«В любви, Амала, нет «но». Она пылкая, сильная, настолько крепкая, что ее не пробить ссорами, временем, сомнениями. Она навсегда.»
***
Приемный зал сохранял свое величие и мощь. Не столько интерьер, сколько аура силы и влияния, внушающая страх в простых смертных, создала эту роскошь и пышность убранства. Всё играло и блистало красками в честь праздника в Индии, посвященного поклонению воинственной индуистской богине-матери Кали. Изысканность фестиваля не имела себе равных. Но… Для наследника древней брахманской семьи все праздники на долгие года вперёд были закончены, так и не начавшись. Мужчина, заключенный в вакууме, двигался по коридорам с неживой походкой. Молчаливое горе потери сжигало его изнутри. Его тяжелое дыхание растворялось в воздухе. Время от времени он словно забывал о важности кислорода. В висок ударила неприятная, как назойливая муха, боль, которая заставила мужчину остановиться и потереть ноющее место. Нахмуренные брови создали складку над переносицей, которая обычно появлялась от злости, а не от боли. Рука безжизненно опустилась вниз, когда недомогание только усилилось. Мужчина хотел протереть глаза ладонями, но, когда поднес их к глазам, застыл. Его руки были полностью испачканы в крови… в её крови.— Амала?!.. Нет-нет-нет…
Мужчина, не отрывая рук от лица, повернул голову к зеркалу. Оттуда на него смотрел уже совершенно другой Амрит Дубей, не тот, каким он был днем ранее. Это был слабый, разбитый и немощный Амрит, который утратил ту, которую ждал с самого детства. Веки дрожали, а сине-зеленые глаза были полны ужаса. На ноющем виске остались следы крови, которая уже приобрела коричневый оттенок.— Мах-х-хара-адж…
Амрит очнулся и понял, что сидит перед зеркалом, сползши по стене. Его взгляд был пустым и безжизненным. Он чувствовал, что теряет контроль над собой. Физическая сила покидала его, и, если бы осталась хотя бы крупица воли, весь коридор был бы перевернут вверх дном. Хотелось кричать от горя и утраты. Сотни мыслей одновременно заполнили его разум, заглушая все звуки в мире и оставляя его окружённым своими проблемами и болью. Всё стало таким незначительным и серым, что казалось, будто мир начинает исчезать. Амрит делает глубокий вдох, но после этого чувство удушья усиливается. Он поднимается на ноги, но его качает в разные стороны. Слабость разливается по всему телу. Возможно, ему стоит обратиться за помощью или поддержкой. Может быть, есть кто-то, кто может помочь ему пережить этот сложный период. Но единственная, кто смогла бы действительно его спасти умерла. Её ждёт перерождение. Но когда оно произойдёт и где?.. В глубине души Дубей знал, что их души всё равно будут вместе. Но почему они разлучились именно в самый разгар их любви? Любви, в которую оба хотели окунуться с головой? — Господин? — услышал женский голос за своей спиной Амрит, но даже и не думал оборачиваться. — Чего тебе? — Вам, может быть, ванну приготовить? Или… — Поди прочь! Сил кричать всё ещё не было. Мужчина говорил почти шёпотом. Он понимал, что это затишье перед бурей, и ждал момента, который сможет выпустить на волю зверя. — А какие будут распоряжения насчёт вещей госпожи Басу? — Не смей даже пальцами касаться её вещей, назойливая женщина! Вот он, момент, который переломил клетку, выпуская всё нутро на свободу. Гнев вырывался наружу, обрушаясь на напуганную служанку, которая пожалела, что подошла так близко к Дубею. Она вся скукожилась и боялась даже дышать. Вот её конец, сейчас господин сравняет её с землёй от гнева. — Приведите ко мне Кирана Басу! Немедленно. — прокричал Амрит, уверенный, что его приказ будет исполнен ещё до того, как он дойдёт до своих покоев.***
Дубей разглядывал изумрудное сари своей возлюбленной, которое ещё хранило её аромат. Прислонив ткань к лицу, он вдохнул этот запах полной грудью… амбре красного апельсина и ноты амбры. Но забыть слегка солоноватый и сладковатый запах крови, который исходил от Амалы в последние секунды её жизни, не получалось. Это послевкусие смерти останется с Амритом до конца дней. — Махарани… Дверь в спальню, где было темно, открылась. На пороге стоял мальчик в небрежном виде. Его волосы были растрепаны, на лбу виднелись следы крови, а одежда была грязной и порванной. Он казался похожим на бездомного, который просит милостыню на улицах Калькутты. И невозможно было подумать, что это единственный живой наследник рода Басу. Амрит поднял глаза и увидел свое отражение, как будто в зеркале. Киран был морально сломлен. А как иначе? У них с Амалой не было никого, кроме друг друга, и теперь он остался совсем один в этом жестоком мире. Сестра умерла у него на глазах. Он запомнил ее мучения, и теперь они стояли перед его глазами. Несчастный мальчик без семьи… — Я хочу вернуться в Лондон. — только это смог вытянуть из себя Киран.— Позабочусь… я о нём позабочусь.
Дубей молча рассматривал Кирана. Только сейчас он начал замечать его сходство с Амалой. Как они были похожи... Особенно взглядом. Не глазами, а именно взглядом. Такой уверенный, наглый, дерзкий, не терпящий никаких отказов. — Прости, но я не могу тебя отпустить туда. Я обещал Амале присмотреть за тобой, а уехать в Англию я не могу. «И совершенно не хочу даже вспоминать это ракшасское гнездо!» Амрит сам себя не узнавал. Он был так вежлив с мальчиком, что было несвойственно ему. Он даже с собственным отцом не разговаривал так мягко, как сейчас с Кираном. Возможно, это было влияние его страданий от потери. А, возможно, что-то другое. — Ну так отправь со мной кого-нибудь и приглядывай отсюда! — Мальчик не смог больше сдерживать эмоции, они требовали выхода наружу. — Я пообещал лично приглядывать за тобой! — недовольно кривя губы, процедил Амрит, бросая в сторону мальчика гневный взгляд и сжимая в руках дорогую ткань сари. — Сначала сестры меня лишили, а теперь ещё свободу хотите отнять?! Вы настолько бесчеловечны? Эти слова заставили Амрита задуматься. Он осознал, что Киран вырос в совершенно другой среде. Он привык к другому образу жизни, другим устоям, другим нравственным и социальным нормам. Индия и её культура оказались слишком чуждыми для лондонского мальчика. Он хотел вернуться домой. Встав с постели, Дубей задумался: стоит ли подойти к Кирану или лучше остаться на месте. Киран рефлекторно отступил на шаг назад, возможно, немного испугавшись, но тут же взял себя в руки. Только сейчас он осознал, что всё это время держал в руках Амрит. Быстро заморгав, Киран постарался сдержать слезы и не показать свою слабость. Амала была бы недовольна... — Это её. Мужчина протянул сари Басу, чтобы тот взял его в руки. Но мальчик не двигался, завороженно рассматривая шелк. Он шмыгнул носом, не в силах сдержать слез. Это было ему необходимо сейчас. Он должен был оплакать свою сестру и принять ее смерть. Амрит с сожалением смотрел на Кирана, который сражался со своей утратой в одиночку. Неожиданно для себя Дубей подошел к мальчику и обнял его. Он ожидал, что его оттолкнут, обвинят во всех бедах и грехах. Но вместо этого Киран только сильнее прижался и позволил себе заплакать. Двое мужчин из самых влиятельных семей сейчас оплакивали девушку, павшую от рук нечестивца, который теперь тоже мёртв. — Это твоя родина, Киран. Амала хотела остаться здесь, в месте, где она своя. Скажи, уехал бы ты отсюда, будь она жива? Киран не отвечал ему, но ответ его был определенно положительный. Где угодно, но лишь бы с сестрой... которая мертва. Амрит задумался о том, что произойдет, если Киран уедет. Этот мальчик был последним напоминанием об Амале. Единственный Басу... Дубей готов принять его как родного брата, обучить всему и защитить. Это желание было бы искренним, даже если бы он не дал обещание Амале. Не сейчас, но потом Амрит переубедит маленького Кирана не уезжать отсюда. Он сделает это не через шантаж и угрозы, а через уважение и должное обращение. Дубей поклялся, что до конца будет на стороне Басу. Это будет основным его смыслом отныне и до тех пор, пока его душа не воссоединится с его мёртвой Махарани.— Дождись меня, Мама-рати… Я найду тебя в следующей жизни.