***
Рейнира Она закрыла дверь в комнату близнецов и кивнула Серому Щиту и еще одному стражнику, которые охраняли дверь сегодня ночью. Деймон настоял на том, чтобы в любое время у детской комнаты находились сразу два стражника. Он не хотел уходить, оставляя своих девочек под защитой всего лишь одного человека. Дело было не только в их безопасности, он беспокоился, что случившееся с сиром Коулом, могло повториться. Он сказал, что Коул стал дерзким и возомнил себя вправе обладать ею, потому что рядом не было другого человека, который мог бы помешать ему. Если с детьми постоянно будут два стражника, они проследят и смогут сдержать друг друга, если кому-то в голову взбредут нелепые идеи, смогут сдержать . Деймон зашел так далеко, что даже поручил Септе спать в смежной комнате близнецов, а нянечкам — сопровождать Люка в его покоях. Люк недавно переехал из детской. Он был очень рад, что у него теперь была своя комната, но ему объяснили, что, пока он спал в своей спальне, в соседнем помещении будут находиться две ночные няни, которые будут присматривать за его дневной одеждой. Они пообещали, что будут вести себя тихо и не потревожат его, как только он закроет дверь в свою опочивальню. Люк воспринял это спокойно, ведь он привык к их присутствию, когда еще находился в королевской детской. Джейсу уже исполнилось десять, и он спал один в своих покоях. Они попеременно укладывали детей спать. Вчера она оставалась с Люком, пока он не заснул, и затем пожелала Джейсу спокойной ночи, пока Деймон читал книгу с близнецами. Сегодня она заплетала волосы близнецам перед сном, а Деймон занимался мальчиками. Она всегда знала, что Деймон хорошо ладил с детьми, поэтому в детстве он был ее любимцем. Он не только осыпал ее подарками, но и всегда оставался с ней поиграть. Рейнира была одиноким ребенком, ее отец был занят управлением королевствами, а мать часто лежала в постели, беременная или восстанавливающаяся после очередного выкидыша или мертворожденного ребенка. Она росла в окружении служанок и септ. Лейна и Лейнор были ее спутниками, но после Совета сто первого года их семья вернулась в Дрифтмарк, и только лорд Корлис остался в качестве мастера над кораблями. И только когда Деймон оставался рядом и обучал ее валирийской культуре и традициям Таргариенов, она была счастлива. Она любила Лейнора и была благодарна ему за дружбу, но он впал в депрессию, когда Джоффри Лонмута убили, а его убийце позволили жить. Он пристрастился к бутылке и пытался найти счастье с другими мужчинами, что еще больше испортило их репутацию при дворе. Он не был плохим отцом, но не всегда присутствовал рядом. У него хватало своих демонов, с которыми он боролся, а Рейнира и дети просто не были для него приоритетом. Хотя Деймон хорошо ладил с детьми, ему все равно было сложно найти общий язык с Рейной. Яйцо из колыбели Рейны остыло, и он не знал, как ее утешить. Он посоветовал Рейнире относиться к Рейне не так, как он относился к Бейле, возможно, это был не лучший способ решить его проблему. Он все еще не был уверен, но уделял всем детям одинаковое внимание. Она зашла в детскую, ближайшую к их комнате, но няни сказали, что Джоффри уже лег спать, устав от игр с родными братьями и сестрами. Она убедилась, что младшему тепло в его постели, и поцеловала его в лоб. Когда она вошла, Деймон уже был в их комнате и пил вино из кубка. — Они не доставили тебе хлопот? — спросила она. — Джейс, как всегда, оказался сговорчив, а Люк слишком устал и заснул после первой истории, — сказал он. Она улыбнулась, присела к нему за стол и посмотрела на кувшин с вином. — Тебе нельзя напиваться, сир Лютор хочет, чтобы завтра мы были на тренировочной площадке, чтобы показать, как продвинулись дети. — Не беспокойся, в последний раз, когда я чудовищно напился, Бейла спросила Лейну: «Почему Кепа ведет себя глупо?» После этого я никогда не пил больше, чем мог, — произнес он. Рейнира рассмеялась, и он кинул в нее виноградину, которую она поймала ртом прямо в воздухе. Деймон недоверчиво посмотрел на нее. — Ты не можешь быть матерью трех мальчиков и не уметь делать фокусы, чтобы развлечь их, — сказала она самодовольно. — Кстати, отец знает, что ты пренебрегаешь своими обязанностями в зале Совета, и я не думаю, что в следующий раз он отпустит тебя раньше времени, — она улыбнулась, когда он выругался под нос. — О чем таком они могли говорить, чего мы уже сотню раз не обсуждали на этой неделе? Мы закрыли бойцовские ямы, задержали владельцев и допросили их покровителей. О детях позаботились, прежде чем отправить их в приюты. Мы охотимся за настоящими людьми, которые стоят за бойцовскими ямами. Слушать, как Алисента рассказывает о заговоре против ее детей, не предложив никаких доказательств или хотя бы планов по его раскрытию, бесполезно, — хмыкнул он в ответ. Конечно, Алисента имела право быть напуганной и подозрительной, но все ее бормотание о заговорах и схемах любому, кто будет слушать, без предъявления каких-либо доказательств, заставляло ее терять доверие даже среди своих сторонников. — Она шепчется со знатью, потому что это то, что всегда у нее получалось лучше всего. Она использует сплетни и россказни для того, чтобы клеветать на других, и если об этом расскажет достаточно людей, это будет считаться правдой. Она не раз использовала это со мной, — сказала она с горечью. Деймон посмотрел на нее, подняв брови. — И почему ты не дала отпор? — Я дала! — закричала она. — Я пыталась разрядить обстановку, но они мне не верили. — Тебе не приходило в голову бороться с шептунами с помощью своего собственного шепота? Что Визерис говорил тебе раньше? «Правда не имеет значения, важно лишь восприятие». — Что ты предлагаешь мне сделать? — спросила она. — Одна из фрейлин Алисенты — шпионка Отто. Леди Талия, — сказал он. — Одна из служанок, которую я отправил в Башню Десницы, слышала, как они говорили о том, что Алисента все чаще встречается с неким косолапым. — Нет! — воскликнула она. — Это отвратительно! Алисента так тверда в своей Вере, что убила бы себя, если бы она сделала что-то, противоречащее ее основополагающим учениям! — Узурпация — это преступление, которое Вера не приемлет, и она сделала это в твоем сне или нет? — спросил он серьезно. Рейнира хотела поправить его, что это был не сон. Для нее это была реальность. Она любила, оплакивала любимых и умерла в этом сне, но она знала, что он не понимал ее до конца. Но это было неважно, ведь даже если он был настроен скептически, он поверил ей и делал все, чтобы изменить их судьбу. Он уже устранил две самые большие угрозы для нее и ее детей. — Надеюсь, у тебя есть план? — О, у меня много планов, — он коварно ухмыльнулся.***
Деймон Он с ухмылкой наблюдал за тем, как его брат пригубил еще один кубок Арборского золотого. В Вестеросе он предпочитал дорнийское красное и крепкое вино, а в Эссосе — сладкое красное и ежевичное, но время от времени разнообразие не помешает. Но все напитки прекрасно сочетались с соленым вяленым мясом, ломтиками сыра, твердым хлебом и фруктами, обмакнутыми в густые сливки. Все это было разложено перед ним на золотых тарелках и подносах. Это был один из редких вечеров, который брат хотел провести с ним. Большинство вечеров они проводили, слушая рассказы детей о том, что они сделали за день. Три раза в неделю Джейс, Люк и Бейла проходили обучение обращению с оружием, рано утром и до полуденной трапезы. Рейна обычно проводила это время с Джоффри или вышивала с фрейлинами Рейниры. В остальные дни у них проходили уроки с архимейстером. Всех его детей обучали истории, внешней политике, искусству обращения с монетой, военному ремеслу, языкам, экономике, праву и управлению. Их также обучали дипломатии, ведению переговоров, благотворительности и литературе. В дни занятий они жили в апартаментах архимейстера. Одну большую комнату он выделил под учебный класс для детей. В последний раз, когда он приезжал сюда, там было душно и тяжело, поэтому он решил оборудовать один из павильонов в саду со стеклянными стенами, чтобы у детей была возможность заниматься в более приятной обстановке, создающей яркую и заряжающую энергией атмосферу. Занятия в такой обстановке улучшали настроение, производительность и общее самочувствие. Так ему сказал архимейстер. Вероятно, ему надоело смотреть на красные стены Замка, и он захотел другой атмосферы. Королева протестовала против стоимости этой затеи, но она перестала открывать рот, когда Деймон сказал, что все ремонтные работы в их апартаментах и для его семьи будет оплачивать он, если Короне так не хватает средств. Он опустошил одно из своих хранилищ в Железном банке и перевел его в хранилище на Драконьем Камне. Последние десять лет быть драконьим всадником было очень выгодно. Магистры платили ему тысячи монет только за то, что он посещал их города, чтобы улучшить приток туристов и наладить торговлю, и платили миллионы за то, чтобы он защищал их дома. Караксес и Вхагар сожгли тысячи дотракийцев и роты меченосцев за стенами Пентоса, Волантиса и Кохора. Кроме монет, местные жители платили им драгоценностями, солдатами, слугами и учеными людьми. Все они были преданы ему, и он привел их сюда, в Красный замок, чтобы они обслуживали и защищали его семью. Он видел, каким жалким было хозяйство Рейниры, как она и дети были совершенно лишены поддержки. Больше так не будет. Он больше не позволит Хайтауэрам вести себя так, будто они были хозяевами Красного замка. Последний день недели был днем отдыха для детей, когда они могли делать все, что захотят. В этот день они могли просто бездельничать, просыпаться в полдень, и весь день просидеть в своих комнатах в спальных халатах. Дети проводили его в основном со своими драконами в яме или на частном пляже за Железными воротами. — Раньше они поступали так же! На следующий день после похорон моей Эйммы они втолковывали мне, что я должен снова жениться и закрепить за собой линию наследования. А теперь мой старший сын мертв, и второй вероятно, тоже умрет, а они все давят и давят… Это утомляет. — Тяжела та голова, которая носит корону, — сказал Деймон и сделал глоток вина. Визерис опустился на стул, пустой кубок повис у него в руке. — Знаешь, я думал, что этого уже не будет. — Что? — спросил он. — Сжигание моих детей на костре, — тихо сказал король. — Нам с Эйммой не повезло пережить большинство наших детей, поэтому я был счастлив, когда Алисента оказалась плодовитой в родильном ложе. Я и представить себе не мог, что снова сожгу своего сына. — Тебе следовало бы лучше его учить. Знаешь, как его называли на улицах? — спросил Деймон, брат закрыл глаза и жестом велел ему продолжать. — Они называли его Эйгоном, Чудовищем из ям. Они стачивали детям зубы, чтобы те могли рвать друг другу шеи. Они держали их ногти длинными, чтобы они могли легко царапать друг другу лица. Не кормили их, чтобы во время драк они были голодными и злобными. Все постоянные клиенты говорили, что это была идея Эйгона. Вот кем твой сын являлся для жителей Блошиного конца. Пьяница-блудник, который забирал детей с улиц и превращал их в бездумных зверей для ям. А ты даже не знал, — мрачно сказал он. Король тихо заплакал, уткнувшись лицом в ладони. — Ты прав, я не знал. Мое тело подводит меня уже много лет, я едва могу выдержать заседаниям Совета или даже проводить аудиенции, не будучи прикованным к постели на следующий день. — И именно поэтому ты не контролируешь свой двор. Ты не знаешь, что происходит с твоими детьми. Ты знаешь, что Джейс и Люк боялись появляться на людях из-за сплетен, которые распускала о них твоя собственная жена? — усмехнулся он. — Я пытался защитить их… — Ты сам едва можешь гадить, Визерис, и никого не защищаешь, — перебил его Деймон. — Если бы только Рейнира… — Не вини в этом Рейниру! — воскликнул он. — Это ты заставил ее выйти замуж за человека, которого ты хотел для нее, в то время как этот человек все еще был залит кровью своего возлюбленного. Ты отдал ее тому, кто настолько не годился ей в супруги, что она должна была обратиться за помощью к кому-то другому, пока ты, как и твоя королева, ничего не делали, а Десница разрушал ее репутацию. Ей пришлось бежать из дома. Место, где она родилась и выросла, больше не казалось ей безопасным, и она вынуждена была скрываться. Знаешь ли ты, что она умоляла меня защитить ее? Когда Лейнор умер, она умоляла меня дать ей силы, потому что у нее их уже не осталось. Она тонула и задыхалась, а ты ничего не делал. — Я люблю своих детей, но я еще и король. Я должен быть сильным для Королевства. — Но ты не сильный, Визерис, посмотри на себя! — прошипел Деймон. Возможно, его брат был пьян больше обычного, потому что если бы это было не так, Визерис уже изгнал бы его. — Ты всегда хотел угодить своему Совету, но в конце концов не угодил никому. Знаешь ли ты, что, по-моему, происходит? — спросил он, желая узнать, как далеко сможет зайти. — Ты бы сказал мне, даже если бы я не хотел знать, — король устало вздохнул. — Я думаю, боги разгневаны и наказывают тебя, — сказал Деймон. — Ты полностью отказался от наших богов и валирийских традиций. Видел ли ты многочисленные гобелены с изображением Семерки в замке? Они полностью скрыли или убрали валирийские. Я бы разрыдался, узнав, что ваши Хайтауэры выбросили пятисотлетний валирийский ковер или настенную вешалку. Рейнира сказала, что вы даже не помолились за душу ее матери, когда она скончалась. Твоя четырнадцатилетняя дочь должна была умолять Сиракс принять душу Эйммы в свое царство, и она не знает, достаточно ли того, что ты сделал. Визерис жалобно хныкал, словно он испытывал физическую боль. — Твои дети от Хайтауэров почти не говорят на валирийском. Они жаждут власти над драконами, но не уважают их. Если бы они их уважали, Эймонд не пытался бы потребовать Солнечного огня в ту же ночь, когда мы узнали о смерти его брата, как он пытался сделать с Вхагар в ночь похорон Лейны. Драконы — не бездумные твари, они тоже заслуживают скорби. И посмотрите, что с ним случилось. — Ты прав, конечно, ты прав, — пробормотал Визерис. — Иногда я думаю, что было бы лучше, если бы Эймонд умер. Он постоянно страдает от боли, он едва может понять, что его окружает, учитывая, как часто ему дают маковое молоко. Но я бы никогда не смог так поступить с Алисентой. Это бы разбило ей сердце. Деймон фыркнул. Конечно, его брат позволил своему ребенку страдать, чтобы умиротворить Хайтауэров. Он даже не удосужился позаботиться о том, чтобы мальчик получал самый лучший уход. Он выжил в тот первый день, потому что сначала его лечил их собственный целитель. После прихода мейстеров ему становилось все хуже. Судя по сплетням, его рана гноилась, из нее сочился зеленый гной и пахло так, словно он сам был смертью Он еще долго слушал, как Визерис рассказывал о том, какой жалкой и ничтожной была его жизнь, прежде чем позвал служанок, чтобы те позаботились о короле. Лорд-командующий предложил проводить его обратно в апартаменты наследника, и у него не было сил спорить с ним. Они проходили по коридору, ведущему к покоям королевы, когда услышали шум. Королевский гвардеец сразу же отправился разбираться, и он автоматически последовал за ним. Это место было совсем другим, когда здесь жила Эймма. Куда бы он ни посмотрел, он везде видел Семиконечную звезду или изображение Семерых, и ему показалось, что он попал в Септу. — Простите, ваша светлость, я не знала! — услышал он чей-то возглас. Он увидел леди Талию, стоящую на коленях у входа в покои королевы, по лицу которой текли слезы. Бедная женщина дрожала. Он заметил принцессу Хелейну, стоявшую в стороне, ее взгляд метался между королевой и лордом Ларисом. Служанки ушли в коридор, перешептываясь друг с другом, держа в руках подносы с едой и стаканы с молоком. Он сразу же заметил мокрое пятно на бриджах Лариса, шнурки на которых все еще не были завязаны. Разъяренный сир Криспин держал меч у шеи косолапого, а королева кричала, чтобы он убрал его в ножны. — Боги, вот это зрелище! — он захихикал, когда большие глаза королевы обратились к нему. — Принц Деймон, что вы здесь делаете? — спросила она дрожащим голосом. — Я пил со своим братом, — сказал он. — А что делала ты? Или кто? — он насмешливо поднял одну бровь. Она открыла рот, чтобы ответить, но он перебил ее. — Мне совершенно неинтересно знать, каким развратом ты занималась с раздетым мужчиной одна в своей комнате глубокой ночью, — он произнес это громко, чтобы все слышали, и увидел, как Алисента побледнела. Он повернулся ко все еще сердитому сиру Криспину. — Возможно, вы захотите найти королеве ее туфли, похоже, она их потеряла… вместе с чулками, — сказал он, глядя на босые ноги королевы. Деймон отсалютовал им и повернулся, насвистывая «Медведя и прекрасную деву».