнять его свободной рукой. Кай жадно обвивает его, утягивает за собой в воду, как сирена. Рубашка намокает, вода опасно разливается от локтя, грозит залить камеру, так что фотограф смеется счастливо, но все же отстраняется.
Он сделал почти все, что хотел, но кое-что осталось. Кай расслабленно ждет его. Невинно. Чисто. Субин протягивает руку к его лицу, не сводя с него глаз. Нежно, но настойчиво давит на лоб, и парень смиренно опускается под воду, следуя его красноречивому приказу. Не моргает, даже когда вода заливает ресницы и веки, когда воздуха не остается. Субин отстраняется, глядя, как младший покорно тонет по мановению его руки. Делает снимок, зная, что Кай и не подумает всплыть сам, пока он его не вытащит.
