Офион. Много жизней спустя

Официально курение запретили лет девяноста назад, но это было одно из тех правил, которые никто не соблюдает — даже те, кто следит за его выполнением. Особенно в третьем кольце, куда они пришли праздновать. Только неясно — что именно. Альта отобрала у Алморейна сигарету и затянулась. — Что-то случилось? — спросил он. — Просто все происходит так быстро, что я не успеваю сориентироваться. Я только отошла от экспедиции, а тут Офелия Шихи со своей программой. — Зато у тебя есть возможность «обогатить генетический фонд Проциона, — Алморейн хихикнул, процитировав глупую социальную рекламу. — У меня, например, такой возможности нет. — Ты сам виноват, что начал бухать в двенадцать. — В тринадцать, — поправил он со всей серьезностью. — Это, конечно, все меняет. Алморейн отобрал у нее свою сигарету и затянулся, а Альта смотрела, как сгорает сухая ламинария. Некоторое время они молчали. — Мне не нужны дети, — сказал он. — И тебе тоже. По крайней мере, не сейчас. Я вижу, что с тобой что-то не так. Альта печально улыбнулась. Как же он был прав. Мелькнула мысль рассказать Алморейну обо всем, что с ней произошло в последние дни, но Альта сдержалась. Лучше, чтоб никто не знал о ее маленьком недуге. Она вполне может дожить до предпенсионного возраста с СГД. Некоторые принимают таблетки. Некоторым даже помогает. Правда придется окончательно бросить дайвинг, но это не так плохо, как смерть на глубине. Тем более, она все равно уже не ныряет. Алморейн снова поднес сигарету ко рту, но курить уже было нечего — остался только фильтр. Он выкинул сигарету и направился обратно в бар. Альта молча последовала за ним. Не дождавшись ее, Алморейн направился на танцпол, а она села за барную стойку. В своем шикарном платье она, наверное, выглядела странно. Хотя кому какая разница? — Я могу вас угостить? — услышала она мужской голос сзади. Но когда она развернулась на стуле, чтобы отшить незнакомца, слова застряли в горле. Говоря объективно, это был самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. Темные волосы, смуглая кожа, голубые глаза. — Меня зовут Рауль Родерик. Я сводный брат Сорена, — улыбнулся он. — Чего? — не очень интеллектуально спросила она, похлопав глазами. — Сорен не говорил, что у него был брат. Она сказала «был». Уже привыкла. — Я полагаю, Сорен вообще мало говорил про свое детство. — Да, это правда, — Альта кивнула. — Но как я могу тебе верить? Без доказательств? Рауль задумчиво нахмурил брови. — У Сорена был шрам на подбородке, — он задрал голову и указал на нужное место. — Вот здесь. — Это может знать любой. Рауль нахмурил лоб. — Мы не виделись много лет. Мне сложно что-то… — он вдруг замолчал. — Это глупо, но… «Облака свернулись кошкой. Расстоянье понарошку». — «Терпкой горечи немножко», — прошептала Альта, чувствуя, как глаза начинает жечь. — «В сладкий чай», — закончил Рауль. Альта продолжала шептать про себя. В темном небе блики света. Стынет море близко где-то. Чтоб скорей настало лето. Засыпай. Слезы уже почти подступили к глазам. Нос заложило. Альта проморгалась. — Он сочинил это мне, когда я был совсем маленьким. Я рассматривал альбомы вымерших животных. Мне очень нравились кошки. Он рисовал мне кошек. Теперь и Раулю, видимо, стало сложно сдерживаться. Он скривил лицо и повернулся к стойке. Сел рядом. — Окей, допустим, ты сводный брат Сорена. Но твое имя… Ты совсем не похож на R-линию. — Потому что я не R-линия. ­— Значит, тебя зовут не Рауль? ­— Рауль. — Тогда я совсем ничего не понимаю. — Видишь ли, там откуда я, эмбрионы не выращивают в пробирке. Мы все делаем старомодным способом. Какой сперматозоид достигнет яйцеклетки первым, тот и… ну ты поняла. Альта скривилась. Доверять случайности в таких важных вещах? — Так откуда ты? — С островов, — он широко улыбнулся. Она опешила. Хотя, с другой стороны, это многое объясняло. Острова были под запретом. Дикое место, где жили другие люди, которые выгнали морян оттуда. Это то, о чем Альта читала. Но, возможно, все было не так? — Как ты попал сюда? — Эм-м… Мне помогли. — Изнутри помогли? Рауль развел руками и одновременно пожал плечами. — Этот человек работает и там, и здесь. В мозгу зазвенела тонкая сирена — если это не брат Сорена, а агент СБ, то ей не поздоровится. Все ее блестящее будущее будет перечеркнуто. Но сейчас Альте было все равно. — И что тебе нужно? Узнать, что случилось с Сореном? Я видела тело, я сама наблюдала, как проводят генетическую экспертизу. Это был он, — ровным голосом проговорила она. — Я знаю, — голос Рауля дрогнул, но он тут же улыбнулся. — Но, как ни странно, я здесь не за этим. Просто подумал, что ты выслушаешь меня, если я расскажу о том, кем был мне Сорен. — Окей. И зачем ты здесь? — Мы хотим тебя нанять. Альта рассмеялась. Это звучало еще более странно, чем родство Рауля и Сорена. — Кто мы? — спросила она, посерьезнев. — Наши люди на островах. Ты все знаешь про сверхглубины. Мы тоже хотим снарядить экспедицию. — Во-первых, я не все знаю про сверхглубины. Во-вторых, зачем вам это? — Отвечая на твой первый вопрос: да, не все, — терпеливо заговорил Рауль. — Поэтому мы нанимаем не только тебя, но и парочку других людей. Отвечая на твой второй вопрос: а почему нет? Мы исследуем другую часть океана. И мы думаем, что источник СГД может быть где-то там. — Что? Что за бред? — Мы предполагаем, что это может быть сигнал, который транслируется откуда-то из глубины. — Это звучит… антинаучно, — в горле у Альты пересохло. — Разве? Это ведь набор симптомов. У всех это происходит по-разному. Но есть и общее. Галлюцинации, тревога, настойчивое стремление покинуть Процион. Стремление найти ответы там, на дне. На последней стадии синдрома глубоководной дисфункции они уходят на глубину. Давление убивает их. Альта кивнула. Давление и безумие. — Но послушай вот что. У всех, кто начинал испытывать симптомы СГД, были слуховые галлюцинации. — Какие, например? — спросила она небрежно. — Стихи. Она почувствовала, как в груди расползается липкий черный страх. — Есть еще кое-что, — с нажимом сказал Рауль. — Что же? — спросила Альта, хотя уже понимала, что согласится. — Когда я был здесь первый раз, многие отсеки третьего кольца были открыты. Теперь нет. — Оптимизация, — она пожала плечами. — Сколько лет Проциону? — улыбнулся Рауль. Альта развела руками. Она все еще не понимала, куда он клонит. — История никогда не была моим сильным местом. — Четыреста лет. А сколько он еще проработает? — О чем ты вообще? — Охлаждающие установки работают хуже. В последние двадцать лет численность начали сокращать. В генетическую программу берут на 30% меньше людей. Секторы и целые ярусы закрывают. И звук… — Рауль многозначительно помолчал. — Он стал другой. Разве ты не замечаешь? Теперь уже страх проник дальше, по рукам побежали мурашки. — Я зайду к тебе завтра, — Рауль коснулся ее голого плеча. — И ты вот так спокойно ходишь по Проциону? Рауль лишь загадочно улыбнулся.   *** Позже, когда они с Алморейном вышли из одного бара и шли в другой, Альта прислушивалась к дыханию города. И теперь — после слов Рауля — она слышала сбои в работе двигателей и охлаждающих установок. Крошечные, почти незаметные. Наверное, это просто когнитивное искажение. «Я знал это давным-давно, просто не мог сформулировать» — старая эвристическая ошибка. Но сейчас ей казалось, что это не ошибка. — Ты не замечал, что все меняется? — спросила Альта. — В смысле? Она остановилась и прислонила ладонь к стене — горячая. — Процион как будто… угасает. Закрывают столько отсеков, блоков, целые корпуса. — Не нужно, — мрачно сказал Алморейн. — Это бред. Какие-то теории заговоров. Я думал, только Сорен такой, но не ты. Упоминание о Сорене заставило ее кулаки сжаться. Они оба были пьяны. Слишком пьяны для подобных разговоров. — Не смей так говорить о Сорене! Алморейн засмеялся. Злобно, обидно. — Конечно, мне же нельзя даже упоминать его имя всуе. Прекрасный идеальный Сорен вместе с прекрасной идеальной Альточкой. Замечательная семья! — Замолчи, Ал. — А то что? — А то я скажу то, чего не хотела говорить. Алморейн снова рассмеялся. — Что же ты такого скажешь? Я и так знаю, что ты смотришь на меня свысока. Я знаю, что ты думаешь. Меня не взяли в программу сверхглубин. Меня не взяли на второе высшее в универ. И вообще никуда теперь не берут. Для таких, как ты, Сорен и Итан, да и для матери я просто алкоголик и наркоман. И что? — Знаешь, что? Только ты в этом виноват. Я всегда пыталась тебе помочь, потому что мне было плевать на все твои косяки. Плевать. Я всегда тебя вытаскивала. А тебе было плевать на меня. Даже если что-то случится, тебе будет плевать. Когда Сорен исчез, когда мне было плохо, ты перезванивал, только когда тебе нужны были деньги. Алморейн застыл. — Знаешь, что я скажу про твоего ненаглядного Сорена… — сквозь зубы прошипел Алморейн. — Что же? — с вызовом спросила Альта. Кулаки все еще были сжаты, и она прикинула, что будет, если он решит ее ударить. Алморейн пьян, но он всегда дрался так, будто на кону его жизнь. Альта же была быстрее. Но друг с другом они не дрались серьезно лет с тринадцати. На его лице отразилась внутренняя борьба, но в конце концов он помотал головой и устало вздохнул. — Ничего. Конечно, ты во всем права. Я пойду. Он развернулся и зашагал обратно. В бар. Альта постояла немного в одиночестве и направилась к переходу во второе кольцо. Она хотела пойти к Офелии Шихи. Рассказать о своих галлюцинациях, об СГД, о Рауле. Конечно, ее исключат из генетической программы. Отовсюду исключат. Между третьим, вторым и центральным кольцом раньше было больше тоннелей, но многие из них закрывали — вроде как бессмысленная трата энергии. Наверное, так оно и было. Но теперь Альта везде видела доказательства слов Рауля. Что если Процион действительно умирает? Круглосуточный отдел службы безопасности находился в центральном торе в блоке 26. Если сейчас все рассказать, дальше будет проще. Тем более, на МРТ ее болезнь все равно обнаружится. И тогда уже она ничего не сможет сделать. Ей уже не двадцать лет, чтобы играть во все эти конспиративные игры. Она должна рассказать обо всем, пока не стало поздно. Альта шла по коридору, и перед ней зажигались лампы. Раньше они постоянно горели. Сейчас они включались, если срабатывал датчик движения. Экономия. Везде экономия. Коридор плавно изгибался. С одной стороны были двери, с другой иллюминаторы. Она захотела выглянуть, чтобы понять, день сейчас наверху или ночь, как вдруг ощутила толчок. Казалось, что во внешнюю стену города врезался голубой кит. Такое иногда случалось. Ну, точнее, о таком болтали брехуны вроде Алморейна. Официально голубые киты давным-давно вымерли. Толчок повторился — на этот раз сильнее. Альту откинуло к стене, и она больно стукнулась плечом. Осела и вдруг заметила, что освещение совсем отключилось. Вместо него включились аварийные лампы, заливая окружающее пространство мрачным багровым светом. По коридору пробежала незнакомая коротко стриженная девушка в форме, больше похожей на экзоскелет. За девушкой бежали еще двое, но они были в шлемах, и Альта не смогла увидеть лица. Неужели разгерметизация? — Эй! — позвала она, но собственный голос показался каким-то странным, будто она говорила под водой. Изменение давления? — Кто-нибудь! — закричала она, но голос все еще звучал странно. По коридору пробежали еще люди. Кто-то в шлемах, кто-то нет. Никто из них не замечал Альту. Один из них поскользнулся, упал, и она смогла разглядеть на правом плече нашивку. Треугольник, в котором латиницей написано «Офион». «Офион»? Что это? Человек поднялся на ноги и побежал. Альта направилась за ним, но тут услышала сзади рев, который приближался, приближался… Она обернулась и увидела, что на нее надвигается пламя. Закрылась руками, хотя это ничем не могло помочь. Огонь поглотил ее целиком, и Альта даже не успела испугаться. Больше ничего не осталось. Больно не было. Она убрала руки и с удивлением обнаружила, что они целы. Она не сгорела, не обуглилась, а в коридор вернулось привычное освещение. Или оно и не менялось вовсе. Альта чувствовала себя глубиномером, рассчитанным на 50 метров. Если погружаешься глубже, он сначала пищит, а потом замолкает и выключается. А на глубине примерно 200 метров стекло трескается, потому что не выдерживает давления.   *** Как и обещал, Рауль пришел к ней на следующий день. Альта старалась вести себя непринужденно, но в голову лезли не самые подходящие к случаю мысли. О людях в скафандрах, о ревущем пламени, о нашивке «Офион». Рауль сел на диван, а она достала из холодильника заказанные ранее закуски и поставила перед ним на стол. Он тут же сосредоточился на еде, вилкой выискивая в общей тарелке куски рыбы повкуснее. Длинная темная челка свешивалась на лицо, и он сдувал ее. Альта пыталась сосредоточиться, но перед глазами возникали другие образы. Пламя, бегущие люди. «Офион». — Расскажи мне о поверхности, — попросила Альта. — Что рассказать? — Все, что угодно. Я о ней ничего не знаю. — На поверхности есть запахи, — сказал вдруг Рауль. — Здесь воздух стерильный, а там… живой. Там есть день и ночь. Ночью видно звезды. Такие яркие, такие далекие. Очень красивые. И даже спутники, которые построили наши предки тысячи лет назад. Люди разводят рыбу и прочую живность на морских фермах, — Рауль заулыбался. — Креветки там вырастают огромные. Не то что здесь. — Нормальные у нас креветки! — Ага-ага! — Рауль рассмеялся. — Мы живем на коралловых атоллах. Их всего четырнадцать, но островов на них тысячи. Некоторые правда очень маленькие. Я живу на одном из самых больших островов. Он называется Мадалена. Там двадцать семь поселений, а в центре — большая гора. Спящий вулкан. Есть еще полуостров на западе. Там стоят древние механизмы для преобразования энергии. Знаешь, такие гигантские белые башни с огромными лопастями, похожие на цветы. — Ветрогенераторы, — прошептала Альта. — Я видела на картинках. — А люди? Какие там люди? Они против нас? — Против? Нет, они даже не знают о Проционе. Рауль откинулся на спинку дивана, явно задумавшись, а она заметила, что смотрит на него не моргая. — Сложно сказать, какие они. Разные, конечно. Некоторые живут в древних передвижных блоках, построенных нашими предками. Некоторые в деревянных или каменных домах. Это так странно выглядит. Мир двух эпох. Древней, когда еще была та цивилизация, которая строила космические корабли. И новой — пасторальной. У нас нет заводов, как здесь, или чего-то подобного. Вместо этого ручной труд и мануфактуры, представляешь? Люди сами выращивают еду, сами себе готовят. У них есть древние книги из бумаги, которая не рвется. Но они почти не читают книг. Они смотрят, как мир погружается в воду. Просто смотрят. Как будто приняли свою судьбу. Альта почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Рауль отложил вилку. В тарелке осталась примерно треть порции. Он спросил: — А что делают с остатками еды? Выбрасывают? — Перерабатывают в пищевые кубики или еще какие-нибудь полезные штуки. У нас здесь почти безотходное производство. А у вас? — Как я говорил, у нас нет производства. Есть рыбные фермы, есть поля. Но заводов и фабрик нет. Но льды на Северном и Южном полюсе тают и уровень воды поднимается. Ни на островах, ни в Проционе ловить нечего. — Ловить? — нахмурилась Альта. — Ты про рыбу или про что? — Это сленг. Я имел в виду, что мы в полной жопе. — А «в полной жопе» это не сленг? Он улыбнулся и кивнул. — Значит, я правильно понимаю, что Процион скоро окончательно выйдет из строя, острова затопит? И что тогда ты мне предлагаешь вообще? — Альта нервно хихикнула. — Найти ответы. Откуда мы. Где мы оказались. Кто мы. То, о чем мечтали они с Итаном. До того, как он бросил Альту с Сореном и исчез. — Опять же, мы строим плавучие города. Так что не пропадем. Неужели тебе не интересно? Альте было очень интересно. Тем более, она не могла оставаться здесь из-за синдрома глубоководной дисфункции. Но если Рауль узнает про ее СГД, то вряд ли он решит взять ее с собой. Она ведь нужна ему для сверхглубинных экспедиций. — Я хочу попрощаться с братом. И с матерью. Это было странно, но Альта и правда хотела попрощаться с Орис. — Конечно. 24 часа тебе хватит? — Да, я успею все уладить. Когда Рауль ушел, Альта еще некоторое время сидела, глядя в темный иллюминатор. Она никогда не была на поверхности. Она смотрела и смотрела, и смотрела, долго, очень-очень долго. За толстым стеклом проплывали звезды. Вернее они двигались вместе с ней. Вместе со всем городом. Процион двигался. Происходило что-то странное, непонятное, безумное. Ей казалось, что она попала из привычного уютного мирка в какой-то сюрреалистический кошмар. Альта слышала рев двигателей, чувствовала легкую вибрацию. Даже тяготение стало другим. Внизу засияло нечто белое, она подошла ближе и прижалась лбом к холодному стеклу. Рядом летел еще один город. Латинскими буквами на корпусе было выведено слово «Сириус». Два города летели в бескрайней пустоте, в вечной тишине космоса, а она наблюдала за ними. Кажется, прошла целая вечность. Она не сразу заметила, как приблизилась планета, и Процион начал снижение. Лишь когда перегрузка стала невыносимой, а по другую сторону стекла начала пылать атмосфера, Альта очнулась. Затошнило, будто бы в гидромобиле во время шторма. Дыхание стало частым, прерывистым. Шатаясь, она прошла в санузел, схватилась за холодные края белой раковины. Взглянула в зеркало — сейчас она была не просто привычно бледной, а серой. Даже губы стали серыми. Она хотела включить воду и уже потянулась к крану. Не успела.   *** Там внизу совсем нет света. Но им не нужен свет. Не нужно тепло. Не нужен даже язык. Многообразие. Что мы знаем о многообразии? Мы пытаемся. Пытаемся. Что мы знаем о том, что такое человек? Что мы знаем о том, что такое личность? Что мы знаем о том, что такое сознание? Мы ничего не знаем. Мы нет. Они — да. Там, где холодно, темно, там, где земля льдов и туманов. Нифльхейм. Так они назвали ее, когда приплыли сюда на кораблях с огромными парусами. Нифльхейм. Именно там все ответы. Именно там, где не может выжить никто и ничего. Там живут они. У них все ответы на все незаданные вопросы. Кто убил мир. Кто разделил народы. Как излечить то, что излечить нельзя?   *** С тех пор, как Альта и Алморейн съехали от Орис, та успела переехать раза три. И вот, конечно, оказалась в самом центре. На оси центрального тора. Альта не знала, чем именно занимается ее мать сейчас. Видимо, тем же самым. Только генетики могут так высоко подняться. Очень беспринципные генетики. Чтобы добраться, нужно было пройти через три КПП. Не успела она постучать в дверь, как двери разъехались перед ней. Орис не было видно, но хорошо освещенная квартира почти ничем не отличалась от новой квартиры Альты. Разве что окно побольше и потолок повыше. Альта прошла внутрь. — Орис? — осторожно позвала она. — Проходи сюда, — услышала она голос матери. Одинаковой квартира казалась только с первого взгляда. Места здесь было гораздо больше. Орис находилась в комнате, где не было ничего, кроме стола с оборудованием и стула. Она склонилась над микроскопом, тощая, еще тощее Альты — сплошь тонкие конечности и сочленения – похожая на какое-то постапокалиптическое насекомое из старой книги. Она пыталась что-то разглядеть в окуляр, хотя во всей комнате висели увеличенные тридэграммы. Органы, ткани, клетки. Все подряд без какой-либо видимой системы. Альта прошлась по комнате, приглядываясь к каждой тридэграмме. Судя по изображениям, Орис изучала кого-то с четвертой стадией рака. Кого-то очень богатого. Метастазы уже разрослись в органах. Наниты съедали взбесившиеся клетки, но недостаточно быстро. После определенного момента наниты уже не могли помочь. — Ты знаешь, что я никогда не любила Сорена. Когда ты связалась с ним, вся твоя жизнь пошла ко дну. Камнем. Ты бросила морскую биологию, перестала нырять. У тебя могла быть научная карьера. Ты могла бы продолжить мое дело. — Поиски бессмертия? Орис усмехнулась и кивнула на тридэграммы. — Вот посмотри. Человеку двести двадцать лет. Альта присвистнула. Официально люди доживали максимум до ста пятидесяти. Она даже спрашивать не стала, кто это. — А теперь посмотри сюда, — Орис кинула тридэграмму, которая остановилась прямо перед лицом Альты. Мозг. Здоровый мозг, который… — Что это? – спросила она. — Между затылочной долей и мозжечком. — Как сама думаешь? Альта увеличила изображение, присмотрелась, повертела и беспомощно развела руками. — Похоже на эндокортекс. Я читала про импланты, но этот совсем другой. — «Совсем другой», — передразнила Орис. — Но ты права. Похоже, но не совсем то. Представь себе, это все один и тот же человек. — Не может быть. У него метастазы уже везде. Почему мозг не поражен? — Вторичный гематоэнцефалический барьер. Альта рассмеялась. — Звучит бредово. — Это новообразование между затылочной долей и мозжечком – вторичный мозг. Он продуцирует дополнительную защиту. — Бухло, наверное, тоже не работает. Орис изобразила вежливую фальшивую улыбку. — Хорошо. А мне вообще можно это видеть? — Ну, хоть что-то ты должна интересное в жизни увидеть, - та хмыкнула. До чего же любящая мамочка. — И что дальше? — спросила Альта. — Его мозг здоров. Кажется, что он может действовать автономно. — Мы рассматриваем этот вариант. Остановить старение организма мы уже не можем. — Что, не на ком больше проводить опыты? Орис скривилась. — Алморейн никогда не перестанет жаловаться. Он всегда был нытиком. — Я бы тоже стала нытиком, если бы моя мать проводила на мне нелегальные эксперименты. — Умоляю тебя, ты не такая. Даже странно, вы ведь двойняшки. Хотя… общих генов у вас только 58%. Где-то в этих 42% и кроются все отличия. Слишком большой разброс. — Я пожалуй пойду, — сказала Альта. И зачем она вообще решила с ней попрощаться? — Некоторые спасают свое потомство. А некоторые человечество, — раздался позади голос Орис. — Надеюсь, однажды ты поймешь. Альта не хотела понимать.   *** Альта решила пойти туда, где не была после того, как рассталась с Итаном — в парк, который занимал целый ярус и выполнял функцию легких Проциона. Конечно, была еще автоматическая система переработки углекислого газа в кислород, но парк представлял собой целую экосистему. Альта не слишком хорошо помнила химию, но знала, что кислород образовался при помощи фотосинтеза, а неорганический азот выделялся в атмосферу в ходе гниения умерших организмов. На самом деле в Проционе использовался и тот азот, который выделяли организмы в ходе своей жизнедеятельности. Аммиак, мочевину и мочевую кислоту использовали для удобрения почвы, затем растения поглощали неорганический азот и перерабатывали в органический, а затем растения поедали люди. Раньше в этой цепочке участвовали животные, но от них отказались примерно двести лет назад, когда оказалось, что они слишком загрязняют атмосферу органическими соединениями. Вместо этого были созданы растения, которые содержали менее устойчивые волокна и больше энергии для человека. Альта прошла хвойный зал, вдыхая полной грудью. В носу защекотало от терпкого запаха. Впрочем, ей любой настоящий запах казался терпким. Она остановилась в зале, где росли разноцветные покрытосеменные растения. Цветы. Освещение было поставлено на минимум – для цветов сейчас стояла ночь. Альта прошла по дорожке, слабо освещенной пунктирными линиями с двух сторон, и села на скамейку. Ей вдруг показалось, что Процион дышит. Так и было – в каком-то смысле. Она вспомнила, как они с Итаном ходили сюда, потому что у него был абонемент на безлимитное посещение. Альту обычно пропускали вместе с ним бесплатно, потому что мало кто ходил сюда. Никому не было интересно. Она решила зайти в зал водорослей, но на закрытой двери висела табличка «Перепланировка». Что это вообще значило? Зал с папоротниковыми тоже был закрыт на «перепланировку». Она подошла к информационному табло, чтобы разузнать подробнее. «В связи с перепланировкой Проциона парк будет демонтирован и закрыт в течение месяца». Слова Сорена обретали все больше и больше смысла. И что будет дальше? Теперь начались обмороки. У нее точно не вялотекущая демоверсия, а нечто очень быстро прогрессирующее и опасное. Что с этим делать? Когда люди говорят, что у них нет выбора, это означает, что они уже сделали свой выбор. По крайней мере, Альта сделала свой.   *** Алморейн не отвечал. Альта с удивлением обнаружила, что он заблокировал ее. Везде. Ну и отлично. Ну и ладно. Ну и пошел он. Она оставила новые апартаменты так, как будто вышла на прогулку. Даже не оглянулась, чтобы в последний раз окинуть их прощальным взглядом. Затем прошла из первого кольца во второе, а потом и в третье. Молча села в гидромобиль, где уже ждал Рауль и еще один незнакомый парень в серой форме, которую носили почти все вне работы. Непонятно, кто по профессии, но тоже явно из Al-линии. Дверь гидромобиля закрылась за Альтой. Так она оставила Процион. Навсегда. — Меня зовут Альта Меларен, — сказала она. — Алекс Кольбьерн, — отозвался парень. После этого они замолчали. Когда гидромобиль покинул доки, Рауль нервно сглотнул. — Если Дея узнает, что я был здесь, мне крышка. Но она точно узнает, когда поймет, что вы исчезли. — Какая Дея? — заинтересованно спросила Альта. — Дея Романовская, — пояснил Алекс. — И кто такая Дея Романовская? — Ты не знаешь? — брови Рауля удивленно взлетели вверх. Альта пожала плечами. — Это глава службы безопасности, — снова ответил Алекс. — А. Ну, ясно. У вас с ней близкие отношения? — О да, — мрачно протянул Алекс. — Очень близкие. Рауль показал ему средний палец. Видимо, близкие отношения у него были не только с главой СБ, но и с этим Алексом. — Ладно, ребятки, я пока посплю, — Рауль пересел на третий ряд сидений и принялся устраиваться поудобнее. Альта пересела со второго ряда на первый, чтобы Алекс тоже смог поспать. Она почувствовала ком в горле. У нее дрожали руки, колотилось сердце и вдруг стало тяжело дышать. Невозможно поверить. Еще чуть-чуть, и она достигнет точки невозврата. Повернуть назад уже не получится. Кажется, ей стало по-настоящему страшно. Но вместо со страхом она почувствовала нечто вроде… веселья. Сможет ли она жить наверху? Там, наверное, даже электричества нет. А вот компьютеров нет. Ни книжку почитать, ни фильм посмотреть, ни в игру поиграть. Впрочем, она и в Проционе не слишком много играла, смотрела или читала. В основном все по работе или учебе. Наверное, она очень скучный человек. — Ты была в открытом море? — спросил Алекс. — Ага. И на сверхглубине. — Да, я знаю. — А ты чем занимаешься? — Компьютерами, — Алекс неловко улыбнулся. — И ты никогда не нырял? — удивилась она. — Я никогда и в «Персее»-то не был. — Да ладно. Всего шестьдесят метров глубины. Вероятность, что у тебя порвутся легкие или ты умрешь от декомпрессии, ничтожно мала. — Это ты так шутишь? — спросил он. — Да, юмор — не моя сильная сторона, — честно призналась Альта.   *** За несколько минут до прибытия поезда Рауль достал из багажного отделения три огромных герметичных рюкзака и вручил Алексу и Альте по одному. — Что там такое? — удивилась она. — Оборудование. У нас нет все нужной техники, поэтому берем отсюда. — Ну что? — преувеличенно бодро поинтересовался Рауль. — Пошли искать гидрокостюмы. Надеюсь, найдем наши размеры. — То есть, ты продумал все, кроме гидрокостюмов? — скептически спросил Алекс. — Мало ли сколько людей пришлось бы брать с собой. Да и здесь постоянно новые лица, многие ныряют за образцами и все такое. — Это правда, — подтвердила Альта. Они выбрались из гидромобиля и попали в коридоры «Персея», которые в отличие от Проциона были темными и сырыми. Тяжелый рюкзак оттягивал плечи. Ну, ничего, в воде этот вес ничего не значит. А завтра вообще все это не будет иметь значения. Завтра. Завтра она уже будет на острове. Сможет пойти на пляж загорать, купаться, есть что-то вкусное, гулять по острову, знакомиться с новыми людьми, а вечером смотреть на звезды. Будет здорово. Осталась самая малость — выбраться из «Персея». — Так кто тебе помог сюда попасть? — спросил Алекс. — А то ты еще не догадался. Твоя бывшая. Альта решила запомнить и потом расспросить Алекса. Интересные здесь дела творились, а она ни о чем не знала. Даже обидно. Наконец они дошли до нужного сектора. На стене светилась большая буква Д. Алекс что-то сказал Раулю, тот что-то ответил, но неожиданно Альту окутало умиротворение. Время будто бы замедлилось, и даже беседа двух старых друзей больше не отвлекала. Ей стало все равно, поймают их или нет. Узнают ли про синдром глубоководной дисфункции – тоже не важно. Она глубоко вздохнула, отдаваясь этому чувству. Они подошли к шлюзу, и Рауль приложил карточку к консоли. Дверь отъехала в сторону. Они вошли в небольшой отсек, и тут же включилось автоматическое освещение. Вдоль стен висели гидрокостюмы, над ними были полки с масками и дыхалками, а внизу находились ящики с ботинками и ластами. Баллоны стояли в дальнем углу. В полу был небольшой люк. Для одного человека и оборудования, которое может ему пригодиться. Их рюкзаки тоже пролезут. Рауль и Альта тут же начали выбирать костюмы. — Какой размер у Алекса? — спросил он. Альта окинула того взглядом и вытащила с вешалки самый большой костюм. — Наверное, этот. Он смущенно взял его. — Ага. Так, Алекс, слушай меня, – командным голосом произнес Рауль. — Снимай все и надевай костюм. — Вообще все? — мрачно спросил тот. — Или можно оставить нижнее белье? — Можно, — сказала Альта, и Рауль издал недовольный вздох — видимо, хотел еще как-нибудь пошутить. Она нашла свой привычный гидрокостюм, положила его на лавку и принялась раздеваться. Алекс пытался не смотреть на нее, но нет-нет да поглядывал. Альта нравилась мужчинам. Высокая, мускулистая, с длинной темной косой. Волосы она не стригла давно, только чуть-чуть подравнивала концы. Алекс же, несмотря на принадлежность к Al-линии, выглядел довольно хило. А ведь им всем довольно легко накачать мышцы. Видимо, это его вовсе не интересовало. Наверное, очень умный. Хоть и явно неловкий. Альта подмигнула, когда в очередной раз поймала его взгляд. Алекс смутился и отвернулся. Рауль же и правда разделся полностью, а всю свою одежду бросил в утилизатор, стоявший у двери. Такой загорелый. Такой привлекательный. Как вообще такой мог родиться без вмешательства генетиков? Ну вот просто как? Надев серый гидрокостюм, Рауль сел на пол и принялся отвинчивать крышку люка. Вот и все. Альта смотрела, как крышка поддалась, и Рауль поднял ее. Внизу плескалось холодное море. — А вода холодная? — спросил Алекс. Рауль положил руку ему на плечо. Улыбнулся, чуть склонив голову. — Ты же проходил теоретический курс в бассейне. Я помню, ты все сдал. Все будет хорошо. Главное — не паникуй. Я буду рядом. И Альта будет рядом, она у нас спец по нырянию. Подниматься будем медленно, я не хочу, чтобы у тебя были проблемы от перепадов давления. В крайнем случае поднимайся на выдохе. Дыши медленно и глубоко, остальное сделает дыхалка. Рауль надел на Алекса снаряжение: жилет-компенсатор, баллон, подсоединил все трубки для дыхания, а затем еще и осторожно нацепил рюкзак. — Сейчас никого не должно здесь быть, — сказал он. — Все либо в лабораториях, либо где-то далеко в море. АА на островах через пару дней начинается праздник сбора урожая. Приплывем и повеселимся от души. Все будет хорошо. До встречи на другой стороне, — он подмигнул Альте и прыгнул в воду. Алекс же осторожно спустился по лестнице. Медленно, очень медленно. Когда он оказался в воде и отплыл немного, Альта прыгнула и нырнула в холодную воду. Вынырнула, дотянулась до крышки люка и потянула на себя. Люк медленно закрылся над ними и щелкнул автоматическим замком. Ничего не осталось. Ничего. Только будущее. Будущее вне этих стен. Сердце отчаянно заколотилось от радости и нахлынувшего адреналина. Теперь они уж точно не вернутся. Если, конечно, их сейчас не выследит какая-нибудь поисковая субмарина. Нет-нет, лучше об этом не думать. Да и зачем они поисковым субмаринам? Необходимо доплыть до внутренних островных вод, где коралловые рифы надежно скроют их от местных наблюдателей. Но между областью, где лежит «Персей», и внутренними водами лежит глубокая пропасть, а значит, они еще какое-то время будут на открытом месте. Они втроем стравили воздух из жилетов и погрузились в воду. Алекс держался молодцом. Кажется, он даже забыл, что над ними кубометры воды, а на легкие давит шесть атмосфер. Рауль держался немного впереди, да так уверенно, будто всю жизнь этим занимался. До дна примерно сто пятьдесят метров, до поверхности — немногим больше шестидесяти. Снизу веяло холодом, из глубины поднималась темнота. Казалось, что она хочет поймать в свои цепкие объятья и утянуть вниз. Навсегда. Холод и оцепенение сковывали конечности. Альта взяла Алекса за руку, чтобы он не всплывал слишком быстро или не уходил на глубину. Плавучесть он держать совсем не умел. Как вообще можно было прожить всю жизнь в подводном комплексе, но так и не научиться плавать? Дно медленно поднималось. Они держались как можно ближе к белому песку, под зарослями кораллов, и Алекс впервые видел все многообразие подводной жизни. Зеленоватые раки медленно бродили по дну, мелкие яркие рыбки прятались в водорослях, оранжевые актинии шевелили своими щупальцами, большие синие скаты скользили по белому песку. Альта помахала рукой перед лицом Алекса и указала направление. Он посмотрел в ту сторону и кивнул. Она показала ладонью движение волн — это означало течение. То течение, которое отнесет их через глубокую пропасть к теплым внутренним водам островов. Рауль уже порядочно оторвался от них и лишь периодически оборачивался, чтобы проверить, как они. Не потерялись ли. И на том спасибо. «Персей» остался далеко позади. Альта улыбнулась бы, если бы могла – но мешала маска. Не улыбнулась бы, а рассмеялась. Громко, как возможно лишь на поверхности. Она посмотрела вниз, и темнота вдруг приблизилась. Темнота окружала, проникала внутрь ее тела, в самую глубину ее сердца. Дно резко ушло вниз, оставив под ними темную пропасть, и Алекс сильнее вцепился в ее руку. Сейчас он испытывал боязнь высоты. Не привыкшему поддерживать плавучесть человеку могло казаться, что сейчас он упадет вниз, в черную глубину, которая поглотит его всего без остатка. Вниз. Вниз, вниз, вниз, вниз. Там, где есть все ответы. Там, где скрыта правда. Вечная непреложная истина. Только внизу она узнает то, что было похоронено. В темных глубинах она узнает обо всем. О том, что произошло, о том, что происходит, и о том, что будет происходить. О том, что такое «Офион». нет никого ничего только искорки света в холодном Вниз. гиперпространстве Вниз, вниз, вниз. В темные холодные глубины. В бесконечность холодного океана. нет ничего никого только липкий туман на грани В ушах зазвенело, но это неважно! Все уже неважно. темных материй яви и сна Ответы там, внизу. О том, что было много жизней назад, о том, что будет много жизней вперед. Вниз, в темные глубины. ты убегаешь к чему-то к кому-то Алекс настойчиво потянул ее за руку и поднял вверх большой палец. Всплывать? Нет! в вихри жестоких чудес и невиданных странствий Наверху ничего нет. Наверху лишь полузатопленные клочки земли, которые через несколько столетий полностью скроются под водой. Через несколько столетий даже подводные города перестанут существовать, и люди станут жить в океанах. По-настоящему. По-настоящему. нет все не так все не то мне осталось чуть-чуть Альта хотела отпустить его руку, но Алекс крепко сжимал ее ладонь, а второй рукой схватил за запястье. Она безрезультатно вырывалась. Хоть Алекс не умел плавать, он был сильнее и больше. но ты тоже обречена Краем глаза она успела заметить, как Рауль обернулся и плывет к ним. Алекс продолжал сжимать ее запястье. такие как ты оставляют лишь след звездной пыли Зачем, зачем держать? Они вдвоем должны поплыть вниз и найдут все ответы. Они поймут, почему мир стал таким. Они поймут, зачем древние оставили их на этой лишенной надежды планете. и темной материи Они поймут. Но лишь там, внизу. лишь слабые всполохи света в осенних мирах архаичной зари Только там, только там есть ответы. но нет звезд ярче тебя я знаю Этот голос… Наверное, и Сорена утянул туда этот самый голос, который она сейчас слышала. сама те светимости каюсь мерила Он просто понял, что иного выхода нет. и нет звезд дальше тебя ты уйдешь Альта и Алекс погружались быстрее, чем приближался Рауль. Еще немного, еще совсем чуть-чуть. ты опять от меня улетишь Вниз, в глубину, туда, где истоки всего. Туда, где скрыта правда. Туда, где лишь холод, темнота и нет никакого света. и ты говоришь ты мне шепчешь что нет нас с тобой и так будет всегда Алекс резко притянул ее к себе и надавил на крепление лямки рюкзака. Тот повис на одной его руке, а затем вовсе соскользнул и медленно пошел ко дну. а небо молчит потерявшись в извивах седых облаков затихая влюбленно Приятный груз, помогавший ей опускаться глубже, внезапно исчез. Она пыталась поймать его свободной рукой, но не успела. Тяжелый рюкзак быстро скрывался в темной глубине. знаешь я верю я помню ты есть константа Алекс заработал ластами, таща ее наверх. моя путевая звезда Нет! Ей надо вниз. Вверху ничего нет. но я остаюсь на земле без тебя Ничего. Никого. Только искорки преломленного света. под светлыми сводами яркого сна Течение уверенно несло их все дальше, Алекс продолжал работать ластами, слишком быстро поднимаясь. офиона Альта вдруг поняла, что несколько секунда назад чуть было не ринулась в глубину на поиски неведомого смысла. Стало страшно. И, кажется, Алекс вывихнул ей плечо. И теперь он поднимался слишком быстро. Если он не замедлит подъем, им обоим грозит неминуемая декомпрессия. Она несколько раз судорожно дернула рукой, но Алекс не заметил. Рауль нагнал Алекса и схватил за другую руку, чтобы тот остановился. Альта ощутила, как подхватывают их потоки сильного теплого течения. Соединила большой и указательный пальцы правой руки — все в порядке. Но ее руку Алекс так и не отпустил. Боялся. Несколько минут течение несло их, а затем внизу появилось дно, сначала темное, неотчетливое, но вскоре показались первые кораллы и рыбы. Стало заметно теплее, теперь их несло вдоль высоченной, почти вертикальной коралловой стены. Ее не покидало ощущение абсолютной неправильности происходящего. Она не верила, что это просто галлюцинации. Она поверила Раулю. Что это чей-то сигнал, ведь чем еще это может быть? Ей стало страшно. Так страшно, что она начала плакать прямо в своей маске, и она тут же начала запотевать. Она чуть не умерла. И если бы не Алекс, она бы уже стремилась куда-то вниз. Скоро кораллы кончились, а под ними осталось лишь песчаное дно, усыпанное красными и черными морскими ежами. Течение осталось позади, и они оказались в теплых внутренних водах.   *** В первое мгновение показалось, что вода и небо поменялись местами, и сейчас она упадет в эту сияющую бездну. Она начала барахтаться, пытаться снова уйти под воду, но Рауль не дал, вытащил наверх, сорвал с лица маску, надул жилет, чтобы она держалась на поверхности. В легкие хлынул воздух, полный запахов, насыщенный, прохладный. Голова кружилась, невозможно было понять, где верх, где низ, мир качался на волнах океана, мир и был океаном, а звезды казались невозможными. Она видела это глазами Сорена, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что она ощущала сейчас. Рауль что-то кричал, она не расслышала. И тут она увидела огни гораздо более яркие, чем звезды. Остров. Город. Люди. — …СГД! — услышала она наконец Рауля. — У тебя СГД! Почему ты не сказала? Почему ты не сказала раньше? Но Альта продолжала плакать.