Искупление

      Ветер задувал под тонкую рубаху, а на макушку падали первые дождевые капли. Солнце уже зашло за горизонт, а до деревни неблизко. Поблизости даже нет деревьев, чтобы спрятаться. Только дорожка и пустые поля, на которых почему-то совершенно ничего не растет. Ни одной травинки. Паренек остановился и осмотрелся. Нужно было сократить дорогу и если повезет, то найти чей-то домишко с разогретой печкой. Он ускорился, свернул с дорожки и пошел прямо по полю. Впереди ничего не виднелось, да и виделось в темноте плохо. Мурашками покрылось все тело. Ни то от холода, ни то от страха. Вокруг темнота и тишина. Только свои собственные шаги и сердцебиение было слышно. Дождь усилился и рубашка уже была насквозь мокрая. Стало еще холоднее. Наконец-то впереди виднелось какое-то свечение. Тусклое, но в полной темноте и в пустом поле это было хорошо заметно. Парень перешел на бег, желая как можно быстрее оказаться в теплоте. Он чуть несколько раз не упал, ведь земля под ногами размылась, но смог добраться. Это свечение исходило из окон маленькой церквушки. Паренек остановился возле ее маленькой калитки, которая была открыта настежь. Как будто о его приходе уже знали. Но он не спешил. Слышал слухи, что с нечистым тут водятся и не Богу служат, а Дьяволу. Люди или пропадали тут или в них бесы вселялись. Стало страшно. Но идти больше нет сил. Остановившись у деревянной двери, парень не знал, нужно ли стучать или зайти сразу. Он не знал, как вести себя в этой церкви. Но стоило ему поднять руку, чтобы постучаться, как дверь сама отворилась с громким протяжным скрипом. Парень сделал шаг вперед, готовый оправдываться, но никого не было. Резкий запах свечей ударил в ноздри. Он зашел в помещение, которое полностью было заставлено ими и дверь тут же захлопнулась. Он попытался открыть ее, но та не поддавалась. Голова уже начинала разрываться от сильно запаха в помещение, а перед глазами начинало все потихоньку плыть. — И как ты тут оказался? Парень вздрогнул. Он обернулся, но так никого и не увидел. От этого становилось еще страшнее. Но назад пути нет. Он прошел дальше в глубь, проходя притвор. Запах свечей усиливался. И с каждым шагом их было больше. Уже было нечем дышать и становилось невыносимо жарко. Он даже не заметил, как оказался на коленях у алтаря. — Как тебя зовут? — Александр, — он не смотрел перед собой, но чувствовал, что находится совсем рядом. — Саша значит. Взгляни на меня. И Саша повиновался. Поднял голову и встретился с темным взглядом. Глаза мужчины, который возвышался перед ним были не просто карие, а черные. Голова закружилась снова. — И как ты здесь оказался? — на губах мужчины появилась усмешка. — Я потерялся. Хотелось опустить голову и не смотреть на мужчину. В его взгляде было что-то жуткое, словно сам Дьявол воплоти. — Ты должен покаяться, — мужчина сделал шаг ближе и двумя пальцами обхватил подбородок мальчишки. — Я, — Саша смотрел как привороженный, — сбежал. Пререкался с матушкой. Не послушал ее, не помог. Сбежал на эмоциях, а обратно дорогу короче пытался найти. Но темно и дождь. Говорить было тяжело. Язык заплетался, а тело становилось почти ватным. Саша чувствовал себя одной из свечей, так ярко горящих на каждом сантиметре. — Этого недостаточно. Саша словно выключился. Его глаза на секунду закрылись, словно под тяжестью, а когда он пришел в себя, то оказался прямо на алтаре. Он кое как приподнялся, но тут же был прижат священником обратно. — Что я должен сделать? Глаза снова закрылись под тяжестью. А когда Саша вновь их открыл, то оказался совершенно без одежды. — Ты должен просить. Руки священника оказались на молочных мальчишеских бедрах, от чего Саша вздрогнул. Но ничего против не сказал, откинув голову назад и больно ударившись затылком. — Отец… — Отец Дмитрий. — Отец Дмитрий, — вдох, когда рука поднялась выше, — я каюсь в своих грехах. Я поступил глупо, неправильно. Искупите мою вину. — Слов недостаточно. На губах Дмитрия появилась ухмылка и он опалил дыханием сначала юношескую коленку, а потом стал подниматься. Саша дрожал. Тело не слушало его. Перед глазами все еще плыло. Запах свечей уже въелся, но дышать все равно было тяжело. Каждый вдох и выдох давался болезненно, но дыхание священника словно… успокаивало. Дмитрий коснулся губами живота и оставил влажный след. Смотреть в его глаза было страшно. Там можно увидеть всех чертей. Разве это был священник? Дьявол во плоти, который только притворяется святым. А еще Саша боялся моргать. Старался как можно дольше держать глаза открытыми, хоть это было очень тяжело. И вот сейчас, когда он моргнул, его колени оказались согнуты. Он почувствовал, как по его бедру стекает капля пота. Волосы уже были мокрые. Его лихорадило. — Что же я должен сделать, Отец Дмитрий? — каждое слово было произнесено слишком медленно. — Я помогу тебе правильно покаяться. Саша почувствовал длинные пальцы в себе, стоило ему только моргнуть. Но это не доставляло неприятных ощущений. Вместе с пальцами было что-то теплое, напоминающее воск, но он не стал спрашивать. Чувствовал, что нельзя задавать лишних вопросов. Саша доверился священнику. Он уже не помнил, в чем именно должен был покаяться. Он забыл, как тут оказался и кто он на самом деле. Он плавился, словно воск. С губ сорвался тихий стон, когда внутри оказалось что-то больше пальцев. Хотелось толкнуться навстречу, но тело словно прилипло к алтарю. Даже пальцы не шевелились. Единственное, на что был способен Саша, так это на тихие стоны, которые он издавал после каждого толчка. Его член заметно потяжелел и обжигал живот. Словно горящий фитиль. Хотелось прикоснуться, но было невозможно. С уголков глаз стали скатываться слезы, но они тут же застывали, касаясь алтаря. Дыхание было слишком горячим. Как и тело. — Последний штрих. Саша уже не слышал священника. Он теперь не мог даже дышать. Что-то горячее разлилось в нем и он навсегда застыл.       Священник поставил новую свечку на подсвечник и с улыбкой наблюдал, как ярко она горит. Намного ярче, чем все остальные. Чистая и невинная душа.