Only for the brave

Слезы Впервые за пять лет (или шесть?) он плачет. Молча, не позволяя ни единому звуку выбраться из груди, но не стараясь остановить текущую по щекам боль. В глазах расплываются фотографии улыбающегося лица Порче. Милого светлого Ангела, перед которым он так виноват, что никаких извинений мира не хватило бы, чтобы исправить им сделанное. Чужой разрушенный крик до сих пор эхом в ушах, загораживает дорогу звуку. С момента, как ушел, не написал ни единой строчки. Струны режут привыкшие пальцы, как лезвия. Клавиши непослушно ускользают, музыка скрежетом проезжается по перепонкам. Он складывается на кресле, обнимает руками колени. Смотрит-смотрит-смотрит. Он хотел бы забыть Хотел бы и правда быть той бездушной скотиной, которая отвернулась от доверчиво схватившегося за его руку подростка. Порче бы тогда, у ступеней дома, простил бы ему все. Если бы у него хватило смелости признаться, да хотя бы кивнуть. И плевать парню было на его имя, на то, что общаться он с ним начал из-за Порша, на известность его было плевать. Порче был нужен Кимхан. Ему нужен был Порче. И это пугало его до жути. Пугало то, как сильно он стремился быть рядом, как отчаянно защищал парня, как сердце пускалось рысью от каждого теплого взгляда карих глаз. Каждое касание тонких пальцев загоралось на его коже ожогами. Каждое слово как неоновая вывеска в его сознании. Каждый взгляд на обратной стороне век билбордами. Но он ломал все, что он любил Он любил мать, и потерял ее в бойне. Он любил свою семью, но склоки сделали их далекими друг от друга, почти что чужими друг другу людьми. Он любил Порче... – Люблю. Слово режет глотку, с кровью выгрызая себе путь наружу, падая в ладони. Он смотрит на свои руки и не может даже дышать. Он сделал из себя идеального солдата в угоду отцу. Сильного, смелого, не имеющего страхов и не подверженного сомнениям. Он сделал из себя певца и артиста. Такого, чтобы толпы фанаток встречали его на каждом ивенте. Чтобы деньги, честные и не залитые кровью, лезли у него практически из ушей. Любое его странное желание исполнялось почти по первому щелчку, его имя открывало двери в любые проекты. Не смог стать человеком. Не смог сохранить то единственное, что грело его изнутри. Порче не отвечает на его звонки. Порче живет дальше. Охрана бдит и докладывает. Сухие строчки отчетов больше не содержат в себе того света, которым их наполнял Че. Глупых шуток, зарисовок на салфетках, заметок в телефоне, фотографий, отпечатков чужих губ на стакане кофе. Работа затягивает с головой. Кинн, даже если ему и кажется странным внезапное возвращение блудного брата, виду не подает. Всё-таки фамильный "покер-фейс" это вам не комар чихнул. Смотрит на него и тут же нагружает почти под завязку: документами, сделками, встречами. Его дни теперь расписаны по минутам, спать строго по шесть часов, еле доползая до кровати. Брату он посылает букет любимых лилий и ящик хорошего вина. Просто в благодарность за понимание и пустую голову. Он видит, что большинство сделок не требуют реального вмешательства, и их можно было бы переложить и на лейтенантов. Ким улыбается в лицо очередному поставщику, прикуривая и обсуждая новые условия. Внутри блаженно пусто. Память заполняется другими данными, перестает долбить его любимым светящимся улыбкой лицом. Он просто живет, почти не успевая оглядываться и думать о времени и окружении. Пока не останавливается в сплошную стену из снов. Выбитый из мыслей Порче приходит во снах и теперь сбежать не получается. Парень ничего не спрашивает, не говорит. Садится напротив, молчит и смотрит. Каждую ночь, не желая его оставлять совершенно. Он начинает закидывать в себя колеса и спать как можно меньше. Снова встречается с Вегасом, который, вроде бы, выполз из больничного крыла и теперь совсем не выглядит прежним. Кузен понимает его отлично, ежесекундно бросая взгляд на бывшего телохранителя Главной семьи. Ким не называет имен, даже особо не рассказывает ничего, но Вег догадывается по глазам. Психолог из кузена всегда был отличный. Не зря его считали лучшим головорезом в клане. Теперь эта цепная псина вместо людей режет говядину к рису и немного морщится, поднимая левую руку. Ким, смотря на кузена, понимает, что нет ничего странного в том, что бы быть слабым. Они все – не мифриловые У Кхуна были его телохранители, следившие за ним круглые сутки. У Кинна был Порш, закрывающий спину и готовый подставить плечо. У Вегаса теперь был Пит, касающийся нетактильного кузена так, словно это самая естественная вещь на земле. У Кима были воспоминания о Порче, перед которым маски были ни к чему. Три десятка полароидов, недописанная песня и надежда, что парень даст ему шанс. Он ломается, осыпаясь пеплом. Продолжает работу. Притаскивает свое тело в кабинет Кинна, валится в кресло, упирается лбом скрещенные руки. Брат молча ставит рядом с ним стакан с текилой, кладет руку на плечо. – Он пока держится. Кинн щелкает зажигалкой, Ким поднимает на брата охреневший взгляд и тоже тянется за пачкой. – Чего? – Сидит с Бигом часами. Молчат, правда, оба, но им и этого хватает. Кхун таскает его смотреть дорамы, телохранители спорят, выбирая ему подарок на день рождения. Пока выигрывает Магнум с гравировкой. Ким смотрит на брата во все глаза. Не удивительно, что Кинн знает. Ему интересно, знает ли Порш. Потому что он может начинать молится, в целом, кому угодно, и бежать хоть на другой край света, но от братского гнева его не спасет ничего. Только если он сам застрелится. – Хуже детей, – брат смотрит на него, – ты бы тоже подумал. Вечеринки не будет, но на ужин соберемся. – Когда? – Двадцать третьего, – Ким проверяет часы и смотрит на брата, тот машет на него рукой, – Не смотри так. Я – Глава клана, а не дурак. Ким усмехается в стакан текилы и задумывается. Всем вокруг, кажется, известно его состояние. Брат даже волнуется, в своей особенной манере. Мысль прерывает открывшаяся дверь. – Привет. Порш заходит в кабинет, сразу оказываясь около Кинна. Они целуются, и Ким имеет честь наблюдать, как вмиг расслабляется его вечно серьезный и сосредоточенный брат. Улыбается любимому тепло и спокойно, Порш улыбается в ответ. Ким пытается слиться со стулом, но Порш быстро поворачивает голову в его сторону, обращается с Кинну: – Я у тебя брата украду на пару часов? Кинн кивает, заглядывает Поршу в глаза. – Без травм. Он тебе живой и функционирующий больше нужен. Порш ухмыляется озорно и весело, заставляя его брата засмеяться и махнуть на них рукой, возвращаясь за бумаги. Он встает и молча идет за мужчиной. В родном доме тот его не убьет – банально не поймает, а остальное можно пережить. Они приходят в зал, и Порш кидает ему бинты. Он смотрит на них и хочет заржать. Как оригинально. Хотя он бы себе обойму в живот выпустил. – Если хочешь меня побить, я тебе и так дамся. Порш отвлекается от своего бинта и смотрит на него, как на клинического идиота. – Мотай давай, придурок, – Порш влезает в ринг и смотрит сверху вниз, – проверять будем. Он стягивает кожанку, снимает обувь с носками и заматывает руки. Привычное занятие даже успевает его успокоить. – Что проверять-то? Порш окидывает его взглядом, кивает, удовлетворившись обмоткой и общим видом. – Брат у меня один. И я его люблю, – он кланяется и начинает идти по кругу, Порш ухмыляется, – и я должен быть уверен, что ты сможешь его защитить. Ким скалит зубы. Такой подход он понимает. Кидается в драку легко и непринужденно. Порш швыряется им по всему рингу. Недооценивший противника Ким ловит азарт и начинает драться по-настоящему, уже не боясь чего-то сломать мужчине. Бой выходит хорошим, равным, практически отрезвляющим. Тренировки телохранителей и опыт уличного бойца сделали из Порша достойного соперника. Ему так и не удается уложить верткого мужчину на лопатки. – Достаточно. Ким зачесывает мокрые волосы назад и улыбается, протягивая кулак. Порш отбивает и тут же тянет его вниз. Ким дергается, успевает сгруппироваться и перекатывается, не давая взять себя в захват. Рычит волком на ухмыляющегося мужчину. – Молодец, парень. Ким продолжает смотреть на мужчину зло. Не поворачивается к нему спиной, всегда держит в поле зрения. Пока внутреннее чувство опасности не отпустит. Порш и не пытается больше с ним играть, держится перед лицом и даже резко не двигается. Умный – Кхуну и Бигу на глаза не попадайся. Ким вопросительно смотрит на мужчину. Он и не планировал с братом сталкиваться, а раненый телохранитель вообще вне зоны его интересов. – Мне иногда кажется, что Порче их брат, а не мой. Он кивает, безмолвно благодаря за предупреждение, и уходит. Из комплекса почти вылетает на своем байке. Ночью мозг, получивший для одного дня слишком много впечатлений, просто выключается. Сегодня ему не снится сидящий напротив Порче.