Бароны фон Глоповы. Семейный суд.

Ожидания затягивались. С обеих сторон шли волнения о том, что если бой не начнется со дня на день, то остальные князья могут воспользоваться моментом, пока почти все силы собраны здесь, и ударить по, мало защищенным фронтам. Ставки были высоки. Манускрипт, попав в копыта князя, что и так был превосходным магом высшего уровня и лично участвовал в сражениях, предстанет угрозой для всех Себорпинцев, что не желают подчиниться. А может, и для всего мира… Вопрос стоит очень остро, ведь этот вопрос, рождает множество других вопросов. Что если он удумает стать личом? А если князь с помощью копий, давно утерянного Гербинского некрокомикона, что имеются в этой книге, вытащит и поглотит душу Рунгольда? Или сольет свою душу и душу Рунгольда в одном филактерии? В последнем случае, скорее всего оба погибнут, зато все мертвецы в округе оживут, и начнется кое-что более неприятное, а именно не управляемая армия нежити, что будут пытаться напитаться магией любой ценой и впоследствии, те, кто напитался, как следует, станет настоящим вампиром магии. Эта книга потому и была сохранена, что в ней содержатся как давно утерянные знания, так и те, которые ни когда и не были особо известны, а так же наработки всех предыдущих владельцев. Конечно, было бы славно переписать всё, что там есть, да только книга подчиняется лишь одному хозяину, тому, что ещё жив, а после него, тому, кто первый её коснется. И чисто для книги, Рунгольд ещё жив, даже более того, как показали исследования стражей-культистов, он буквально способен до сих пор влиять на неё, не смотря на то, что уже давно находиться по ту сторону. А потому, книга, будучи живой либо показывает то, что считает нужным, либо то, что скажет её хозяин. Один культист даже смог через записи общаться с Рунгольдом, правда, кроме просьб выпустить его и угроз ничего толкового от лича не добились. Зато стало ясно, что он очень, очень зол и что если он выберется, то достанется вообще всем. Хотя иногда из книги удавалось выцепить пару интересных и занятных фактов и заклинаний, о которых никто не знал, или знал крайне ограниченный круг лиц. Так что да, какие-то копии этой книги есть, да только, в них информации от оригинала в лучшем случае один процент и то врят ли. Стефан же, как собственно и Майтел, и все остальные, имел колеблющееся мнение. С одной стороны, он вроде и понимал, что в таком бою выжить будет очень трудно, с другой, он же рыцарь! Правда там тоже есть рыцари. А ещё культисты. В этом мучительно долгом ожидании был лишь один плюс, Наймонд десятый обещал прислать паладинов. Вот эти ребята тут конечно повеселятся на славу. Об обычных солдатах он не думал, что ему до них? Он здесь как рыцарь, а не как офицер. Но его волновала судьба Майтела, Стефан слишком сильно к нему привязался, остальным было, будто плевать, что большинство оруженосцев погибнет. «Но так же не правильно…» думал фон Глоп. Он смотрел на Майтела и понимал, что это четырнадцатилетний пацан, он ещё не воин, он просто помощник для боя, как он может защитить себя? Ну, ладно он, он хоть летать умеет, а остальные? Как обычный пони-оруженосец защитит себя? А тут ведь не все четырнадцатилетний, здесь есть и по старше и по младше… «Вон тот, двенадцатилетний жеребенок, как он всё ещё жив здесь?» вновь думалось Стефану, глядя на чужого оруженосца единорога. И при этом, фон Глоп вспоминал себя в их возрасте. Смог бы он здесь выжить? Да нет, конечно! Его внутренний рыцарь потерял руку и получил ужаснейшие шрамы у себя дома, в мирное время, а как же тогда должны выглядеть внутренние рыцари этих пацанов? Вообще, как начались жесткие бои, Стефан начал много думать. Для него это было не привычно, можно сказать в новинку. Раньше он просто болтал, а сейчас, конечно тоже болтал, но скорее больше для снятия стресса и иногда по делу. Это заметили и остальные, такая перемена была даже в каком-то роде пугающей. Стефан в первых боях много шутил, веселил и растормаживал своих товарищей, да и порой обычных солдат, тем самым подбадривая и в какой-то мере воодушевляя. А сейчас поутих. Однако больше всех эта перемена пугала самого Стефана, он всё ещё жаждал общения, ему это было необходимо, но и при этом, он начал загоняться в собственные мысли и страхи. Страх смерти, беспокойство за товарищей и особенно за Майтела и Диану, а так же тоска по Луннии… И тем не менее он пытался отмахнуться от всех мыслей и снова просто поговорить. Это состояние ему вновь напомнило о среднем брате, о Паэрке, что в отличие от брата в основном молчал. Причем всегда, он, наверное, и голос его вспомнить не сможет, ведь брат за день в лучшем случае мог сказать всего пять-десять слов и всё. Хотя, Стефан знал, что если дать Паэрку все необходимые условия и завести разговор о том, что ему нравиться, то его будет не заткнуть. Может поэтому Майтел и стал так дорог Стефану? Он похож на его среднего брата, которого он, надо сказать, и любил больше чем сестру и младшего. С Паэрком как-то легче было, да, он молчит, но зато можно было быть уверенным в том, что он никому ничего не расскажет, не выдаст секретов, да и с ним просто было интересно. Стефан знал, что Паэрк очень талантливый и умный в плане сочинений, так как знал всю домашнюю библиотеку наизусть. Он любил читать и читал много, но книг в доме было не то чтобы много, а новые никто не покупал, так как Аргорина не любила лишних трат. Потому Паэрк довольно быстро всё прочитал и начал читать по кругу, пока не выучил всё наизусть. А после, как случайно выяснил Стефан, от нехватки книг и огромной любви к чтению, он начал сочинять сам. После того, как Стефан прочитал пару его историй, он попросил Паэрка ни в коем случае не бросать это дело, ведь они понравились даже ему. А потому, Стефан иногда таскал для брата бумагу из кабинета отца, чтобы у Паэрку было на чем писать. Перья тот сам доставал, так как гуси в хозяйстве были, а чернильницу… Где он её взял, Стефан сначала не знал, а потом понял, что Паэрк просто использует какой-то маленький пузырек, найденный не понятно где, в который он собственно тайком понемножку переливает из чернильниц матери и отца. «Да... было время…» всегда вздыхал Стефан, вспоминая детство, которое он не любил вспоминать, но иногда, его внутренний рыцарь словно сидел у костра и вспоминал былые бои, потирая шрамы. Паэрк хоть и был молчуном и имел весьма странный характер, что выражался в том, что не выражался, но он был самым мирным и непробиваемым, наверное, среди всех фон Глопов. Порой и ему доставалось от матери, причем, Стефан так и не смог понять собственно за что? За неуверенность? За стеснение? Хотя Паэрка трудно назвать стеснительным, но и прямолинейным его тоже не назовешь. Хотя характер был не совсем причастен к материнским подзатыльникам, так как, скорее всего её не устраивало то, как Паэрк в принципе говорит. Ну, то есть никак. Ведь даже когда он говорил, за исключением тех откровенных разговоров со Стефаном, было совершено не понятно, что он хотел сказать. Даже на самые простые вопросы он отвечал всегда так, что ответ вроде бы и положительный, а вроде и отрицательный. Как пример, можно вспомнить любой диалог с его сестрой: -Пэк, - обращалась к нему сестра – как тебе сегодняшняя погода? -Зеленое. – отвечал он ей. Всё. Буквально всё. Он больше ничего не говорил после этого. Разве что иногда, он смотрел в окно или куда-то задумчиво вдаль перед ответом, порой даже немного щурясь, думая над тем, что ответить. И что он имел виду своим ответом, было вообще не ясно, так как на дворе могла быть и зима. И только, только Стефан смог докопаться до истины. Что же всё-таки значит конкретно этот ответ: «Зеленое», ведь он часто использовал это слово в качестве ответа. Для этого Стефану пришлось очень хорошо поработать мозгами, что он, откровенно говоря, делал редко и вспомнить всё, что он знал о брате, а так же по донимать его пару дней вопросами и провести небольшое расследование. И что же? Всё оказалось просто. Путем не хитрых наблюдений, Стефан подтвердил свою догадку, Паэрк очень любит природу и часто шатался по лесу. Его любимая еда: капуста, огурцы, груши и маронный салат. Его любимая книга: «Невероятные приключения Джозефа дю Моргана». А что объединяет все эти вещи? Правильно! Зеленый цвет. Книга имеет зеленую обложку, цвет природы и леса – зеленый, маронный салат, капуста, огурцы и груши из сада фон Глоп так же имеют зеленый цвет. Следовательно, говоря в очередной раз «зеленое» он имеет в виду то, что ему это очень нравиться или то, что это очень хорошо, превосходно или то, что он это любит. А что же тогда значит в его лексиконе слово «Черное»? То же самое что и зеленое. Только чуть получше, на, можно сказать новом уровне хорошего. Тут вообще всё легко, любимое время суток Паэрка ночь, ведь это единственное время, когда его никто не доставал, и он мог побыть в одиночестве и тайком от всех писать свои истории. Луна – черного цвета, знамя Луннии – тоже. Следовательно, отвечая «черное» он имел виду нечто настолько ему дорогое и любимое, что было на равнее со словом «Божественно» в лексиконе обычных пони или как говорят в Луннии «Прелунно». И все эти догадки подтвердил сам Паэрк, когда ему Стефан рассказал о них. -Да. – кратко ответил он на это. С виду можно было бы подумать, что Паэрк фон Глоп просто отсталый, но нет, он действительно был, как говорят, не по годам умным, умел хорошо слушать и запоминать. Чему-то новому он обучался очень быстро. Читать, писать и даже играть на старой скрипке, что принадлежала отцу Вламира, всё это он освоил самостоятельно, без посторонней помощи и примера. Он мыслил ни как все, а совершенно на ином уровне. Возможно, помогали данные с рождения таланты, как например то, что он мог на своей скрипке сыграть любую мелодию, что слышал всего пару раз. Иногда он играл что-то, что придумал сам. Мог подстроить свою игру под любое пение. Был бы жив отец Вламира, он бы был невероятно горд за внука, ведь сам он потратил десять лет, чтобы освоить этот инструмент. И так до конца и не освоил. Паэрк сам понял, как надо ухаживать за инструментом, как его настраивать. Благо запасных струн было много. Правда матери всё равно не нравилась его игра, она запрещала ему играть на ней дома и вблизи поместья. Почему? Стефан это не знал, ведь Паэрк хорошо играл, если бы его чуть подучили, он может, стал бы превосходным музыкантом, а то может и вовсе композитором. Но, увы. Мать любила только Шумира. И то, даже в этом сомневался Стефан, ведь Шумира кроме неё никто не любил. Он был заносчив, горделив, завистлив, весь из себя такой правильный, всегда сдавал всё матери, иногда даже в неправильном контексте, в общем, был обыкновенной подлизой, что пытался выслужиться перед матерью. Шумира Стефан не любил, ненависти конечно не испытывал, но обидную кличку дал: «Придамир» или «Придамирушка», так как мать часто ласково звала его Шумирушкой. Кличка была очень походящей, так как, зная Шумира, не трудно было догадаться, что Стефан просто совместил его имя со словом «Предатель», ну или с нецензурным словом «придурок». Эта кличка очень не нравилась самому Шумиру, но зато понравилась всем остальным, Стефан даже однажды слышал, как ругались отец с матерью и оба они использовали эту кличку, подразумевая Шумира. Собственно они из-за него и ругались, так как Вламир нашел, как можно тайком тырить алкоголь из погребов, а Шумир его сдал. Он вообще всех сдавал. Шумир иногда даже специально следил за кем-нибудь, чтобы если что можно было всё доложить матери. Но тем не менее, даже не смотря на то, что из-за Придамира больше всех доставалось Стефану, он не испытывал к нему ненависти, да, не любил, изводил, но не ненависти не было, он с легкостью прощал своего младшего брата. Сестра злилась дольше на Придамира, но тоже прощала. По сути, единственным кто действительно очень яро ненавидел Придамирушку и желал ему смерти, а так же кары Луной и всех несчастий на свете был, Паэрк. И то, не всегда. Стефану думалось, что Паэрк до сих пор ненавидит Придамира и он понимал почему. Он застал этот момент. У Паэрка был в комнате тайник, за шкафом, куда никто никогда не лазил, так как там даже после генеральных уборок всегда была пыль и грязь, так как просто никто не додумывался раньше, что у шкафа отходит одна из задних стенок и что её можно немного сдвинуть и проникнуть за шкаф. Места там было не много, очень, очень мало. Но именно там Паэрк прятал от всех и в особенности от Аргорины своё творчество. Он понимал, что будет, если его рукописи найдут. И он всегда, прежде чем лесть в тайник проверял дверь и коридор. Но, видимо в какой-то момент Придамир всё же прознал про тайник. Всю ситуацию Стефан не застал, но всё понял, когда Аргорина отчитывала Паэрка. Она его очень сильно ругала, буквально орала, даже била, но лицо Паэрка даже не дрогнуло. Её очень разозлило, что Паэрк что-то скрывал и что у него был тайник. В конце она сказала то, что и породило в нём такую ненависть к Придамиру. -Твою никчемную писанину я приказала сжечь, ведь единственное на что она годна, это на растопку! Стефан очень хорошо запомнил этот момент. Лицо Паэрка впервые изменилось с нейтрального. Стефан знал это чувство, чувство того как рушиться внутренняя крепость, а внутренний рыцарь получает предсмертные раны… Можно сказать, что в тот момент Паэрк временно умер внутри. Однако его реакция была совсем не схожа с реакцией Стефана на подобное. Паэрк не дослушав дальнейших слов, просто развернулся и вышел, даже не закрыв дверь. Поначалу Стефан не понял к чему всё идет, однако вскоре понял и рванул в сторону комнаты Шумира. Как оказалось его внутренний рыцарь, в отличие от рыцаря Стефана не стал ожидать своей участи, а рванул в бой. И таким его Стефан ещё не видел! В тот момент он, наверное, исполнил мечту многих, ведь никто и подумать не мог, что хлипкий на вид Паэрк может так сильно бить! Возможно, это самое страшное состояние, в которое может впасть пони, когда он абсолютно безмолвно бьёт своего обидчика, а тот истошно кричит. Состояние, в котором уже всё равно на последствия, всё равно на то, чем это обернется. В тот момент Стефан подумал, что Паэрк действительно сейчас убьёт Придамира. Зайдя в комнату, Пэк заблокировал дверь и начал его не просто колотить, а так, что когда собравшиеся из-за криков все обитатели дома и слуги, наконец, смогли вскрыть дверь, Шумир уже начинал синеть от ударов. Однако Паэрк останавливаться не собирался, он, понимая, что сейчас его схватят, просто подхватил Шумира магией и собственными, уже окровавленными копытами и вытолкнул его в окно, со второго этажа и выпрыгнул за ним. Правда, при падении Придамир больно упал на осколки, а Пэк на копыта, после чего схватив камень, стал бить его уже им. Пока все бежали вниз, Стефан выпрыгнул за ними и когда он схватил яростного Пэка, камень в его копытах уже был окровавлен. Он пытался блокировать его магию своей, дабы тот не продолжил добивать ею. Но удержать Паэрка оказалось сложнее, чем он думал, ведь тот в ярости был настолько силен, что даже Стефан, что был сильнее его и старше, просто не мог его удержать и тот пару раз смог вырваться из его хватки. Как итог, Паэрка на три недели заперли в пустом подвале, что изначально задумывался как темница, а Шумир… Он не изменился. Да, Пэк выбил ему кучу зубов, к счастью не коренных, сломал в нескольких местах передние копыта, которыми тот пытался прикрыться, при падении в тело Шумира вонзилась куча осколков, а сам он от такого побоя даже двинуться не мог, а его лицо впоследствии очень, очень сильно опухло от синяков. Но это всё равно его ничему не научило, кроме того, что Паэрка стоит опасаться. Пэк надо сказать, тоже чуть не умер в подвале, так как за эти три недели он почти ничего не ел, а с учетом того, что и в обычное время Аргорина их держала впроголодь, то истощал он очень сильно. Там же он простудился из-за сырости, а что уж творилось в его голове и с его психическим состоянием можно только догадываться, но оттуда его буквально вынесли, так как он уже не мог сам ходить из-за истощения… Все эти мысли вскоре вновь ушли, так как из Луннии тайно прибыли паладины. Тайное прибытие паладинов из Луннии обозначало только одно – битва будет и сколько бы Эквестрия ни старалась, на кон было поставлено всё… О том, когда будет битва, не обговаривалось, просто в один момент, всех солдат и рыцарей подняли на ноги в самую рань, когда ещё и трех часов не было, так как Наилийский князь лично решил участвовать в этой битве, дабы триумфально войти в Рунгольд и заполучить книгу в свои копыта. Паладины так же сообщили о своем намеренье убить Рунгольда. Сначала освободить его, а потом толпой уничтожить, а затем, уже по праву владения, манускрипт раскроет перед Наилийским князем все тайны и секреты. Сообщили они об это рыцарям, попросив поучаствовать в этом, так как хоть они и были уверены в своих силах, но лишняя подстраховка ни когда не помещает. У Стефана прошлись мурашки от этого известия. На кон ставиться буквально всё. Если паладины не справятся… То у вырвавшегося на волю и напитавшего свой филактерий душами паладинов личу не составит труда поднять всех павших в этом бою воинов и направить их в кровавый поход по всем ближайшим странам… Себорпины, Лунния, Эквестрия, Грингруд… Достанется всем! А у Эквестрии и так сейчас какие-то терки с перевертышами и распоясавшимися вампирами. Говорят что граф с говорящей фамилией, действительно оказался вампиром и расположил недалеко от Кантерлота в каком-то проклятом лесу особняк, что стал прибежищем для его вампирского клана! Рубен Кровэн, как ранее считалось, давно умер, но нет! Он просто ушел в подполье и собирал вампиров для того чтобы атаковать Кантерлот и Эквестрию, дабы свергнуть принцессу Селестию и начать распространение вампирской заразы по всему миру! Однако у него не получилось, их быстро засекли и смогли успешно отбиться. У него просто не хватило сил и вампиров, но он всё ещё жив и скрывается в этом темном, проклятом лесу… И если сейчас ещё и лич объявиться, то принцессы Селестии на всех ни хватит, и помощи от Эквестрии можно будет не ждать, естественно, пока они не разберутся с вампирами. Говорят, уже запущена пропаганда о том, что вампиров не существует, но насколько она будет эффективна тот ещё вопрос. В прочем, Стефана в данный момент волновало не только это, а ещё и то, что предстоящий бой в первую очередь может стать для него последним. Однако Диана толкнула такую вдохновляющую речь, что Стефан всё же решил. Решил, что сразу после этого боя, он подойдет к ней и признается в своих чувствах. А там, что будет. Прогремели первые пушки, но как оказалось, противник не дремал, а был готов, так что внезапной атаки не получилось. Страшный крик навис над полем битвы. Кричали с обеих сторон, крик оглушал, но в тоже время заставлял бежать вперед. Этот крик… Крик солдат бегущих на верную гибель, ведь первые три ряда стопроцентно погибнут. У всех остальных пятьдесят на пятьдесят. Либо погибнут, либо нет. Рыцари, собравшись в линии, помчались на противника по всем фронтам, однако Стефан, понимая, что находится в одной линии с Дианой, решил немного своевольничать и вырвался вперед. Видя это, остальные внезапно поняли его задумку, которой на самом деле не было, но, тем не менее, они быстро, на бегу перестроились клином. Стефан был впереди, за ним двое рыцарей и так далее, тем самым со стороны это выглядело как клин или же наконечник стрелы. Противник этого не ожидал, да им на встречу так же неслись вражеские рыцари, что так же были со штурмовыми копьями, но перестановка Стефана поставила их в невыгодное положение, однако было уже поздно. Штурмовое копье Стефана четко попала под шлем противника, тем самым мгновенно убив его, подлетевший Майтел, живо передал ему булаву и тот начал помогать своему товарищу, чей удар был заблокирован. Стефан собрал всю свою силу и волю, чтобы атаковать яростно и наносить максимально точные удары. Дав сигнал Майтелу, он поменял булаву на двухсторонний боевой топор и помчался на солдат, так как остальным не требовалось его помощь. Он старался не тратить на одного солдата более двух трех ударов. Обезоружил, разбил щит, убил. Никаких длительных дуэлей, чем быстрее, тем лучше. Он в одночасье слился со своим внутренним рыцарем, так как его стали окружать, но на выручку пришел Майтел, он рискнул и бросил трофейную бомбу на солдат. Раздался взрыв, и Стефан вновь был атакующим. Копья да стрелы не могли ему навредить, его доспех был для него настоящей крепостью. Он рубил одного за другим, не останавливаясь ни на секунду. Стефан видел, что рядом с ним Диана и потому, он бился как в последний раз, яростно, жестоко и беспощадно. Воины противника не могли ему ничего сделать, у них были лишь копья, да в лучшем случае кольчуга и слабенький шлем. А потому, он продолжал убивать одного за другим, одного за другим… Он не видел в них более пони, за столько сражений, понимания того, что это такие же живые и разумные как и он существа испарилось. Однако новый наплыв противника откинул его ещё ближе к Диане, он быстро сменил топор на боевое копье и стал оборонять Диану, дабы к ней не зашли с его стороны. Теперь он стал ещё более опасным, его крепкое копье наносило быстрые и четкие удары прямо в горло противника, а если горло было предусмотрительно защищено, то удар летел в лицо. Слабые щиты почти не помогали противнику. Копьем он овладел изумительно и прекрасно знал, что оно одно из лучших оружий для ближнего боя. Оно позволяло держать противника на расстоянии, наносить быстрые и точные удары. Одного удара было достаточно, чтобы убить противника. Единственная проблема, щиты, но благо Майтел сам додумался быстро передать Стефану обратно булаву. Тот держал её магией и ломал ею щиты, копытами он зажимал копье, щит был закреплен на левом копыто и всегда был рядом для защиты. Но внезапно Стефан услышал хруст. Даже в шуме боя, этот хруст показался ему оглушительным. Древко копья, не выдержав, надломилось и в следующем ударе, наконечник остался в противнике. Это было старое копье, он купил его ещё в начале своего рыцарства, и оно верой и правдой служило ему уже очень давно… Беда не приходит одна, в воздухе послышался свист, напоминающий чем-то жужжание, солдаты противника мгновенно подняли щиты, так как прямо сюда летел рой стрел. Стефан-то был под защитой, но Майтел… Он летел к нему на подмогу и просто не успел укрыться своим трофейным щитом... Время будто замедлилось, Стефан увидел то, как десятки стрел вонзаются в его оруженосца, пробивая его легкую броню, как тот, теряя управление, падет вниз и перестает двигаться, окрашивая черную как уголь землю своей алой кровью… Ощутив в себе прилив ярости и гнева, Стефан бросил булаву и выхватил свой меч. Он даже не знал, что в тот момент, к нему развернулась Диана и увидела, как он одним ударом меча разрубает сразу пятерых. Из-за этого, она, так же как и Стефан не сразу поняла, почему солдаты противника разбегаются. Почувствовав что-то не ладное, Стефан перехватил щит в копыто и тут же ощутил, как что-то очень быстрое и сильное врезается в щит, раскалывая его на части. Он ощутил хруст и резкую боль в копыте, что держало разлетающегося на куски щит. Последнее что он увидел, это то, как прямо в него летит ядро. Оно попало прямо в грудь, пробив нагрудник. Стефан услышал ужасающий хруст ребер, а из его рта вырвалась кровь. Рядом с ним падали ядра. Он не мог больше стоять на копытах и, зажав меч, рухнул на землю…