***
Начало второго курса значительно отличается от первого: нет длиннющих вступительных лекций, распределения забот и спешки. После утренней тренировки, — заниматься перед учебой удобно, а после вечерней смены в кофейне сил остаётся мало, — Лиза спокойно заходит в аудиторию с новенькими матовыми дверьми; оглядывается в поиске одиночного свободного места у окна, желательно с видом на дорогу. Пусть и поддерживая связь с одногруппниками, за год она так и не смогла прибиться к какой-то компании, что уж говорить о близкой дружбе. Общение как таковое не проблема, однако конкретно её «иные взгляды на жизнь» и прочие мелочи всякий раз заставляют самостоятельно отстраняться от людей, чувствуя себя белой вороной; справедливости ради, Лизе не привыкать. Ей и так нормально. По оживлённой улице центра проходят барышни в красивых образах, которые так же беззаботно переходят на страницы скетчбука графитовыми узорами. Слушать лекции Лизе легче фоном, рукой подперев щеку, то и дело возвращаясь к конспекту, а рисование не даёт потерять концентрацию. Концентрация теряется, когда прерывается глухая монотонная читка; Лиза теряется с ней же, стоит поднять взгляд. — Извините, я перепутала расписание со старым, — заметив внимание к себе, опоздавшая решает объяснится и, получив кивок преподавателя, тихо пройти. Пара продолжается, цокают ручки; Лиза изо всех сил старается не смотреть в сторону своей клиентки, которой нагрубила на днях. И рукой закрывается, и за соседку Мишель прячется; наверное, это её наказание. Староста бы сказала о новеньких, значит есть повод молиться, что они хотя бы в разных группах. Под конец надежда незаметно уйти испарется — её неожиданно окликают: — Елизавета, протрите доску, пожалуйста, я очень спешу! — улыбчивый дядька выскакивает за двери, не дожидаясь ответа. «Черт» Андрющенко останавливается, кусая напряжённо губы и уже чувствуя чужой взгляд на себе; затем, не поднимая глаз, медленно подходит к доске. Пауза только давит сверху тяжёлым куполом, напоминая про тот неудачный день. — Елизавета, значит, — тишина. — Вот так совпадение. — Это случайность, — с напором поправляет. — Случайности не случайны, — слышно, улыбается. — Отъебись. С белой доски почти со скоростью света пропадают следы маркеров. — В кофейне ты не была такой грубой, — эта самодовольная нота резонирует в хриплом голосе. За дверьми проходится табун шагов. — Может, потому что я была на работе? — и продолжает, цедя. — Вежливость надо заслужить. — Да? А что ещё надо заслужить, финансово грамотная? — преподаватель на паре отметил участие Лизы в мероприятии. — Блять, с чего ты прицепилась ко мне? — резко оборачивается, сжимая губку в кулаке. Кепка той теперь повернута козырьком назад. Голубые глаза, ясные и весёлые, раздражают одним лишь взглядом; вздёрнутый нос насмешливо приподнят. — Веду статистику фриков, конечно же, — в открытую изучает её. Лиза кусает нижнюю губу, борясь с глубоким желанием сделать что-то вон из правил выходящее. Напоминания себе, что она спокойный человек, едва удерживают неясно откуда взявшуюся агрессию. Всё в этом человеке непонятно, каждый жест противоречит нормам, которые Лиза знает хорошо. В конце концов, она может ошибаться, но черта с два даст заднюю. — Я в твой клуб вступать не собираюсь. — Разве не ты его основатель? «Индиго», приятно познакомиться, — протягивает ладонь. — Как оригинально, я и забыла, что у меня татуировка на шее, — набрав побольше воздуха, индиго заканчивает с доской; смех сзади пробирает её на мурашки. — Ну, учиться нам всё равно придётся в одном месте, — не договаривает специально, оставляет пространство мысли и мельком заглядывает за чужое плечо. — Когда-нибудь я выброшу тебя в окно, клянусь. Андрющенко проходит мимо, едва не задев плечом новую знакомую.***
На пороге в квартиру Лиза ежится и потирает локти — эдакая экономия на отоплении становится всё более заметной. — Привет, это я, — слова эхом отдаются от стен, так и веющих холодом. Зная, что не дождется ответа, Лиза всё равно пробует удачу; однако парень и сейчас либо играет за компьютером в наушниках, либо спит. — Блин, как в морозильной камере. Недавно прошла годовщина отношений Лизы и Лёши, парня с какого-то сайта знакомств. Не сказать, что индиго любитель таких занятий; перед поступлением, когда все экзамены были сданы, ей с друзьями из Донецка просто стало скучно, и на её рофельную анкету нашёлся спрос. Но Лёша оказался тем, кто понимает её юмор — первое, что зацепило. Алексей её любимое имя! Затем же, он высок и красив; с длинными волосами, как нравится Лизе; он умён, начитан и почти немного старше; он действительно идеальный парень, о котором Лиза и не могла мечтать. И она любит его. — Эх, ладно, — вздохнув и обув тапочки, Лиза идёт на кухню, чтобы сделать что-то на ужин; навыков в готовке у неё ни к черту то ли благодаря гиперопекающей матери, то ли от того, что это не её. Однако она совсем не против позаботиться, более того, ей нравится ухаживать за Лёшей: мужик должен быть накормлен и удовлетворён. Лизе также нравится с ним разговаривать. Правда, скорее говорит он, поучающе, всегда с аргументами и реальными подтверждениями. Лёша умеет доносить мысль красноречиво, приёмы речи и голоса присутствуют в его арсенале, как сыр в масле. Он разбирается в психологии, много общается с разными людьми. Он как энциклопедия жизни, как тот, с кем Лиза готова провести остаток этой же жизни. Не раз представления о том, как в будущем, когда Лёша найдёт работу, как она будет так же готовить ему ужин и помогать, тешили её фантазии. Как Лиза будет взращивать их очаг и будет Лёше опорой, ведь Лиза сильная, её так воспитали, и она безусловно нужна ему. Её устраивает абсолютно всё, и с ним она чувствует себя взрослой, мнимо доказывая и матери, и себе, что в личной жизни у неё всё отлично. Мол, она должна успокоиться от этого. Даже лучше, что Лиза практически перестала созваниваться с матерью. Так, Лёша заполняет весь круг общения Лизы, является единственно правым человеком во всём и тем, кого она может назвать своим Богом. Напевая песню себе под нос, индиго приносит яблочный пирог — пекла в духовке, чтобы нагреть квартиру — с чаем к столу, за которым сидит парень. Обнимает его сзади за шею и целует в щетинистую щеку. — Как дела? — Нормально, катку выиграл. Красные ставили семь пятьсот, за аренду не паримся. — Ты молодец, — кладёт подбородок на его плечо, улыбаясь. — Тут такие черти попадаются. Я им говорю очевидные факты, нет, морозятся. Пидоры ебаные, тут знаешь сколько их сидит из разных стран? Эту хуйню же и создали, чтоб зарабатывать на нищенских, но легко можно проворачивать схемы в свою пользу. Блять, нахуй я тебе рассказываю, — снимает наушники, принимаясь за пирог. — Я понимаю, Лёш, — отстраняется, садясь на скрипящий стул и ногами чуть покачивая; смотрит на того. — Подгорел, женщина, — хмыкает и глотает чай. — Хотя какая ты женщина, если даже в готовке толком ничего не смыслишь. Лиза приоткрывает рот, а после грустно отводит взгляд. Про телефон лучше и не заводить разговор. — Лёш, слушай, — начинает тихо, — у меня в универе хотят стенгазету сделать, я думаю заняться разделом творчества, моду приплести... — тему переводит. — У вас как писали? — Это сейчас мало интересно, что ты можешь написать о моде? Всё носят огромные бесформенные мешки, только портящие фигуру. Но ты же видишь, им насрать. Бери что-то более актуальное. У нас самая популярная была — тема автомобилей, мотоциклов, их новинки. Но у нас и лбов мужских было больше. — У нас тоже больше, — неразборчиво дополняет, а затем хмурится, вспомнив. — Эту тему взяла Захарова, сука. Спохватывается, прикрывая губы. — По губам получить хочешь? — в шутку спрашивает Лёша с улыбкой; та нечасто упоминает кого-то из учащихся. — Что за Захарова? Негатив обычно раскрепощает Лёшу на разговор, а Лиза сейчас откровенно не прочь просто послушать пару уже заученных фраз лишь как некое успокоение. — Да появилась одна, назойливая. Я не знаю, откуда она свалилась, слава богу хоть не из моей группы... Знаешь, она бесит даже просто своим взглядом, просто когда дышит, — жестикулирует разгорячённо, в непонимании хмурит черные брови. — Ты говорил, есть никчемные люди, безнравственные. Она просто собрала в себе всё: странное поведение, эта манерность, одевается тоже совсем неженственно... Одни спортивки, будто от бати достались. Да и курит она, как батя, бухает с такими же, но сразу поладила со всем потоком. За один месяц! Лиза в красочных эмоциях замолкает, заметив, что говорит больше обычного. Лёша в свою очередь не особо-то вслушивается, по правде, у него мало желания слушать болтовню, нежели отвечать. — Зачем ты обращаешь внимание на таких отбросов? Избегай биомусор, они бессознательно следуют тому, что «модно», что им скажут, из себя они ничего не представляют. Сама же видишь. — Лиза кивает, перебирая свои пальцы.***
Автобус вот-вот приедет — преодолевая километр по главным ступенькам мраморного университета, индиго спешит успеть. Всем факультетом решили устроить тусовку в каком-то клубе крайнего района, где будут конкурсы, сладости и так далее; Лиза не может такое пропустить. Пусть её отношение к таким мероприятиям не очень хорошее, она заглянет всего ненадолго, одним глазком. — Извините, простите! Паренёк-первак случайно сбивает её в холле, и все бумаги, которые Лиза не успела положить в портфель и держала в руках, разлетаются теперь, как в урагане. Он явно куда-то торопится и, бесконечно извиняясь, убегает прочь. Лиза, крутанувшись, сама едва понимает, что случилось, пока не видит вывалившиеся тетради — настолько быстро всё произошло. «Точно уж, где спех, там и смех...» — вздыхает и спокойно собирает все принадлежности. Ей определенно везёт на столкновения. — Вау, это ты придумала? Не поднимая глаз, Лиза и без того узнаёт этот голос: — Отдай немедленно, — вырывает скетчбук, случайно касаясь тёплых рук. Кристина держит лишь полторы секунды, чтобы не порвать красивый эскиз. Лиза замечает кольца на пальцах той, и у неё пропадает дыхание. — Я б носила такую джинсовку, — улыбается, жестом поправляя невидимый воротник над красной толстовкой. — Индиго, дай ещё посмотреть, ну. — Отъебись, Захарова, что непонятного? — отрезает ядовито, жар от злости приливает к щекам. — Заразиться от тебя дуростью ещё не хватало. — Ты чё гонишь? — хмурится сильно, ладонь на своё плечо кладя. — Съеби нахуй, меня воротит от твоего ебала, — натянуто усмехнувшись, Лиза откровенно и честно смотрит в глаза той, после чего складывает последние тетради. Захарова застывает с пару секунд. — Знаешь, я даже не удивлена блять, что у тебя нет друзей, — со злобой выпаливает. — Финансово ты грамотная, в беседе с человеком — нихуя! — У меня есть друзья. — Ну, и кто же? — усмехается и парирует, складывая руки на груди. — Анонимные психопаты? — Ты их не знаешь, — встаёт, пальцами держась за ручку; голос твёрдый. — И точно не анонимные алкоголики. Тебе до них как до луны. Кристина в остервенении сжимает кулаки, дабы не сорваться. Зрачки сверкают огнем, колючим, синим, как избавленным от углерода. — Больно надо, индиго. Я хотя бы не галимая терпила, — выплёвывает от обиды, оставляя её. А Лиза стоит, как вкопанная, концы пальцев слегка подрагивают; слова, сказанные в контексте другом, задели её, будто Кристина вытащила из подсознания подноготную, сама того не зная.***
Здесь пахнет спиртом, клубничной газировкой и резиной; из колонок доносятся басы, из каждого уголка слышен смех да караоке. — Коктейльчику? — парень протягивает бокал цветного напитка через стойку. — Спасибо, — Лиза мило улыбается, тут же протягивая угощение рядом танцующей в красных бликах Мишель. — Будешь? — Спрашиваешь ещё! Лиза не любит говорить о том, что ни разу в жизни не пробовала алкоголь; она в принципе о себе говорит мало, оставаясь в общении на вытянутой руке «о природе, о погоде». Тем не менее, иногда общаться со своими сверстниками хочет, очень хочет, пусть и знает, что «большинство из них глупое стадо». Компания Мишель и ещё одной девушки на время затмевает убеждения, ведь они такие веселые и милые. Тут под песню льется красивая гармоничная мелодия — начинает подыгрывать гитарное соло, и все ещё больше запаляются: хлопают аплодисменты и подпевают. Лиза давно мечтает научиться играть, да денег на гитару пока нет, а потому с интересом слушает, поглядывает на рассасывающуюся толпу в поиске музыканта. Мелодия хорошая, перебор качественный. Она очень любит хорошую музыку. — Давай Цоя! — Ну ты заебал! — медиатор в зубах, струны электрогитары почти настроены; харизматичная, нетрезвая Кристина Захарова снова собирает вокруг себя народ, она — центр внимания. Лизе это начинает надоедать. И в этом она преуспела! — Белый снег, серый лёд... У неё какая-то неадекватная реакция на Кристину, будто температура поднимается. Её слова всё не выходят из головы индиго, и только комок в горле мешает теперь остаточно показать самой себе, что ей эта игра неинтересна. След желания доказать что-то печет нарывом. Лиза твердит себе, что ей плевать. И тупо врезаясь в эти утверждения, подозрения никак не складываются в полноценный пазл. На деле она не хочет думать об этом. — На растрескавшейся земле... Только вот, на длинных пальцах Кристины всё ещё блестят те кольца. Лиза прекрасно знает эту символику — с друзьями со двора они штурмовали такие сборища днями напролёт. Выиграв в состязании танцев шоколад и теперь попивая вишнёвый сок, индиго по полному наслаждается диалогом с одногруппницами, пока может. На спор с Мишель эта девушка, имени Лиза не помнит, пьяной в каблуках залазит на стойку и крутит габаритами. Мишель хлопает, тот парень за баром открывает шампанское и оно брызгает на её тонкое платье, кто-то присвистывает. Не то из-за громкой музыки или севшей социальной батарейки, не то из-за переизбытка испанского стыда Лиза взглядом ищет укромное место, чтобы передохнуть; всё-таки, очень непривычно видеть подобные зрелища. Этим местом у солнца оказывается туалет, с синим свечением и неплохой шумоизоляцией; она закрывается в кабинке, глубоко выдыхая. Мысли — как разбросанные листовки в почтовом ящике. Лиза берёт одну, начиная читать, как тут же отвлекается на другую. Почти на каждой виднеется размытый портрет; размытый, потому что Лиза жмурится тут же, лишь бы не видеть его. Даже её мозг будто против неё. Охота выбросить все листовки, прямо сейчас смыть в унитаз и уехать спокойно к Лёше. Лиза обещала. Лучше пораньше, чтобы подозрений не было, что в клубе зависала. Только она собирается открыть дверь, как сюда вваливается кто-то, запирается в соседней кабинке, и этот кто-то не один. За тонкой стеной слышатся женские стоны и знакомый до дрожи в кулаках хриплый голос. Лиза распахивает глаза от шока, закрывает рот ладонью, дабы хотя бы её не было слышно; сердце почему-то бешено колотится, отдавая импульс в висках, а музыка, ощущаемая в самой груди, к сожалению, не заглушает громкие длинные стоны. Все сомнения развеиваются в пух и прах. Собираясь с силами максимально бесшумно открыть гребанную дверь, Лиза случайно нажимает на смыв — и пулей вылетает, не оглядываясь.***
— Где ты была? Разбуваясь, Лиза как-то медлит, слабо думая над ответом. Та сцена ещё не отпускает. — В клубе с ребятами из универа. Обманывать бессмысленно, ведь он всегда каким-то образом догадывается. Лёша складывает внушительные руки на груди, когда чем-то недоволен. — Мы с тобой говорили об этом. Знатно заебавшись от своих размышлений, почувствовав откуда-то прилив свободы, индиго кусает губы в тусклой улыбке. — Мне просто захотелось, что в этом плохого? — внутрь квартиры проходит, устало потирая глаза. — Ты серьезно сейчас или чокнулась там? — тот следом идёт, хмурый, как туча. — Я быдло у себя не держу. — Я не быдло, Лёш, — Лиза хочет сесть на кровать, но парень хватает её за локоть. — А кто ты, если по притонам ошиваешься? — Лёш, это не притон, — вздыхает, высвободить руку пытается, но хватка крепкая. — Успокойся, пожалуйста. Боль вынуждает шикнуть. — Я спокоен, — голос повышает, — просто не пойму, когда стало нормальным отпускать свою бабу в дом под красным фонарём. — Я сама в праве решать, куда мне идти, — болезненная пощёчина заставляет её даже покачнуться. — Работёнку себе новую искала? Кофейня больше не катит? Отчаявшись, Лиза тихо смеётся от внезапно пришедшей в голову шутки, и решает озвучить, ведь терять особо нечего, мало что уже изменится. — Надо же как-то коммуналку платить. Жмурится от ещё одного звонкого удара и закусывает губу, дёргая руки; даже если б хотела, сдачи дать не смогла бы. Но Лиза любит его, так что маты и громкая ругань заканчиваются: она отвечает, что всё поняла.***
Ещё одна ошибка. Цыкает, под жёлтым светом настольной лампы исправляет в домашней работе уже третью. Шум за стенкой в общежитии — классика, а вот когда его нет, тогда стоит волноваться. Только вот уже десять вечера, и пары никто не отменял. Лиза стучится в деревянную дверь соседней комнаты, лишь затем открывает. — Ребят, пожалуйста, можно чуть-чуть потише, — в ответ летят положительные ответы и возгласы становятся на тона ниже. — Конечно, Лизок, не проблема, — улыбается девушка, что единственная стоит над сидящей толпой; похоже, она ведущая в игре мафия. — О, нам как раз не хватает любовницы! — хлопок в ладони Захаровой — начало отсчёта нервного тика индиго. И здесь она. При виде её Лиза едва не закатывает глаза, всё нутро её мутит и колготит от воспоминаний из клуба. Незаметно закусив губу, она садится в углу рядом с ребятами; по крайней мере, это отличная возможность показать той, что Лиза умеет социализироваться. Карты перемешаны, разданы, и индиго приятно удивляется тому, что она мафия. Игра идёт хорошо, после первой ночи её никто не подозревает. Конечно, она хотела бы убить Захарову сразу, но, как ей кажется, подозрения упали бы на неё. — Блять, я лечил вас, дауны, — изгнанный голосованием возмущается под всеобщий смех. — Ну, вообще, у каждого доктора есть своё кладбище, — с улыбкой пожимает плечами Лиза. — Вас уже ничего не спасет! Шума, ты мне должна жизнь. Кристина то и дело смотрит на индиго. — Ой, слишком много, я вообще мирный житель, — скучающе тянет. — А ты, индиго? — Шериф, — ухмыляется остро и пальцами хрустит. — М-м-м, — Захарова усмехается; под ладонью у неё лежит карта шерифа. Под конец голосования Кристина начинает заваливать индиго; взгляд от неё не отрывает, с интересом наблюдает всё, как та выкручивается. Убедить всех не выходит, однако почти в конце мафию всё же находят. И Лиза улыбается, хваля и благодаря ребят за хорошую игру.***
На парах Лиза не может сосредоточиться даже рисуя. Случай накануне не даёт ей покоя: когда они с Лёшей и его друзьями гостили у одного из них, так вышло, что хозяин квартиры и Лиза остались одни на кухне, где тот признался ей в любви. Лиза мягко отказала, и неловкость сопровождала весь вечер. И Лёше высказаться нельзя, дабы не ссориться. Однажды такое уже было: Лизе пригрозили не говорить ему, она во имя любви сказала, и тот закатил скандал, дескать, наговариваешь на моих друзей хуйню. Лиза много парней отшивает, это не то, о чем она переживает. Этот парень близок Лёше, какой он ему друг? Ведь им придется видеться ещё, смотреть друг другу в глаза. Лиза не хотела бы для Лёши такого. Тихо выйдя из аудитории, чтобы помыть руки от чернил протекшей как на зло ручки, Лиза оглядывается в огромном пустом коридоре: регулярный ремонт только подчеркивает статус университета. Сквозь недавно поменянные старые на свеженькие белые занавески слабо проходят солнечные лучи. Лизе хотелось бы провести последние тёплые дни с Лёшей. В туалете стоит такой сигаретный дым, какого Лиза не видела никогда. Нос машинально закрывает пальцами и хмурится. — Ай-яй, индиго, пары прогуливаешь, — зачинщик тумана спрыгивает с подоконника. — Ни разу, — нос приподняв надменно. — А ты, Захарова, как я вижу, мастер. — С чего бы это? — Иначе как тебя не палят в этом море вонищи? — Я курю только хорошие сигареты, — с наигранной обидой достает пачку в доказательство. — Чапман, видишь, какие блатные? Прищурившись, Лиза как можно безразличнее отворачивается и моет руки. — Ага, крутая. Курилка тебе на что? — риторически. — Ну, сижу на паре, очень захотелось курить, прям пизда. Если буду спускаться, потрачу кучу времени, плюс там сейчас уборщица, а мне при ней курить неловко. Будто перед бабушкой своей курю. Пока она там, я приняла лучшее решение прийти в туалет. — Ты не умеешь принимать правильные решения, — выдыхает Лиза без надежды дотерпеть чистый воздух до выхода: чернила въелись в белую кожу. — Не поняла, ты чё имеешь в виду? — локтем о плитку опирается. — В туалет с кем попало не ходила бы, — ляпает на одном духе мрачно. — А с кем надо? С тобой? — Кристина улыбается; Лиза в миг поднимает плечи взвинченно; Кристина ожидает, что она разозлится, но индиго сохраняет самообладание. — Не разговаривай со мной. — Я же Шумахер не только на дороге. Лиза почти царапает себе руки под холодной водой. Сдерживается, чтобы в самом деле не скинуть её в открытое проветренное окно. — Фу блять. — Хм, получается, ты следила за мной, — Кристине весело. — Нет. Смеётся, смотря в сторону; не верит. Оттого Лиза глаза на ту поднимает и от злости руками размахивает, брызгая водой пустые плитки вокруг без единого зеркала. — Нихуя, Захарова, это же очевидно! Хватит нести бред, пока я тебя не придушила! Кристина взгляд на неё переводит и заливается смехом окончательно: у Лизы на носу и немного на щеке отпечатаны чернила ручки. — Блять, иди нахуй, — уходить собирается, махнув на неё рукой. — Стой, подожди. Стой, — смеясь, Захарова берёт её за холодную руку; только Лиза хочет вырваться, раздаются очень близкие шаги за дверью. Обе застывают и переглянуться не успевают, — Лиза застает лишь чужую спину, — как Кристина в одну секунду своим способом спасает их, затаскивая её в ближайшую кабинку. — Кто здесь? — голос, похоже, как у преподавателя по финансовой дисциплине. Дыхание затаив, Лиза находится с Кристиной достаточно близко, чтобы увидеть в её синих глазах радужные разводы, искрящиеся бесново, глядящие прямо на неё. — Будет лучше, если Вы покажетесь сами, а не я Вас найду! Лиза открывает рот, чтобы поскорее закончить это, но Кристина подносит указательный палец к её губам, немо останавливая. Преподаватель начинает стучать в кабинки поочередно. Брови индиго сводятся к переносице, и она уже начинает беззвучно крыть шумахер матом по слогам. — Повторяю, кто здесь находится?! Захарова, видя чернила на носу индиго вблизи, едва сдерживает смешок и выдыхает; теплый воздух достает щек Андрющенко. Зелёный лес в её глазах словно вспышкой воспламеняется; она губы кусает, то жмурясь, то смотря вверх, в потолок. Благо кабинки здесь до самого пола закрыты. — Нет, ну это кошмар какой-то! Что развели, ни стыда, ни совести!.. Кристина, как источник табачной бомбы, сильно пахнет сигаретами и вишней с ванилью. Лиза полагает, что её так быстро обнаружат. Цок туфлей проходится к выходу. Лиза чуть было не рванула тоже, пока Захарова во второй раз не останавливает её. — Погоди, финансово грамотная, нужно, чтобы она отошла хотя бы метров на сто, — шёпотом, усмехается. — А то, небось, она разочаруется в своей любимице. — Это всё из-за тебя, — шипит, ещё ближе находясь теперь; спиной к двери липнет, прислушиваясь. — Во-первых, у тебя была возможность уйти, — фыркает Кристина, складывая руки на груди. — Во-вторых, всё обошлось благодаря мне. Лиза аккуратно выходит, осматриваясь. — Меньше пиздеть надо, — Кристина следом на цыпочках крадётся. — Блять, Захарова, я тебя ненавижу, — от чистого сердца. — А ты мне зато как приятна, — с сарказмом, усмехаясь. — В своих принципах уверена больше, чем в себе. Вечно осуждаешь всё, что только тебе не по нраву, хладнокровие пытаешься изобразить. Для кого стараешься? — Мне не нужно стараться для кого-то, по себе не суди, — подходя к ступенькам, сквозь зубы говорит. — Я хотя бы не натягиваю маску клоуна на ебало, чтобы не спасовать перед кучей недоумков. — Ну, пассива здесь я вижу только одного, — ухмыляется дерзко Кристина, и получает сильный удар под дых. Это её нехило поражает; и она стонет. — Ах, сильнее! Та от неожиданности одергивает руку, с отвращением сожмурив нос. — Ты ещё и ебанная мазохистка. — Ну да, и? — Лиза от тошнотворности наносит резвые удары; и, чтобы избавить ту от возможного чувства долга, уравновесить в сознании другом ущерб и уровень неприязни, защитить немного себя и показать, что не просто так позволяет, что на самом деле не слаба, Кристина бьёт в ответ, туда, где не больно.***
Уже не жарко, солнце мягко греет белыми лучами сквозь прохладу осени. Лиза уговаривает Лёшу пойти в кино почти две недели, пока он не выделяет лишние три часа с упрёками и припоминаниями, что Лиза отлично веселится и без него. Она чувствует что-то неладное и уже жалеет, что настаивала; даже руки его напряжены, когда покупают билеты. — Смотрите, какой красивый мальчик, правда? — гаденько улыбаясь, спрашивает он у кассирши, показывая на неё, как на обезьянку в зоопарке. — Волосы ещё б короче, так вообще. Индиго от растерянности глаза в пол тупит, губу кусая, ждёт, когда они освободят очередь; сколько раз это происходит, она никогда не спрашивает, чего он хочет добиться от неё, хотя сама догадаться не может: волосы длиннее не отрастают, а с остальным поделать особо нечего. Стеснение и стыд внутри затягивают её в себя сильнее, болезно откликаясь на зеркалах. За фильмом «Человек-Паук» Лиза кладёт голову ему на плечо, отвлекаясь; в последнее время ей всё сложнее контролировать своё внимание, как ни старается. Всё хочется куда-нибудь убежать, скрыться ото всех ненадолго, может, на природе за городом. Привести голову в порядок. В зале так много людей, всюду хрустит попкорн и слышно перешептывания; её взгляд натыкается на пару людей, смахивающих на Мишель и её. Резво встав, Лиза выходит из темного помещения в уборную, умывается и хлопает себя по щекам. До конца ещё половина фильма и тут пусто. «Неужели мерещится уже», — в отражение смотрит, за волосы берясь. — «Я знаю Мишель как хорошую девушку, но даже не думала, что она...» Вздрагивает, когда кто-то заходит — это какая-то красивая девушка, подводит стрелки и губы. Может, тоже начать краситься? Нужно, наверное, научиться сначала, а потом подобрать подходящий; сколько Лиза не пыталась, ей никогда не нравился результат. В этом деле она видит себя малость безнадежной, однако парни наверняка красятся гораздо реже. Девушка выходит и, медлительно, Лиза хочет выйти следом, но в дверях показывается Кристина. Андрющенко дёргается от странного чувства удивления, будто от молнии, хотя видела её. — Надо же, третий раз в туалете, ну это точно знак, — ухмыляется Захарова. Лиза косится на неё темно. — Мы не знакомы, — а затем не глядя проходит к выходу. — Кстати, видела тебя с кем-то, — в хриплом голосе различима наглая усмешка. — Парень твой? — Не твоё дело, — бросает из-за плеча; останавливается, будто раздумывает о чем-то, недолго, кулаки сцепив. — И много кто знает, что ты... — не договаривает, оглядывая ту с ног до головы. — Эта, блять. — Кто? — голову в бок наклоняет, спиной лёгкой ветровки опирается о красную плитку; её забавляет, как индиго не может нормально говорить о таких вещах. — Лесбиянка? Нет, только ты знаешь. Я весьма в затруднительном положении. Лиза притворно усмехается. — Мерзость. Мало тебе досталось, сука. — И? Расскажешь всем? — подбородок чуть опустив, почти на стенку ложась, смотрит на неё, руки в карманы кладёт. — Делать мне нечего. Мне похуй на тебя, Захарова, — язвительно и как можно более безразлично одновременно. — Да прям-таки похуй, — тихо, почти шепотом и взгляд отводит; ладонь себе на плечо кладёт, чуть сжимая. Лиза, напротив, выпрямляется, горделиво вскинув нос. — Да, похуй. Ты отвратительна для меня, даже в одном помещении находится с тобой противно, Захарова, — та смотрит вновь, внимательно, в глаза. — Мы с компанией из Донецка чистили районы от пидорства, избивали таких, как ты. Многим неугомонным помогало, знаешь ли. Я бы с радостью всыпала тебе ещё, и ещё, пока не выбила бы из тебя всю эту радужную дурь. Ты насквозь пропитана дрянью, — Лиза выплёвывает слова, засевшие давно, с ядом. — Я терпеть не могу тебя и всё, что с тобой связано. Уходит наконец, оставляя дверь открытой.***
В один из дней в кофейню приходит Мишель, чему Лиза невнятно рада; с ней же непринуждённость и беззаботность идёт в комплекте. — Ты сегодня ещё более задумчивая, чем обычно, — улыбается, попивая сладкий кофе. — Будто планируешь убийство. — Наверное, устаю немного, — плечами пожимает, слабо улыбаясь в ответ. — Хотя на работе охота задерживаться подольше. — Развейся, — тянет, за плечо качает. — Я уж в этом профи. Сходи в киношку, например. Там такой фильм с Человеком-Пауком вышел, советую, аж детство вспомнила. — Да, кстати, — кивает, щёлкая пальцами. — Я видела тебя там с, кажется, Кристиной, когда была там со своим парнем. — Правда? Чего не поздоровались? — смешно щурится. — Как-то не пересекались, вы далеко сидели, — после осторожно спрашивает, украдкой глядя. — А у тебя, кстати, ну, как на личном фронте? Мишель улыбается ярко, глазами как играя. — Пока что никого. Лиза сочувствует, а внутри как-то успокаивается; и негодует, почему она сразу подумала об этом. «С чего меня это вообще колышит»***
Необъяснимая тяга рисовать любую одежду на женских телах ещё никогда не была такой высокой и постоянной, хотя Лиза рисует много — может забыться и остаться одной в аудитории. На перерыве за этим занятием её прерывает чья-то неожиданно упавшая на стол рука с плиткой в обёртке, прямо на почти голый скетч. — Ты же любишь шоколад? Индиго вскакивает с места, озадаченно глянув на Захарову, но по её ухмылке и убеждаться не надо — она знает, что значит этот жест. Лиза бьёт ей пощечину, целится следом сразу под коленки, но Кристина перехватывает удар. — Я запомнила твои приёмы, бо́ево грамотная. Держит так легко и расслабленно, что Лиза в смятении и резком порыве не сразу это ощущает. Вновь словно внутри что-то единственно незаменимое загорается. Лиза сначала отпрыгивает от неё, как от огня, а затем бьёт по незажившим синякам, бьёт, ведь предупреждала. Посылает, и потом убегает в ужасе с себя, губы кусает; руки дрожат так странно, в ушах звенит. Вспыльчивость берёт верх, Лиза заглушает её, как может, оставляя холодный разум. До Кристины не доходит, значит она будет вбивать ей силой.***
Кажется, что на улице теплее, чем в квартире. Лиза едет обратно в панельное общежитие на последнем автобусе, по темноте рассматривая проезжие такие же дома, освещаемые фонарями под луной. Нужно повторить конспект и отправить примеры нескольким ребятам. После душа, притомленная, стоит на балконе в лёгкой футболке и с чашкой кофе; неподвижно на звёзды смотрит, город и часть корпуса, будто не замечает ничего вокруг. — Не холодно? — её пугает неожиданный вопрос. — Опять ты, — вздыхает неслышно, но Кристина слышит. Она курит так же на балконе соседней комнаты. — Тут ты меня не достанешь, — усмехается. — Много чести, — отмахивается мало, отпивая кофе. Лиза заметила, что Кристина здесь частый гость, но не постоянный — приезжает к одногруппникам повисеть. — У вас что, совсем нет секса? — Что, прости? — округляет глаза, глянув на ту. — Я серьезно. — Почему ты думаешь, что я отвечу? — смешок недоуменный. — Не думаю, я уже знаю, что нет, — хмыкает, делая затяжку. Индиго продолжительно смотрит на неё. — Есть, вообще-то, — тише говорит. — Сегодня был. И она говорит правду: чисто из-за «долга» с Лёшей около раза в месяц, но ему, конечно, нужно больше. А Лиза приверженец «другой» любви, но честно старается компенсировать недостаток, пусть и относится к этому как к работе и устает. — Ты типа оргазма не испытываешь? Индиго чуть не давится кофе. Обескураживание обезоруживает. — Почему ты спрашиваешь? — Потому что люди после секса так не выглядят, — оглядывает её, делая ещё одну затяжку. — Много видела людей после секса? — После охуенного секса. В самом деле Лиза не привыкла говорить о своих отношениях ни с кем и считает это правильным. Но когда ей ещё удастся поговорить с таким секс-мастером, чтобы удостовериться, что у них всё в порядке? От своих мыслей и от того, что она скоро потеряет значение слова «секс», Лиза тихо смеётся. Кристина недовольно выдыхает дым; — Нечего тут смеяться. пока сама впервые слышит смех индиго и желает задержать сердца стук, чтобы не мешал. — Не хочу даже знать. — Твои проблемы. Они молчат некоторое время, пока Лиза не решает вернуться в комнату, бросив напоследок: — Нахуй иди. — Ну наконец-то, — тянет с ухмылкой. — Сама иди нахуй. Сидя одной в комнате, Лиза рисует под игру на гитаре и пение за стеной.