Исповедь блудницы

Больше Гепард не встречал Брюгель Пуассон, а какие-либо попытки её поиска не давали результатов. Нигде и никто не знал, кто это такая, а описание внешности лишь повергало людей в ещё большее недоумение. Истинное отчаяние охватывало душу Гепарда, который выполнял свою работу словно механически, помня на подсознательном уровне. Неужели Брюгель и правда не существует, и она намекала на это ещё тем вечером? Тогда кто она — плод одинокого воображения, посланный Эоном бес, созданный, чтобы проверить Ландау на прочность и верность своим идеалам? В таком случае Гепард проиграл эту битву, ибо он был готов отдать всё, чтобы снова увидеть Брюгель. Робкая сестра Пелагея несколько раз спрашивала Ландау о том, что с ним происходит, но ответ всегда был одинаковым и неподробным. Ей оставалось только молиться за душевное благополучие отца Гепарда, потому что поведение его заметно изменилось, пусть службы он и проводил с той же религиозностью и настойчивостью. И да сохранит Клипот покой в его грешной душе… Потеря Брюгель в этот раз ощущалась немного легче, но всё так же безумно. Почему она избегала его, если тоже испытывала чувства и была реальным человеком? И что теперь Гепарду делать, чтобы вновь отыскать её? Ведь тогда она, скорее, сама нашла его. А значит Ландау не был в ответе за то, когда именно он может встретить Брюгель вновь, отчего становилось только тоскливее. Наверное, Гепард до того сильно влюбился, что образ Пуассон глубоко въелся в его сознание, заставляя видеть невероятно яркие, правдоподобные, реалистичные сновидения. Потому что одной ночью Брюгель пришла ему во сне. Всё начиналось как обычно: уставший от потока верующих, но одухотворённый собственной праведной деятельностью, Ландау с удовольствием лёг в кровать после рабочего дня. Он не запомнил ни того, как уснул, ни того, что было во сне в самом начале. В память врезалась только сцена, когда Пуассон уже сидела на его бёдрах, потирая ладонями его промежность. Конечно же, охочее до ласк тело Гепарда ярко отозвалось на подобные действия, и вскоре Брюгель ощутила, как под его брюками встал член. — Ты такой одновременно стеснительный и нетерпеливый, — воздушно проговорила женщина, улыбаясь. Ей определённо нравилось, как Ландау реагировал. За занавешенным окном уже светило солнце, что казалось странным, будто бы наступил день. Гепард чётко видел и ощущал присутствие женщины, словно она и в самом деле пробралась к нему домой. Но что это: сон, реальность или фантазия? Чёткого ответа Ландау дать не мог. Единственное, что он в тот момент действительно контролировал — свои ощущения от происходящего. А удовольствие он уже явно начал получать. — Как же тяжело тебе без меня, — посмеивалась Брюгель. Она оглаживала никем не тронутое до этого тело Гепарда и делала это нарочито медленно, как будто сама изучая его, ища определённые точки воздействия. Ландау не отличался излишней атлетичностью, но за фигурой явно следил и занимался спортом. Пуассон было приятно думать о том, что лишь ей предоставили привилегию видеть Гепарда (священника, отца, праведника) в таком уязвимом положении. Да и, судя по тому, как неуверенно вёл себя мужчина, так и было. — Это правда, — не спорил Гепард. Каким бы жалким он ни казался себе сейчас, мужчина понимал, что просто не может скрывать свои желания от той, кто эти желания, собственно, и вызывает. — Мне нравится, каким ты стал послушным, — совсем откровенно заговорила Пуассон и придвинулась телом к поднявшейся части чужих брюк. Судя по всему, она и не собиралась оставлять Гепарду какие-либо надежды на то, что он избежит её ласк. Он, впрочем, даже и не думал противиться. — Скажешь что-нибудь в качестве подсказочки или я могу делать всё, что захочу? Длинный подол чёрного платья Брюгель расползся, как водоросли, по кровати, образовал складки, но женщина специально задрала его таким образом, чтобы сидеть на Гепарде одним лишь нижним бельём… — П-пожалуйста, — взмолился Ландау, который под искристый смех Брюгель вдруг невольно толкнулся в неё бёдрами. — Ты ещё не знаешь, чего хочешь, мальчик. — Я давно понял. — Что именно? — Что ты привлекаешь меня. — Ты не услышал, что я хочу сказать. Брюгель вдруг схватила запястье Гепарда, опустив его руку между своих ног, и он ощутил, как в ладонь ему упирался явно не женский орган. — Т-ты…? — Никакая я не Брюгель Пуассон. Прости. И в том, чтобы носить чёрное платье в этой ситуации, был заложен глубокий смысл — оно отлично скрывало истинную половую принадлежность человека, который его надевал. Бывшая Брюгель сняла с головы парик, под которым были такие же синие, но короткие волосы, а с тела — платье, медленно расстёгивая его, как будто оттягивая момент истины, но всё итак стало очевидно. Гепард влюбился в мужчину. — Убежишь? — посмеиваясь уже совершенно другим голосом, спросил некто. И, если честно, этот голос звучал намного приятнее и естественнее. — Нет. Не посмею. — Я же… не женщина, как ты думал. — Это по-своему неожиданно, но я ещё в подворотне заметил, что у тебя неженственные черты лица. Да и грудь слишком широкая и плоская. Неизвестный засмеялся бархатисто, напоминая «растворившуюся» Брюгель. — Тоже мне… священник. Грудь он мою рассматривал. Гепард усмехнулся, вдруг посмелев и начав поглаживать талию другого мужчины. Платье, оказывается, скрывало достаточно мускулистую фигуру, которая теперь была видна во всей своей естественной красоте. — Я всё равно ничего не смогу сделать с собой. Я хочу тебя, кем бы ты ни был. — Это же грех, — смеялся незнакомец слегка издевательским тоном. — Во всяком случае не слышал, чтобы храмом подобные отношения одобрялись. — Всё теперь итак уже не будет как прежде. Я начал грешить в тот момент, когда ты пришёл на исповедь в образе Брюгель, и ещё тогда осознал, что… ты мой человек. Мужчина никак не ответил на это утверждение и лишь немного улыбнулся. Кто он и какие чувства скрывал? Но ответы на эти вопросы Гепард получит явно не сегодня, судя по всему. Ландау снова стали поглаживать, но более откровенно, чувственно. Гепард положил руки на чужие плечи, чтобы остановить и обратить на себя внимание. — Как тебя зовут на самом деле? — Сампо Коски. И в настоящем имени мужчины тоже чувствовалась та же змеиная шипучесть, как и в его псевдониме. В каком-то смысле Брюгель Пуассон всё же, пожалуй, частично отражала внутренний мир и желания «основной личности». Сняв с себя только остававшееся нижнее бельё, Сампо лёг рядом с Гепардом и принялся целовать его, до куда мог дотянуться. Ландау наспех стянул с себя брюки, слыша характерные и соблазнительные звуки соприкосновения чужих губ со своей кожей. Больше всего Сампо, видимо, нравилось оставлять поцелуи на шее Гепарда, обычно сокрытой свитером, как некое уязвимое место. Тепло ласк уже заставило Гепарда «растаять» и немного потерять контроль над своим телом. Сампо устроился поудобнее справа от Ландау и начал тихо вздыхать ему на ухо, почти стоная и периодически целуя куда-то в висок или край щеки, пока одной рукой растирал оба их члена. Гепард давно закрыл глаза и немного прикусил губу, не в силах что-либо говорить. Он полностью отдался новым ощущениям, которые вызывали бурю эмоций и заставляли терять самообладание в попытках контролировать мысли. Но и эти действия были не всем, чем Сампо собирался «удивить» своего партнёра. Он не зря изначально именно сидел на его бёдрах: очень скоро незаметно для самого себя Гепард обнаружил Коски, устроившегося на нём снова. И в этот раз, скорее всего, он намеревался не просто посидеть… Ландау не знал, как сделать всё правильно, поэтому решил даже не предпринимать никаких попыток, предоставив Сампо полную свободу действий. И тот, конечно же, воспользовался этим. Некоторые моменты разгорячённое сознание Гепарда решило, скажем так, опустить, сконцентрировавшись только тогда, когда яркость ощущений превышала все разумные границы. Поэтому следующей сценой, открывшейся перед Ландау, стало уже то, как Сампо опускался на его члене, немного шипя и привыкая. Гепард удерживал его за талию, поглаживая, чтобы смягчить явную боль, и смотрел заворожённо. Сампо был так привлекателен, что даже думать не хотелось о греховности их отношений. Коски вымученно улыбнулся, как будто негодуя на самого себя и своё тело за вполне естественное сопротивление непривычному давлению внутри. Он словно говорил этим, что лишь немного стоит потерпеть и всё станет нормально. И, наверное, это было правдой. Вскоре Сампо задвигался на Гепарде вверх-вниз увереннее и немного быстрее, насколько ему позволяли силы. И лишь затем, когда он совсем «вошёл во вкус», а Гепард уже без стеснения крепко держал его за талию и параллельно иногда даже шептал что-то одобрительное, Сампо позволил себе громко стонать, запрокидывая голову назад. Они просто, наконец, отдались ощущению удовольствия, которое так долго искали друг в друге. Гепард конвульсивно дёрнулся бёдрами, входя в него как можно глубже, когда почувствовал приближение оргазма. Сампо, как будто специально сжал мышцы, сильнее обхватывая его член собой. Гепард кончил в него с удовлетворённым придыханием, и чувство было таким ярким, сильным и всепоглощающим, каким не было никогда в жизни. Медленно открыв глаза, Ландау увидел перед собой вспотевшего и уставшего, но довольного Сампо, который, всё ещё переосмысливая произошедшее, с трудом поднимался на потяжелевших от физической нагрузки ногах. После этого Коски внимательно посмотрел в лицо партнёра, наклонившись над ним, в усталости опираясь на вытянутые руки. Гепард любовно провёл рукой по его немного мокрым волосам, смахнув чёлку с яблочно-зелёных глаз. — В воздержании явно есть плюсы, — прошептал Сампо. — Это было невероятно. — В этом мало моей заслуги, — сам над собой иронизировал Гепард, пальцами касаясь уже его щеки. — В каждую близость вклад делают оба. По крайней мере должны, — последнее предложение Сампо сказал уже на выдохе, ложась рядом с Гепардом, чтобы отдохнуть. — В любом случае я получил, что хотел, и надеюсь, что ты тоже. — Не надейся, а знай — не было никого и ничего, что могло бы подарить мне столько эмоций и ощущений. Ландау сам на этот раз решил поцеловать Сампо и сделал это романтично, в губы.

***

Гепард проснулся посреди ночи с ужасно твёрдым стояком, весь полный похоти и сходящий с ума от неё. Ему нужно было что-то сделать, иначе бы чувства никуда не делись. Он ворочался в кровати, надеясь выбить одурманивающие мысли из головы, закрывал глаза в отчаянной надежде представить не объект своего обожания, а что-то стороннее, но всякие попытки были тщетны. За окном виднелись фонари, лишь немного освещавшие непроглядную тьму ночного Белобога. Сколько дней, ночей, времени в целом прошло с той фантазии, после того сна или… реального события? Но важно было уже не это, а то, что теперь оставалось делать Гепарду с его ощущениями. Он, как сумасшедший и не вполне осознающий, что делал, встал со скрипящей кровати и поплёлся в ванную, намеренно не включив свет. В темноте его воображение особенно разыгрывалось, и Ландау, как никто другой, знал, что «бесовское время» — именно ночью. Но в омут падать он начал так давно, что теперь и не разбирал толком, где для него вред, а где — польза. Мужчина закрыл за собой дверь, и лишь немного лунного света проникало в ванную через щель. В комнате было слегка душно, но подобная атмосфера тьмы и жара только сильнее располагала к тому, чтобы снова отпустить мысли в свободное плавание. Гепард прислонился к стене, медленно закрыл глаза и томно вздохнул через рот. Он стал опускать руку к паху, гладя себя через одежду. В голове крутились мысли, однако, совсем не сексуальные, а о том, что всё происходящее — греховно, бездушно, неправильно. Мораль вопила, но похоть оказалась сильнее рассудка. Долгое воздержание тоже играет с людьми злую шутку, ведь если хотеть, но ограничиваться даже в минимальных проявлениях чувств, то затем можно с ужасом для самих себя обнаружить, что былые, сдерживаемые ощущения никуда не делись и могут накатить резкой, неожиданной волной при определённом воздействии. Так и случилось. И подобные «срывы» надо просто уметь грамотно переживать. Ландау в прямом и переносном смыслах сделал шаг во тьму. И теперь, раз уж так вышло, он возьмёт от сложившейся ситуации всё, какими бы ужасными потом ни оказались для него последствия. Мечты о некогда Брюгель переродились в мысли о Сампо, и так показалось даже лучше и приятнее. Гепард понял, что, если бы Пуассон в самом деле оказалась мужчиной, он нисколько бы не расстроился, и такой реакции он, конечно, от себя не ожидал. Но всё бывает в жизни, наверное. Внешность, харизма, ведение разговоров: по многочисленным деталям внутренний компас Ландау решил, что именно этот человек — то, что нужно. Кем бы он в итоге ни был и какой бы облик ни принял. Брюки оказались сняты до колен вместе с нижним бельём. Отсутствие вида на собственное тело в темноте помогало Гепарду лишний раз не задумываться о том, что именно он собирался делать. Ладонь мягко легла на поднявшийся член, и мужчина даже немного выгнулся в пояснице. Он стал размеренно двигать рукой, пытаясь целиком отдаться искомым ощущениям. Гепард толкался в собственную руку, упорно воображая Сампо, его манящее тело и подмахивания бёдер. Как он пригвоздил бы его к стене, заставив смотреть в неё и царапать ногтями, как Сампо широко расставил бы ноги, позволяя делать с собой всё, что хотелось. Он словно слышал его нежные стоны истинной блудницы, будто видел его разгорячённого прямо перед собой, на кончиках пальцев ощущал его талию, приговаривал его имя, шептал что-то нечленораздельное и вдруг стал двигаться быстрее, выбивая из Сампо почти возгласы, когда почувствовал, что- Гепард сдавил собственный стон до хрипа, как бы надеясь, что если волна оргазма не накроет его, то и грех на душу не ляжет. Но это был самообман. Он кончил, закинув голову назад от удовольствия. Несколько секунд Гепард пытался прийти в себя, а затем, чистой рукой опираясь на стену, ослабевшими в коленях ногами встал ровно и тут же подошёл к раковине, ориентируясь по памяти в темноте. Болтавшиеся у щиколоток штаны он надел только после того, как помыл руки, надеясь избавить себя хотя бы от физических свидетельств недавнего грехопадения. Зато теперь не осталось никаких сомнений в том, что Гепарда вполне устроила бы любая из ситуаций: будь перед ним хоть Сампо, хоть Брюгель. Но если принять за правду то, что недавно привиделось (?), тогда выходило следующее: Гепард не мог найти женщину просто потому, что её в самом деле и не существовало, и всё это время он любил мужчину в платье. И этот самый мужчина, кажется, открыл в Ландау целую бездонную пропасть потаённых желаний. Гепард сам поражался тому, до какого греховного дна этот коварный искуситель его довёл. Навязчивые мысли, наконец, покинули беспокойный разум Гепарда. Он почувствовал внезапное опустошение, будто его мозг в прямом смысле почистили. И, скорее всего, это было не очень хорошо. После случившегося, однако, оставалось только пойти и попробовать снова уснуть. Сон давно перестал приносить желаемый покой, но без него закономерно становилось хуже. Бессонница всё-таки была не свойственным для Гепарда явлением. Обычно перед тем, как лечь в кровать, он молился Клипоту, чтобы он благословил его на грядущий сон и сохранил его покой. Но сейчас, наверное, было бы очень странно и противоречиво просить Эона о чём-либо. О, как же низко мужчина пал не только в собственных глазах, но и в глазах других священнослужителей, самого Повелителя Янтаря. Муки совести были столь велики, что заснул Ландау далеко не сразу. Со стороны он, быть может, выглядел стыдливым подростком, но таково оказалось сформировавшееся в религиозной среде мировоззрение. И всё же некоторое успокоение опустилось на его мятежную душу. Он погрузился в долгий сон до позднего утра, но видел вновь нечто необъяснимо странное. Это был некий длинный коридор с тёмно-зелёными стенами, на которых висели неярко светящие лампы. Пол был выложен обычной квадратной плиткой, и в простиравшейся дали этого коридора всё шли стройными рядами закрытые двери. Гепард ходил меж них, стучал в комнаты, но никто не отвечал ему. Он даже подумал, что он остался совсем один среди этого пустого пространства. Но вдруг мужчина услышал, как зашелестела одежда, и увидел чёрное платье, в котором человек, как тень, свернул за угол, словно ведя за собой. Нетрудно было догадаться, кого Ландау встретил. Сампо-Брюгель посещал его сновидения слишком часто, как будто приворожив к себе. И Гепард почему-то не был против. Он, конечно же, последовал за тем, кто негласно звал его. Ему хотелось бы думать, что у Сампо в платье «точёная талия», но она на самом деле была совершенно обыкновенной, прямой, мужской, в конце концов. Он мог сколь угодно долго пытаться скрыть свою половую принадлежность, но стоило только немного приглядеться и подумать, как всё сразу становилось понятно. Но во сне руководствоваться логикой — признак плохого тона. Поэтому Гепард неосознанно звал Сампо не настоящим именем, а тем, какое узнал впервые. — Брюгель, — с томным придыханием позвал Ландау, почти дотронувшись до чужого плеча. Женщина обернулась, но лицо её было без привычного макияжа, а длинные волосы остались только позади, чёлка лежала так, что выдавала в ней мужчину, а ухмылка заставила Гепарда вздрогнуть. И если поначалу казалось, что женщина была такого же роста, как и сам Гепард, то теперь человек напротив словно незаметно вырос на десяток сантиметров, как бы возвышаясь над всем человеческим естеством Ландау. Он же не смог выговорить ни слова, смотря на гермафродитное существо перед собой. Взгляд Гепарда приковался к объекту страха, а дыхание само по себе замедлилось. — З̷ачем҈ зва̴л? ҈ Искажённый голос человека слышался не то эхом в ушах, отпрыгивая от стен, не то шумом сломанного телевизора, но речь каким-то чудом различалась. Однако всё ещё не было понятно, какого пола существо, стоявшее совсем недалеко от Гепарда. — Т-ты… — Н͜е͢ у͠з͠н̕а͞ё͡ш̕ь͠? ҇ — Ты и Брюгель, и Сампо… — В͜е͠р͠н̕о̛.͝ — Но… как это возможно? — Эт̵о̴ посл̴еднее, ̴ ч̶т̷о̸ т̴е̸бя до҉лжн̴о̶ инт҈ересоват҉ь̷ се҈йч̶а̵с̴.̶ После этих трудноразличимых слов существо приблизилось к Ландау, с каждым шагом будто увеличиваясь в размерах. Чёрное платье начало рваться в груди, талии и бёдрах, участки кожи открывались взору, а крупные ладони были готовы словно вот-вот схватить Гепарда, как куклу. Ландау отдалялся, пятясь. — Н͠е̕ л͡ю͠б͠ я̛ с͞т҇а͠л͢ т͜е͝б̕е͠? ͠ Длинный язык, как змеиный, показался изо рта, существо облизнулось, когда Гепард, будто по сценарию любого фильма ужасов, споткнулся о пустое место и упал. Всё шло явно не слава Богу… — Отрекаюсь от тебя, сатана, — зашептал Гепард, вспоминая молитву. Он зажмурился, надеясь пробудиться от кошмара, но всё ощущалось таким реальным, словно происходило наяву. Существо тем временем встало на четвереньки и приблизилось к Гепарду, поставив огромные ладони по обе стороны от его крохотного теперь тела. — Не смей порочить его образ! — закричал вдруг Ландау, имея в виду Сампо. — Ты — не он, и как я только сразу не понял? — прошептал мужчина после, нервно кусая губы. Существо утробно засмеялось. — А̓ с͝каж̕е͌ш͡ь͜, ͞ к͝то̔ я? ͅ — Бес блуда. Только я не знаю чей: его, и я забрал тебя на исповеди, или мой собственный. — В͞а̓ш͠ общѝй. Перед глазами всё расплывалось, в нос ударил удушающий запах женского парфюма, который исходил от Брюгель на исповеди и в тот день, когда Гепард притолкнул её к стене. Существо с грохотом придавило Гепарда к земле собственным огромным телом, когда село на бёдра, как Сампо когда-то, и Ландау болезненно застонал. — Т͠о͜г̕д͡а͢ в͜ы͝б̛и͡р͠а͢й̛, ͝ ч͞т͞о͢ п̕р͞е͝д̕п҇о͜ч͝т҇ё͝ш̛ь͠: ҇ з͜а̕д͝о҇х҇н̛у͡т͠ь̛с͡я͞ и͡л͜и͝.͜.͞.̕ Глубокий вдох. — Проснуться, — прошептал Гепард, поднявшись в кровати, пока холодный пот стекал по его вискам. Ландау долго не мог прийти в себя и осознать, где он находился — во сне или в реальности. Несмотря на то, что приснившееся ему было явным кошмаром, происходящее в нём ощущалось как будто по-настоящему, и ужас, который охватил сознание, ни с чем нельзя было сравнить. Непонятны, однако, стали и ощущения в отношении Сампо: ведь именно он и послужил причиной грехопадения, странной бессонницы и такой сумбурной, почти безумной жизни теперь. Да и существовал ли он вообще? Сколько ещё Гепард будет мучиться в попытках понять, что происходит и к кому он испытывает чувства — к мужчине или к женщине? Сколько можно бегать от него, в конце-то концов?! Остаток ночи прошёл как в бреду для Ландау. Так больше не могло продолжаться. Он и морально, и уже даже физически измождён этой воображаемой погоней за мечтой. Мужчина банально, но закономерно устал от происходящего. Ему нужны были ответы на его вопросы, нужен был реальный человек, а не его образ в голове и во снах. Гепард найдёт Сампо. Сестра Пелагея, не встретив на утренней службе отца Гепарда, очень обеспокоилась и попыталась выяснить, что случилось, но никто из других священнослужителей также не обладал никакой информацией. А Ландау тем временем с нечеловеческим упрямством и верой в то, что именно сегодня должно случиться что-то решающее, «шерстил» улицы Белобога, спрашивая у прохожих уже не о Брюгель Пуассон, а о Сампо Коски. И на его удивление такой человек существовал. По описанию люди даже признавали в нём действительно Сампо. Как могло такое случиться, Гепарда сейчас слабо волновало. Важным было то, что удалось выяснить: Коски жил, скорее всего, не так далеко от него, а значит у них точно был шанс встретиться. Вернувшись в свой район, Гепард хотел начать опрос, так сказать, соседей, но в кафе со столиками на улице, за которыми даже сидели люди, он вдруг издалека увидел до боли знакомый цвет волос. Он изо всех сил побежал вперёд, как будто боясь опять упустить цель из виду. — Сампо! — закричал Ландау так, что люди в кафе нервно оглянулись вместе с синеволосым мужчиной. — Сампо, ты подлец, негодяй, мучитель, кровопийца! — скандировал Гепард, тяжело дыша, пока стоял прямо перед вскочившим из-за столика Коски. — Это у нас теперь вместо приветствия? — спросил он как-то странно испуганно, и нельзя было понять, он в самом деле встревожился или просто делал вид, чтобы подыграть чужому настроению. Гепард посмотрел на Сампо исподлобья, как будто готовый наброситься, словно хищник. — Хэй, ну в самом деле! Может, объяснишь хоть что происходит? — А то ты не знаешь, — проговорил Гепард почти сквозь зубы. Сампо неловко замолчал. Люди за другими столиками заинтересованно смотрели на разворачивавшуюся сцену. Кто-то даже вполне признал в одном из мужчин священника из храма Клипота, отчего любопытство только нарастало. — Я… понимаю твои чувства, но зачем же так агрессивно начинать? — О, так ты понимаешь! — едко ответил Гепард, упорно смотря в лицо Сампо. — Я не совсем правильно поступал, просто у меня на то были свои причины. Однако Ландау не дал Сампо договорить, схватив за плечи. Он сжал пальцы на его малиновом пиджаке, как бы прощупывая мышцы. Видимо, Гепард всё пытался окончательно осознать, что перед ним настоящий человек, а не очередная иллюзия. — Значит мне ничего не чудилось? — спрашивал Ландау почти как умалишённый. — Смотря про что ты именно, — не отвечая прямо, сказал Коски и, как смог, пожал плечами. Гепард отпустил его. Злость медленно отступала. — Про Брюгель. — Ах, это… Да, не чудилось. Но давай поговорим об этом в другом месте, а то ты явно привлёк не только моё, но и чужое внимание, — Сампо подмигнул и едва заметным наклоном головы указал на столики в кафе позади себя. Люди в самом деле всё ещё посматривали на мужчин. Гепард не очень успел понять, что случилось, но, кажется, его на короткое время взяли за запястье, чтобы повести за собой. Всё опять выглядело слишком реалистичным. Или это был не сон? — Так ты… живой? Сампо остановился посередине дороги и обернулся, непонимающе смотря на собеседника. — Ну в том смысле, что… Мне уже стало казаться, что ты мне только снишься. Это всё наяву? Коски подошёл к Гепарду, но не слишком близко, чтобы не нарушать личное пространство того. Хотя бы сейчас, в такой тонкий момент объяснений. — Да. Брюгель технически тоже существовала, просто это был лишь мой образ. — И зачем было так долго мучить меня? — А зачем ты продолжал искать меня? — неожиданно серьёзно спросил Сампо. Он вёл Гепарда куда-то, скорее всего, в парк, но сейчас они стояли на тротуаре посреди почти пустой улицы. — Как это «зачем»? Разве не очевидно, что ты мне нравишься? Сампо в смятении замолчал. Он стал смотреть куда-то в землю, что казалось невероятным: Коски… не мог подобрать слов? И Ландау, слава Эонам, нашёл в себе смелость продолжить, чтобы убедить его в правдивости своей речи. — Я искал тебя, потому что я хочу отношений не с твоим образом и не с кем-то, кто преследовал меня во снах. Мне нужен реальный человек, каким бы он ни был. Я хочу узнать тебя поближе. Хочу, чтобы ты перестал убегать от меня или притворяться тем, кем ты не являешься. Потому что я также хочу любить именно тебя, какой ты есть на самом деле. И это явно лучшее, что ты можешь услышать в своей жизни. После этих слов Сампо засмеялся, и тень сомнений и душевной тяжести сошла с его лица. Он смягчился. — Пообещай, что в этот раз никуда не исчезнешь и мне не придётся искать тебя, — тихо проговорил Гепард, осторожно коснувшись руки Сампо. — Обещаю. Я теперь точно никогда не стану скрываться от тебя. Коски взял его покрепче и действительно повёл в парк недалеко от храма Клипота. Гепард, конечно же, знал эти аллеи и в какой-то момент даже немного занервничал из-за того, что мог встретить там других священнослужителей. Но Сампо, словно чувствуя это настроение или сам не желая лишних свидетелей, повёл его к далёким беседкам, где людей было меньше всего. Они сели, наконец, на лавочку. Ландау всё ещё чувствовал некоторое смущение, когда смотрел на Сампо. Они и в самом деле уже разделили по крайней мере один романтический вечер с поцелуями и чем-то даже большим, а узнают друг друга ближе только сейчас? Коски, однако, выглядел расслабленно. — Зачем же ты… прикидывался женщиной? — немного неуверенно спросил Гепард. — Ну, ты всё ещё вроде как работаешь в храме, а однополые отношения, насколько мне известно, не очень одобряются религиозными писаниями. — Так ты даже не веруешь? — И никогда не верил. Я на исповедь ради тебя пришёл. Услышанное не сразу уложилось в голове Ландау. — Ради… меня? — Мы живём не так далеко друг от друга, и я однажды как-то случайно увидел тебя на улице. Ты, скорее всего, не знаешь, как это бывает, когда парализует от внезапных чувств, — на последнем предложении Сампо усмехнулся немного горько. Гепард, однако, строго возразил. — Знаю. И очень хорошо. Благодаря тебе. Коски улыбнулся и продолжил: — Ты мне давно понравился, но я всё никак не мог придумать способа, как познакомиться с тобой. Ты никуда, кроме храма, не ходил, судя по всему, потому что я искал тебя в барах на районе, например, но лишь один раз встретил в парке. И то ты тогда шёл с какой-то темноволосой девушкой, и после этого меня посетила идея перевоплотиться в Брюгель. Гепард рассмеялся вдруг, закрыв рот рукой. — В очках она была? — Да, кажется. Я подумал, что тебе нравятся длинноволосые девчонки, вот и… — Это сестра Пелагея. У меня никогда ни с кем из храма не было отношений. И не будет. — Как же ты будешь замаливать свой грех, если станешь встречаться со мной? — не унимался Сампо. В его поведении, кажется, стала прослеживаться причина, по которой он всё это время старательно избегал Гепарда: он тоже любил его, но не мог быть уверенным, что чувства взаимны, что у него вообще есть шанс стать его возлюбленным, будучи мужчиной. — Я… действительно попал в странное противоречие между моральными установками и собственными чувствами. Но шаги в твою сторону я уже сделал и метафорично, и буквально. Так зачем мне отступать? Я хочу попробовать. И я хочу счастья между нами. Кажется, Сампо был растроган, пусть внешне это и не очень проявлялось. Гепард придвинулся к нему ближе, чуть касаясь своим бедром его. — Раньше я и подумать о таком не мог, но случившееся заставило меня многое переосмыслить. Может быть, это всё и не очень правильно с моральной точки зрения, но почему я должен отказываться от возможности любить? — Ты оказался гораздо более милым, чем я вообще предполагал, — снова усмехнулся Коски, борясь с желанием погладить Гепарда, как котёнка, по голове от светлых чувств. Ландау покраснел. — Я просто поступаю по совести. Пусть даже если теперь она идёт вразрез с тем, во что я верил. В конце концов, религию полностью я не предал. — Я и не надеялся на что-то долгосрочное, учитывая твою работу. Да и в целом мне казалось, что ты совершенно не открыт изменениям. Думал, что у нас будет, так, мелкая интрижка, не более того. — Но ведь я всё равно узнал бы, что ты мужчина. — А вот это неправда, я не собирался показываться тебе. Просто в тёмной подворотне, как и было, сел бы на колени и… Гепард в смущении закрыл Сампо рот своей рукой. — Я понял, не надо. Коски заулыбался и отодвинул его ладонь. — Ну это ничего. Ещё всё успеем попробовать, раз ты не против. После этого Сампо ухмыльнулся и подмигнул Гепарду, а тот, окончательно застыдившись, отвернулся от мужчины. Коски похлопал его по плечу, как давний знакомый. Впрочем, после всего, что между ними уже было, они, наверное, таковыми могли считаться. Но Гепарда волновал и ещё один вопрос: — А та ночь, когда ты пришёл ко мне и рассказал правду — она была? — Прямо-таки пришёл? — посмеиваясь, спросил Сампо. — Я не помню. Но точно знаю, что однажды я лёг спать, а потом очнулся уже как будто в середине дня и ты сидел у меня на бёдрах. Коски лишь загадочно улыбнулся, ничего не отвечая сначала. — Скорее всего, такого не было. А, может, и было… Ландау вопросительно посмотрел на Сампо, однако тот снова не отреагировал однозначно, просто поцеловав Гепарда в щёку, чтобы отвести его внимание от того случая. Даже если это всё же был просто сон, Сампо сделает его явью при удобном случае.