Два одиночества

                                         Им очевидно нужен был разговор.       Сомнения в единственном родственнике, пусть не по крови, никуда не делись, и майор рассчитывал на максимальную честность со стороны Дмитрия Сергеевича. Идя по длинным коридорам, агент обдумывал вопросы, которые хотел бы задать. Мысли о том, что разговор может быть и вовсе не о последних событиях, не возникало, он был уверен, что затронута будет именно эта тема       Вечерело. И без того тихий после сбоя комплекс сейчас стал еще более молчаливым, задумчивым, он будто пребывал в полудрёме.       Сергей застыл у дверей в минутной нерешительности. Что-то подсказывало, что с прежними представлениями о Сеченове отсюда он точно не выйдет. Ручка дернулась вниз — дверь поддалась, и майор шагнул внутрь. На удивление, близняшек в кабинете не оказалось. Панорамные окна кабинета сейчас прекрасно демонстрировали бархатный, красный закат, окутывающий предприятие. Он будто раскинул руки, обнимая всю научную платформу от края до края. Сергей направлялся в сторону Дмитрия Сергеевича с решимостью получить нужные ответы.       — Добрый вечер, сынок, — почувствовав приближение майора, Сеченов встал из-за стола.       — Добрый, Дмитрий Сергеевич, — ответил агент.       — Красивый сегодня закат, правда? — Директор обошел переговорный стол и остановился возле окна в созерцании вида.       «Отлично, давайте поговорим о закатах, блин, самое же время», — подумал про себя Нечаев.       — Безусловно, но вы же явно меня не это обсудить позвали, — Сергей стал неподалеку от академика Сеченова.       — Верно, не это, — директор выдохнул, Нечаеву показалось, что даже как-то слишком тяжко.       Сеченов развернулся обратно к столу, жестом указал на стул, приглашая гостя присесть, а сам опустился на соседний.       — Знаешь, после того как Виктора Петрова завербовал запад и произошло то, что произошло, мне многое нужно было обдумать и пересмотреть, — ох уж этот Виктор Петров, пришлось же Нечаеву побегать. До самой больницы за ним гонялся, но и тут Петров извернулся: попрощался с головой, только уже в прямом смысле.       «Драматичное получилось самоубийство, в его стиле», — подумал майор.       — Но еще большее мне нужно было обдумать и пересмотреть после допроса Ларисы, — продолжал Сеченов.       Большой и указательный палец мужчины сомкнулись на переносице.       — Мне пришлось узнать о себе много нового: оказывается я тут собираюсь всемирную катастрофу устроить, поработить всех людей до одного и, будучи одним единственным вменяемым человеком, смотреть на это зверство на пару с машинами, — академик перевел взгляд на агента.       — Харитон Родионович, думаю, тебе рассказывал про радио будущего и про то, что разработали его в академии последствий. Как сам понимаешь, радио будущего это далеко не главная разработка академии, но единственная широко известная. Есть отдел про который знает очень ограниченный круг людей — «Поведенческая психология полимеризированных субъектов», руководителем которого была как раз Лариса Филатова. Она хотела рассказать тебе о том, кто и как исследуется в этом комплексе, но по просьбе Виктора сама ушла под суд. Раз не рассказала она, то расскажу я, во избежание недопониманий между нами. Информация секретная, так что попрошу не разглашать услышанное. Я делюсь этим, потому что доверяю тебе, — Сеченов посмотрел на П-3 в ожидании ответа.       — Да, конечно, Дмитрий Сергеевич, во мне можете не сомневаться, — майор кивнул.       — Людьми, прошедшими полимеризацию, после запуска Коллектива 2.0, при желании, можно управлять через переход в лимбо — именно это изучалось в секретном отделе. Убрать возможность перевода людей в мир грез и впоследствии контроля над ними, не под силу нам на данный момент, соответсвенно ни я, ни кто-либо еще, к сожалению, не может дать никаких гарантий, что не использует эти наработки во зло. Я создавал Коллектив 2.0 для просвещения человечества, хотел проложить людям путь к звездам, — Сеченов поднял руки вверх, как бы указывая на небесные тела. — Но… получилось так, как получилось, — поток слов Дмитрия Сергеевича иссяк.       От количества новой информации у Сергея гудела голова. Входя сюда, ему многое хотелось спросить, но того, что сказал Сеченов было достаточно, чтобы все вопросы касаемо Коллектива 2.0 отпали.       — Дмитрий Сергеевич, вы прекрасно знаете, что вы — один из немногих людей, которых я действительно уважаю. Конечно, врать не стану, слова Петрова и подружки его заставляли задуматься, но теперь понимаю, что головы им запад запудрил, — сказал наконец майор.       Сомнения агента отпали, он был уверен, что все сказанное правда, во всяком случае, звучало именно так. Сергей считал академика Сеченова достойным из достойнейших, самым благородным человеком в Союзе, поэтому верил в то, что эксплуатировать таким ужасным способом людей он ни за что станет, пугал только тот факт, что такая возможность в принципе имеется.       — Я рад, что мы это прояснили, — Сеченов поправил и так идеально затянутый галстук.       — Что в партии говорят?       Для всех было загадкой, как настолько большое количество роботов собралось у входа в выставочный зал. Спаслись оттуда единицы: сам П-3 и Егор Тимофеевич Молотов. Дмитрий Сергеевич получил выговор от Молотова за вранье и, если изначально комиссия приехала исключительно убедиться в том, что сбой устранен, то теперь академика Сеченова могло ждать полномасштабное судебное расследование.       — Конечно, никто там не в восторге от случившегося, и возможно меня будут судить по всей строгости закона, но птичка нашептала, что из-за обстоятельств в виде Виктора Петрова, уже один раз совершившего измену и повторившего ее вновь, и моих огромных заслуг перед отечеством, получится урегулировать все на уровне переговоров партии, на что я очень надеюсь, — Дмитрий Сергеевич мерил кабинет шагами.       В ответ на сказанное, агент кивнул. Оба замолчали. В кабинете были слышны лишь медленные шаги директора.       — Как там Анна Викторовна? Наверное уже спит? Тяжелый выдался у нее денек, — тишину разрезал весьма неожиданный вопрос, во всяком случае для самого Сергея.       — Эм, ну… Это… — майор замешкался. — В порядке все у нее. Нина Петровна ее посмотрела, наложила повязку и сказала отдыхать, — отчитался агент.       Сеченов остановился, кивнул.       — Зайди завтра, часиков в 10, проверь ее, если будет хорошо себя чувствовать, то приходите вместе. Роботы уже в мирном режиме и восстанавливают все, что натворили, но человеческую работу над понесенными убытками никто, к сожалению, не отменял.       — Хорошо, — ответил Нечаев, поднимаясь со стула.       — До завтра, сынок, отдыхай, — завершил их разговор директор.       Сергей попрощался и вышел из кабинета. За время, которое он провел там, солнце село и на предприятии окончательно потемнело.       — ХРАЗ? — Позвал помощника мужчина.       — Слушаю вас, майор, — отвечал ему роботизированный голос Харитона Родионовича.       — Пойдем-ка мы с тобой чайку выпьем, уснуть я сейчас точно не смогу.        «Надеюсь, что он есть на кухне корпуса. Если Шток опять все выжрал, то в следующий раз замок на шкафчик повешу», — подумал агент.       — Пойдемте, буду тихо смотреть, как вы пьете чай, — проводки двинулись.       — Тебя никто не заставлял полимером становиться, — заметил Нечаев.       ХРАЗ промолчал, ведь на это ничего толком и не возразишь.       Вскоре Сергей подошел к жилому корпусу. Он проходил мимо комнат второго этажа, в том числе и комнаты под номером 27, в которой сейчас должна была крепко спать Анна Викторовна, но ей было не до сна. В комнате горел настенный светильник. Биолог сидела посередине кровати, ее тело била мелкая дрожь, не смотря на то, что она была завернута в одеяло с головы до пят. Простынь под ней скомкалась, подушка одиноко лежала на полу.       Девушка глубоко вдохнула и медленно выдохнула в попытке успокоить себя: «Все закончилось, Аня, это просто кошмар». Биолог провела рукой по лицу, ей удалось немного успокоиться и она решила прогуляться до кухни за бутылкой воды, а еще лучше за чаем, в идеале с медом, такой чай всегда помогал Анне успокоиться. Она была сторонницей суждения о том, что разговоры за чаем — лучше любого психолога, а сам чай — лучшее лекарство от всех бед, начиная от стресса и заканчивая бессонницей.       Девушка встала с постели и, вернув подушку на законное место, вышла в коридор прямо в пижаме. «Как сказал Дмитрий Сергеевич, соседей у меня мало, так что не думаю, что наткнусь на кого-то, кому тоже приспичило чаю ночью попить», — подумала Анна, спускаясь по лестнице на первый этаж. Вопреки ожиданиям, девушка услышала шаги.        «Прелестно», — биолог мысленно закатила глаза — «Кого там нелегкая принесла?». Из-за поворота показался тот, кого ожидать, пожалуй, можно было меньше всего.       — Анна Викторовна? Доброй ночи, какими судьбами тут? — Акцент, который она ни с кем не спутает.       — Здравствуйте, Михаэль, на кухню шла, — девушка остановилась напротив немца.       — Как вы себя чувствуете? Вам уже лучше? Нам ждать завтра вас на совете?       — Уже намного лучше, так что, думаю, да, завтра я появлюсь, — Анна улыбнулась, как бы показывая свое хорошее самочувствие — Я пойду, спокойной ночи, — завершила диалог биолог.       Фриц сказал что-то вроде: «И вам, сладких снов», но девушка уже развернулась. «Так стоп», — пара шагов и она остановилась вновь — «И Шток тут живет?» — биолог повернулась к лестнице, но Михаэля и след простыл. «Соседей мало, но зато какие» — прыснула Анна и продолжила поиск кухни. Как и говорил Сергей, она достаточно быстро вышла к ней. Хотя дверь не пропускала свет, биолог увидела свечение из щели снизу. «Твою ж-то мать, вы издеваетесь?» — девушка чуть ли не ногами топала от недовольства. «Ясно, чай мне не светит сегодня» — биолог уже собиралась уходить, как в кухне раздался грохот и чей-то мат: «Ебучие пироги!» — конечно, девушка сразу узнала владельца голоса и открыла дверь.       Перед ней представилась следующая картина: на столе стоит кружка с заваркой и вскипевший чайник, а совсем рядом стоит вскипевший Нечаев, проклинающий разбитую вдребезги сахарницу. Анна оперлась о косяк двери с ласковой улыбкой, глядя на это безобразие       — Проблемы, майор? — Спросила она.       Сергей отвлекся от сахарницы и повернул голову в сторону двери. На его лице разом сменилась уйма эмоций. Перед ним стояла улыбающаяся Анна с растрепанными после сна волосами, в домашних шортах и растянутой футболке. Биолог усмехнулась.       — Давай помогу, где тут веник? — Девушка начала искать его глазами.       Найдя веник в углу кухни справа от нее, Анна потянулась к нему. Агент смог выдать только короткое: «Аня?»       — «Аня, Аня», отойди, дай подмету, — майор отступил чуть в сторону.       «Либо я схожу с ума, либо… либо я схожу с ума», — подумал Сергей. Он моргнул, потер глаза, но биолог никуда не делась.       — Аккуратнее нужно, с чем мы теперь чай пить будем? — «Мы?» — подумал майор.       — Ты чего не спишь? Тебе Нина Петровна отдыхать сказала, — наконец Сергей смог нормально формулировать мысли в предложения.       — Она мне еще за тебя замуж посоветовала выйти, чего не приглашаешь? — Биолог отвлеклась от подметания остатков сахара и осколков и игриво посмотрела на агента.       Он кашлянул, почесав затылок. Анна рассмеялась и вернулась к осколкам.       — Завари и мне чайку, пока я тут закончу, — Нечаев кивнул и полез в шкафчик за кружкой для девушки.       Биолог наконец закончила с уборкой и села за стол. Сергей поставил перед ней кружку, а сам опустился рядом.       — Спасибо за чай, а медку тут совершенно случайно не найдется? — Анна подняла глаза на мужчину.       — Не знаю, в теории можно порыться по шкафчикам, — девушка кивнула и принялась искать, понимая, что вряд ли тут его увидит.       К ее удивлению, она таки нашла баночку. Поставив добычу на стол, биолог щедро зачерпнула мед ложкой и кинула в чай. За окном было темно. В кухне стояла уютная тишина, ее нарушало только гудение холодильника. Разговор начал Нечаев.       — И все-таки, почему не спишь? Ночь на дворе, — Сергей отпил из кружки.       — Кошмар приснился, я вышла проветриться. Сначала Штока увидела, а когда стала к кухне подходить, мат твой услышала, по нему и опознала, кто тоже по ночам чаи любит гонять, — отвечала Анна, майор кивнул.       Только сейчас она поняла, что даже в зеркало перед выходом не посмотрелась. «Ну молодец, Аня, пять баллов, выгляжу сейчас небось хуже кикиморы», — биолог мыслено шлепнула себя по лбу.       Завязался оживленный диалог. В коридоре можно было услышать, как из кухни с разной периодичностью льется звонкий женских смех. Казалось, их не волновало, что они могут кого-то разбудить или кому-то помешать. Сейчас существовала только эта кухня, банка меда и горячий чай в приятной компании — их маленький уютный мирок, в котором нет места уже ставшему вечным спутником одиночеству. Ни Анна, ни Сергей до сегодняшнего дня подобного не ощущали, хотелось говорить и говорить, пока не иссякнут слова. Их тянуло друг к другу, и это было невозможно отрицать.       Когда чай кончился, девушка буквально кровавой войной выбила возможность самой помыть эти две несчастные кружки, а после они отправились к комнатам. Пара шла по давно уснувшим коридорам, каждый думал о своем. У дверей в комнаты они остановились.       — Спокойной ночи, — хотя глаза слипались и в сон клонило невыносимо, биолог искристо улыбнулась.       Казалось, девушка попыталась вложить в эту улыбку всю свою благодарность за сегодняшний вечер.       — Спокойной. Добрых снов, — майор усмехнулся, думая о чем-то своем.       Засыпали они с мыслями о грядущем и друг о друге.